Благослови своих демонов

      — Дерьмо, — заявляет ровный электронный голос.       Я думаю, для Сэма стоит прикупить апгрейд, который будет модулировать эмоции в голосе. Пусть он и машина, но пить с ним тогда станет веселее.       На самом деле, просто не хочу думать о том, что он прав. Наливаю в стакан бурбон на два пальца и подхожу к окну. Свет в офисе я давно выключил, так что помещение скрадывает полумрак, и только неоновые вывески, которыми полнится городская улица, играют разноцветными огнями на стакане и моей руке.       — Ты запорол свидание, — ровно сообщает Сэм.       Он стоит на столе и мигает разноцветными кнопками. Никогда бы не купил подобную штуку, но один из клиентов подарил в знак благодарности вместе с гонораром. Помнится, я заснял его жену, кувыркающуюся в дешевом отеле с любовником, а клиент смог развестись с ней, не выплачивая кругленькую сумму.       Все в выигрыше, как тогда казалось мне. Я же не знал, что Сэм — тот еще зануда.       — Мои женщины — не твое дело, — говорю я мерцающей огнями коробке на столе. — Что ты вообще можешь знать о женщинах? Лучше еще раз проверь объявления в таблоидах. Может, предложим кому услуги высококлассного детектива.       — И скромного. Я проверяю, но скорость обработки информации и многофункциональность позволяет мне делать несколько дел одновременно.       — Ты был таким же занудой при жизни?       — Возможно.       Я хмыкаю: искусственные интеллекты не умеют сомневаться, а вот эти машинки — могут. Изначально казалось — и большинство верит в это до сих пор, — что это благо. Я же считаю, что искусственные интеллекты куда честнее и проще. А это… Сэм у меня уже три месяца, а я до сих пор не знаю, как к нему относиться. Как к машине? Как к живому?       Черт бы побрал эти высокие технологии!       Выпив бурбон, я закуриваю и наблюдаю, как неоновый свет преломляется в сигаретном дыме.       — Как это произошло? — спрашиваю я. — Как ты стал машиной?       — Я умирал. Как и все, кто согласился на подобную процедуру. У меня был выбор, сдохнуть или выложить кругленькую сумму за то, что меня оцифруют.       — Это было… больно?       — Нет.       Он молчит, но я уже осмелел настолько, чтобы попросить:       — Расскажи.       Наверное, с тем апгрейдом я бы услышал в голосе Сэма недовольство. Может, грусть? Но сейчас он просто чуть дольше мигает кнопками, а потом ровный электронный голос говорит:       — Один шунт вворачивается в висок, другой в затылок, в основание позвоночника. Тебя обезболивают, конечно, но ощущение неприятное. А потом перед глазами мелькает вся твоя жизнь. Леденцы, которые украдкой от матери таскал из буфета. Пропахшая нафталином кладовка бабушки. Школа, уроки, первая любовь. Поцелуй с Маргарет из соседней школы и первый секс на вечеринке в чужой постели. Университет и планы на будущее. Косяк марихуаны в библиотеке за стеллажом. Похороны матери, пустой дом и ощущение одиночества. Высококлассная работа, цифры, биржи, графики и огромный темный офис, из которого шикарный вид на лондонский Сити. Свадьба, жена, дети. Собственный дом и гирлянды, развешанные со старшим сыном на Рождество. Первые шаги младшего. Их успехи и учеба. Болезнь жены, ее смерть. Свадьба старшего сына, проблемы с наркотиками младшего. Больницы, в которых теперь постоянно лежу я, а они оба перешагнули через свои проблемы и разногласия и приходят ко мне. А потом — вспышка. Краткий миг боли, пустота, когда умирает физическое тело, а мозг полностью загружен в машину. И больше нет ощущения тела, только бесконечный поток информации, с которым теперь можешь управляться.       Сэм замолкает, что-то внутри его коробочки потрескивает. Кто-то более чуткий, чем я, заткнулся бы, но я спрашиваю:       — И какими были первые мысли в новом качестве?       — Что стоило умереть. Но остаться собой.       — Думаешь, сейчас это уже не ты?       — Я. Но мой опыт оборвался с теми шунтами. Я просто слепок с личности. Высокотехнологичная машинка, использующая привычки и эмоциональные реакции когда-то живой личности.       Невольно я дрожу от последних слов и понимаю, что скурил сигарету до фильтра, не заметив как. До сих пор ведутся бурные дебаты об этичности процедуры и о том, могут ли эти машинки чувствовать. Специалисты отвечают однозначно отрицательно.       А я спрашиваю:       — Ты следишь за ними? За своими сыновьями? Сейчас.       Сэм не медлит и, потрескивая, отвечает ровным электронным голосом:       — Всегда.