Благослови своих демонов

      >Сейчас              Я стою над могилой и не могу поверить. Она топорщится свежей землей, насмехается слишком короткими датами жизни. Так не должно быть. Как не должно быть этого дождя сегодня, прогноз обещал солнечно, но бессовестно обманул.       Солнечными были их улыбки. Которыми они тоже обманывали, но весь мир вокруг, насмехались над его промозглостью, зябким безразличием. Они хохотали ему в лицо.       А он перемолол их и выплюнул. Выстрелил в упор в лица, превращая жизни в месиво из костей и крови. Оставив меня одного наедине с могилой и воспоминаниями.       Дождь стекает за пазуху. Ботинки увязают в грязи. Может, теперь никогда не будет солнца.                     >Два дня назад              У него на боку — колотая рана, а он скалится бесшабашной улыбкой, прижимая к ребрам кусок ткани. Он слегка пьян от адреналина и бурбона, который глотает прямо из бутылки. Щедро плещет на рану и шипит от боли.       — Ты придурок! — заявляет она без тени злости.       Откидывает длинные волосы цвета мёда и занимается его раной. Она умеет это делать. От нее толку больше, чем от меня, но именно ко мне приехали. Потому что мне плевать на разборки их семей, я вообще о них мало знаю.       Для меня любая кровь — это кровь и ужас. А не кровь определенной семьи.       Они это ценят. Я ценю их.       — Я сейчас вырублюсь, — заявляет он почти с гордостью. И действительно начинает заваливаться прямо на кухонный стол.       У него на ребрах вытатуированные змеи, выпачканные в его крови, и дыра от ножа ее семьи. А у меня через два дня будет дыра внутри размером с сердце.              >Три дня назад              — Я не хочу ехать, — говорит он.       Очки его «авиаторов» зеркалят мое отражение.       — Достали наши семьи, — говорит он. — Пусть сами разбираются. А мы свалим.       Он закуривает, небрежно держит сигарету двумя пальцами. Я стою, сунув руки в карманы куртки. Наверное, мне стоит быть хорошим другом и напомнить, что он давно не появлялся в колледже — но я знаю, что его туда сунул отец.       Может, вселенной это было нужно только для того, чтобы мы познакомились. Я, он и она.       Ему не нужен колледж. Ему не нужна наркоимперия отца. Он стоит, небрежно прислонившись к мотоциклу и смотрит на город.       Ему нужна свобода.       И Она.       — Ты поедешь с нами? — его лицо поворачивается в мою сторону.       Я киваю. Он щелчком отправляет окурок в полет и счастливо улыбается. Ветер треплет его волосы, и я стараюсь запомнить этот момент в безумном мире, который нас окружает. Который их окружает.              >Неделю назад              Солнце палит нещадно, густой воздух почти ощутимо заворачивается вокруг пропитанного потом тела. Я сижу на переднем сидении машины и кручу ручку приемника, пытаясь среди хриплых помех нащупать приличную музыку.       Они сидят на заднем сидении. Он — в распахнутой рубашке, так что видны его выпирающие ребра и чернильные змеи. Он раскуривает косяк с травкой и передает ей. Она смеется, широко открывая рот и откидывая голову, ее медовые волосы струятся по спине. Ее загорелая кожа поблескивает от пота, алая помада кажется вызывающей. От нее пахнет фруктовой жвачкой и распустившейся юностью.       Они оба — сама жизнь, воплощенная в телах из плоти и кости.       — Твой отец хочет меня убить, — заявляет он. Как нечто само собой разумеющееся. В его мире это естественно и не вызывает удивления, постоянная опасность давно притупила его страхи. — Представляешь? Твой гребаный отец хочет убить меня.       Она фыркает. Старается не показывать, но я-то замечаю, как она опускает глаза и еле заметно грустнеет. Она не испытывает симпатии к жестокому отцу, но боится. Их семьи давно и кроваво конкурируют.       Из приемника наконец-то начинает играть легкая мелодия о том, что завтра всегда лучше, чем вчера. Я улыбаюсь и поворачиваюсь к ним:       — Хватит уже о смерти!       На ее лице расцветает улыбка, она тянется ко мне и целует в губы. Они у нее мягкие, податливые, я ощущаю на них привкус травки.       Отстранившись, она толкает его в плечо, он тоже наклоняется — его губы горьки от табака.       Они откидываются на сидение, смеются и обнимаются. Я тоже невольно улыбаюсь и мне кажется, по венам течет это безумное лето, опьяняя до счастливых слез и ломоты в костях.              >Вчера              — Произошла перестрелка, очередные разборки семей. Нам очень жаль…              >Завтра              Я ложусь в постель, вымороженную сожалениями. Кладу ладонь на простыни и засыпаю с призраками.       Так и не успел сказать им, как люблю.