***
Уже по устоявшейся традиции после приветственной речи Дамболдора следовало распределение первокурсников по факультетам, но в этом году в общие ряды ребятишек затесалась и бывшая студентка Шармбатона, о принадлежности которой красноречивей всего говорила ее элегантная голубая форма, столь лаконично подходящая к глазам. Разумеется, директор не мог оставить ее присутствие без внимания, в качестве очередного напутствия студентам, говоря о принятии новенькой в их дружную семью. — Аж тошнит, — безразлично бросил Малфой, по большей части имея в виду последний комментарий старика. Слизеринец даже не смотрел в сторону новенькой, ему было плевать на все происходящее в этой школе. — Ты сегодня совсем без настроения, Драко, — аккуратно заметила Пэнси. — Что-то случилось? — девушка осталась проигнорирована. — ЖИЗЕЛЬ БРУСТВЕР! — Произнесла шляпа, невольно вырывая Малфоя из его тяжелых дум. «Что-то знакомое», — на границах сознания мелькнула мысль, как в следующую же секунду волшебника пронзило, точно молнией. Он тут же оживился, едва округлив глаза в изумлении, и даже посмотрел в сторону стола профессуры. — «Не может же быть, чтобы это была она», — продолжая сомневаться, размышлял Драко, тщетно пытаясь разглядеть лицо девушки, но с такого расстояния это было просто невозможно. — «Или может?» Признаться, с Жизель он виделся последний раз еще до поступления в школу и уже тогда был бесконечно рад, что им не придется учиться вместе. Зная подлинный характер этой коварной гадюки, Драко не сомневался, что подруга его детства, равно как и он, поступит на Слизерин. Подобный расклад казался молодому человеку сущим адом, благо, что все обошлось. Но почему тогда сейчас, после стольких лет, она решает перевестись? Неужели все должно было повториться: его кошмарное детство, когда они летом по месяцу гостили в семьях друг друга, вынужденные терпеливо сносить теплую дружбу родителей. Правда говорят, беда не приходит одна: мало того, что завербовали в Пожиратели, так еще и старая змея вернулась отравлять ему жизнь. Проведение словно бы пыталось добить Драко окончательно, и это у него, надо признаться, получалось очень неплохо. — Так, посмотрим, — задумчиво протянула шляпа. — Любопытно. Я вижу не дюжий ум, смекалку, склонность к творческому походу, — медленно перебирала шляпа, словно бы выискивала нечто в голове у девушки, — невероятное упорство, граничащее чуть ли не с помешательством. — Одну секунду, — вдруг поймала себя на мысли Элла. — «А случайно не к Когтеврану она клонит? Что за глупые шутки, это совсем не смешно». — О, моя дорогая, а я и не смеюсь. Вам и вправду присущи многие черты когтевранца, но Вы заблуждаетесь, если думаете, что я отправлю Вас на этот факультет. Посмотрим, — шляпа вновь начала рыться в глубинах сознания и, казалось, подсознания девушки, ища нечто, что должно было определить ее принадлежность к факультету. — Страсть к азарту и вечный поиск свободы — вот оплоты Вашей жизни. Хм. Что ж, думаю, это можно считать своего рода амбициями. И немалыми. Решено! СЛИЗЕРИН!! Крайний правый стол разразился аплодисментами, и Элла последовала в направлении к нему. Глазами она относительно быстро отыскала Драко, чья платиновая голова ярко контрастировала на фоне примитивных каштановых и черных лохм. Девушка тут же присмотрела себе хорошее местечко подле него, где приземлилась очередная простушка-обывательница. С грацией дикой кошки колдунья уверенной походкой направилась в сторону здешнего принца, ловя на себя восхищенные, а порой и весьма нескромные взгляды. Когда она проплывала мимо Гойла, тот позволил себе вольность присвистнуть вслед новенькой, подобным жестом красноречивей всего охарактеризовывая свои нескромные желания на ее счет. В ту секунду Элла поравнялась с желаемым местом, которое, по воле случае, находилось в относительной близости с местом этого неандерцальца. Одно взгляда девушки на него было вполне достаточно, чтобы тот стушевался; тяжелый, холодный, колючий, этот взгляд пронизывал насквозь, ядом проникая под кожу, своим эффектом сравнимый лишь с мощным миорелаксантом. Бедняга замолк, замечая за собой весьма неоднозначные чувства: к былому восхищению ее внешности прибавился легкий мандраж вперемешку с искренним уважением. Молодой человек судорожно сглотнул, не в силах не то что оторвать глаз от ее, казалось бы, спокойного лица, но даже элементарно моргнуть, словно бы находился под самым настоящим гипнозом. Наконец, Элла сжалилась над бедолагой и обратила свое внимание на старого друга, который даже не соизволил на нее обернуться. — Соскучился? — с лисьем прищуром произнесла она почти томно. В эти секунды девушка была совершенно не похожа на ту очаровашку, что ехала в купе с троицей верных друзей. — Сгинь, — бросив на сидящую рядом с ним девушку короткий и презренный взгляд, повелела она резко опустившимся и погрубевшим голосом. Но девчонка, казалось, не расслышала. — Да кто ты…! — Хотела было справедливо возмутиться Пэнси, вскакивая со своего места, но ее ждала участь Гойла. Встретившись с тем пугающим взглядом, девушка на какие-то доли секунды потеряла способность что-либо говорить, но вытирать о себя ноги она позволять была не намерена и сквозь дрожь в коленях продолжала стоять на своем. — Разве Дамболдор не призывал нас быть большой и дружной семьей, — трогательно произнесла она, невинно хлопая глазками. И пусть тон ее голоса теперь казался куда более дружелюбным, он пугал ничуть не меньше, если не больше, потому как в ее глазах продолжала отчетливо читаться все та же угроза. — Ну же, сестренка, не будь такой жадной, — по-детски надула губки новенькая. — Кем ты себя возомнила? — справившись со страхом, проговорила девица. — Первый день в новой школе и уже заводишь свои порядки. У нас таких не любят. — А каких у вас любят? — скрестив на груди руки, без должного интереса вопросила Элла, с большим увлечением рассматривая свой маникюр, нежели ведя диалог с этой Паркинсон. Она оценивающе рассмотрела девушку с головы до ног, словно бы на рынке работорговцев выбирала подходящего работника. — Блеклых, скучных, мелких толстушек? — вкрадчиво произносила она каждое слово, продолжая рассматривать Пэнси с интересом патологоанатома. — А на лицо, так вылитая псина, — прыснула ядовитым смешком Бруствер, на что сидящие поблизости свидетели сего унижения невольно поддержали новенькую сдавленными смешками. Это было последней каплей для бедной Пэнси; ее друзья смеялись над ней, поддерживая совершенно незнакомую девицу. В следующую же секунду девушка выбежала из зала, не в силах сдерживать слезы. Подобная ее реакция только лишь лишний раз раззадорила Эллу, и она расплылась в победоносной усмешке. — Это низко даже для тебя, — выдал ей Драко, стоило только девушке приземлиться рядом. — Да брось, Малфой, не занудствуй, — скривилась в недовольной гримасе Бруствер; снова ей портили все веселье, — тебе же понравилось, — и да, колдунья не могла не заметить веселую усмешку, что на мгновение тронула губы парня, когда она издевалась над его подругой. — Должна признать, у тебя отвратительный вкус, — все тем же своим излюбленным лисьем тоном пропела Элла, выдержав короткую паузу. — О чем ты? — не понял Драко. — Подружка у тебя так себе, — подняв брови, констатировла волшебница, откровенно издеваясь. — Тролли и то симпатичнее. — А ты, я смотрю, всерьез задумалась о серьезных отношениях, — фыркнул Драко. — Ну наконец я узнаю старого-доброго ворчуна-Малфоя, — едва ли посерьезневшим голосом произнесла Элла. — А то сидел, как в воду опущенный. Да, кто-кто, а Жизель знала, как поднять Драко настроение. Признаться, отношения у них были всегда странные, более чем странные: с одной стороны, они оставались непримиримыми врагами — то было очевидно, но в тоже время находили нескрываемое удовольствие в совместных издевательствах над кем бы то ни было, а иной раз и вовсе прикрывали друг друга, оправдывая перед родителями, — но это было лишь однажды. Тогда, во время традиционного визита Драко к ее семье, Элла спасла его: Малфой свалился с метлы, выполняя какой-то супер-крутой трюк, девушка на ходу поймала его, правда при этом сломав свою нимбус-2000, только-только купленную. Драко выгородил Бруствер перед ее родителями, придумав такую версию, при которой они оба вышли сухими из воды. Как ни крути, но Элла по-своему скучала по этому придурку, а точнее по их извечным теркам и спорам, не говоря уже о том, что девушке доставляло особое удовольствие бесить всегда скупого на эмоции Малфоя. Она так, на удивление для себя, соскучилась, что увидев у старого приятеля унылую мину, захотела его как-то развеселить, что, к слову, у нее неплохо получилось, ну и заодно поставить себя в обществе новых сокурсников. Признаться, ни один парень из всех, с которыми она встречалась, за весь период их отношений не мог дать ей столько эмоций, сколько когда-то давал ей Малфой и за десять минут. Должно быть, поэтому девушка могла терпеть его, навязанное родителями общество. — Что у них случилось? — терзаемая сомнениями по поводу новенькой, произнесла Гермиона, наблюдая, как Пэнси Паркинсон поспешно покинула залу. — Похоже, Бруствер довела малышку-Пэнси, — не скрывая своего злорадства, сказал Рон. — Может, она и в самом деле не такая, как все слизеринцы? — Ну не знаю, — протянула Грейнджер, — по-моему, сейчас она ведет себя так же, как и все они. — Брось, Гермиона, — вмешался в их диалог Гарри, оборачиваясь на новенькую; он один из их компании оставался сидеть спиной к столу Слизерина. — Должно быть, Пэнси начала цепляться к ней, чтобы выпендриться перед Драко, а Элла лишь поставила ее на место. — Точно, — поддержал друга Уизли. — Я тоже так думаю. — Да вы просто очарованы ею, — с тенью легкой ревностью заметила друзьям девушка. — Видели бы вы себя. Молодые люди в изумлении округлили глаза, не сговариваясь в одну секунду посмотрев друг на друга. Гарри сдержанно кашлянул: — Знаешь, Гермиона, — осторожно начал он, — если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты завидуешь. — Завидую? — воскликнула девушка. — Кому? Ей? Это просто смешно! — Скрестив руки на груди, она невольно взглянула в сторону Рона, краем глаза заметив по его выражению лица, что он согласен с другом. — Вы серьезно? — ее и вправду удивило мнение друзей. Гриффиндорка цыкнула: — Какие же вы, — но договаривать не стала, вместо этого забрала свои вещи и поднялась со своего места в намерении уйти. Уизли хотел было пойти следом, но был остановлен сестрой, невольно слышавшей весь их разговор: — Оставь ее, Рон, — мягко произнесла девушка. — Пусть немного остынет. — Поскольку Джинни в тот момент была лишь наблюдателем, она яснее всего видела сложившуюся ситуацию, и ей не показалось, что лояльность ребят к новенькой была вызвана какой-то симпатией. Уж в этом-то она более менее разбиралась. Джинни могла понять и Гермиону; девушке нравился ее брат, но это было очевидно для всех, кроме него самого. Тем не менее отпускать его к Грейнджер сейчас было опасно.***
— А ты изменилась, — выдал Драко, стоило только им остаться наедине, уже будучи в гостиной Слизерина. Молодой человек стоял, оперевшись о дверной косяк, и наблюдал как его старая знакомая разбирала свои вещи. Комнату Элле приходилось делить с Миллиссентой Булстроуд, с которой пока не имела «счастья» познакомиться. Что ж, ее ждал большой сюрприз. — А ты все такой же наблюдательный, — заметила ему девушка, даже не удостаивая Малфоя взглядом. В ее приоритете сейчас было развесить вещи в шкаф, пока те не успели помяться окончательно. — Ты же знаешь, что я имею в виду не внешность, — фыркнул на ее иронию Драко. — А, то есть внешне я осталась такой же, как и прежде, — наконец, обернувшись к нему, улыбалась Бруствер столь ненавистной слизнерцом издевательской улыбочкой. — Кончай цепляться к словам, — начинал было уже раздражаться Малфой. — Зачем ты здесь? — серьезно спросил он. — Соскучилась, — продолжала играть в свою игру Элла. — Хватит, — сквозь зубы процедил юноша. — Но это правда! — Театрально поднимая брови и опуская ладонь на ключицы, воскликнула девушка. — Да пошла ты, — цыкнул Драко, потерявший интерес к этому цирку. Он уже намеревался было уйти под хохот этой бестии, но остановился после ее слов. — Слышала, ты решил продолжить дело отца, — протянула девушка, оставляя былые шутки. — И я сейчас не про министерство, — как ни в чем не бывало добавила Элла. — Что еще ты знаешь? — развернувшись в пол-оборота, спросил Малфой. С лица девушки спала привычная полу-усмешка, присущая истинной Жизель Бруствер, которую знал только Драко, и ее лицо приобрело серьезное выражение: — Всё.