***
Безопасность в лечебнице Аркхэм всегда была непредсказуемой. В зависимости от пациента она была либо очень эффективной, либо практически несуществующей. Последнее, безусловно, было правдой в отношении некоторых из наиболее решительных членов бэтменской «Галереи негодяев», и хотя на протяжении долгого времени это пытались исправить, тонкая грань, отделяющая психиатрическое учреждение и тюрьму, была задачей не из простых. Нужно ли держать пациентов под строгим контролем и на цепи, чтобы тем обезопасить их и остальных, или к ним нужно проявить чуток уважения и внимания, учитывая, что те не могут быть полностью привлечены к ответственности за свои преступления? Эта была та тема, которая никогда не поднималась на дискуссиях, и с которой Брюс боролся на протяжении всей карьеры мстителя. Лечебница была необходима тем, кто страдает психическими заболеваниями, но годы плохого финансирования и злоупотребления служебным положением превратили учреждение в посмешище. В последние годы все это достигло такого уровня, что буквально заставило Брюса рассмотреть возможность купить лечебницу или, хотя бы, вложить туда значительную сумму денег, чтобы он мог иметь определенный контроль над этим местом. Ведь в чем смысл упекать туда задержанных им преступников, если выходят они в еще более худшем состоянии, чем раньше? Снова и снова он пытался доверять властям, которые всегда обещали окончательно решить проблемы лечебницы, но снова и снова они теряли его доверие. Разумеется, Брюсу пришлось отказаться от своих намерений в тот момент, когда в бой вступила Кэндис Маршалл, взяв на себя обязательство обновить Аркхэм и сделать из него сияющий маяк реабилитации, тем и сумев выиграть на выборах. Брюс, опираясь на собственный опыт и видя все через призму своего темперамента, сначала был настроен довольно скептически, но небольшая проверочка её личного дела обеспечила его доказательствами, подтверждающими её заявления, и он обнаружил, что действительно приветствует её участие в выборах. Теперь же, зная, что все стало еще хуже, а город превратился в личную игровую площадку Крейна, Брюс чувствовал себя последним дураком. Каждый раз, когда он думал о мэре и бывшем психиатре, в его жилах словно вспенивался гнев. Он действительно хотел, чтобы темные дни Аркхэма закончились, и честно верил, что так и было бы, если бы его планы не подорвали. Но вместо того, чтобы слишком долго зацикливаться на гневе и разочаровании, вызванных этой ситуацией, Брюс поклялся себе, что эта неудача только прибавит ему решимости раскрыть и разоблачить, что происходит на самом деле. Как только все это будет сделано, он сможет взяться за дело и, наконец, заставить лечебницу делать то, что от неё и требуется. Если Джокер согласился на реабилитацию, тогда Брюс будет спокоен, зная, что клоун действительно получит правильное лечение, а не станет очередной жертвой халатности и злоупотребления служебным положением, как и многие другие пациенты на протяжении многих лет до него. Конечно, чтобы хотя бы приблизиться к такому результату, ему нужны были доказательства. Он был в процессе изучения чертежей последних ремонтных работ здания, когда его мысли, словно ножом, прорезал голос Джокера. — Ты же знаешь, что они неправильные. Брюс оглянулся через плечо, чтобы посмотреть на стоящего в нескольких футах от него Джокера. Тот небрежно засунул руки в карманы, а взгляд зеленых глаз внимательно блуждал по большому экрану впереди него. Сперва Брюс колебался, стоит ли ему работать в присутствии клоуна, поскольку он предпочитал тишину и спокойствие, чтобы тщательно все обдумывать и лишь изредка разрешал себя прерывать Альфреду, который мог что-то по-дружески посоветовать или предложить. К сожалению, пещера была тем местом, где хранилось и устанавливалось все его лучшее оборудование, а для такой работы, как эта, на меньшее он полагаться не мог. До сих пор клоун был тихим и ненавязчивым, поэтому, когда он заговорил, Брюс воздержался от того, чтобы попросить его помолчать. Сначала он посмотрит, что из этого выйдет. — Что именно? — спросил Брюс. Джокер высунул левую руку из кармана и тыкнул пальцем в экран. — Эти чертежи. Они неверны. — В каком смысле? Из Джокера вырвался едкий смешок. — Во всех, что имеют значение. Брюс повернулся к экрану и внимательно посмотрел на дату схем. — Они двух месячной давности, — сказал он. — Тут что, до того, как ты ушел, что-то изменили? — Нет, — ответил Джокер, чмокнув губами под конец слова. — Все там осталось точно таким же, как и в тот день, когда я завалился туда. Брюс нахмурился. — Тогда как схемы могут быть неправильны? Они самые последние. Джокер пожал плечами. — Почем я знаю, но они действительно неверны. Где ты их вообще откопал? Брюс не ответил, все еще глядя на небольшой текст на схеме. Позади себя он услышал хихиканье, что могло лишь означать, что клоун предположил, что эти чертежи были получены далеко не из легальных источников. Запрос на поиск документов с использованием официальных средств не привел к каким-либо результатам, по-видимому, такая секретность была из соображения безопасности, которая при нормальных обстоятельствах была вполне разумной и понятной. Но эти обстоятельства были далеки от нормальных. — О-хо, да ты грязный воришка! А я еще думал, что именно ты здесь должен хорошо влиять на меня. Брюс проигнорировал замечание и вместо этого спросил: — Что с ними не так? — Он действительно надеялся, что клоун не будет валять дурака. Это было слишком важно. Джокер двинулся вперед, сощуривая глаза. Звук цепей, размотавшихся на полную длину, сообщил, что это максимум, на который можно подойти, поэтому клоун решил немного наклониться вперед, чтобы получше видеть экран. — Ну, — начал Джокер, выпрямляясь. Его взгляд метался справа-налево, вверх и вниз, словно пытался поглотить всю отображенную на экране информацию за раз. — Для начала… — Он указал на верхний левый угол, — в конце этих камер у входа расположены дополнительные помещения, как и внизу, вот тут. — Его палец двинулся в низ экрана. — А что касается этих предполагаемых выходов… — Взгляд Джокера наконец опустился на Брюса, и он улыбнулся. — Не знаю, какие там у тебя за поясом новые игрушки, Бэтс, но я сомневаюсь, что даже тебе удастся пройти сквозь стены. — Вижу, ты хорошо изучил это место, — заметил Брюс, глядя через плечо на клоуна. — Конечно. Джокер никогда не скрывал, что умеет быстро находить слабые стороны в любом здании, в которое войдет. На самом деле, он часто хвастался скоростью, с которой мог определить маршрут отхода, и Брюс не мог не подумать, удалось ли ему найти такой в пещере. Несмотря на уровень безопасности, который мог бы утереть нос большинству тюрем, ничто не было полностью недоступным, и если бы кто-нибудь и мог найти выход, то это был бы только Джокер. Какое-то нездоровое любопытство побудило Брюса проверить свои догадки, но это был один из тех импульсов, которые он тут же пресекал на корню. — Сколько времени заняло это на этот раз? — спросил Брюс. — Около часа. — Теряешь хватку. Джокер театрально вздохнул. — Старость, дорогой, касается всех нас. — Брюс словил на себе его надменный взгляд. — Да и ты сам уже не такой бодрый. Брюс уклончиво хмыкнул и вновь повернулся к экрану. Хотя человека в сорок не считали чрезвычайно старым в общей продолжительности жизни, в его работе он уже был близок к тому моменту, когда нужно было давать себе передохнуть, и, после особенно изнурительных ночей, для него уже не было чем-то необычным задаться вопросом, когда он вообще в последний раз отдыхал. К сожалению, для этого нужно было, чтобы на пенсию вышел весь криминальный элемент Готэма, который, как он подозревал, в ближайшее время этого делать не собирался. — Итак, — сказал Брюс, сложив руки. Он затолкал куда поглубже свои собственные желания, чтобы полностью сосредоточиться на работе. — Схемы — подделка. — Похоже на то, детектив. Брюс собирался спросить, зачем они это сделали, но он и сам мог дать ответ на этот вопрос. Существовала лишь одна причина подделывать набор чертежей. Ему не пришло в голову, что кто-то может провернуть такой трюк, но теперь, когда обман прояснился, он возымел смысл. Тут в ход пускалось все, что могло остановить или, по крайней мере, замедлить Бэтмена. Хотя если бы они думали на несколько ходов вперед, была ли бы тогда хоть какая-то информация на компьютерах Аркхэма? Брюс искренне надеялся, что его догадка была верна, ведь единственная альтернатива, которая у него была и на которую они, по-видимому, и расчитывали, заключалась в том, что он должен был выбить доказательства из Джонатана Крейна, и хотя часть его наслаждалась этой мыслью, он был уверен, что, сделай он это, он бы все равно не получил от Крейна всей истории. Тот просто был самой расходуемой пешкой на шахматной доске и не мог знать всего. Брюс развернулся в кресле, чтобы встретиться взглядом с мужчиной позади себя. С каждым новым событием и препятствием становилось все яснее, что дело они имели не с любителями. Однако эти люди не рассчитывали, что у Бэтмена в рукаве может быть козырный туз — Джокер, если быть точным. Клоун посмотрел в лицо Брюса и заметил на нем тень сомнения или даже назревающую просьбу. На это он ответил изгибом зеленой брови. — Но ты знаешь планировку. Рот Джокера расплылся в улыбке; ясно, что он уже догадался о крутящихся в голове мстителя мыслях. — Ага, я знаю. — Ты мог бы мне нарисовать её? Улыбка Джокера молниеносно сбежала с его лица, он на мгновение задержал взгляд на Брюсе. Брюс знал, что значит его просьба. Попросив сумасшедшего нарисовать ему план лечебницы, он сделал первый намек на доверие, и это был довольно значимый намек, если учитывать связанную с ним опасность. Любая дезинформация могла бы привести к фатальному исходу, но какая-то безрассудная часть Брюса горела желанием узнать, что из этого выйдет, проверить серьезность намерений клоуна. Если он был готов к сотрудничеству, то у них был шанс для нормального будущего. Это также помогло бы заткнуть малюсенькую надоедливую частичку Брюса, которая все еще не ожидала ничего, кроме лжи, выливающийся изо рта Джокера, и которая так и ждала, что перемирие — и все, что с ним связано, — вот-вот вылезет ему боком. Джокер поджал губы, взгляд ушел куда-то в сторону. — Полагаю… — медленно начал он, а затем умолк, выдерживая паузу, скорее всего, для драматичности эффекта. Брюс почти — почти — закатил глаза. — Если ты славно попросишь. Брюс нахмурился. — Я думал, что именно так я и попросил. — Пфф! — усмехнулся Джокер. — А я думал, что высший класс должен быть хорошо воспитан. Я ничего не буду делать, мой невежественный маленький миллиардер, пока ты не скажешь хотя бы «пожалуйста». Брюс попытался сохранить в своем взгляде мягкость, но удалось ли ему это сделать, он не знал. Джокер выжидающе смотрел на него в ответ, в выражении его лица появилась слащавость. Брюс вздохнул, прежде чем, наконец, смягчился. — Пожалуйста? Джокер рассмеялся. — Видишь, это не так уж и сложно, верно? Хорошие манеры ничего не стоят, знаешь ли, даже если у тебя здоровенный счет в банке. В этот раз Брюс не стал сопротивляться искреннему желанию закатить глаза. А затем, найдя ручку и лист бумаги, отнес их к столу у кровати Джокера. Потом клоун начал набрасывать собственную версию схемы Аркхэма и, наблюдая за этим процессом с противоположной стороны стола, Брюс вынужден был признать, что память у Джокера была поистине впечатляющей. Ведь по тому, что он знал о последнем пребывании Джокера в лечебнице, Брюс мог только предположить, что времени осмотреть все «достопримечательности» у того было довольно мало. На самом деле, его не удивил бы тот факт, что первоначальная оценка здания Джокером была его единственной. Закончив чертить, Джокер с громким щелчком надел на ручку колпачок и, перевернув лист, передал его Брюсу. — И вуаля! — театрально объявил он. Брюс уже было собирался взять протянутый лист бумаги, но клоун резко вырвал его. — О, секундочку! — возбужденно воскликнул он и снова начал рисовать. — Что ты делаешь? — поинтересовался Брюс, когда по коридорам лечебницы заструилась пунктирная линия. — Показываю тебе лучший маршрут в офис, где я нашел всю эту сочную информацию. Что ж, это было… неожиданно. Брюс считал, что попросить нарисовать верную схему было уже достаточно смелым поступком, и он даже представить себе не мог, что Джокер предложит что-то еще. Брюс почувствовал, как в животе забулькал знакомый жар подозрительности, но он немедленно подавил его. Нет, крикнул этот маленький голосок в голове, который, казалось, становился все сильнее и сильнее. Ты не сделаешь это. Он помогает тебе, он хочет помочь тебе, и ты не будешь принимать это, как должное, или так чертовски… Брюс мысленно дал себе пощечину, уверенный, что спорить с самим с собой так, как это делал он, довольно нездорово. Его размышления снова оборвал голос Джокера. — Быть может, ты захочешь с собой сразу же прихватить декораторов, дорогой, — сказал клоун, не отрываясь от листа бумаги. — Думаю, что пол просто обвалится в тех местах, где по нему пройдется твоя великолепная точеная челюсть. Щеки Брюса залил румянец, хотя он был уверен, что уже слишком стар для подобного смущения. Как только с пунктирной линией было покончено, Джокер выпрямился, и на этот раз, когда Брюс потянулся к бумаге, клоун не отнял её. Но и не выпустил тоже. Голубые глаза встретились с зелеными, и в течение нескольких долгих угнетающих минут пещера полнилась тишиной. Обычно выразительное лицо Джокера на мгновение стало нечитаемым, хотя его взгляд вскоре дал понять, что он был недоволен. Брюс ничего не сказал. Он замер, чувствуя, как откуда-то изнутри выползает враждебность. Какое имел Джокер право обижаться? Он был психопатом, гребанным серийным убийцей. Неужели он действительно ожидал, что предложит перемирие, и Брюс сразу же будет каждое его слово принимать за чистую монету? Чтобы завоевать его доверие одного рисунка будет мало, это уж точно. «Наше перемирие не будет эффективным, если ты не начнешь проявлять хотя бы немного доверия». Брюс заставил себя успокоиться. Как бы сильно его не пекли старые привычки, смысла дискуссировать по этому поводу не было никакого. Доверие, несомненно, должно было возникнуть лишь в том случае, если у этого их партнерства и реабилитации Джокера будет шанс на успех, но после целой жизни осторожничества этот процесс будет медленным. До сих пор безумец не сделал ничего, что могло бы хоть как-то скомпрометировать его намерения, но все-таки успешное проникновение Брюса в Аркхэм будет первым весомым доказательством. Увидев отсутствие реакции у Брюса, Джокер отпустил бумагу и сделал шаг назад. — Всегда пожалуйста, — едко сказал он, прежде чем повернуться и уйти. Грохот цепей, мазнув по стенам, эхом разлетелся по пещере, и Брюс не мог отделаться от мысли, что только что прошел какое-то испытание.***
Это было огромным облегчением и еще большей неожиданностью, узнать, что Джокер был честным. Схема вышла совершенно точной и детальной, вплоть до смешных маленьких фигурок, изображающих вооруженных охранников, которые теперь использовались в Аркхэме как элемент обеспечения защиты. Именно это понятие «защиты» вызывало в мстителе приступ отвращения, и он мог только отчаянно надеяться, что на самих больных это самое оружие никогда не использовалось, но, судя по тому, как там все на самом деле происходило, эта надежда была бесполезной. Задача по извлечению информации была кропотливо медленной, и Бэтмен вынужден был полагаться на каждую унцию своей скрытности, которой только обладал. Под руководством Маршаллы охрана, как и ожидалось, усилилась прилично. Но к счастью, форс-мажоров не возникло и осознавать то, насколько бы изменилась ситуация без корректировки Джокера, было тревожно. Разработанным Люциусом устройствам хватило двадцати минут, чтобы собрать все данные, прежде чем в ход вступила бы охранная безопасность компьютера. Покончив с этим, Брюса поспешно убрался оттуда и сразу же отправился в Уэйн Энтерпрайзес, чтобы передать устройства его генеральному директору. К сожалению, они быстро обнаружили, насколько хорошо зашифрованы полученные файлы. Люциус заверил его, что разгадать код — задача посильная, но, чтобы получить скрытую в них информацию, потребуется время. Брюс вернулся в пещеру со смешанными чувствами разочарования, предвкушения и волнения. Разочарование из-за того, что нужно было ждать, когда информация будет открытой; предвкушение того, что то, что скоро будет обнаружено, даст возможность, наконец, продвинуть дело вперед; и волнение, потому что Брюс собирался сделать то, о чем никогда и помыслить себе не мог. Он собирался поблагодарить Джокера. Несмотря на до смешного поздний час, когда Брюс вернулся в пещеру, Джокер еще не спал. Клоун лежал на кровати, сложив руки за голову, и глядел в потолок. Если бы у Брюса не было других соображений на этот счет, он бы мог заподозрить, что тот ждет его, но клоун бы никогда не подписался на то, что обычные люди зовут «типичным сном». На самом деле Джокер, казалось, вообще не спал. Ему хватало вздремнуть два-три часа, чтобы снова быть бодрым, как огурчик. Брюсу и самому хотелось так же легко дать себе небольшую передышку, но он быстро подавил это желание, учтя психическое состояние сумасшедшего. — Значит, жив, — объявил Джокер, все так же таращась куда-то вверх. — Думаю, твои друзяшки беспокоились о тебе. Брюс нахмурился, но пронзительный щебет, доносившийся сверху, расставил все по своим местам. Он подсознательно задрал голову вверх. Брюс почти даже не замечал летучих мышей, их крики и шуршания, они были привычной частью пещеры, как скалистые стены и каменистый пол. — Эти шумные маленькие грызуны не затыкались все время, что тебя не было. Брюс нажал зажимы, держащие маску, и они с мягким щелчком открылись. Он стянул её с себя и положил на стол, за ней последовал и плащ. — Они не грызуны, — прокомментировал Брюс, складывая черную длинную ткань и укладывая её рядом с маской. — Прости? — Летучие мыши, — объяснил Брюс, все так же стоя спиной к клоуну. Хироптерология не была той темой, которую он хотел бы обсудить, но это было неплохим, хотя и довольно нелепым шансом начать хоть какую-то беседу. — Они не грызуны. — Мои извинения. Брюс услышал шуршание ткани и когда, наконец, повернулся, увидел, что Джокер сел, а потом поднялся на ноги и потянулся. Из-за не полностью прошедших травм его движения были осторожными, но в них уже было меньше скованности, чем раньше. Брюс подошел к той части пещеры, в которой находились душ и ванная, и принялся снимать костюм. Он мог раздеться — не догола, конечно, — у стола, где лежали его вещи, но почему-то в том, чтобы снять одежду перед клоуном, полностью освободиться от личины Бэтмена и показать того, кто скрывается под ним, было что-то такое, что заставило Брюса чувствовать неловкость. Он никогда не смог объяснить это, даже если бы хотел. Одевшись в футболку и тренировочные штаны, Брюс вернулся и обнаружил Джокера, усевшегося на столе в позе лотоса и ковырявшегося в бутерброде, который Брюс молча оставил ему, прежде чем отправиться в Аркхэм. Клоун разрывал его на маленькие кусочки. Казалось, что так есть для него было привычным делом, и это очень отличались от того, как принимал пищу сам Брюс. — Ну, — сказал Джокер ужасно болтливым тоном. — И как все прошло? — Прекрасно, — ответил Брюс, из-за недостатка мастерства красноречия придумать ответ получше было трудновато. Ради бога, Брюс! Неужели так сложно поблагодарить кого-то? Прокашлявшись, он попытался ответить немного лучше. — На самом деле, все прошло как по маслу. Джокер повел бровью, на его лице промелькнуло что-то очень схожее с самодовольством. — Ты, кажется, удивлен. Брюс боролся с желанием злобно посмотреть на него в ответ. Ничего меньшего он сделать не мог, верно? Они столкнулись взглядами, совершая тихую битву сил воли, прежде чем клоун кинул еще один комментарий. — Я держал пистолет на твоем сердце и не убил тебя. — В выражении его лица появился намек на серьезность, но Брюс был рад заметить, что прежнее недовольство на нем исчезло. — Неужели ты действительно думаешь, что я бы уступил эту задачу улью психов? Задай он этот вопрос несколько часов ранее, Брюс был бы не полностью уверен в благородстве его намерений, но теперь? Ну, а теперь его грызли сомнения по совершенно иной причине. — Я не уверен, сколько информации нам получилось достать, — решил сказать Брюс, чтобы свернуть с темы. — Но её было довольно немного. Хотя судить наверняка можно лишь после дешифрования, а оно займет какое-то время. Джокер кивнул, его рот теперь был набит едой, и тишина позволила Брюсу продолжить. — У меня есть также полный список сотрудников Аркхэма, которые работали во время твоего последнего пребывания там, поэтому мы сможем узнать имя врача, о котором ты говорил. Посмотрим, что она может рассказать нам. Джокер резко поднял взгляд на Брюса, сузив глаза. — Ты же не собираешься быть с ней угрюмой придирой? Знаешь ли, в этом гадюшнике она была моим единственным другом. — Джокер ткнул пальцем в мстителя. — И я не позволю тебе огорчать её! Несмотря на то, что от этого замечания так и несло сарказмом, под слоями напыщенности лежала истина и была она удручающе трагичной. От этого усталость, скручивающая кости Брюса, казалось, стала еще сильнее. — Я просто хочу поговорить с ней. Из Джокера вырвался смешок. — И мы все знаем, что это значит. Брюс проигнорировал этот комментарий, и в пещере снова воцарилась тишина. Он с нетерпением ждал того дня, когда такая тишина между ними перестанет быть настолько неловкой. К счастью, вскоре она была прервана звуком компьютера, и Брюс повернулся, замечая появившийся на экране маленький бокс. Это было сообщение от Альфреда. Брюс быстро набрал ответ, который в основном состоял из уверений, что он действительно жив и здоров и что скоро поднимется наверх. Взяв маску и плащ и положив их к остальному Бэт-костюму, Брюс подошел к столу, на котором до сих пор сидел Джокер. Клоун поднял голову, и Брюс с поразительной ясностью заметил, как синяки, украшающие лицо сумасшедшего, начинают приобретать пурпурно-серый оттенок. Тот, что находился на левой скуле, был особенно заметным, но Брюс воздержался от открытого взгляда на него. — Тебе нужно что-нибудь, пока я не ушел? — спросил мститель. Впервые с тех пор, как он вернулся в пещеру, Брюс слегка улыбнулся. — О, теперь ты спрашиваешь, — усмехнулся Джокер. — Но нет. Мне вполне хватит этого маленького бутербродика на всю ночь. — Его взгляд опустился на оставшиеся кусочки бутерброда. — Тут уж кто кого. — Напряженный взгляд зеленых глаз вперился в Брюса, и Джокер указал пальцем вверх. — К тому же, если мне станет скучно, мне всегда могут составить компанию эти «не грызуны». Брюс кивнул, почувствовав, как уголок его рта дернулся, но он сдержал полноценную улыбку. И только тогда, когда он подошел к лифту, стоя спиной к Джокеру, он, наконец, собрался с духом, чтобы сказать то, что собирался сказать с момента своего возвращения. Бэтмен без малейшего сомнения или страха мог каждую ночь сталкиваться лицом к лицу с опасностью, но человек под ним был трусом. — Спасибо, между прочим. Возможно, стыдясь своей бесхарактерности, Брюс быстро взглянул через плечо на клоуна, чтобы обнаружить, что тот смотрит на него в ответ. Этот взгляд словно пригвоздил Брюса к месту, и даже расстояние между ними не смогло облегчить тяжесть взгляда Джокера. Брюсу хотелось бы знать способ, который помог бы остановить то, как действует на него подобное выражение глаз клоуна. Чувство, словно его заманивают в ловушку. А затем Джокер вернулся к своей еде, дав мстителю возможность уйти.***
Рут Адамс не была женщиной, которая легко поддается паранойе. Она была умной, рассудительной и знала скрывающиеся за каждым углом опасности, но также знала вероятность того, что упомянутые опасности окажут прямое воздействие на её жизнь, и способы уменьшить эту вероятность. Она просто решила быть готовой наилучшим образом ко всему, чего никак нельзя было избежать. Поэтому обнаружить себя постоянно оглядывающейся через плечо, в ожидании появления страшного чудовища, которое, она была уверенна, придет за ней, было для неё чем-то новеньким. Большую часть месяца Рут провела в запертом наглухо доме и выходила на улицу лишь в самом крайнем случае, когда другой альтернативы уже не было. Никогда еще замки на её дверях и окнах так ею не злоупотреблялись, как сейчас. Когда она обнаружила, что проверила их дважды, а потом и трижды, психиатр подумала, не пришло ли время начать следовать некоторым советам, которые она давала своим пациентам. Но тем вечером, за рекордные сроки вернувшись домой из продуктового магазина, Рут почувствовала в воздухе прохладу, которой не должно было быть. Ритм её сердца тут же сорвался на бешеную скорость. Кто-то проник в дом, и по свежести, наполнившей помещение, она могла точно сказать, что злоумышленник залез через окно. Рут могла только молиться, чтобы это был вор. Такое суждение лишь послужило очередным доказательством того, в каком отчаянном положении она пребывала, но ей было все равно. До тех пор, пока это не был… он. — Доктор Адамс. От внезапного звука голоса, хотя и тихого, женщина в испуге прижалась к стене. Бэтмен шагнул вперед. — Расслабьтесь, — сказал он, его хриплое рычание казалось угнетающим в маленькой гостиной. — Я не причиню вам вреда. Брюс счел это странным, когда увидел, что женщина явно расслабилась, хотя и слегка. Возможно, Бэтмен терял хватку. Или просто она ожидала кого-то другого. — Чего ты хочешь? — потребовала она, в её голосе было больше силы, чем позволяла дрожь. — Я пришел поговорить, — объяснил Брюс. — Об Аркхэме. С её губ слетел лишенный всякой веселости смешок. — Я так и думала, — сказала она, выпрямляясь, но продолжая стоять у стены. — Я так понимаю, он говорил с тобой. Рут не нужно было использовать имя Джокер. Брюс давно научился распознавать, когда люди ссылались на клоуна, просто по небольшим модуляциям в их голосе. Возможно, он, Джокер, и был тем, кого ожидала увидеть доктор, и это, конечно же, объясняло бы тогда появления на окнах новых замков, которые, судя по виду, установили недавно. — Если вы имеете в виду Джокера, — ответил Брюс, — тогда да, он рассказал мне, что там случилось. — И что именно он сказал? — спросила она, в её тоне мелькнула настойчивость, смешанная с каким-то нетерпением. Иисусе, у этой женщины была самая настоящая паранойя. Этот факт заставил Брюса задаться вопросом, была ли тогда её роль во всей этой истории такой уж невинной. Или же эта «невинность» заключалась в том, что она была безмолвным свидетелем тех ужасов, что творил Крейн с другими пациентами. — Он рассказал мне о том, что Крейн делал с пациентами в лечебнице, — ответил Брюс. — И я пришел, чтобы узнать, почему. Мне нужно, чтобы вы рассказали все, что знаете. — Я… я ничего не знаю! — заявила она, и Брюс, как всегда, уже знал, что это была ложь. Он думал, что люди, возможно, уже догадались, что такие вещи, как брехня, Бэтмен чует за версту, но это никогда не мешало им попытаться соврать. — Я практически не участвовала в этом. Все, что я делала, было… — Все, что вы делали, — вмешался Брюс, и в его голосе появилась небольшая угроза. Рут Адамс не была зачинщиком всего этого плана, но она все же принимала в нем участие, и факт того, что она подкармливала Джокера сладостями, напичканными успокаивающим, забыт не был, — стояли и спокойно наблюдали, как конченный псих травил и пугал пациентов учреждения, которое должно было их лечить. Рут нечем было ответить на данное обвинение, поэтому она предпочла просто молча стоять, когда Брюс сделал шаг вперед, одарив её тяжелым взглядом. Под этим взглядом плечи женщины сгорбились, все её тело сжалось, будто хотело уменьшиться, и Брюс позволил себе задержать этот момент настолько, насколько она выдержит его. Рут внимательно посмотрела в его лицо, когда он навис над ней, и, несмотря на уверение в том, что никакого вреда он ей не причинит, в её широко распахнутых глазах Брюс заметил искру недоверия. Если страх поможет быстрее получить то, что он хотел, разубеждать её в обратном он не собирался. Действительно, прямо угрюмая придира. Спустя какое-то время, Брюс спросил: — Кто выпустил Крейна из лечебницы? Женщине потребовалось несколько минут, чтобы подать голос. — Я… — она запнулась, облизала губы и снова выпрямилась. — Если они узнают, что я с тобой говорила… — Я могу защитить вас, — сразу же нашелся Брюс, игнорируя чувство вины, появившееся в груди, когда он понял, что, возможно, не сможет сдержать свое слово. Не то чтобы он не попытается, но с охотившимися на его голову убийцами и полицейскими ему и так было трудно спасти собственную жизнь, не говоря уже о других. Тем не менее, ей этого знать было не нужно. — Не от этих людей, — настаивала она. — Они практически управляют этим городом. — Я не разоблачу вас, — заверил он. — Никто даже и не узнает, что я вообще был здесь. Рут закусила губу, размышляя, и по выражению её лица было трудно сказать, что она в конечном итоге решит. Брюс не требовал многого, да ему оно было и не нужно; все, что надо было — узнать имя и какую-нибудь наводку. Что-то, за что можно было бы зацепиться, чем можно было бы руководствоваться в случае, если информация, которую сейчас пытались расшифровать в Уэйн Энтерпрайзес, окажется бесполезной. Он не думал, что это может быть возможно, поскольку файлы, которые так сильно зашифрованы, быть бесполезными явно не могли, но было бы неплохо иметь больше одного источника, к тому же, если Рут принимала непосредственное участие во всем этом, это означало, что у неё могли быть иные данные, которые было необязательно помещать в файлы. Смягчаясь, Рут, наконец, опустила плечи. — Я не могу назвать тебе никаких имен. Брюс подавил желание сжать кулаки от разочарования. — Мне многое не известно, но единственное, что я знаю точно — Архэмом больше не управляют власти. Брюсу удалось скрыть свое замешательство. — Кто-то купил лечебницу? — Учитывая собственную заинтересованность в этом, он был уверен, что если бы такая сделка действительно произошла, он бы знал — или хотя бы слышал об этом. — Ну… не совсем, — ответила Рут. — По крайней мере, не официальным способом. Какая-то крупная компания, занимающаяся фармацевтическими препаратами, выделила на лечебницу целую кучу денег и полностью изменила её. Сейчас это практически новое здание. Там теперь нет ни открытых проводов, ни неисправного электрооборудования и подтекающих потолков. Вы бы не узнали этого места. — Она выдавила что-то близко схожее с хихиканьем, но уровень веселья в нем был недостаточен, чтобы его можно было бы назвать смехом. — Я знаю, я сама не узнала. Фармацевтическая компания? Что они хотят от Аркхэма? Конечно, у них может есть какой-то новый медикамент на продажу в отрасли здравоохранения, но покупка психического учреждения не способствовала такой цели. Компании вроде этой вообще заботились только об одном: прибыль. Место, подобное Аркхэму, только требует денег, а не приумножает их. — Почему? — спросил он. — Не знаю, но как только они взялись за дело, после того, как мэр объявила о своих больших планах по поводу лечебницы, у нас появилось множество новых лекарств и процедур, которых нужно было опробовать на пациентах. — Что за процедуры? — Ничего из того, о чем ты или миллион других людей услышали бы, посетив обычную больницу, — заверила его Рут. — А вот что касается препаратов, то большинство из них я узнала, так как в прошлом прописывала их пациентам, поэтому я и не стала подвергать это сомнению. — Неужели? В тон её голоса пробрался защитный рефлекс. — Послушай, Аркхэм уже несколько лет с трудом держался на ногах, едва выдерживал инспекции. Даже ходили разговоры о том, чтобы закрыть его. Поэтому, когда кто-то приходит с кучей денег и существенно предлагает выкарабкаться из ничтожного положения, игнорировать недостатки становится довольно легко. Эти слова Брюсу не понравились, но он понимал возникшее положение вещей. Ему только хотелось, чтобы он был тем, кто бросил им этот спасательный круг, а не больные ублюдки, которые выдрали с мясом у него этот шанс. — Когда в дело вступил Крейн? — спросил он, развивая разговор. Она не сказала название компании, но, по крайней мере, теперь он знал то, чем они торгуют. Это было лучше, чем ничего. — Незадолго до прибытия Джокера, — сказала Рут. — Они уверили сотрудников в эффективном излечении Джонатана и сказали, что позволили ему использовать элементы его прошлой работы, чтобы помочь нам всем. Это было что-то вроде награды за тяжелую работу и поощрение продолжать работать в том же духе. — В её голосе отчетливо слышалось презрение. — Я бы ни за что не стала с этим мириться, будь он на моем попечении. Я пыталась противостоять ему, но мои начальники заверили меня, что это было частью всей реабилитационной программы Маршаллы, о которой она твердила много месяцев. — Значит, мэр принимает в этом участие? Рут пожала плечами — самый случайный, ничего не говорящий жест, который она делала с момента появления в её доме Бэтмена. — Я понятия не имею. — И никому из вас в голову не пришло расспросить Крейна о частных сеансах, которые он проводит с другими пациентами? — недоуменно спросил Брюс. Конечно же, кто-то обязательно видел бы, как неэтично и, откровенно говоря, опасно было позволять это Крейну с его-то поведением. — Я до самого конца не знала об этих сеансах, — объяснила она, поднимая руку в защитном жесте, как бы уверяя мстителя в её честности. — И, насколько мне известно, они проходили только с Джокером. Других пациентов Джонатан лишь посещал, и то в сопровождении доктора. — Какие с ним были врачи? — Если выяснится, что эти доктора присутствовали при экспериментах над пациентами, тогда существовала огромная вероятность того, что и они были замешаны в этом деле. — Я не знаю. — И вы не подумали проверить? — На этот раз Брюс, не колеблясь, позволил себе сжать кулаки. — Я психиатр, а не проклятый детектив! — горячо возразила Рут. — И откуда мне, черт возьми, было знать, чем там занимается Крейн? Я была назначена Джокеру, и ты как никто другой должен знать, что на него уходит все твое время. Брюс знал это. Понял, особенно сейчас. — Других пациентов у меня не было, поэтому я понятия не имела, что с ними происходит. — Но вы знали, что он встречается с Джокером. — Брюс очень старался не показать своего осуждения, но это было чертовски трудно, особенно когда от каждой предоставленной ею информации закипала кровь. — И вы позволяли ему, — закончил он сквозь стиснутые зубы. На лице женщины появилась гримаса негодования, и она даже не потрудилась её скрыть. — Знаешь, он делал вещи и похуже гораздо большим людям! Брюс знал это лучше всех, и именно поэтому, быть может, ему не следовало бы так защищать сумасшедшего клоуна и так раздражаться тем, что с ним случилось. Но он был зол, если, конечно, быстрые удары сердца и рев крови в ушах относились к чему-то иному. — Это ничего не оправдывает, — сказал он низким голосом. Голубые глаза уставились в карие, и, не в силах выдержать то, что она в них увидела, доктор поспешно опустила взгляд на пол. Прошло некоторое время, прежде чем кто-то из них заговорил снова, и когда Рут нарушила молчание, Брюс увидел в её поведении намек на стыд, сопровождаемый оттенком сожаления. — Я знаю, — пробормотала она. И в тот момент на Брюса навалилось осознание. — Вы помогли ему сбежать. Рут закусила щеку и кивнула. — Почему? Она снова пожала плечами. — Ты поверишь мне, если я скажу, что это были происки виноватой совести? Брюс не ответил. — Послушай, — вздохнула она. — Я знаю, что то, что они делают с пациентами, — неправильно. И да, я не помешала Крейну проводить над Джокером эксперименты. Я должна была, но… вы же знаете, что Джокер за человек! Он умеет — я не знаю — добираться до людей, уговаривать, переубеждать. Брюс точно знал, о чем говорила Рут. Джокер был мастером-манипулятором, и если ему хотелось развлечься, он умел, не колеблясь, вить из людей веревки. Более чем несколько охранников и врачей таким образом находили свою кончину, ведясь на все слова клоуна, пока не отступали, прежде чем получить какой-то серьезный ущерб или даже умереть. — Но когда я видела его, — продолжила Рут. — После этих сеансов. Не буду лгать, сначала я испытывала нечто вроде удовлетворения. Думаю, Крейн начинал с маленького, и худшее было тем, что Джокер страдал от того, что я считала легкими паническими атаками. Но со временем все становилось все хуже и хуже… — Рут еще раз вздохнула, на этот раз глубоко и устало. — Не думаю, что такое можно даже врагу пожелать. Брюс пытался не представлять этого, пытался выгнать из головы ужасные образы, но после той ночи в пещере, когда ему пришлось стать свидетелем того, как дрожал и рычал Джокер, терпя муки, причиненные токсином Крейна, это было практически невозможно. И если это сумело вызвать у Рут такое сочувствие, что она намеренно выпустила на улицы города чрезвычайно опасного человека, без какого-либо контроля или надзора… Брюс едва подавил дрожь. — Хотите узнать самое ужасное? — спросила Рут, и Брюсу было трудно поверить, что может быть что-то хуже. — На этот раз, возможно, впервые, Джокер действительно вел себя хорошо. Брюс слегка наклонил голову, заинтригованный и, откровенно говоря, удивленный её словами, столь чуждыми к Джокеру, что он даже повторил их. — Вел себя хорошо? Женщина засмеялась, и на этот раз её смех уже был чуток похожий на настоящий. — Знаю. Ты не можешь быть более удивлен, чем были мы. Конечно, он все еще пытался вывести людей из себя или втянуть в свои игры разума, но, по сравнению с его обычным поведением, все это было практически безобидно! Он не причинил вреда ни одному человеку. Ни одному! — Рут сложила руки. — Я не совсем уверена, что это не было страшнее того, если бы он снова начал проделывать свои трюки. Брюс почувствовал, как у него в животе что-то шевельнулось. Трудно было описать это ощущение; какая-то причудливая смесь холода, жара и чего-то черного и тяжелого, заставляющего его желудок сжимается. Было почти физически больно. — Джокер склонен быть тихим и ненавязчивым, — сказал Брюс, изо всех сил стараясь сохранить свой голос ровным, — когда пытается справиться с ядом Крейна. Впервые после встречи с «ненормальным» клоуном Брюс поймал себя на мысли о том, что надеется — или хочет — чтобы Джокер снова устраивал проблемы, чтобы отсутствие его плохого поведения не было сознательным решением, потому что альтернатива была слишком трагичной реальностью, чтобы охватить все за раз. — Нет, — ответила Рут. — Сеансы с Крейном начались лишь спустя несколько недель после прибытия Джокера. Брюс закрыл глаза. — Не знаю, что ты сказал или сделал, прежде чем привести его, — продолжила она, не обращая внимания на внутреннюю борьбу Брюса. — Но он действительно выглядел так, будто хотел быть здесь. Думаю, для всех нас такое состояние пациента было неожиданностью. Первым опытом, так сказать. Брюс продолжал молчать. Его кулаки снова сжались, и лишь благодаря тому, что на руках у него были перчатки, ладони остались целы. В противном случае на них бы остались следы коротких ногтей. Хорошее поведение. Джокер… вел себя… хорошо. Мысль юлой крутилась в голове, повторяясь снова и снова, издеваясь над ним этими «а что если» или «может быть». Некоторые, возможно, и посмеялись бы над иронией ситуации, но Брюс этого не сделал. Он отчаянно пытался удержать гнев под контролем. Брюс годы этого ждал — годы. После каждой стычки Бэтмена и Джокера был момент, когда Брюс пытался представить себе, как все было бы, кем мог бы стать клоун, если бы только захотел попробовать измениться. И теперь он обнаружил, что тот проявил настоящий признак готовности сделать это именно в тот самый момент, когда Аркхэм решил подписать ужасную сделку с дьяволом, наплевав на попытку Джокера. Брюсу нужен был воздух. Ему нужно было выбраться из комнаты, которая внезапно стала слишком тесной, и попытаться все исправить. Однако, прежде чем он успел хотя бы двинуться с места, Рут внезапно заговорила: — Полагаю, ты проводишь какое-то расследование по этому делу, чтобы привлечь виновных к ответственности? Брюс обладал достаточным пониманием происходящего, чтобы кивнуть. Он был Бэтменом, он искал справедливости и сделал бы это, даже если бы это была последняя чертова вещь, которую он когда-либо сделает. И не только для Джокера, но и для всех тех пациентов, застрявших в том Богом забытом месте. Впервые за все пребывание Бэтмена в доме Рут наконец отошла от стены, на которую опиралась, и подошла к кухне, где на столе лежал её кошелек. Она вернулась, сжимая в ладони что-то маленькое и черное и, как бы не желая слишком близко подходить к Брюсу, вытянула руку, и он увидел маленькую флешку, протянутую к нему. Брюс шагнул вперед и взял устройство. — Что на ней? — спросил он. — Запись сеансов Крейна с Джокером. — Рут сделала глубокий вдох. — Для доказательства. — Спасибо, — сказал Брюс, чувствуя, как холодность, которую от испытывал к этой женщине, потихоньку начинает подтаивать. Он не стал бы оправдывать её роль во всем, что происходило в лечебнице, но она пыталась хоть что-то исправить, помочь по-своему, что уже было неплохим началом. — Будь осторожен, там зрелища не из приятных. Брюс уже хорошо знал об этом и подавил дрожь, заставившую сердце учащенно забиться. Он немного подождал, давая Рут время сказать что-то напоследок, а потом повернулся и направился к окну ванной, через которое вошел. — Знаешь, он много раз звал тебя, — крикнула ему вдогонку доктор, заставив Брюса остановиться. — На каждом сеансе. Говорил, что у вас двоих есть что-то, что необходимо обсудить. — Наступила короткая пауза, а потом: — Что ты сказал ему? Брюс взглянул через плечо на женщину, наблюдая, как её темные глаза внимательно смотрели на него. Жгучая потребность продолжить разговор, чтобы точно знать, что сказал клоун, была ошеломляющей, но он отказался сдаваться. Это был разговор, который ему нужно было провести с Джокером, хотя оставалось лишь догадываться, когда кто-либо из них созреет для него. Так и не проронив ни слова, Бэтмен ушел.