Об итальянской лексике

Rimorso — угрызения совести.

Они больше не разговаривают. Упрямо молчат, оказавшись в Виново за одним столом, и по очереди прожигают друг друга взглядами на тренировках. Альваро борется с желанием подойти извиниться: на первой попытке прикусывает язык, а на второй не успевает даже открыть рот. — Ну и надолго же хватило тебя, Рино. Маркизио говорит так спокойно, словно перед ним — глухая стена, но глаза у него темнеют, а на шее от напряжения проступает жилка. Альваро вспыхивает, злится, путается в непроизнесенных еще словах, но краем глаза вдруг видит, как Андреа, уходящий последним, тактично захлопывает дверь. В раздевалке они одни, где-то ходит по коридору уборщица, но она зайдет позже: персонал никогда не показывается при игроках. И ему это на руку. Морате кажется абсолютно безумным то, что он делает, но от этого злобное желание отомстить душит еще сильнее. От их молчания в ушах просто звенит, он слышит собственное дыхание и абсолютно точно может посчитать, сколько раз стучит в вене, к которой он прикасается, пульс. У Клаудио за спиной скрипит дверца шкафчика — он наверняка больно впивается лопатками в холодный металл, оттого и шипит, прежде чем прошептать сдавленное «ты что делаешь?», а Альваро абсолютно плевать. Пересохшим от волнения языком он оставляет горячий след на выгнутой покорно навстречу шее, ледяными руками забирается под тонкую ткань джемпера и, едва почувствовав, как что-то твердое упирается в бедро, прикусывает слегка теплую кожу и отступает назад. Сердце колотится так сумасшедше, что нет даже сил выдавить победный смешок — только язвительное: — Ну и надолго же тебя хватило, Детто. Маркизио хлопает громко дверцей, крепко цепляет пальцами выше локтя. От того, как впивается в лопатки холодный металл, Альваро ругается и шипит — это все-таки больно, и у него точно останутся синяки. — Можешь считать это угрызениями совести, amore, — шепчут приторное на ухо, и Мората даже не пытается возражать: перед глазами темнеет от того, насколько ему от этих мук хорошо. Надолго же их обоих хватило, в конце концов.