***
Небольшая поляна посреди густого леса освещалась лишь светом полной луны да огнем большого костра, вокруг которого мы впятером устроились. Неровные блики пламени плясали в замысловатом танце, отбрасывая жуткие тени на нас и на растущие рядом деревья. Но самой зловещей тенью был Мелиодас, что быстро свернул наше с Баном приветствие и слишком благодушно попросил поторопиться убраться с развалин темниц. И этим благодушием он пугал больше, чем в тот момент, когда обрушил свою ярость на Руина. Я совершенно не понимала перепадов настроения этого демона. Бан, исчезнувший на полчаса перед отступлением, щеголял новенькой одеждой и хвастался идеально побритым лицом. Он незамысловато, по-семейному переругивался с Дианой и при этом успевал переворачивать и кролика, и кабана, пойманных прямо на месте стоянки. В воздухе витал запах хорошо прожаренного мяса — Бессмертный определенно был мастером в кулинарии. Я прижала руку к тихо воющему животу, остро реагирующему на такое издевательство и упорно напоминающему, что сегодня во мне был только кофе и ничего более. Но не сдвинулась с места — тело прожигал колючий взгляд Мелиодаса. И мне совершенно не хотелось проверять, горел ли в его глазах демонический огонь или тогда, когда я случайно посмотрела на него, мне показалось. — Налетай пока горячее! А вот Бана пылкие взгляды демона не трогали. Он с завидным аппетитом вгрызся в кроличью ножку, запивая все элем. Диана тоже не реагировала на это — настойчиво и упорно пыталась накормить капитана, впихивая ему в руки прожаренного кабанчика. Я повела плечами, сбрасывая оцепенение, и взяла свою порцию. Страх страхом, а обед по расписанию. И даже не подавилась, когда Диана все-таки задала этот вопрос: — А как вы познакомились? Уже порядком напившийся Бан хмельно ухмыльнулся и пропел, растягивая гласные: — Она свалилась на меня с неба. — С дерева, — поправила я его. Диана в удивлении распахнула глаза, а Мелиодас нахмурился. И это была первая его приличная эмоция за сегодняшний вечер. Он перевел задумчивый взгляд с меня на Бана и наконец сделал глоток из своей кружки. Напряжение, витавшее между нами, медленно отступало, позволяя дышать свободней. Я вытянула ноги и уже с удовольствием откусила приличный кусок, запивая его безалкогольным элем. Как оказалось, если поискать, в запасах демона можно и такое найти. — Но почему ты полезла на дерево? — по-детски озадаченно спросила Диана. — Так получилось, — я беззаботно пожала плечами, оставляя в этой истории открытый финал и пряча неприглядную правду в закромах памяти. — А потом она меня преследовала, — Бессмертный не задумываясь сдал меня, икнул и снова приложился к кружке. — Вспомнила! — Диана хлопнула кулаком по ладошке и заинтересованно посмотрела на меня. — Ты та малышка, что называла его папой! Я попыталась гордо встретить это, но щеки предательски разгорелись, выдавая меня с головой. — Это просто необоснованные слухи… Диана меня уже не слушала, она с удовольствием припоминала все каверзные ситуации, в которые я намеренно попадала с Баном. И свидетелем которых никогда не был Мелиодас. Запоздалый горький стыд распространился по всему телу от макушки до пяток. То время реинкарнация Богини должна была провести с ним, со своим возлюбленным, но я нагло лишила его этого, страшась за свою шкуру. Я навязала ему чувство вины, не объясняя причин, заставила страдать, постоянно прячась и скрываясь, оставила его наедине со своими грехами и демонами. Мои поступки такие эгоистичные и неприлично несуразные. Я привязывалась в этом мире ко всем, кто хоть как-то мог мне помочь, если их правильно подтолкнуть, но отталкивала того, кто был готов бескорыстно и беспощадно положить себя на алтарь моего спасения. Диана так увлеклась, что даже не заметила, что Мелиодас не слушал ее. Он стоял на границе тьмы и света, отвернувшийся ото всех и застывший, словно статуя. Веки были прикрыты, но даже так, я ощущала ту боль, что он пытался спрятать. Ту боль, что неосторожными неловкими действиями причинила я. Маленькими шагами, стараясь не шуметь, я подошла к нему и мягко положила ладошки ему на плечи, осторожно сжимая. Мелиодас вздрогнул, напрягся, но не обернулся. — Элизабет, что… — Добро, краса и верность жили врозь, но это все в тебе одном слилось*, — я не дала ему договорить, перебивая. — О чем ты? — грех гнева резко обернулся и впился двумя изумленными изумрудами в меня. — Это мой тебе ответ на тот странный комплимент**, — я щелкнула опешившего демона по носу и вернулась к Бану и Диане, что с особой радостью вспоминала все неловкие моменты между им и мной, издеваясь над Бессмертным. С плеч покатился огромный валун, что неосознанно придавливал меня к земле все эти года. Я могу его бояться, так как знаю его сущность, а могу его любить, как того желает стержень. Я могу бежать от правды, но она все равно останется таковой — только он меня может спасти. Я могу отрицать, но мое сердце и правда ускоряет свой ход, когда я вижу его горящие глаза, настоящую улыбку и ямочки на щеках. Мои это чувства или это все игра вселенной… Кто знает. Но я всегда была падка на зеленоглазых блондинов, от которых ощущались потусторонняя надежность и тепло. — Смотрите, звездопад! — Диана восторженно вскрикнула, указывая на небо, которое рассекали тысячи звезд. — И сотни звезд падут с небес, Пересекая мир накрест. Угрозой вспыхнет тьмы завет — Британию покинет свет. Знамением былых времен Путь их нелегкий освещен; Тех, кому жребий роковой Своей тяжелую рукой Оставил миссию сию — Начать священную войну.*** — Что это? — Мелиодас стоял рядом. Чувство обреченности исчезло из его фигуры, изумруды сияли — в его глазах отражались падающие звезды. Одной рукой он сжимал кружку с элем, вторая же едва касалась кончиками пальцев моей руки. — Одни называют это древней британской поэмой, другие — пророчеством грядущего. Кому верить — выбирать тебе. — А ты как думаешь? Я пожала плечами и снова обратила взор на невероятный звездопад. Ладонь Мелиодаса согревала мою руку.***
Этот день был полон на шокирующие реакции, действия, события и мысли. Грехи, вволю нагулявшись и отпраздновав возвращение Бана, развалились на поляне в обнимку друг с другом. Диана даже во сне держалась поближе к Мелиодасу и на автомате поглаживала его по голове. Сам демон привалился к боку Бана, который подложил под голову Хорка, как подушку. Его реакция на то, что свин не провизия, да еще разговаривающая, была непередаваема. — Ты позволил заточить себя в подземелья, а потом самостоятельно выбрался из них, стоило услышать, что твои соратники идут за тобой. У тебя точно все в порядке с головой? — серьезный Хорк пытался потоптаться на благоразумии Бана. — Кто это сказал? — Бессмертный заозирался по сторонам, осматривая каждый угол таверны, пока не наткнулся на Хорка. — Это я! — Он говорящий! Бан, подскочив с табуретки и отпрыгнув в дальний угол, пялился широко раскрытыми глазами на пафосно жалующегося Хорка и определенно не верил своим глазам. Но после первой кружки поверить в говорящего свина оказалось намного проще. Такое знакомство попахивало безумным чаепитием у Шляпника, но имело свое очарование. Я мягко улыбнулась и накрыла их принесенными одеялами. Сильнейшие рыцари в королевстве — не сильнейшие, они все равно остаются людьми, что легко могут замерзнуть. В ночной тиши раздавались лишь мерное дыхание спящих, да стрекот сверчков. Бледно-желтый диск луны скрылся за облаками, обволакивая место стоянки первозданной темнотой, скрывая спящие фигуры, защищая их. Ни звука и ни шороха, только безмятежность, волной накрывшая и укутавшая в своих объятьях. В таверне меня уже дожидался расстеленный на одном из подоконников плед и заваренный чайник с кофе. Спать не хотелось. Мысли в голове роились словно пчелы и требовали к себе повышенного внимания. Весь этот день жаждал навалится на меня и погрести под собой. Утренняя эскапада, дневной эмоциональный скачок, а вечером я самостоятельно подлила масла в огонь скачущих эмоций. Со всем этим стоило, наконец, разобраться. В этот момент мне как никогда не хватало чужого родного плеча. Он бы выслушал, пожурил со свойственным только ему энтузиазмом и как всегда дал дельный совет. Но я даже не знала, куда его занесло после нашего последнего приключения, когда мы чуть не разрушили целый мир. Крепкий напиток обжег внутренности и подавил поднявшую голову тоску. Я плотнее укуталась в плед и прикрыла глаза, погружаясь в себя. Воспоминания, словно бусины, нанизанные на нитку, проносились перед мысленным взором и складывались в четкую картину, погрешностей у которой просто не было. Все действия, чувства, эмоции, надежды и стремления, будь то вмешательство стержня или мои собственные, смешались в один плотный клубок и не подлежали распутыванию. Все они были… Скрипнула входная дверь, вырывая меня из мыслей. Я резко повернулась, упираясь взглядом в помятого Мелиодаса, особенно неловко застывшего на пороге. — Мелиодас? Я думала, ты спишь. Надежда на то, что у меня получится побыть в одиночестве и разложить по полочкам этот день со всеми его поворотными событиями и решениями, утонула в пронзительном взгляде демона как Титаник, наткнувшийся на айсберг. — А ты почему не спишь? — Мелиодас подошел ко мне и стал совсем близко: протяни руку — и уткнешься в его грудь. — Просто не хочется. — Именно поэтому ты снова пьешь кофе? — с напускным весельем спросил он. — Тебя что-то беспокоит? — вопросом на вопрос ответила я и попала в точку. Мелиодас свел брови на переносице и сложил руки на груди, немного отворачиваясь и отводя взгляд. — Не хмурься, морщины появятся, — я ткнула пальцем в эту складку, пытаясь разрядить атмосферу. Воздух между нами, стоило нам оказаться так близко друг к другу, начинал подозрительно потрескивать от напряжения. И двойственность чувств, что возникали при понимании этого, будоражила и тревожила. Приблизиться — оттолкнуть. Поддаться — убежать. Но Мелиодас решил за нас двоих. Он резко притянул меня и с силой прижал к себе, выплескивая то, что беспокоило его: — Прости, что позволил тебе пострадать. Я не должен был… — Мелиодас прервался на полуслове, крепче сжимая меня и пряча лицо в сгибе моей шеи. Его сердца заполошно бились в груди под моими ладонями. И с каждым их ударом мое разгонялось тоже. — В этом нет твоей вины. Я должна была предупредить, но не знала, как, — попыталась я оправдать его, но была перебита. — Любая твоя рана — это моя вина, — слишком веско и резко ответил он. Плед свалился, кофе расплескался по полу, а я тонула в объятьях демона и не спешила вырываться. Было что-то правильное во всем этом: в том, как лихорадочно он обнимал меня; в том, что я не оттолкнула его, а прижалась ближе, поддаваясь; в чувстве надежности, что возникло из ниоткуда и не спешило уходить. Внезапное озарение ударило обухом по голове — он испугался за меня. Я чувствовала это каждой своей клеточкой, прижатой к нему. Поэтому осторожно, не вырываясь, подняла руку и погладила его по вихрастой макушке. — Все в порядке, Мелиодас, я ни в чем тебя не виню, — он еще сильнее вцепился в меня. — Все будет хорошо. Я всегда буду за твоей спиной. Слова потонули в ночной тиши и еще одним незримым тросом привязали меня к этому человеку. Его руки оковами сковали меня и не торопились отпускать: одна зарылась в волосы, мягко перебирая их, другая нежно обхватывала талию. Ускоренное дыхание на коже посылало импульсы по всему моему телу, прижатому к его. В его объятьях мне было до одури тепло и спокойно. — Тебе нужно отдохнуть, — нехотя оторвался от меня Мелиодас, но не выпустил из рук. Я, как завороженная, кивнула. С губ рвалось предательское: «Только не отпускай меня», — но так и осталось не сказанным. А утром на столе лежала веточка белой лаванды. Я защищу тебя любой ценой.***
Мы были в пути уже который день — столица мертвых оказалась не настолько близко, как хотелось бы. И к моему вящему ужасу выяснилось, что меня укачивает. Раньше, на фоне постоянных забот, этого особо не было заметно, а сейчас прорвалось. Не помогали ни дыхательные гимнастики, ни внушения, ни свежий воздух. — Принцесса, можно? — в один из дней, когда я в очередной раз сидела, привалившись к стене и сдерживая рвотные позывы, Диана вытянула ладонь в приглашающем жесте. Я слабо кивнула — все, что угодно, только пусть перед глазами все перестанет качаться. Великанша осторожно обхватила меня за талию и опустила на землю, поддерживая, пока я пыталась справится с черными точками перед глазами и подкашивающимися ногами. Почему до нее никто не догадался до такого простого решения? Я вдохнула свежий, пропитанный запахом трав воздух и почувствовала облегчение. Тошнота отступала, голова прояснялась — снова хотелось жить. — Спасибо, леди Диана. — Ты такая слабая, принцесса, — ответила она на мою благодарность. — Но такая сильная, — я споткнулась и во все глаза уставилась на смущенную великаншу. — В тебе есть странная сила — ты признаешь свои слабости, но все равно остаешься гордой и несгибаемой. Будто в твоих слабостях — твоя сила, — она замолчала, собираясь с мыслями. — Я мало знаю о людях, но за тобой я была бы не против идти. Значит, мне не показалось, что грех зависти все эти дни присматривалась ко мне, наблюдала за моими страданиями и стоическом переносе их. Я не жаловалась. Просто однажды за завтраком бросила в пустоту: — Кажется, меня укачивает. Я не просила поблажек, частых остановок или жалости. Я просто объяснила, почему же я так часто хожу бледная, время от времени хватаюсь за живот и постоянно ищу чем бы занять руки. И тем стена в сердце Дианы была пробита. — Принцесса, могу я называть тебя просто Элизабет? Я снова споткнулась, а потом мягко с теплом посмотрела на Диану. — Почту за честь, Диана, — великанша зарделась и спрятала лицо в хвостиках. Дальше мы шли в тишине. Я плела венок из одуванчиков, занимая руки и делая эту прогулку хоть немного полезной; Диана с интересом поглядывала на меня. В глазах плясало искреннее желание, чтобы этот венок достался ей. Хотя в мыслях у меня была другая жертва для этого украшения. С Мелиодасом после той откровенно интимной близости мы без свидетелей не пересекались. Если бы не знала его по истории, подумала бы, что он смущается. Но этого просто не могло быть. Он все также подшучивал надо мной, пытался облапать и научить, как правильно быть официанткой в его таверне. Даже Хорк не видел в этом ничего необычного, а Бан нередко присоединялся к этому веселью, провоцируя меня. Он подозрительно легко отнесся ко всем нелепостям, творившимся в этих стенах, и молчал. Наше прошлое воспринималось как нечто само собой разумеющееся и не требовавшее дальнейших пояснений. Но я нередко замечала бросаемые им взгляды — серьезного разговора не избежать. Со спины мамы Хорка кто-то спрыгнул. Я оторвалась от выискивания цветка побольше и посмотрела на Мелиодаса, идущего рядом с закинутыми за голову руками. А вот и моя жертва. В венок осталось вплести еще пару цветов и можно было соединять концы. Я постаралась скрыть пакостную улыбку, скользнувшую по губам. Это все, что я могу сделать, чтобы покрыть тот горестный год моего отсутствия в его жизни. В голову совершенно не шли иные способы искупить этот грех и хоть немного загладить вину. Я вытянула венок перед собой, рассматривая со всех сторон. Идеально. Мелиодас, до этого с улыбкой, скрытой в уголках губ, наблюдавший за мной, отвлекся на задавшую вопрос Диану. И именно поэтому не заметил, как я подкрадываюсь со спины. Венок, будто влитой, лег ему на голову. Желтые цветы забавно сливались с его соломенной шевелюрой. — Тебе идет, — Мелиодас удивленно застыл на месте, а я рассмеялась. В этот момент он был таким человечным и настоящим. — А я думала — он для меня, — Диана в обиде надула губы. — Следующий — обязательно твой, — не переставая смеяться, пообещала я и принялась за новый. Грех в неверии потрогал голову и тихо прошептал: — Спасибо, Элизабет. Но и на этом откровения этого дня не закончились. Кажется, у звезд было свое особое расписание, по которому они распределяли важные разговоры. Или же просто плохое чувство юмора. — Вот мы и остались наедине, Бесси-Бетти-Бетс, — Бан неслышно подошел со спины и облокотился на меня, поставив локти мне на плечи. — А я все гадала, когда же тебя заест любопытство. Вечерело. Мы остановились на опушке леса вблизи небольшой деревеньки. Мелиодас готовился принимать посетителей, Диана немного отошла в сторону, чтобы никого не пугать, а я вышла размяться перед тем, как упаду в суровую рутину работы официантки. — Я сумел договориться с ним, — пропел бессмертный. Я выпуталась из его рук и присела на землю, расправляя невидимые складки на юбке. В глазах Бана горели тысячи невысказанных вопросов и подозрений. — Ты никогда не говорила о своей близости с капитаном, — серьезно сказал он. — Это не лучшая тема для разговора, — я тяжко вздохнула, прося у хроник снисхождения. Мне не хотелось говорить об этом сейчас. Ощущение, что жизнь не висит на волоске, немного отступило, и таким напоминанием возвращать меня с небес на землю было слишком жестоко даже для Бана. — Он был тем, от кого ты скрывалась в детстве, — утвердил он, не отводя тяжелого взгляда. И почему Бан такой умный в ненужные моменты? — Это очень длинная и печальная история, для которой сейчас не время, — и не настроение. — И это связано с тем, о чем мы раньше говорили. Бессмертный сыпал предположениями, попадающими прямо в точку, а я удивлялась, где же раньше была его сообразительность. И давила зародыши паники на корню. Бан не тот человек, что предаст чужое доверие на пустом месте. Только если это не грозит его другу. — Да, — бесхитростно подтвердила я. Бан в миг расслабился, словно не было гнетущего ощущения, проскочившего между нами, а я облегченно вздохнула. — А я-то гадал, почему ты в этом году не заглянула, Бетс, — легко сменил тему Бессмертный, возвращаясь к своей привычке тянуть гласные и особенно яро демонстрируя это на моем имени. — Думал, ты совсем забыла обо мне и наконец приняла свои королевские обязанности. — Королевство погрязло в хитросплетенных интригах. У меня не было возможности вырваться из замка, пока не случился переворот. И я ведь обещала, что никогда не забуду тебя. Не в этой жизни. — Ты и не смогла выбраться? Бан на мое наглое недоговаривание рассмеялся так, как это умеет только он — громко и самозабвенно. — Где вы там застряли? — на хохот из таверны выглянул недовольный нашим отлыниванием Хорк. — Работа не ждет. Перед лицом возникла протянутая рука, за которую я с радостью ухватилась. На фоне этого дня все остальные слились в череду не запоминающихся серых будней. Даже стычка с зелеными юнцами, возомнившими себя великими святыми рыцарями, и соревнование в суровости между блэкхаундом — милой потусторонней зверюшкой похожей на собаку, пришедшей по душу Бана — и демоном не вызывали волнений. И вот, спустя бесконечное для меня количество дней, перед нами простиралась маленькая деревенька из трех домов, окруженная сплошной стеной леса и крутым склоном горы. Вход в столицу мертвых. Я с помощью Дианы спустилась со спины мамы-свиньи и осмотрелась. Полуразрушенные дома, пустые и запущенные, и ни души. И предложение Мелиодаса найти в этом месте информацию и денег казалось беспросветно глупым и не имеющим смысла. Боковое зрение невольно зацепилось за что-то яркое, и я обернулась. Все вокруг, каждый клочок земли был усыпан кроваво-алыми цветами. Ликорисы — цветы призраков. Но никто, кроме меня, их не замечал.