Одну жизнь назад

      Провинциальная жизнь била ключом. Заурядные домики в два этажа, стоящие тесно друг к другу, создавали узкие лабиринты улочек; в воздухе пахло дымом, глиной и выпечкой; прилавки манили обилием керамических изделий; ремесленники разглагольствовали без умолку на разный лад, нахваливая свои товары; а особо наглые зазывалы завлекали в трактиры, что ютились в каждом третьем доме.       — А здесь намного оживленнее, чем я думал, — недоуменно пробормотал Кинг, осматриваясь по сторонам.       — Конечно, торговцы всего королевства съезжаются сюда за керамикой, — важно закивал Мелиодас, словно в этом была лично его заслуга.       — И все же, почему мы можем так спокойно разгуливать по городу?       Кинг задумчиво разглядывал толпившихся покупателей, спешащих по своим делам женщин, детей, вьющихся под ногами, и не мог понять их спокойствия, судя по пролегшей между бровей складке.       — На наших розыскных листовках изображен непонятно кто. Только листовка Бана — его точная копия. Сам посмотри, — Мелиодас махнул рукой в сторону, подзывая нас подойти ближе.       Мы остановились около стенда, на котором, кроме листовок грехов, больше не было ничьих. Не было моей листовки. Я облегченно выдохнула и заозиралась по сторонам, выискивая в толпе знакомую алую макушку. Если кому и удалось ускользнуть из замка не замеченным, так это Гавейну. Он единственный, кто мог покидать его и создавать видимость, что все равно там присутствует.       Идея найти личных рыцарей, что будут неотступно следовать за мной, пришла спонтанно. Мои постоянные путешествия из одного края королевства в другой постоянно отвлекали Гила от тренировок и не давали ему в полной мере заботиться о Маргарет. Я же сидеть на месте не могла. Быстро утекающее время заставляло крутиться юлой и стараться успеть быть везде и всюду. Но отец не мог доверить мою защиту кому попало. А достойных рыцарей так не было вообще.       И тогда я встретила Гавейна. Точнее наткнулась на него в одной из подворотен, когда возвращалась с очередной вылазки в город. Мужчина полусидел, прислонившись к стене, и безбожно громко храпел. Вокруг стояло непередаваемое амбре, что разом всколыхнуло память и напомнило о Бане.       Любопытство взяло верх, и я подошла ближе. При близком осмотре мужчина уже не казался последним пьяницей. Одежда была хоть и грязная, но не рваная; сапоги, начищенные до блеска с парой пятнышек пыли; да и за собой он следил, хоть и был слегка опухшим. А еще у него была сила, много силы. Святых рыцарей я научилась чувствовать за версту.       И почему такой незаурядный человек якшается по подворотням оставалось загадкой.       Я осторожно потыкала ботинком ему в бок и отошла на приличное расстояние, когда он зашевелился. Мужчина протяжно зевнул, пьяно осмотрелся по сторонам и остановил свой расфокусированный взгляд на мне.       — Прекрасная нимфа? Я отдам тебе сердце, если ты дашь мне попить, — хрипло сказал он.       — Лучше отдай мне свою верность, и тогда я найду тебе не только попить, но и выпить, — предложила я, особо не надеясь на успех.       Мужчина враз подобрался и напрягся. Пьяная спесь сошла, словно и не было ее. Цепкий взгляд осматривал меня, словно бабочку под микроскопом. Рука его рефлекторно легла на пояс, где в складках одежды прятался кинжал. Передо мной предстал опытный боец, что был готов вступить в бой в любую секунду.       — Кто ты? — настороженно спросил он.       — А тебя не учили, что прежде чем спрашивать имя кого-либо, нужно самому представится? — не отступая, не сбавляя оборотов наглости, перебила я.       Мы боролись взглядами. Янтарные глаза прожигали меня насквозь, пытаясь сокрушить мою волю и давя каплей силы. Но если он надеялся, что я отступлю и стушуюсь, то напрасно. Даже королю приходилось уступать моему упрямству. Если я что-то вбила в голову, то непременно этого добьюсь.       — Гавейн, — сдался он.       — Приятно познакомится, Гавейн. Мое имя Бетс. По совместительству третья принцесса этого королевства Элизабет, — я присела в легком реверансе, окончательно смущая мужчину, которого учила манерам маленькая соплюшка, и вгоняя его в ступор.       Думаю, будь я на его месте, то тоже удивилась, если бы встретила в таком месте монаршую особу, особенно принцессу, но одетую как обычная дворовая девчонка. Но что поделать — шило в одном месте страшная сила. А шило, помноженное на желание выжить, еще страшнее.       — Ваше Высочество, — мужчина попытался принять более подобающий вид, но провалился. Опорная нога поехала, и он снова завалился.       — Так как насчет верности? — невинно повторила я вопрос.       — Зачем вам, третьей принцессе, верность какого-то бродяги? — и пусть говорил он легко и расслабленно, но весь его вид дышал напряжением. Словно и значило это больше, чем я могла понять.       — Просто люблю связываться с преступниками и отступниками. Мы почему-то легко находим общий язык, — и поэтому я отшутилась, не выдала истинных целей, не вывалила свои заботы на ни в чем неповинного человека.       — Я не могу повесить на вас такую ношу, принцесса, — и столько обреченности было в его голосе, что я сдалась на волю своего альтруизма, лишь немного подгорчив пилюлю.       — Ты думаешь, что я ее не потяну? Не стоит сомневаться в чьих-либо силах, не оценив их. Не хочешь верность — помогу по доброте душевной. Идем, сэр Гавейн.       Появлению нового лица в замке мало кто удивился. Я частенько притаскивала детей, что остались без родителей и сновали по улицам города в поисках малейшего намека на пищу; пристраивала их в различные службы, давая жилье, пищу и надежду на будущее. Иногда в замке оказывались старики, чей век подходил к концу, но которые не хотели отдаваться волнам судьбы; и те вполне справлялись с поручаемой им легкой работой вроде садовников. Но чаще всего пополнялись казармы. У меня словно был нюх на людей со способностями, на потенциальных святых рыцарей, на молодых парней и девушек, что считали себя не такими из-за просыпающегося дара. Из каждой поездки с нами возвращалось по несколько одаренных человек, которым замок предоставлял место и обучение.       Признаваться самой себе, что таким образом я пыталась искупить свою вину перед Заратрасом, я категорически отказывалась.       Новым умелым рукам были рады как никогда. Гавейну сразу нашли занятие, определили место поближе к кухне и не давали скучать. Времени, чтобы пить и рефлексировать, совсем не оставалось. Я же потихоньку собирала информацию. Выходец из знатного рода, но отказавшийся от всех почестей из-за внутреннего конфликта и ушедший на вольные хлеба, Гавейн был непростой фигурой. Он обожал женщин, алкоголь и азартные игры, но в тоже время никогда не задерживался надолго в одном месте, постоянно встревал в чужие разборки и гордо следовал одному ему известному кодексу, где авантюризм соседствовал с благородством. В Лионесе он также связался не с той компанией, которая в итоге и скинула на него все свои долги. Большая сумма для человека, что странствовал из города в город налегке. И пока он ее не выплатит, из города его не выпускали.       Я сидела на подоконнике в библиотеке и задумчиво рассматривала Гавейна, увлеченно тренировавшего послушников. Парни слушали его, раскрыв рот, и были готовы исполнить любое указание. Мужчина одобрительно хлопнул одного по плечу, вызвав бурю восторга и еще большее упорство. Ребята, смотря на друга, продолжили еще усерднее махать искусственными мечами, изредка поправляемые им. И в этот момент Гавейн улыбался, словно нашел место, в котором хотел остаться.       И как не помочь такому?       Я спрыгнула, забренчав висевшем на поясе мешочком с золотыми монетами. Что много для одиночки, для принцессы сущий пустяк.       Найти таверну, где обитали обманувшие Гавейна бандиты не составило труда. Компания из трех человек грязно переругивалась друг между другом, вставляя сальные шуточки, от которых стены ходили ходуном, и разражаясь приступами не прекращаемого хохота. Они играли в карты и совсем не обращали внимания на других посетителей, что жались в свои столы и старались казаться еще незаметней. Но были в них зачатки силы, играющие им на руку. Словно невидимый магнит, что и притянул такого, как Гавейн.       — Господа, — я незаметно подобралась к столу, привлекая их внимание.       — Чего тебе, малявка? Не видишь, взрослые заняты? — отозвался один из них, даже не взглянув в мою сторону. Я протяжно выдохнула. Тяжело быть ребенком, когда душа таковой себя не считает.       — Я пришла отдать долг. За Гавейна, — твердо сказала я.       — Как интересно, — игра прекратилась, и три пары глаз с извращенным интересом уставились на меня. — И что же ты можешь предложить помимо себя, малышка?       Я еле сдержала желание скривиться и пожалела, что захотела решить этот вопрос мирным путем. Для начала. Сдала бы их сразу страже, и дело с концом. Но вместо этого я отвязала от пояса мешочек и положила его на стол, уклонившись от вытянутой в мою сторону руки.       — А здесь даже больше, — нахально хмыкнул самый старший из них, перебирая монеты и пробуя их на зуб.       — А это чтобы вы навсегда забыли о его существовании.       — Как дерзко. И не страшно тебе было одной приходить в такое место с такой суммой? — маслянистые черные глаза блестели, выдавая порочные мысли своего хозяина с головой.       — А не страшно вам сидеть в центре города и промышлять таким прямо под носом у стражи?       — Они нам ничего не сделают. Мы давно купили их молчание. И если с тобой что-то случится… — он подозрительно замолчал, давая мне самой додумать. Но мне было некогда предаваться бессмысленным рассуждениям и глупым страхам.       — То вас троих отправят на виселицу. И никто слова не скажет, — притворяться глупым ребенком больше не имело смысла. Эти трое понимали лишь грубую силу и отставать от Гавейна даже не думали. Еще и на меня смотрели, как на кусок мяса. Терпеть такое было выше всяких сил. Власть развращает, но именно ей я и собиралась воспользоваться. — Стража! — мой голос эхом раздался в тишине таверны. В помещение ворвалась дюжина отобранных лично мной рыцарей, что в секунду скрутила ошеломленных бандитов. — Отправьте их на железные рудники, — я повелительно махнула рукой.       — Да, Ваше Высочество, — хором ответили рыцари.       Бандиты смотрели с ненавистью и изумлением. Какая-то пигалица скрутила их в бараний рог, да еще и выслала из столицы. Но это был не конец. На рудниках они тоже долго не задержатся — в управление уже был выслан приказ об их устранении. Жизни научили, что оставлять за спиной врагов дорого обходится.       Я вышла вслед за рыцарями и спокойно вздохнула. Вот и решили вопрос свободы Гавейна. Теперь можно легко отпустить его путешествовать дальше, раз уж становиться моим телохранителем он не жаждал.       — Зачем вы это сделали? — знакомый голос вырвал из мыслей. Я подняла голову, сталкиваясь с пронзительным взглядом Гавейна.       — В свое время, если бы мне не помог один человек, я бы так и осталась в черном мареве безоблачного завтра. Каждый заслуживает того, чтобы ему протянули руку помощи. Вопрос лишь в том, примет он ее или нет, — я вспомнила Корвина и то, как он вытащил сломленную и готовую умереть меня из черной и непроглядной бездны отчаяния, когда меня затопила тоска по первым жизням. Кажется, там остался кто-то настолько дорогой, что отпустить его и жить дальше было выше моих сил.       Гавейн смотрел на меня пристально с минуту, а затем встал на одно колено и преклонил голову. Здесь, на кишащих улицах города, он приносил мне молчаливую клятву верности, решительное обещание быть всегда на моей стороне, непоколебимое вверение своего меча во благо моих приоритетов. Он отдавал не только себя в услужение, но и вверял свою жизнь в мои руки.       Больше, чем делал любой рыцарь для самого Лионеса.       Но это не помешало нам стать друзьями, наставником и непослушным учеником, госпожой и верным рыцарем.       На периферии зрения мелькнуло знакомое лицо, и я дернулась в его сторону. Запястье обожгло прикосновение — пальцы Мелиодаса крепкой хваткой вцепились в него, притягивая обратно.       — Элизабет, ты куда?       — Мне нужно отлучиться, — я беспомощно смотрела на удаляющуюся спину и не знала, как уговорить тревожащегося демона отпустить меня на встречу, свидетелей у которой быть не должно.       — Я пойду с тобой, — мгновенно решил он.       — Мелиодас, это мой человек. Мой рыцарь. Он защитит меня не хуже вас. Позволь. Я не исчезну, — я умоляла. Смотрела в его глаза, видела бездну еле сдерживаемого гнева и страха и молчаливо просила его довериться. Я не представляла, чего ему стоило отпустить мое запястье и отойти на шаг назад.       — Иди, но будь осторожна. Встречаемся на этом же месте через пару часов, — демон развернулся и, не слушая причитания Кинга и Хорка, что беспомощную принцессу оставлять одну нельзя, двинулся вперед.       — Спасибо, Мелиодас, — только его удаляющаяся спина услышала мою благодарность.       Я нырнула в толпу, позволяя ее потоку унести меня вперед. В нужном месте, в нужное время Гавейн сам выловит меня. И не прогадала. Прислонившись к стене, в простецкой рубахе и брюках, небрежно заправленных в сапоги, с привычной полуулыбкой на тонких губах и нарочито неряшливым пучком на длинных алых волосах, стоял Гавейн собственной персоной. Он привычно делал вид, что его вообще ничего не интересует и он просто мимо проходил, но не забывал подмигивать хорошеньким девушкам, что пробегали мимо и заглядывались на него.       — Давно не виделись, Гавейн, — поприветствовала я его легким кивком.       — Рад, что вы в добром здравии и не изменяете себе, Ваше Высочество, — Гавейн непринужденно поклонился и усмехнулся моей гримасе на официальное обращение. — Я остановился в таверне неподалеку. У них подают отличные вторые блюда. Прямо как вы любите, Бетс.       Я кивнула и позволила увлечь себя в лабиринты улиц. Даже если за нами следили, поспеть за сменой направления Гавейна не мог никто. Мы остановились у неприметной двери, над которой висела табличка с названием. «Глиняный горшок» — просто, прилично, но со вкусом.       Посетители лишь на мгновение обернулись, когда мы зашли, и продолжили заниматься своими делами. Некоторые просто сидели, не обращая ни на что внимания, кто-то шепотом обсуждал детали явно незаконной сделки, несколько столов объединились и безбожно резались в карты на деньги. Я понятливо покачала головой. Азартные игры Гавейн не бросил, что частенько подкидывало нам приключений в очередном городе. Впрочем, портить девушек тоже. Молоденькая официантка зарделась, стоило ему подойти и начать нашептывать заказ. Девушка порывисто кивнула, покраснела от комплимента и скрылась в недрах кухни.       — Гавейн, только прошу, успей убраться из города раньше, чем ее отец что-то поймет, — вполголоса сказала я, когда мы устроились за столом.       Мужчина по-мальчишечьи подмигнул. Годы шли, а он совершенно не менялся.       — Как вы поживаете, Бетс? — и он все также в первую очередь беспокоился о моем благополучии.       — Собственная комната, ванная, гардероб и непыльная подработка раз в неделю. Все могло быть и хуже. Расскажи, как обстоят дела в замке, — не вдаваясь в подробности описала я, сразу же переходя к волнующему меня вопросу.       — Ведется тщательная подготовка к «священной войне». Все силы стекаются в Лионесс. Пополнение армии происходит и обычными людьми, теми у кого даже нет и капли силы. Те, кто отказываются, устраняются. Множество послушников, что до недавнего времени не могли поднять свой уровень, внезапно обрели невиданную силу. Эта сила не человеческого происхождения. Но некоторые из них пропали. И все это произошло после их общения с Хендриксоном.       Гавейн замолчал, когда рядом с нашим столиком проползал один из пьяных постояльцев, а затем продолжил:       — Замок укрепили, и все потайные ходы, что до этого использовались королевской семьей, были взяты под тотальный контроль великим святым рыцарем Дрейфусом. Если вы захотите инкогнито проникнуть в город, это не получится сделать. Все ворота превосходно охраняются, а ваш портрет разослан по всем постам. Распространение листовок в мирных городах мы смогли предотвратить, но взять под контроль рыцарей не в нашей власти.       Я молча слушала, сортируя данные и сравнивая их со своими знаниями. В этой области все шло в точности с каноном, и это успокаивало. Еще больше радовало, что никто из моих людей не пострадал, судя по спокойствию Гавейна.       — Как обстоят дела у отца и сестер?       — Его величество все также находится в своей комнате под присмотром десятка стражей. Принцесса Маргарет все еще в темнице, но мы присматриваем, чтобы она ни в чем не нуждалась, и чтобы химеры не досаждали ей. Принцесса Вероника ищет вас по указанию Хендриксона. Она находится в этом городе, прибыв вслед за мной, но я смог сбить ее со следа.       — А мои записи? — задала я самый волнующий вопрос.       — Хендриксон искал их, но тщетно. Сразу после вашего ухода мы перенесли их в секретный архив и спрятали. Никто, кроме нас, не знает, где он.       Мои дневники, в которых были собраны все легенды этой вселенной и дописаны собственные заметки и соображения, беспокоили меня больше всего. Попади они не в те руки, и моя истинная суть выплыла бы наружу и потопила меня. Быть иной — противоестественно притягательно, и в одной жизни я уже поплатилась за это. Случайно узнавшие об этом люди не нашли лучшего применения этой информации, как попытаться заставить меня сделать их такими же. Глупцы. Чтобы стать осознанно перерождающимся нужны особые условия, под которые они ни капли не попадали. А теперь и никогда не попадут.       — Это хорошо. Все не настолько плохо, как могло быть.       Мы замолчали. Услужливая официантка принесла заказанный обед, смущаясь под пылкими взглядами Гавейна. Я неторопливо мешала овощное рагу и думала, что делать дальше, хотя и выбора, как такового, не было. Я могла лишь дальше продолжать свое путешествие с грехами и попутно искать ответы на волнующие лично меня вопросы. Хотя с какого конца взяться за них — еще одна неразрешимая загадка.       Я отставила тарелку с так и не тронутой едой. Гавейн повторил мои движения и пытливо посмотрел мне в глаза, ожидая указаний.       — Продолжайте присматривать за сестрами, королем, Гилом и дуэтом Дрейфус-Хендриксон. Но не вмешивайтесь, — четко произнесла я, стараясь донести лишь голосом и интонацией насколько все серьезно. — Я не хочу, чтобы вы пострадали. Гавейн, ты должен позаботиться о том, чтобы Ланселот ни во что не ввязался, пытаясь отстоять мою честь, а Мордред ничего не натворил в силу своей юности.       Присоединение этих двоих вышло непроизвольным, но замкнуло круг. С Ланселотом мы встретились случайно, когда возвращались с Гавейном из одной дальней деревушки. Статный красавец блондин объезжал земли своего господина и немало удивился, встретив нас. Увидеть в таких местах принцессу, охраной которой был лишь один человек, несусветная нелепость. Но еще большее замешательство он испытал, когда в моем рыцаре опознал Гавейна. Историю их знакомства никто из них так и не рассказал, но по бросаемым гневливо-смущенным взглядам Ланселота я всегда догадывалась, что не обошлось без девушки, алкоголя и авантюры.       — Ты ведь говорил, что никогда не поступишь в услужение? — миролюбиво попытался поддеть Гавейна Ланселот, уговоривший нас остановится в ближайшей таверне и остаться на ночь. А мой рыцарь вместо объяснений сказал лишь одну фразу, что накрепко привязала блондина ко мне:       — За этим человеком стоит идти.       Не знаю, что Ланселот сделал или сказал, но его господин отпустил его уже на следующий день. И с тех пор он не отставал от меня ни на шаг, иногда становясь докучливой курицей-наседкой, наперекор Гавейну, что поддерживал все мои затеи.       Мордреда же мы забрали из Истара, когда тот прилип ко мне и отказался отпускать. Ему тогда было лишь восемь лет. Голубоглазый малыш почему-то посчитал меня своим самым близким человеком и ни за что не хотел, чтобы я уходила. Главы друидов разводили руками на такое его поведение и предлагали остаться. Но я не могла себе этого позволить. Неодаренному не место среди друидов. Поэтому мне не осталось выбора, кроме как забрать его с собой. Мордред уже начал обучение, и, чтобы не прерывать его, Дженна нагрузила меня кучей литературы для продолжения оного. И нет ничего страшнее огромных пространственных объяснений, что можно сложить в два слова. Но благодаря этим книгам я немного приблизилась к истине.       Вчетвером мы составили нерушимый тандем. Не имеющая сил сидеть на месте я, безрассудный гуляка Гавейн, вечно наставляющий нас на путь истинный Ланселот и малыш Мордред, что даже в своем возрасте был наделен сырой силой, что на раз сносила неподготовленных.       И тогда отец дал разрешение на создание ордена. Воспоминания об устроенной пирушке до сих пор грели сердце и были одними из лучших за всю эту жизнь. А название я выбрала прозаическое. Артуровские отсылки в этом мире меня сильно позабавили — все, кто меня окружал, так или иначе существовали в цикле рассказов о нем. И я решила не отставать.       — Рыцари круглого стола? Как вы до такого додумались, Ваше Высочество? — Гавейн искренне интересовался, Мордред был заочно согласен на все, что я предложу, а Ланселот задумчиво уставился в кружку с элем. Я как знала, что именно его нужно задабривать.       — Однажды я читала легенды о рыцарях, что искали священный Грааль. Но смысл был не в том, чтобы достичь цели, а в том, чтобы пройти путь. И эти рыцари звали себя рыцарями круглого стола. Так почему и нам не взять такое название, — как можно благодушнее увещевала я, незаметно подливая алкоголь.       — Никогда не слышал такой легенды, — невозмутимо ответил Ланселот.       — Ты просто мало читал, — я по-детски высунула язык, дразня его. — Вот Мордреду нравится, да? — обратилась я к мальчику.       Он активно закивал и сурово посмотрел на Ланселота. В его исполнении это больше вызывало умиление, чем страх. Я погладила ребенка по растрепанным серым вихрам и притянула к себе, обнимая. Мордреда хотелось холить и лелеять, оберегать, как самого младшего, хотя и младше он был меня всего на два года, но сильнее в несколько раз.       — Вы ведь не отступитесь от своего, Ваше Высочество? — устало спросил Ланселот.       Его все еще тревожила наша с Гавейном вылазка в соседний город, где мужчина потерял меня, увлекшись флиртом. Но это по официальной версии. На самом деле все было успешно подстроено и представлено в нужном нам виде. Иногда Ланселот был слишком правильным, чтобы мы посвящали его в наши аферы. А иногда мы просто не хотели подставлять его.       — Отец согласится на любое мое предложение. Он уже поддержал эту идею на совете, и лишь вопрос времени, когда поступит официальный приказ. Вы подтвердили свою силу и возможность защитить меня. Я подтвердила, что буду стоять за вас и никому не отдам, — я бездумно пожала плечами.       — Гавейн был прав в вашей характеристике. И именно поэтому я на вашей стороне, Ваше Высочество, — Ланселот склонил голову, окончательно признавая меня.       И если до этого я немного колебалась, то теперь окончательно убедилась, что эти люди пойдут со мной даже в чистилище, если потребуется. Так и появился мой собственный орден, что был верен мне от начала и до конца.       Я сфокусировалась на Гавейне, что внимательно изучал меня, словно искал что-то, находил и не верил этому. Он нахмурился, что на моем веку случалось никогда.       — Ваше Высочество, — серьезно произнес он, и то, как он сказал мой титул, было сильнее всех последующих слов, — откуда в вас сила?       Я тяжело вздохнула, покрутила ложку между пальцев и посмотрела в сторону. После посещения столицы мертвых энергия спала и не подавала признаков жизни, будто ожидая чего-то. Не видя ее влияния, я не могла сказать, что это. Оставалось лишь гадать.       — На что она похожа? — растерянно и ни на что особо не надеясь, спросила я.       — На силу Мордреда, но иная. Более вязкая и всеобъемлющая. Как вас не разрывает от нее?       Я задумалась, не имея ответа. Строить догадки на основании такой мелочи бессмысленно. Я покачала головой. Гавейн понятливо замолчал, как делал всегда, когда я творила что-то выходящее за рамки разумного. Он всегда стоял за моей спиной и прикрывал, даже когда не знал объяснений. Слепо доверял мне.       — Мы будем ждать вашего возвращения, Ваше Высочество, — слова упали, словно камни, завершая наш диалог.       Гавейн проводил меня до улицы, где мы встретились, отсалютовал двумя пальцами и скрылся в толпе, стоило мне лишь на миг прикрыть глаза. Он принес новости, которые подтвердили, что все идет как следует. Одно дело предугадывать, другое — знать наверняка. Это подарило каплю веры. Пока все следует канону — надежда на положительный исход остается.       Я настолько увлеклась перебиранием мелочей из прошлого и благодарности настоящему, что не заметила идущего навстречу мужчину. Шаг, и мы столкнулись.       — Простите мне мою невнимательность, — я сидела на земле и шипела от боли — приземление вышло не из приятных.       Мужчина протянул руку. Я приняла неожиданную помощь и встала, отряхиваясь на ходу и исподлобья рассматривая невольного визави.       Передо мной стоял атлетически сложенный мужчина тридцати лет. Темные волосы обрамляли идеальное лицо с волевым подбородком и четко очерченными скулами. Выразительные зеленые глаза будто заглядывали в душу, переворачивая там все. Одет он был неброско. Явно дорожная одежда, хотя черный плащ с серебряной вышивкой выглядел дорогим.       Кого-то он мне напоминал. Нить, звон которой нарастал с каждой секундой, натянулась и лопнула.       — Корвин?! — неверяще прошептала я, широко распахнув глаза.       — Ты позвала меня, и я пришел.       Я бросилась в распахнутые объятия мужчины. Руки стальной хваткой ухватились за плечи, и я прильнула к нему всем телом. Корвин прижал меня ближе, поцеловал в макушку, оплетая своей магией и даря покой. Такой уж он Корвин. Если кто-то в его сердце, то это навсегда. И заботиться о нем он будет через все вселенные и жизни.       — Мне так не хватало тебя, Корвин, — беспомощно произнесла я куда-то в его плечо и подавила желание расплакаться как маленькой девочке.       Рядом с Корвином все тревоги и заботы отошли на второй план, растворились в небытии, исчезли под гнетом его магии. Корвин заботливо обнимал меня, передавая свою уверенность и силу. Он всегда так делал, с самой нашей первой встречи в Янтарном королевстве, когда я была обычным мечником, что искал приключений и непостоянства, и потом, когда мы пересекались в других вселенных.       И он так и не отказался от привычки менять реальность под себя, делая это прямо сейчас. Мир пошел рябью, детали поплыли, сменяя друг друга, и вот мы уже в немного другой реальности, где люди так рьяно не пялились на нас, где день клонился к закату и где никто бы не смог помешать.       Мы присели за столик на веранде небольшой пекарни. Молчаливая девушка принесла поднос с заварочным чайником, чашками и тарелкой сдобы. Корвин степенно разлил чай, протянул любимые мной булочки с корицей и позволил уютной тишине укутать нас.       — Расскажи мне, что произошло, Бетси, — мягко попросил он, когда первая кружка закончилась и он налил новую.       С Корвином всегда было так. Он не торопил, давал время собраться, поддерживал в любой ситуации. И я заговорила, медленно вываливая все свои тревоги:       — Я потерялась. Стержень ломает меня, постоянно направляя, заставляет поступать не так, как поступила бы будь собой. А иногда он уходит в сторону, даруя свободу и заставляя думать, что это делала я сама. Чувства копятся и то, кем я должна быть, соперничает с тем, кем я являюсь. Но самое страшное не это, — я замолчала на секунду, собираясь с духом и заставляя беспочвенную надежду, что все решится прямо сейчас, поднять голову. — Я видела свои отражения, чуть больше сотни, и после нашей встречи мир наделил меня непонятной силой.       — Стержень… — философски протянул Корвин, смотря на догорающее солнце. — Главное правило осознанно перерождающихся, Бетси. Пока ты не признаешь вселенную и считаешь себя неместной, она будет ломать тебя. Отпусти послезнание и просто живи. Ты ведь сама меня этому учила.       Все было так просто. Я удивленно воззрилась на величественный профиль друга и не понимала, как я могла забыть такую очевидную вещь. Словно пелена стояла перед глазами, но теперь, сказанные вслух, слова сорвали ее, позволяя впервые в этой жизни после осознания вздохнуть свободно. Перед глазами плясали потоки энергии, давление отпустило, а сила, что спала до этого, веселым откликом прошлась по телу, заполняя каждую клеточку.       — А насчет силы… — продолжил Корвин, не замечая перемен и позволяя пережить их мне наедине с собой, — ты не думала, что вселенная вернула то, что изначально тебе принадлежало? — огорошил он предположением.       — Не задумывалась. Такое вообще возможно? — медленно протянула я, привыкая к новым ощущениям.       — Кто знает. На просторах макрокосма чего только не случается. Я нашел Дейдре.       Корвин повернулся лицом ко мне, и такое счастье светилось в этот момент в его глазах, что ослепляло. Словно весь он был одним огромным сгустком света и любви. А я наконец вспомнила, откуда знала ее. Дейдре — его сестра, тоска по которой медленно убивала его. Женщина, с которой он никогда бы не смог быть во вселенной Амбера, но которая была предначертана ему самой судьбой. Человек, благодаря которому я смогла вытянуть его из Колеса Сансары и сделать осознанно перерождающимся. Та, которую он не помнил, но имел возможность найти в одной из вселенных и снова полюбить.       И я не понимала, откуда такая уверенность и непоколебимость в его словах. Знание.       — Как? — ошарашенно воскликнула я.       — Я обратился к Хроникам Акаши и восстановил полную память прошлых жизней. Пришлось перерыть всю библиотеку и перепробовать сотню ключей, но я нашел их. Воспоминания первой жизни. Ты знала, что они забираются как плата за бессмертие души? А иногда души сами избавляются от них, чтобы не помнить, почему ушли и кого оставили, — с легкой улыбкой рассказывал он, словно это очередное приключение, в которое он ввязался и вышел победителем.       А я не верила, что он решился на такой отчаянный шаг. Чтобы достать летопись прошлых жизней, нужны недюжинная выдержка и неистовая смелость. Это испытание мало кто проходил, а многие даже и не знали о нем. Но это ведь Корвин. Для него нет невозможного.       Я пораженно покачала головой, оглушенная. Я знала об этом способе, но никогда не задумывалась о том, чтобы вернуть себе воспоминания. Это казалось чем-то неправильным, кощунственным, априорно недопустимым. Словно в первой жизни было что-то, чего лучше не помнить. Ведь если узнаешь, жить, как прежде, уже никогда не получится.       — Возможно, разгадка твоей тайны тоже кроется в самом начале твоего пути, — закончил он. И вместе с его словами солнце скрылось за горизонтом.       — Так откровенно ткнуть меня в очевидное можешь только ты, — я прикрыла глаза, смиряясь со своей участью. Прошлое, сколько бы я от него не бегала, все же догнало меня и дало увесистый подзатыльник.       — Конечно, я ведь люблю тебя.       — У нас бы всё равно ничего не вышло.       — Говори себе это почаще, дорогая.       Мы улыбнулись друг другу. Такие привычные фразы, что тянулись за нами из одной жизни, легко вернули благоприятный настрой. Чтобы не случалось, мы всегда приходили на выручку друг другу и оставались собой. Корвин оставался Корвином, а я — Элизабет, свободолюбивой и удачливой. Ведь любая неприятность — это тоже удача, если ты вышел из нее живым.       Реальность снова поплыла, возвращая нас в изначальный мир. Корвин нагнулся, поцеловал меня в лоб и бросил на прощание наши извечные слова:       — Встретимся на грани, Бетси.       — Встретимся за гранью, Корвин, — эхом отозвалась я.       Мужчина растворился в толпе, будто и не было его. Я осталась сидеть за столиком. Чай остывал, кружка, которую я не выпускала из рук, перестала согревать. Пора было возвращаться, но сил подняться внезапно не оказалось. А ведь если я не приду вовремя, Мелиодас снова будет беспокоиться. Он всегда беспокоился и переживал; и всегда готов защитить; и всегда-всегда смотрел только на меня.       — Элизабет, — на плечо опустилась горячая ладонь. Я подняла голову и встретилась с поглощающей зеленью чужих глаз. В них плескалось беспокойство вперемешку с радостью, в них била ключом жизнь и тащило на дно обещание, в них отражалась я. — Ты закончила?       — Да, закончила, — медленно ответила я, завороженная его глазами. Они всегда были такими яркими?       — Тогда пойдем.       Мелиодас протянул мне руку. И я ухватилась за нее, позволяя увлечь себя. Я шла за ним, смотрела на сцепленные руки и сомневалась в своем благоразумии. Но безнадежно глупо брала эту ношу на себя. Надеюсь, Богиня Элизабет простит мне мое самоуправство и позволит быть чуточку счастливой. Я сделаю все-все, чтобы проклятие пало и в следующей жизни Мелиодас был с ней. Но пока здесь только я. И я сейчас настоящая. И я не дам Мелиодасу страдать еще больше.       Мы поднялись на пригорок и остановились. Звезды сияли в вышине, заглядывая в каждый уголок; в долине, уютно укрытый холмами, расположился Бирон; ни одной живой души на несколько километров. Ночь и тишина, данные лишь нам двоим. Моя хрупкая ладонь в его сильной руке, взгляд обращенный в одну сторону, уютное молчание.       — Откуда ты знаешь ту колыбельную? — голос Мелиодаса плавно вплелся в канву настроения.       Я посмотрела в его глаза, снова поражаясь их глубине и сиянию, силе, что они излучали, чувствам, которые появлялись в них, когда он смотрел на меня. Лгать я не хотела, но и ответа не было. Колыбельная всегда была со мной, поддерживала и придавала сил в сложный момент. Она была моей опорой, константой, первоосновой.       — Я всегда ее знала. А ты?       — Я тоже.       Над городом расцвели залпы фейерверков. Я обернулась на мгновение перед тем, как Мелиодас утянул меня вперед — на огромном валуне танцевали тени двух чудовищ.