Одну жизнь назад

      Передо мной собственной персоной, уперев руки в бока и хмуро нахохлившись, стояла моя вторая сестрица, а за ее спиной неподвижной горой высился ее личный охранник Гримор. Совсем не изменились с нашей последней встречи, когда Вероника кричала: «Бет, что ты творишь?!», — в то время как я прыгала в колодец подземного хода, а облаченный в доспехи Гримор удерживал ее от того, чтобы прыгнуть вослед.       Впрочем, такое случалось не впервые.       — Бет, что ты творишь?!       Я с хулиганским хихиканьем поднырнула под вставшую на моем пути сестру, запрыгнула на перила и покатилась вниз — навстречу приключениям. Ежедневный ритуал сбегания из дворца в город вновь увенчался успехом, и я весело напевала себе под нос старое доброе «Нас не догонят». Прогулки в городе вдали от суеты дворца оказались той еще дурной привычкой, которой невозможно противостоять. Я с восторгом пялилась на огромные для маленькой меня дома, с энтузиазмом обследовала все подозрительные подворотни, с восхищением осматривала диковинные поделки на центральном рынке. И с легкостью убегала от стражников, что норовили поймать верткую пигалицу, что строила им рожи.       Веселье стоило всех опасностей, что могли встретиться на пути четырехлетнего ребенка. Особенно после всех увещеваний учителей этикета и их же угроз. Непоседливость просто не позволяла оставаться на месте и с умным внимательным видом слушать их. Она рвалась на волю, где пахло цветущими лугами и нет стен, которые удерживали на месте; она нашептывала каверзы, после которых приходилось с покаянным видом стоять перед отцовским столом и послушно кивать, что больше такого не повториться; она пророчила развлечения, стоило сделать шаг за: за стены, за мироощущение, за грань дозволенного.       И я слушалась.       Я привычно дошла до старого деревянного моста, села на землю, свесив ноги с обрыва, и уставилась в бескрайнее небо. Вдаль, за горизонт. Туда, где солнце касалось границы с землей и сливалось с ней в единое целое; туда, где тьма смешивалась со светом и порождала иные краски; туда, куда уходили мысли и исчезали чувства. Этот самый момент, когда солнце последний раз касалось земли, казался настоящим чудом, что никогда не повторится. А если и повторится, то будет совсем другим.       — Вот ты где.       Вероника неслышно подобралась и остановилась за спиной. Я, не оборачиваясь, похлопала рукой по земле, предлагая присоединиться, и сестра села рядом.       — Красиво, — прошептала в никуда она, завороженная видом.       — Да, красиво. Только грусть навевает.       Я переплела наши пальцы, разделяя этот момент на двоих, делясь сокровенным и посвящая в тайну. Вероника крепче сжала руку, придвинулась ближе, касаясь плечом, и прерывисто вздохнула, впервые видя, как солнце исчезает за гранью.       После мы еще не раз любовались закатом на нашем месте, хоть я и продолжала убегать, а она искать меня.       И сейчас она нашла меня. Снова.       — Ты совсем не изменяешь себе, Бет, — недовольно произнесла сестра.       — А ты все также забываешь стучать, — весело упрекнула я ее и спрыгнула со стола. Голова закружилась, перед глазами заплясали надоедливые черные мушки, а земля вдруг потеряла устойчивость. Твердая рука в кожаной перчатке ухватила меня за локоть, помогая остаться в равновесии.       — Бет, что они с тобой сделали?! — испуганно воскликнула Вероника, подлетая ко мне и обнимая за плечи, и помогла сесть на стул. — Ты такая бледная.       Ощущение слабости накатывало волнами, то отступая, то становясь сильнее. Откат после прохождения испытаний для вхождения в Хроники для реального тела оказался болезненней, чем его восприятие для души. Я ощущала себя разорванной на несколько кусочков и собранной в неправильном порядке. Словно вселенная вновь перевернулась вверх тормашками и не замерла, а покачивалась как маятник в новом положении и искала лучшее место. Грудь разрывалась от сотен мелких ножевых ранений; руки жгло морозным покалыванием; на ступнях рубцевались шрамы от ожогов; легкие сдавило от резкой недостачи кислорода, словно я все еще не могла дышать. Каждая клетка тела напоминала о недавнем путешествии и пережитых трудностях, дышала болью и усталостью. Хотя одно я знала точно — терять сознание нельзя. Иначе все старания пойдут насмарку, и путь в Хроники навсегда закроется. А навсегда — это очень долго.       Но все это чувствовала, ощущала и видела только я — для Вероники последствиями была лишь болезненная бледность и неестественная слабость.       — Тише, Бет, теперь все будет хорошо. Мы вернемся во дворец, все встанет на свои места, и ты больше не будешь страдать, — Вероника поглаживала меня по спине, тихо нашептывая неисполнимые обещания.       — Я не вернусь, и ты это знаешь, — шепотом произнесла я, выталкивая с кашлем слова. — Я всегда делаю только то, что хочу.       Вероника отстранилась, я открыла глаза. Ее серьезный, повзрослевший взгляд цепко вперился в меня, изучая каждую черту, ловя хоть намек на неуместный обман или глупую шутку.       — Почему, Бет? Они ведь настоящие чудовища. Не те, о которых пишут в книгах, а настоящие. Король фей, что уничтожал людей веками, великан, покусившийся на собственного собрата, бессмертный человек, сжегший лес фей и убивший хранительницу фонтана юности… А Мелиодас? Ты сама знаешь, какие слухи ходят о нем. О том, какой он кровожадный монстр, разрушающий все на своем пути. И меня не покидает уверенность, что это правда, — подавленно произнесла сестра, смотря прямо мне в глаза, пытаясь передать все свои опасения и страхи. — Я видела его на фестивале, пока искала тебя. Прошло десять лет, но он ни капли не изменился. И все также зациклен на тебе. Его взгляд, когда он услышал, что ты осталась здесь одна… он готов был сорваться в ту же секунду и разрушить все, что будет ему помехой, — Вероника замолчала, давая мне время осмыслить все сказанное, придавая веса своим словам этой тишиной.       А я все боролась с болью и с упрямством осла заново училась дышать. Тело наивно отказывалось повиноваться, настойчиво баюкая иллюзией покоя, что должен наступить, стоит только отдаться забвению. Только разум отчаянно отказывался повиноваться. Мой собственный — внутренний — стержень удерживал меня над пропастью, не позволяя упасть в обморок.       Поэтому ее слова совсем не расстроили меня, не заставили отвернуться от них, не обманули своей ложной правдивостью. Они лишь подтвердили реальность, что непреклонно окружала меня.       — И ты хочешь остаться с ними? Это безумие, Бет, — она схватила меня за сложенные на коленях руки и некрепко сжала, увидев упрямый огонек в моих глазах.       — У каждого безумия есть своя логика, — веско ответила я, высвобождаясь, и поднялась. Тело резко повело в сторону, но я ухватилась за стол, а не за протянутую руку сестры, и осталась стоять. Любую боль можно перетерпеть. Любая слабость в будущем станет силой. И, как сказал Акаши: «Я слишком люблю жить». А значит не могу просто так сдаться. Медленными шагами я направилась к выходу и, обернувшись у двери, поманила своих невольных визави за собой жестом. — Пойдемте, я покажу вам настоящих чудовищ.       — Ты еле стоишь на ногах! — не скрывая волнения в голосе, воскликнула сестра и быстрым шагом приблизилась ко мне, пытаясь перехватить и удержать на месте.       — И когда меня это останавливало? — с легкостью увернувшись, задала риторический вопрос я.       — Никогда, — обреченно ответила Вероника и, не имея другого выхода, пошла за мной. Гримор последовал за ней тенью.       Я неторопливо шла впереди, изредка опираясь на деревья и рьяно отказывалась от помощи, что норовила предоставить Вероника, пытаясь подхватывать спотыкающуюся меня. Я видела, как она поджимала губы и все больше мрачнела после этих действий, но позволить помочь не могла. Это мое испытание. Испытание, что с такой легкостью вновь подкинули мне Хроники.       Или сам Акаши?       Теперь, когда атмосфера библиотеки не отвлекала и не рассеивала внимание, нахождение там хранителя казалось более таинственным. Все побывавшие хоть раз в библиотеке или мельком слышавшие о ней никогда не упоминали наличие стража. Особенно такого живого, хоть и скупого на эмоции. И даже Корвин ни слова не сказал, что было еще более странно. Я в задумчивости прикусила губу и на секунду прикрыла глаза, с поразительной точностью вспоминая все детали произошедшей встречи. И резко остановилась. Акаши читал книгу, мою книгу. Тогда я еще мимолетно удивилась, что может быть интересного в жизни обычной аристократки, которой удалось удачно выйти замуж?       Но знать этого я на самом деле не могла. Только если все знания, что раньше были добыты о Хрониках Акаши, не были ложными, умело подтасованными и виртуозно пущенными в мир.       — Бет, что-то случилось? Тебе хуже? — озабоченно спросила сестра, останавливаясь рядом и кладя руку на плечо.       — Нет, ничего. Просто задумалась.       Все очень, очень неоднозначно. Библиотека хранит намного больше тайн, чем может представить человеческое воображение.       Мы двинулись дальше и вышли из леса, оказываясь на опушке. Перед глазами предстала безрадостная картина разрушений и кровопролития. Равнина разверзлась, в некоторых местах являя свое нутро; скала, что раньше представляла собой ринг, раскололась и разваливалась по частям; земля представляла собой один огромный подпаленный кусок, где не осталось ничего живого. Гримор и Вероника пораженно уставились на этот безысходный пейзаж, не веря своим глазам. Совсем недавно это место представляло собой обитель разгульного веселья и неукротимого возбуждения, а сейчас превратилось в безжизненную пустыню, где еще гремели взрывы и мелькали клинки.       — Что здесь произошло? — пораженно прошептала Вероника, не смея двинуться и отвести взгляда.       — Нашествие рыцарей нового поколения.       В небе полыхнуло дымом и раздался оглушающий взрыв. Я посмотрела в сторону, где Кинг неспешно расправлялся с разбушевавшимися и слишком поверившими в свою неуязвимость рыцарями нового поколения. Геера и Иерихон лежали на земле cломанными куклами, а Король фей беззаботно парил над ними.       Я спрыгнула вниз и неспешно двинулась к эпицентру, обходя стороной рытвины и провалы.       — Принцесса, что вы здесь делаете? — Кинг заметил меня и подлетел ближе, с удивлением рассматривая мою компанию.       — Пришлось покинуть таверну, — я махнула рукой в сторону слепо идущих за мной Гримора и сестры, что до сих пор не могли уверовать в представшую неутешительную картину.       — Могу я попросить вас позаботиться о Бане и капитане?       — Конечно, — я согласно кивнула. Кинг улетел обратно к центру сражения. Я покрутилась на месте, ища взглядом розовые бока. — Хорк!       Из-под обломков разрушенного здания показался пятак.       — Элизабет, и ты тут, — уверенно прохрюкал свин, вылезая на свет.       — Помоги перетащить их в безопасное место, — попросила я, оставаясь стоять на месте. Когда рядом не было опоры, держаться ровно оказалось сложнее. Слабость накатывала с новой силой, но уверенность, что осталось потерпеть совсем немного, обнадеживала и позволяла держаться.       — Положись на меня!       Хорк схватил бессознательные тела за воротники и потащил в сторону одного из уцелевших домов. Свин что-то ворчал себе под нос, но упорно двигался вперед, пока мы полностью не скрылись за зданием.       — Черт, устал как свинья, — он выплюнул пожеванные воротники и завалился на бок, натужно дыша. Я погладила его по голове, немо благодаря, и прислонилась к стене уцелевшего дома.       Вероника все еще пораженно молчала. Сестра замерла на границе убежища и невидящим взглядом осматривала останки Бизеля. Наверняка в ее план не входило столько разрушений и пострадавших. Она не любила бессмысленные жертвы и глупые баталии. Веронике нравилось заниматься с клинком, шлифовать свое умение, быть скрытой гордостью отца. Но увидеть обратную сторону схватки она оказалась не готова. Пострадавшие — люди, которых королевство поклялось защищать. А она это обещание не сдержала.       Вероника всегда была слишком ответственной по отношению к чужим судьбам. Особенно судьбам подданных. Она жаждала стать достойной, стать сильной, стать опорой. Меч для нее был не сколько орудием, сколько способом. Способом доказать свою верность, свою преданность, свою несгибаемость. Хоть напролом, хоть медленным ходом, но Вероника стремилась добиться одобрения. Для нее королевство было большим, чем просто земля и люди, проживающие на них. Для нее это был народ, что дышит, пока их правитель правит твердой, но справедливой рукой; народ, что живет беззаботно, пока их охраняют святые рыцари; народ, что не знает страданий, пока на страже их спокойствия стоит истина и праведность.       И сейчас все это рушилось прямо у нее на глазах, выдиралось клочок за клочком, рассыпалось на мелкие осколки.       — Откуда ты знаешь, что все это сделали рыцари королевства? — с безнадежным сомнением спросила она, впиваясь в меня взглядом, ища в нем оправдания и спасения.       — Посмотри на разрушения. Грехи — бойцы ближнего боя, за них говорят их кулаки и мечи. Здесь же копоть и гарь, раздробления и разломы. Это сила святых рыцарей, использующих священные реликвии, — мягко объяснила я.       Вероника отвернулась. Она не верила. После стольких лет, возведенные на трон аксиомы отказывались так просто отдавать свои позиции. Я покачала головой. Слепая вера в догмы никогда не спасает своих последователей. Вероника верила в королевство, верила в рыцарей, верила в свою правоту. Ей не хватало гибкости, чтобы меняться самой и принимать изменяющийся мир.       Со стороны бессознательных грехов послышалось шевеления. Я обернулась, ловя ясный взгляд изумрудных глаз. Мелиодас ментально ощупал меня и облегченно выдохнул.       — Элизабет, как ты здесь оказалась? — он в один шаг поднялся и встал передо мной, отделяя от сестры и ее рыцаря. Защищая и ограждая.       — Я не хотела, чтобы ты беспокоился, так получилось, — ладони легли на его плечи, некрепко сжимая. — Сестра не верит моим словам без доказательств, пришлось прийти сюда.       — Пока с тобой все в порядке, я спокоен, — Мелиодас ласково улыбнулся мне, заправляя прядь за ухо, невесомо касаясь щеки. Даже сейчас, среди всего этого хаоса и опустошения, мое благополучие оставалось первостепенным для него. На кончиках пальцев заплясала непередаваемая гамма чувств, проникая глубоко в сердце и дальше, перебивая боль и даря покой.       Боковое зрение уловило, как резко перекосилось лицо Вероники, поражая прозрачностью отрицательных эмоций.       — Бет, и ты веришь ему? Веришь, что это не его рук дело? — отчаянно пронзительный голос Вероники оборвал волшебство момента. Сестра смотрела с ясной яростью и глубоким презрением, направленными на Мелиодаса, что обернулся к ней.       — Если не ему, то кому?       — Хендриксон был прав, тебе промыли мозги и заколдовали, — обреченно прошептала она, до побелевших косяшек сжимая рукоять своего меча. — По своей воле ты не стала бы такой доверчивой глупышкой. Я покажу тебе его истинное лицо.       Именно этого я хотела избежать.       Я дернулась в нелепой попытке оттащить Мелиодаса подальше, но абсолютно не успела. Вероника быстрым движением достала из кармана небольшой фиолетовый кристалл, подбросила его в воздух над нашими головами и прочитала старое друидское заклинание. Местность затопил ослепляющий свет, опутавший Мелиодаса сетью и не дающий двигаться. Он успел лишь на мгновение оглянуться на меня и исчез в яркой вспышке.       — Вот черт, — моя рука ухватила лишь воздух. Божественный янтарь обжорливо сожрал демона и заточил в своей темнице. Я тяжко вздохнула, смотря на нелепо радующуюся сестру.       — Видишь? Он действует только на демонические отродья! — возбужденно прокричала она, подхватывая артефакт с земли и любуясь его бликами на солнце. — Теперь-то ты пришла в себя?       — И что ты будешь делать, когда этот злой и страшный демон выберется? — я с легкостью подобралась к ничего не замечающей Веронике впритык и одним мягким движением выбила кристалл из ее рук, а затем подняла меч.       — Что?       — Этот артефакт слаб и долго его не удержит. Как один из вариантов. Второй: я просто прочитаю контрзаклинание, и все будут жить относительно долго и даже, возможно, счастливо, — как неразумному дитя пояснила я ей. Вероника комично уставилась на меня, переводя пораженный взгляд с изрядно почерневшего кристалла на мое уверенное лицо.       Я чувствовала себя чертовски уставшей и обессилевшей для той уверенности, что приходилось транслировать окружающим. К горлу подкатывала неизвестно откуда взявшаяся тошнота, а ноги так и норовили отказать и дать мне упасть. И почему Боги столь немилосердны и всегда рушат чужие планы? Ведь сегодня в программе у меня было только путешествие в Хроники. Никаких тебе битв, никаких показательных выступлений, никаких откровений. А всё как обычно. Акаши оказался прав — стержень не оставит меня, не отпустит, не отвернется на секунду. Что должно случиться — произойдет, рано или поздно, так или иначе.       — Откуда ты всё это знаешь? — вмешался Гримор, медленно вынимая из ножен короткий меч и, к вящему ужасу Вероники, направляя на меня.       — Я полгода жила в Истаре. Чему-то да научилась.       Я подняла цепочку на уровень глаз и сосредоточилась, вспоминая нужные слова и взывая к силе, покорно спящей внутри. По венам потекло непривычное ощущение могущества, наполняя каждую клетку напряжением и тяжестью.       — Боюсь, принцесса, вы ничего не успеете, — Геера возникла из ниоткуда, замахиваясь на меня пикой и сбивая концентрацию. Я уклонилась, уходя в перекат, и, охая от накатившей боли, неуклюже поднялась.       — Геера, что ты делаешь? — пораженно воскликнула Вероника, бросаясь ей на перерез и заслоняя меня.       — Захватываю принцессу Элизабет. Нам было приказано доставить ее живой или мертвой. И мы не можем позволить ее знаниям стать помехой, — флегматично отозвалась Геера, наставляя на меня оружие.       — Лжешь.       Я величественно выпрямилась, с высокомерием посмотрев на удивленных зрителей, нацепила цепочку с артефактом на шею, засунула меч Мелиодаса за пояс и под ошарашенный взгляд толпы достала свой кинжал, приставляя к горлу. Тело неизбежно отказывало и сдавалось под натиском усталости, зато разум мыслил ясно. В таком состоянии в сражении простым способом не победить. В конечном итоге остаются только обман и хитрость. И мне всего лишь нужно продержаться до момента, как Мелиодас выберется из заточения.       — Что вы делаете, принцесса? Хотите глупо пожертвовать собой? — насмешливо спросила рыцарь, опуская меч и опираясь на него. Рядом с ней, готовая сорваться в любой момент, стояла равнодушная Иерихон. — Ведь без своего героя вы просто красивая кукла.       — До любого жертвоприношения жертва должна оставаться живой. Если я здесь безвременно кану, никому на пользу это не пойдет. Как думаете, вы останетесь целы после такого провала? — я насмешливо улыбнулась и в доказательство своих слов надавила на шею, проведя полосу. Кожу опалило жарким ощущением потекшей крови.       — Бет, что ты делаешь, остановись! — Вероника сделала резкий шаг в мою сторону, и я сильнее вжала кинжал в шею.       Когда в руках собственная жизнь, это так будоражит. Безумный азарт и страсть к жизни разливались адреналином по телу, перекрывая все неприятные ощущения. Я словно вернулась на тысячу лет назад, когда мы с Корвином для захвата очередного королевства проворачивали такой же трюк с мнимой угрозой для жизни. Перед глазами мелькнула тусклая картинка прошлого, заполняя пустое место в ленте моей вечности.       Я резко дернула рукой, проводя более глубокий надрез. Внезапное осознание озарило и расставило все на свои места. Воспоминания далеких жизней не могут возвращаться сами по себе — только у Акаши есть такая власть. И в данный момент он ей воспользовался.       Оставался только вопрос — зачем? Какую партию ведет он?       — Откуда вам знать, чего мы добиваемся? — встряла Иерихон, смотря на меня как на пустое место.       — Вы сами это сказали, — пропела на манер Бана я, чем неимоверно вывела ее из себя. Насмешка не торопилась уходить из голоса, опуская рыцарей с небес на землю. Заставляя по-новому взглянуть на меня и переоценить свои возможности. А мне оставалось продержаться еще немного — хрусталь уже начал нерешительно дрожать.       — Чего вы… Нет, чего Хендриксен хочет добиться? — испуганно воскликнула Вероника.       — Наша цель — возродить клан демонов, — невозмутимо призналась Геера, с улыбкой наблюдая за изменившимися лицами Гримора и Вероники.       Лежащий неподалеку Бан дернулся, услышав сказанное, и прищурился, незаметно рассматривая самоуверенных девиц. Я краем глаза следила за ним, откровенно надеясь, что он не полезет на рожон. Эта битва итак уже была ими проиграна. Хрусталь в руках потеплел и окрасился в насыщенный черный цвет.       — Этих чудовищ? Это невозможно, они уничтожены, — пятясь назад, прошептала Вероника.       — Истинная история неизвестна никому, — бросила в пустоту я, совсем не ожидая ответа, который последовал.       — Именно поэтому вы, принцесса Элизабет, так тщательно спрятали все собранные за десять лет заметки и наработки? — насмешливо спросила Геера, наблюдая за сменой эмоций на моем лице.       Я обреченно прикрыла глаза, пряча расстройство и досаду. Не так мне хотелось об этом рассказать. Спину прожигал ошеломленный взгляд Бана.       — Правду говорят, что стоит остерегаться самых тихих и беззаботных людей. У них всегда шкаф полон скелетов, — добивала она меня, радуясь этой маленькой победе. — Но все же, принцесса, будьте так любезны, пройдите с нами. Сейчас вас никто не спасет, — Геера приглашающе протянула руку, ожидая положительного ответа и моей капитуляции.       — Я бы не была так наивно самоуверенна, — я покачала перед лицом артефактом, что покрылся сеточкой трещин. А потом разбился, выпуская в мир тьму. Темная субстанция затопила местность, щупальцами поглощая свет и подчиняя своей воле, а после собралась в одном месте, сосредотачиваясь на своем носителе.       Я не чувствовала той поглощающей мощи, что внезапно придавила недавно бахвалившихся рыцарей к земле. Мелиодас внезапно остался все тем же знакомым прямодушным парнем, что так откровенно пытался облапать меня и долго обижался, что ничего не получилось. Даже темная материя, что покрывала тело закрученным в замысловатый, но не полный рисунок, не пугала, а лишь пленила.       Это было противоестественно притягательно.       Я вытащила меч из-за пазухи и подбросила вверх, возвращая его хозяину — рукоять угодила прямо в руки Мелиодаса, что, недолго думая, нанес удар. Невероятная сила пронзила поверхность, вызывая дрожь и разрубая грунт на части. Геера и Иерихон, подхваченные ударной волной, отлетели, жестко ударяясь о землю и падая на нее безжизненными марионетками. Следующим пострадал Бан, так не вовремя попавшийся ему на пути, когда бессмертный исцелялся в заклинательной сфере вместе с рыцарями, что все еще надеялись на спасение. Гримор также попал под раздачу, откинутый ударом и уцелевший лишь благодаря твердости своего щита. Вероника пряталась за обломками каменной стены, с ужасом следя за разбушевавшимся демоном.       Мелиодас крушил все, не различая чужих и своих, атаковал бездумно, не рассчитывая силу, метался загнанным зверем, рыщущим в поисках чего-то важного.       И нашел меня.       Я не пряталась. Стояла на непострадавшем пяточке земли и покорно ждала своего судного часа. Именно этого я опасалась, как самого страшного кошмара. Чувства демона совершенно на ином уровне, его привязанности лежат в иной плоскости, его влечение идет не от простого осознания, а из глубины души и самой вечности.       Он слишком легко поймет, что я совершенно другой человек.       Демон приземлился напротив и застыл. Смотрел пристально, вглядываясь в самую суть, искал что-то, известное только ему, читал между невидимых строк старой истории. А потом наклонился и слизнул кровь с шеи, обдав ухо горячим шепотом:       — Моя.       И улетел, образовав крыло из чёрной материи. Я грузно осела на землю, хватаясь за разошедшееся сердце. В голове поселилась гора непроизнесенных вопросов, что никогда не получат ответ, а слабость, наконец, взяла свое, не позволяя сделать и движения.       — У меня очень много вопросов, но сейчас нужно отсюда сматываться как можно скорее. Оставаться здесь слишком опасно, — сзади тихо подобрался Бан, в руках которого покоился отрубившийся Кинг.       — Да, я знаю, — согласно кивнула я и болезненно дернулась, услышав треск скалы, в которую впечатался Мелиодас. — Только можно мне на ручки? — Бан впервые внимательно оглядел меня, замечая пугающую бледность и внезапную невозможность двигаться.       — Во что ты уже успела вляпаться, Бетс?       Бессмертный подхватил меня на руки, закидывая на плечо, и стремительными скачками удалился с места сражения. Попасться под горячую руку великану — не самая приятная перспектива. Земля затряслась, являя истинную мощь одного из семи смертных грехов, высвобожденную с помощью священной реликвии. Под нами трескалась поверхность и глыбами взвивалась вверх, атакуя не ожидавшего такой силы Хельбрама, что до этого с успехом разгромил Кинга. Гул Гидеона разносился по опустевшей долине. А потом над нашими головами вырос исполинский монолит, стремительно рухнувший на то место, где когда-то был город.       — Нужно запомнить, что Диану злить нельзя, — неловко сострила я, собираясь с силами и слезая с остановившегося Бессмертного.       — Я держу тебя, — Бан подхватил меня за локоть, помогая устоять на вдруг закачавшейся земле. Или это перед глазами все плыло?       — Со мной все в порядке. Не я же участвовала в битве, — попыталась отмахнуться я, но избавиться от хватки не удалось. И это даже радовало, потому что возможность устоять самой с каждым мгновением становилась все более маловероятной.       — Но именно ты влезла во что-то, — осуждающе произнес бессмертный, рассматривая меня на предмет явных ранений.       — Ты слишком хорошо меня знаешь, это пугает.       — А ты просто много знаешь.       — Когда родитель тебя любит, открывается бескрайний горизонт осуществимых замыслов, — назидательно подняв палец вверх, пошутила я.       — Обсудим позже, каких талантов ты нахваталась за эти десять лет, — Бан осторожно пригладил мои растрепанные волосы и, поддерживая меня, двинулся навстречу Диане.       Диана радостно улыбалась, встречая нас. Сидя на ее ладони, махал рукой целый и невредимый Мелиодас. Когда мы подошли, он уже стоял на своих двоих и осторожно улыбался. Но недолго. Кулак бессмертного впечатался в его скулу, отбрасывая демона к большому камню, дробя его тем самым на части.       — Кэп, будем считать, теперь мы с тобой в расчёте, — безэмоционально сказал Бан, пристально смотря в глаза Мелиодаса.       — Ок, — улыбаясь, ответил он, особо не торопясь встать.       — В следующий раз этот трюк без подготовки лучше не повторять, — я собрала остатки сил и подошла к Мелиодасу, помогая ему подняться. Я чувствовала, что осталось совсем немного и испытание закончится.       — Как и тебе. Ты не должна была ранить себя, Элизабет, — Мелиодас бережно прошелся пальцами по ранке на шее.       — Мне же надо было потянуть время, пока ты не выберешься из ловушки.       — Спасибо за твою веру в меня, Элизабет, — мягко произнес он, тепло улыбаясь и ловя ответную улыбку. Грехи смущенно отвернулись.       За нашими спинами захрустели камни. Из завалов вылез объятый идеальным щитом Гримор, держа на руках не пострадавшую Веронику. Сестра поторопилась выбраться из объятий и, грозно топая, надвигалась в нашу сторону. Весь ее воинственный вид сдулся, стоило ей увидеть мой понимающий взгляд. Она остановилась в нескольких шагах, не решаясь приблизиться.       — Я вверяю мою сестру тебе. Я не знаю, почему именно она нужна Хендриксону, но возвращаться в столицу ей теперь опасно. Поэтому я оставлю ее с вами. Но если с ее головы по твоей вине упадет хоть волосок… я мир переверну, но ты за это ответишь, — на одном дыхании выплеснула Вероника, в упор смотря на капитана Семи смертных грехов.       — Я буду защищать Элизабет ценой собственной жизни, — твердо пообещал Мелиодас, отвечая на ее взгляд собственной решимостью.       — Идем, Гримор, — кивнула она стоящему в стороне рыцарю. — И, Бет, — сестра обернулась напоследок, — береги себя.       Я ничего не ответила. Просто качнула головой, провожая ее гордую спину.       — Кстати, кэп, — протянул Бан, — что с твоим мечом?       — Спёрли, — беззаботно ответил Мелиодас, смотря вдаль, в сторону, где покоилась столица. — Но, честно говоря, пока с тобой, Элизабет, все в порядке, все хорошо, — лучезарно закончил он. Беспокойство затерялось в глубине глаз, потонув в бесконечной нежности.       — Получается, всё хорошо, даже если я не в порядке? — возмутилась Диана, поднимая Мелиодаса вверх за остатки штанов.       — Что ты такое говоришь, Диана? С тобой всегда всё в порядке!       — Я тоже не чувствую себя особо целым, — зевнул Кинг, крепче обнимая свою подушку.       Грехи привычно препирались и веселились. Будто ничего не произошло. Будто так и должно быть. Будто не узнали самую страшную тайну. А может и правда не узнали. Ведь слишком просвещенной среди них была только я. И один настырный взгляд упорно сверлил затылок, надоедливо намекая, что серьезного разговора не избежать. Но как показала практика — бегать я умею профессионально.       Я вдруг почувствовала, что это предел. Силы разом покинули тело, оставляя после себя зияющую пустоту и бессмысленное осознание, что и это испытание я выдержала. Может не с достоинством, а очень даже убого, но выдержала. Я медленно подняла голову, упираясь взглядом в безоблачное небо. Что бы ни происходило с людьми, небеса молчаливы. Но даже так, они всегда остаются на нашей стороне.       — Сейчас я упаду в обморок, и теперь это ваша проблема, — на прощание сказала я, заваливаясь назад.       — Элизабет!       Голос Мелиодаса утонул во тьме.