29 января 2004 года (вечер)
— Хорошенькое место, — заметил Дин Томас, когда Драко Малфой остановился перед таунхаусом в шикарном маггловском районе. — А где же подземелье, в котором ты держишь Гермиону?
Малфой вытащил ключ из кармана пальто и холодно посмотрел на Дина.
— Давайте сразу проясним несколько вещей, аврор Томас. На седьмом курсе я находился в школе все время, за исключением нескольких дней. В те же дни, когда я был в мэноре, я старался держаться подальше от подземелий. И не несу ответственности за то, что там происходило.
Дин сжал челюсти. Увиденное в тех подземельях и заставило его стать аврором, чтобы защищать невинных людей, таких как Луна и мистер Олливандер. Небрежность, с которой Малфой отмахнулся от ответственности за зверства, происходившие в мэноре, заставляла его кровь кипеть.
— Во-вторых, как и предположил ваш всезнающий босс, Гермиона — моя девушка, почти сожительница, — Малфой улыбнулся только ему понятной шутке, а Дин удивленно приподнял бровь от этого неожиданного признания. Технически, то, что он делал с Гермионой, не нарушало никаких законов, но его реакция на слова Кингсли была реакцией человека, чью самую важную тайну только что раскрыли.
— Она не моя пленница, — подчеркнул Малфой. — Она приходит и уходит тогда, когда ей захочется, хотя я бы предпочел держать ее в своей спальне. Надеюсь, она сейчас отдыхает там, хотя очень сомневаюсь в этом.
Дин с трудом держал лицо, не позволяя проявиться на нем отвращению от мысли, что Гермиона вовлечена в сексуальные отношения с этим склизским слизеринцем. Он знал, что Малфой пытается вывести его из себя, но помимо этого пока не понимал, какую игру ведет этот ублюдок. После пяти лет в рядах авроров Дин научился неплохо распознавать ложь, но Малфой был на совершенно другом уровне. Он лгал так же естественно, как дышал, и с детства обучался окклюменции. Так что Дин придержал свое разочарование и промолчал, чтобы узнать, что же еще поведает Малфой.
— У Гермионы был тяжелый день, — тот раздраженно провел рукой по своим бледным волосам, — и я не хочу, чтобы ты сделал его еще тяжелее. Я понимаю, что Шеклболт настаивает на этом опросе, но не превращай его в долбаный допрос, пожалуйста. У вас есть претензии ко мне, но не к ней.
На мгновение Дин с удивлением почувствовал проблеск одобрения из-за того, что этот Пожиратель Смерти действительно пытается защитить Гермиону. Но затем Малфой вновь заговорил в своей типичной высокомерно-угрожающей манере:
— Ты, может быть, и аврор, Томас, но ты не выше закона. Я буду внимательно слушать ваш разговор, и если ты скажешь ей что-нибудь, что нарушает Статут о секретности или указы Амбридж, то я мгновенно сдам тебя Визенгамоту. Тебе ясно?
— Ясно, как в Проявителе врагов, хорек, — прорычал Дин. — А теперь открой эту дверь, пока я не обвинил тебя в препятствовании расследованию.
Малфой посмотрел на него с отвращением, но повиновался. Когда они вошли в дом, Гермиона встретила их в коридоре с книгой в руке и кучей вопросов.
— Ты в порядке? Почему так долго? Как твой нос? Он сломан? — она аккуратно коснулась носа Малфоя.
— Я в порядке, принцесса. Просто кровь из носа пошла, — наглая ложь, сказанная без колебаний. Дин видел заклинание Нарциссы своими глазами. Он понял, что с трудом сохраняет профессиональное поведение и сдерживает порыв сломать нос Малфою еще разок. — Полиции потребовалось некоторое время, чтобы во всем разобраться. Еще они хотят поговорить с тобой. Это а... инспектор Томас, — представил его Малфой нейтральным тоном.
Дин протянул руку, и Гермиона без колебаний ее пожала.
— Давайте поговорим в гостиной, — предложила она, сопровождая их в комнату с изящным камином, блестящим деревянным полом и парой современных диванов жемчужно-серого цвета, разделенных стеклянным столом. Гермиона и Малфой сели на дальний от двери диван, взявшись за руки, так что Дину пришлось занять место напротив.
— Это не займет много времени, мисс Грейнджер, — официальным тоном начал Дин, доставая из внутреннего кармана пальто блокнот и ручку. — Пожалуйста, опишите своими словами, что произошло сегодня утром.
— Мы с Малкольмом гуляли по Гайд-парку... — начала она.
— Простите, но в моих заметках написано имя Драко. Это неверно?
Малфой остался невозмутим, а Гермиона с легкостью ответила:
— Это его второе имя, которым его называет мать и несколько старых друзей.
— Но вы называете его Малкольмом? — уточнил Дин.
— Гермиона называет меня и Драко тоже. Довольно часто, — мурлыкающий тон и внезапно появившийся на щеках Гермионы румянец сделали интимный контекст очевидным.
Дин прочистил горло.
— Значит, Малкольм Фой — это имя, которое я должен использовать в отчете? — он умышленно проглотил конец имени, надеясь на то, что сочетание «Малфой» вызовет у Гермионы какие-нибудь воспоминания.
— Да, пожалуйста, — ухмыльнулся Малфой, полностью осознавая, что сейчас пытался сделать аврор. — Теперь вы готовы выслушать Грейнджер?
Дин кивнул, и она продолжила.
— Мы шли по боковой дорожке, когда к нам пристал мой бывший парень. Он закричал что-то, что я не смогла разобрать, а потом вцепился в Малкольма и начал его избивать, — Дин заметил, что она начала злиться даже от пересказа этих событий. — Я сказала его девушке, или жене, или кто она ему, чтобы утихомирила его. К счастью, я за него уже не отвечаю. Но она стала всячески меня обзывать.
— Как она вас обзывала? — перебил Дин, снова пытаясь вызвать воспоминания.
— Сукой и какой-то шлюхой, но это было бессмысленно, — Гермиона выглядела озадаченной.
Малфой фыркнул:
— Для такой потаскухи, как она, называть шлюхой тебя — полный бред.
— Что случилось потом? — спросил Дин.
— Мы обменялись оскорблениями, — призналась Гермиона, — и она толкнула меня на землю. Потом взяла какую-то палку, как будто собиралась проткнуть меня ею, но поскользнулась на снегу и упала.
Дин медленно кивнул. Рассказ Гермионы соответствовал остальным показаниям и исследованию палочек, учитывая ее состояние, вызванное Конфундусом.
— Хотите добавить что-нибудь еще, мисс Грейнджер? — Дин больше не надеялся вызвать какие-либо воспоминания или получить доказательства того, что с Гермионой плохо обращались. Малфой, к его раздражению, теперь выглядел совершенно расслабленным, развалился на подушках и обнял прижавшуюся к нему Гермиону.
Она покачала головой.
— Нет, это все. Я, наверное, ударилась головой, потому что ненадолго потеряла сознание. А когда очнулась, Малкольм уже принес меня домой.
Малфой выглядел самодовольно, услышав, что она назвала его квартиру домом, не говоря уже о том, что он обманул самую способную ведьму их поколения. Дин с трудом сдержал вздох разочарования.
— Полагаю, вы хотите выдвинуть обвинения, мисс Грейнджер? — спросил он. Возможно, он еще может расстроить сделку, которую Рон и Лаванда заключили с Малфоем. — Вы могли получить серьезные повреждения.
Гермиона колебалась, жуя нижнюю губу.
— Не думаю. Я была в ярости из-за того, что она сказала, но и сама в долгу не осталась. Честно говоря, она показалась мне не совсем нормальной — думаю, ей скорее нужна психологическая помощь, чем срок в тюрьме.
Малфой коротко обнял ее, триумфально глядя на Дина.
— Ты намного лучше меня, любимая.
— С этим никто не спорит, — недовольно пробормотал Дин. — В таком случае, я пойду. Спасибо за уделенное время, мисс Грейнджер.
— Всегда пожалуйста, — улыбнулась она. — Могу я задать вам неофициальный вопрос?
— Конечно.
— Ваше имя Дин? Вы напоминаете мне одного человека, с которым я училась в школе.
— Да, да! — Дин просиял, наслаждаясь испуганным выражением на лице Малфоя. — Я и не думал, что ты меня вспомнишь.
Гермиона улыбнулась, вежливо избегая правдивого ответа, что почти полностью его забыла.
— Не мог бы ты передать мои извинения Джинни? В прошлый раз, когда мы встретились, я немного рассердилась на нее, но не знаю, как с ней связаться, чтобы извиниться.
Дин увидел, как за плечом Гермионы выражение лица Малфоя меняется от ужаса к расчету. Сама того не зная, Гермиона только что подвела Джинни под судебное разбирательство.
— Ах, не беспокойся. Ты ведь знаешь, что у Джинни тот еще характер, — сказал Дин с беззаботностью, которой на самом деле не ощущал.
— Я знаю, — обеспокоенно ответила Гермиона. — Просто надеюсь, что она не обижается. Может, как-нибудь поужинаем все вместе, если вы найдете кого-то, кто присмотрит за близнецами и Джейми?
— Было бы неплохо, — искренне сказал Дин, хоть и понимал, что этого никогда не произойдет.
— Почему бы тебе не дать инспектору Томасу свой номер? Тогда его жена сможет позвонить тебе, и вы обсудите все подробности встречи, — предложил Малфой, зная, что Дин сделает все возможное, чтобы Джинни не позвонила, тем самым снова нарушив магический закон.
Тем не менее Дин послушно записал номер Гермионы в свой блокнот. Он хотел бы дать ей свой номер на случай, если понадобится помощь, но рядом с Малфоем сделать это было невозможно.
— Я провожу вас, — предложил Малфой.
Гермиона тоже хотела подняться, но Малфой мягко усадил ее обратно на диван и прошептал что-то на ухо. Дин прищурился, когда она согласилась и помахала ему на прощанье рукой.
— До свидания, Дин. Я бы проводила тебя до двери, но Драко обеспокоен моим особым положением, — она закатила глаза на своего слишком заботливого парня, но не поднялась с дивана.
Они молча подошли ко входной двери. Дин совсем не удивился, когда Малфой вышел с ним на улицу и закрыл ее за собой.
На этот раз со стороны хорька не было заметно никакого позерства.
— У нас обоих есть ведьма, которую мы хотим защитить, Томас, — заявил он ровным голосом. — Мое молчание о Джинни взамен на твое о Гермионе — это честная сделка. Скажи Шеклболту, что ты видел Гермиону, встретил ее милого парня-маггла и что у меня нет шансов залезть ей в трусики.
— А как я должен объяснить заклинание, которое ты использовал для наблюдения за сердечным ритмом плода? — Дин поднял бровь. — Министр точно знает, что это такое и для чего оно используется.
— Скажи ему, что я использовал его на Астории. Ну, знаешь, той, которая моя жена, — сарказм Малфоя вновь вернулся.
— Я знаю о твоей жене, Малфой, — сказал Дин. — Проблема в том, что
она не знает, — он ткнул пальцем в сторону закрытой двери в таунхаус, где Гермиона доверчиво ждала своего лживого парня. — И если бы Гермиона знала, то это была бы еще одна причина, чтобы оторвать твой член раньше, чем ты бы даже прикоснулся к ней.
— Ты слышал слова Нотта сегодня. Выслеживать магглорожденного — это преступление для любого, кроме Пожирателя Смерти, связанного с ним Обетом. Твоей жене грозит год в Азкабане. Это достаточно большой срок для матери вдали от своих детей, — пригрозил Малфой тихим голосом.
Дин глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Наброситься сейчас на этого ублюдка-хорька — значит только усложнить ситуацию. Он считал недостойным то, как быстро Рон уступил требованиям Малфоя, чтобы защитить себя и Лаванду от Азкабана. Теперь, когда Джинни грозило заключение, он понял чувства своего шурина.
— Мне нечего скрывать, — продолжил Малфой. — Я очень хорошо отношусь к Грейнджер — гораздо лучше, чем тот рыжий мерзавец. И если ты хочешь, чтобы твоя рыжая малышка устраивала с ней ежемесячные совместные обеды и походы за покупками, то я не против. Учитывая то, как женщины говорят о нас, когда мы не рядом, ты сразу узнаешь, если я как-то расстрою Гермиону, — Малфой был умной змеей и понимал, что в таком случае он будет иметь еще больше доказательств против Джинни и еще больше рычагов давления на Дина.
Когда Дин колебался, он задавал себе один и тот же вопрос, который служил его моральным компасом последние несколько лет. Как бы поступил Гарри Поттер?
Благодаря неожиданному повороту судьбы он в какой-то момент обнаружил, что живет жизнью Избранного — женат на Джинни, воспитывает маленького Джейми и быстро поднимается по карьерной лестнице в Аврорате. И думать о том, как бы поступил Гарри, было самым меньшим, что он мог сделать, чтобы почтить его память. Дин был глубоко уверен, что Гарри никогда бы не оставил лишенную памяти Гермиону на растерзание Малфоя. Джинни тоже предпочла бы рискнуть своей судьбой, лишь бы уберечь подругу от той интриги, которую проворачивал Малфой.
— Нет, Малфой. Я расскажу все министру и Ордену, — сказал Дин с уверенностью, которой на самом деле не ощущал.
Затем он резко повернулся на месте и исчез, прежде чем разгневанный Малфой смог попытаться остановить его.
* * *
Услышав стук в дверь, министр Магии поднял глаза от огромной кипы документов. При виде Дина Томаса искренняя улыбка появилась на его лице, а морщины разгладились.
— Входи, Дин, — тепло пригласил он. Кроме желания услышать доклад о ситуации «Грейнджер-Малфой», он также считал молодого аврора своим самым многообещающим протеже. Через десять-двадцать лет Кингсли был бы более чем рад передать ему бразды правления, и не только потому, что они были дальними кузенами. — Как поживает мисс Грейнджер?
Дин предоставил краткий отчет о своей встрече.
— Так что все хорошо настолько, насколько можно ожидать, учитывая тот факт, что она якшается с Пожирателем Смерти и своим заклятым врагом еще со времен Хогвартса, — с горечью заключил он. — О, и носит его ребенка.
— Так это правда? — спросил Кингсли, сцепляя пальцы. — Я удивлен, что мистер Малфой это подтвердил.
— Не на словах, но это достаточно очевидно из того, как он ведет себя с ней, — Дин вел себя точно так же, когда Джинни была беременна близнецами, хотя это и выводило его независимую жену из себя. — Гермиона тоже упомянула о своем «особом положении».
— Значит, следующий наследник Малфоев будет иметь магглорожденную мать, — задумчиво проговорил Кингсли.
Дин удивленно на него посмотрел.
— Вы говорите так, будто это хорошо, сэр. И она вполне может решить прервать беременность, как только мы скажем ей, кто такой Малфой на самом деле.
— Тогда, возможно, мы должны воздержаться от этого.
— Сэр? — спросил Дин, вложив в одно слово весь свой шок и недоверие.
Вздохнув, Кингсли стал объяснять то, что казалось ему очевидным. Дин не был глупым, просто его мышление обычно шло по прямому пути, не замечая узкие обходные тропинки.
— Дин, представь себе, насколько трудно управлять обществом, которое совсем недавно было разделено гражданской войной? Причина которой никогда не исчезнет? Магглорожденные живут среди нас со времен Морганы! Мы, Шеклболты, — древняя, горделивая, чистокровная семья, но мы всегда признавали, что они должны быть интегрированы в общество, потому что их невозможно искоренить, — он продолжил, несмотря на молчание Дина. — Ты был бы в шоке от некоторых предложений о том, как устранить разногласия в нашем мире. Фадж, например, предложил закон, который заставлял чистокровных и магглорожденных вступать в брак! В зависимости от того, кто среагирует быстрее, один из них отправлялся бы на кладбище, а другой — в Азкабан, — Кингсли насмешливо фыркнул, но судя по каменному лицу Дина, понимание все еще ускользало от того. — Я бы никогда не поддержал такие принудительные меры. Но когда мне пришлось принять политику репатриации, я надеялся, что это позволит некоторым Пожирателям Смерти установить менее ожесточенные отношения с их магглорожденными. Особенно тем, кто оказался связан с привлекательными ведьмами, — он продолжил спокойным лекционным тоном, а Дин его внимательно слушал. — Как магическая, так и маггловская история изобилует примерами конфликтов, которые были окончены договорами, заключенными между бедрами женщины, и союзами, скрепленными рождением ребенка, — молчание Дина воодушевило его: — Поэтому я думаю, что это хорошо, даже замечательно, что Гермиона родит Малфою наследника. Кэти Белл уже сделала это для Флинтов, хотя они не так известны, как Малфои. И, конечно, Тео Нотт, который и вовсе женился на мисс Чанг.
— Это то, что вы планировали с Пожирателями Смерти?
— Нет, это не было запланировано, — покачал головой Кингсли. — Я просто предвидел, что это может стать непреднамеренным последствием Обета и близости. И я оказался прав, — с удовлетворением завершил он.
Краска бросилась Дину в лицо.
— Так вот почему Орден проверял репатриированных магглорожденных так редко — чтобы дать Пожирателям Смерти свободу действий, — сказал он обвиняющим тоном. — Вы сделали Гермиону и других пешками в какой-то отвратительной политической игре!
— Они гораздо важнее пешек, Дин, — сказал Кингсли глубоким убеждающим голосом, впечатленный тем, так быстро молодой аврор разгадал мотивы его действий в Ордене. — Это очень полезные инструменты — я бы даже сказал, рычаги давления, — при помощи которых мы сможем отменить закон о репатриации и позволить магглорожденным вернуться в общество, — Дин усмехнулся, но Кингсли оборвал его, подняв руку. — Ты уже видел результаты. Что еще могло заставить блюстителей чистоты крови вроде Лукреции Флинт и Ноттов настаивать на поправках к закону, позволяющих магглорожденным вернуться в волшебный мир?
— Это не работает, да и не стоит того, — возразил Дин. — Нотты объявили, что Чо — чистокровная, а Кэти и Гермиона — не больше, чем грязные секреты. Я слышал, что Флинт и Малфой говорили вам в «Дырявом котле».
— Я наколдовал Муффлиато, — тут же ответил Кингсли, не позволяя ему блефовать. — Ты не мог нас подслушать.
— Я умею читать по губам, — пожал плечами Дин. — Я знаю Малфоя с одиннадцати лет. Он хладнокровный ублюдок, который просто использует Гермиону. Он, вероятно, украдет у нее ребенка и попытается выдать свою жену за его мать.
— О, если они попытаются, — глаза Кингсли загорелись, — эта информация очень пригодится министру Магии, кто бы ни занял этот пост к этому моменту.
Дин смотрел с отвращением, больше заботясь о Гермионе, чем о возможности шантажировать Малфоев:
— Это подло, то, как Малфой лжет ей о том, кто он и что он.
— Даже змеи ищут тепла. Можно сказать, что именно хладнокровные нуждаются в нем больше других, — утешительно сказал Кингсли. — И в целом для чистокровного волшебника не является чем-то необычным найти жену в мире магглов, но не рассказывать ей о магии. Твой собственный отец...
— Это не то же самое, сэр! — перебил его Дин. — Мой отец любил мою мать и женился бы на ней, если бы Пожиратели Смерти не убили его. Что касается Малфоя, я говорю не о том, что он волшебник. Он — Пожиратель Смерти и враг Гермионы. Она бы никогда не согласилась на все это, если бы помнила его.
— Ты так уверен, что она забыла его? — задумчиво спросил Кингсли. — Мисс Грейнджер вспомнила тебя, а я осмелюсь сказать, что ты не оставил настолько глубокого следа в ее душе.
— Я уверен, — Дин был непреклонен. — Нам нужно собрать несколько членов Ордена — не Рона, конечно, — и заставить Малфоя отменить чары памяти.
Кингсли скрестил руки на груди и улыбнулся, глядя на своего подчиненного:
— А если он откажется? Вы будете пытать Гермиону, пока к ней не вернутся утерянные воспоминания?
— Конечно же нет! — Дин пришел в ужас от одной лишь мысли об этом.
— Вы даже не сможете угрожать этим. Малфой знает, что вы никогда не пойдете на такое, — решительно сказал Кингсли.
— Но тогда я могу пытать его самого, — заявил Дин. — И Джинни будет рада мне помочь, как только я скажу ей, что он сделал с Гермионой.
Кингсли скептически поднял бровь.
— А что вы будете делать с мисс Грейнджер, пока вы будете добиваться согласия от ее бойфренда? Думаете, она станет сидеть сложа руки? — Дин смутился, и Кингсли безжалостно воспользовался этим преимуществом. — Мы не будем вмешиваться в отношения мисс Грейнджер с Малфоем, — властно сказал он. — Это незаконно и на данный момент контрпродуктивно.
Но Дин все еще выглядел несогласным.
— Это прямой приказ, аврор Томас, — добавил Кингсли с нажимом.
— Тогда я хотел бы подать в отставку, министр, — ответил Дин.
Кингсли подавил безнадежный вздох, вызванный этим гриффиндорским упрямством.
— Дин, это совсем не обязательно. Прими предложение Малфоя о том, чтобы Джинни виделась с Гермионой на регулярной основе. Она завоюет ее доверие, и мы сможем действовать уже через несколько месяцев.
Но Дин покачал головой:
— У нас нет этих месяцев, Кингсли. В конце концов, Гермиона беременна. Я расскажу все Джинни, и мы найдем лучший способ уберечь ее от Малфоя.
Кингсли мысленно чертыхнулся. Это упрямство было самой худшей чертой гриффиндорцев, убившей больше дюжины членов Ордена в ходе двух войн. Тем не менее он проглотил свой гнев и гордость и предпринял еще одну, последнюю, попытку убедить молодого человека.
— Дин, ты уверен, что не передумаешь? Я беспокоюсь о благополучии Гермионы, а не только о великом благе.
— Простите, сэр, но я не могу, — с сожалением сказал тот.
Кингсли вздохнул.
— И ты меня прости, — тихо сказал он, когда Дин отвернулся. А потом еле слышно прибавил: — Обливиэйт.
* * *
Дин заморгал, пытаясь вспомнить, где находится. Министр Шеклболт отечески похлопал его по плечу, заставив вздрогнуть.
— Я только что поймал одного из моих лучших людей за витанием в облаках? — смеясь спросил министр.
— Извините, сэр, — сказал Дин, чувствуя огорчение и легкую обиду из-за смеха своего босса. Он попытался вспомнить нить их разговора.
— Спасибо за твой доклад о мисс Грейнджер. Я рад слышать, что ей хорошо живется в маггловском мире, — голос министра звучал как никогда искренне, но Дин все равно почувствовал слабое возмущение. Типичное снисхождение чистокровного волшебника, пусть Шеклболт и прятал его так глубоко, как мог.
— Конечно, у нее все хорошо, сэр. Она не только потрясающая ведьма, но и потрясающий человек, — заявил Дин.
— И ты уверен, что ее утренняя встреча в парке с Драко Малфоем была случайной? — темные глаза министра впились в него.
— Я уверен, министр. Она не помнит, что встречалась с ним раньше, и считает, что стала свидетелем обычной игры в снежки, которая вышла из-под контроля.
— О, отлично, — с облегчением вздохнул Шеклболт, нарушая зрительный контакт. — У тебя был трудный день, Дин. После всего, что устроил твой идиот-шурин. Почему бы тебе не пойти домой и не насладиться ранним ужином с женой в качестве компенсации? — приятным голосом предложил он.
— Спасибо, сэр. С радостью, — согласился Дин, пытаясь вспомнить, что же такого он хотел рассказать Джинни. Ну, если это что-то важное, то он скоро обязательно вспомнит.
