* * *
Гермионе нравилось лениво валяться в кровати со своим парнем по выходным. Секс был медленным и томным, совершенной противоположностью их бурным ночам. Это было время, когда они ласково гладили покрытую отметинами кожу друг друга, целовали каждую оставленную царапину и укус. Она была чистоплотной, и ежедневный душ не был для нее какой-то повинностью, но ее животное начало любить запах Драко на своем теле, липкость внутренней поверхности бедер, ощущение того, как щетина его подбородка трется о ее нежную кожу. Было определенным удовольствием проводить в этом состоянии какое-то время вместо того, чтобы спешить сразу же в ванную перед работой или университетом. В будние дни отец ожидал Драко в офисе к восьми утра, а иногда еще раньше, если была назначена встреча. Ее же научную работу отягощала беременность. Ни один из образцов сыворотки, с которой она работала, не содержал тератогенов, но она все равно была осмотрительна в лаборатории, чтобы свести к минимуму риск воздействия любых химических веществ, которые использовали другие аспиранты. Но по мере того, как лабораторной работы становилось меньше, росло количество отчетности и обязанностей помощника преподавателя. Поэтому было восхитительной роскошью просто лежать в постели в воскресное утро, запутавшись в простынях, когда одна из рук Драко лежала на ее округлившимся животе, а другая — на ее волосах. Гермиона чувствовала себя защищенной, даже оберегаемой. — Так какие у тебя планы на этот мрачный февральский день? Если я все же решу выпустить тебя из постели, — спросил Малкольм мягким, возбуждающим шепотом. — Посетить художественную галерею с Кэти и Джастином. Возможно, Чо тоже присоединится. — М-м-м, — простонал он ей в плечо. — Мне понравится? — Скорее всего нет, — она покачала головой. Когда они были в галерее Тейт, ее парень четко обозначил свое презрение к современному искусству. — Это студенческая выставка. Только современные скульптуры и фотографии. Он тихо фыркнул: — Больше претензий, чем таланта. Не совсем твоя стихия, да? Это было правдой. Ее предпочтения в искусстве, как и его, были более традиционными. Но Деннис Криви был одним из студентов, чьи работы выставлялись, и она хотела встретиться с ним, пока он не вернулся в Лидский университет. — Не совсем, — согласилась Гермиона. — Джастин знаком с одним из художников. «Это не ложь, — сказала она себе, — просто не вся правда». — Еще одна безуспешная попытка как можно раньше познакомить моего сына с культурой? — в шутку спросил Малкольм, видимо, приняв объяснение. — Еще одна безуспешная попытка? — повторила она. — И как ты можешь быть уверен, что это мальчик? Мы не узнаем об этом еще пару недель. — У нас в семье всегда рождаются мальчики, — с уверенностью заявил он, мягко поцеловав ее в плечо. — Настолько всегда, что я готов сделать ставку. Хочешь? — Нет, не думаю. Мне тоже кажется, что это мальчик. — А ты почти никогда не ошибаешься, — сказал Малкольм, поцеловав ее в другое плечо. — Что касается твоего первого вопроса, я имел в виду то надругательство над Моцартом, за которым я поймал тебя на прошлой неделе, — он легко похлопал по ее животу в дразнящем жесте. — Есть исследования, показывающие, что прослушивание классической музыки в утробе матери улучшает развитие ключевых нейронных связей, — сказала Гермиона, скрывая улыбку. — Я не думаю, что тебе стоит беспокоиться об уме нашего ребенка, любимая, — сказал Малкольм, успокаивающе поглаживая ее по животу. — Но если тебе нравится классическая музыка, у моей бабушки была большая коллекция альбомов, которые я могу тебе привезти. — Откуда привезти? — спросила она. — Я, пожалуй, съезжу в Уилтшир, пока ты будешь развлекаться с девочками. Моя мама считает, что пора рассказать о тебе отцу. — Хочешь, чтобы я сопроводила тебя в логово льва? — предложила она, услышав в его голосе напряжение. — Ни в коем случае, — решительно сказал он, сильнее прижимая ее к себе. — В том маловероятном случае, если мама ошиблась и меня лишат наследства и выгонят из дома, я бы не хотел, чтобы ты присутствовала при этом. — Но разве не будет лучше, если мы оба придем, чтобы твой отец мог встретиться со мной? — настаивала Гермиона, повернувшись к нему лицом. Драко покачал головой. — Я с большей вероятностью получу его одобрение, если пойду один. Есть некоторые... культурные особенности, которые ты можешь не понять. — Ох, снобизм это не так уж и сложно, — Гермиона напряглась в его объятиях. — Это не то, что я имел в виду, — сказал Малкольм, целуя ее в шею. — Дело не в социальных различиях. Оно в... вещах вроде выражений, которые ты только что использовала. Мой отец нашел бы это ужасно оскорбительным. — В самом деле? — спросила Гермиона. — Но львы свирепы и величественны — они короли джунглей. — Мой отец ненавидит львов. Считает их глупыми, ленивыми животными. Но если бы ты так же смело вызвалась пойти со мной в логово змея, он был бы польщен. — Твоя семья странная, — пробормотала она. Малкольм игриво ущипнул ее за задницу и рассмеялся, когда она завизжала. — Даже больше, чем ты можешь себе представить, принцесса.* * *
— Как-то мрачно, да? — риторически спросила Кэти, глядя через плечо Гермионы на фотографии кладбищ и надгробий в черно-белой гамме. Бессознательно она прижала спящего сына ближе к себе. Гермиона улыбнулась. Питер был лысеньким ребенком, похожим на отца и с нелепо пухлыми щеками. Кэти как-то пошутила, что, глядя на него, можно увидеть, как Марк будет выглядеть в пятьдесят лет. — Мрачно, но красиво, — согласилась Гермиона. — Контраст захватывает дух. — Почему на всех фото — могилы людей, умерших 2 мая 1998 года? Что-то случилось в этот день? — с недоумением спросила Кэти. — Ничего, насколько я знаю, — Гермиона пожала плечами. В этой дате было что-то смутно знакомое, но поиски в интернете и библиотеке не показали ничего примечательного. В отдаленных шотландских нагорьях было замечено странное северное сияние, которое некоторые доверчивые местные жители приняли за пришельцев, но никаких массовых убийств или террористических атак в этот день не происходило. Ее взгляд остановился на фотографии двух знакомых могил. — Чо, это кладбище в Годриковой впадине, — сказала она с волнением в голосе. Чо была очень молчалива и на выставке держалась на расстоянии от Гермионы, Кэти и даже Джастина. Гермиона решила, что Чо за что-то на нее обиделась, как это часто бывало. Она покраснела, когда увидела, что суровый взгляд Чо направлен на ее запястье с легкими следами синяков после прошедшей ночи, а не на фотографию могилы Поттеров. — Нравится мой браслет? — наигранно спросила она. — Малкольм подарил мне новую подвеску на день Святого Валентина, — Гермиона повернула запястье так, чтобы показать платиновую выдру с темными топазами вместо глаз, а также свежий синяк. — Почему ты позволяешь ему так жестоко с тобой обращаться? — зашипела Чо. — Если я решила подарить своему парню на день Святого Валентина роскошный шоколад и развратный секс, то не понимаю, почему тебя должно это волновать, — в том же тоне ответила ей Гермиона. — Это не жестокость, и это, безусловно, не твое дело. — Ты даже не знаешь, кто он и на что способен, — тихо и предупреждающе сказала Чо. — А ты знаешь? — воскликнула Гермиона. — Это я живу с ним! — Послушай меня, Гермиона, пожалуйста! — в голосе Чо появились панические нотки. — Малкольм — м... мудак! — она будто подавилась словами. Брови Гермионы взметнулись вверх от этого неожиданного оскорбления. Пусть она иногда и называла своего парня именно так, никому кроме нее не позволено было этого делать. Но прежде чем она успела что-либо сказать, их прервал слегка гнусавый мужской голос: — Гермиона? Гермиона Грейнджер? Она отвернулась от Чо, чтобы поприветствовать незнакомца, который каким-то образом ее знал. — Я Деннис Криви, — тот протянул ей руку. Ее глаза удивленно расширились. Весь смысл похода на студенческую выставку состоял в том, чтобы встретиться с младшим братом Колина. Но она выглядывала в толпе слегка сутулого студента со взъерошенными волосами. Милого, но немного гиперактивного, бегающего по пятам за братом и меняющегося с ним старомодными камерами. Такой образ создали клочки ее воспоминаний. Молодой человек, протягивающий ей руку, был худым и всего лишь на несколько дюймов выше нее, но в остальном ничем не походил на того, кого она помнила. Деннис был одет в черное, начиная от свитера с высоким горлом и заканчивая винтажными кроссовками. Его волосы торчали в разные стороны и были выкрашены в такой же черный цвет. На нем были очки в массивной черной оправе, которые он носил, скорее всего, для поддержания образа, а не для корректировки зрения. Сам Деннис держался с показной беззаботностью. В ответ на ее изучающий взгляд на его лице появилось слегка оборонительное выражение. — Простите меня, — выдохнул он. — Я перепутал вас с девушкой, с которой когда-то учился. — Это я... — торопливо сказала она, прежде чем он смог развернуться и уйти. — Я — Гермиона Грейнджер. Ты просто выглядишь не так, как я помню. Внезапная улыбка сменила то, что Гермиона сочла за привычную усмешку, превратив Денниса в кого-то более похожего на парня ее воспоминаний. — Ты помнишь меня? — Отрывками, — поспешила сказать она. — Все равно. Это потрясающе! Помнишь моего брата Колина? — нетерпеливо спросил он. — Только что вы всегда были вместе и всегда фотографировали, — сказала Гермиона. Деннис грустно улыбнулся. — Да, мои родители всегда так говорят. Наши маленькие папарацци. Здесь есть пара фотографий Колина, ты видела их? Прежде чем она успела ответить, Кэти подошла к ней с расширенными глазами и взволнованным выражением лица, а недовольная Чо подтянулась следом. — Гермиона, — сказала Кэти, — мне нужно, чтобы ты взглянула на те фотографии. С ними действительно что-то странное. — Что ты имеешь в виду? — спросил Деннис, с неприязнью глядя на ее балетки и кашемировый костюм. — Да, они не банальны, но называть их странными — грубо. — О, ты, должно быть, фотограф! — воскликнула Кэти. — Я не имела в виду то, как они сняты, и не хотела быть грубой, но некоторые из твоих фотографий изображают руины замка в шотландском нагорье. — Да? И что? — спросил Деннис, не до конца успокоившись. — Я была там с мужем около пяти лет назад. Замок тогда еще не был разрушен! — пояснила Кэти. — Ты уверена, что это тот же самый замок, Кэти? — спросила Гермиона. — Уверена, но хочу, чтобы ты тоже взглянула. Ты же видела фото со мной и Марком? — Кэти? Ты, случайно, не Кэти Белл? — теперь Деннис смотрел на нее пристально. — Да, это я. И плюс один, — любезно сказала Кэти, указывая на слинг с ребенком. — Гермиона, ты пришла сюда с кем-то еще? — с некоторой настойчивостью спросил Деннис. — Да, с Чо Чанг, — быстро ответила Гермиона, но не успела избежать резкого взгляда Чо. — И еще где-то здесь Джастин. — Вон там, заигрывает с барменом, — подсказала Кэти. — Джастин Финч-Флетчли? — спросил Деннис с растущим энтузиазмом. — Ты знаешь его? — спросила Кэти. — Ты знаешь нас? — добавила Гермиона. — Я знаю ваши имена. Все ваши имена, — ответил он, слегка подпрыгивая от волнения. — И если мы можем пойти в какое-нибудь более тихое место, я покажу фотографии, на которые вам будет очень интересно взглянуть.* * *
Как только Драко аппарировал к крыльцу мэнора, дубовые двери с изящной резьбой распахнулись, приветствуя его в родовом поместье. Это было обычным делом, тем, чего стоило ожидать. Чего не стоило ожидать, так это мать, встречающую его прямо в фойе. Обычно это делали домовые эльфы, а затем сопровождали к ней в гостиную или в оранжерею. — Отец ждет тебя в своем кабинете, — Нарцисса обняла его и заговорщически улыбнулась. Драко в тревоге отстранился. Перспектива встречи с Люциусом в его кабинете больше не заставляла внутренности скручиваться от страха, как это было в детстве, но он все еще предпочитал этого избегать. — Глупый, — пожурила его мать. — У твоего отца сегодня отличное настроение. Думаю, он благосклонно воспримет твой мезальянс с мисс Грейнджер. Драко решительно отказывался думать о том, что могла сделать его мать, чтобы отец был в хорошем настроении. Расценив его молчание как знак согласия, Нарцисса подтолкнула его к двери кабинета. — Тогда иди, увидимся за обедом. Люциус сидел за своим массивным столом, просматривая гроссбухи, и выглядел хозяином поместья до кончиков пальцев. Он поднял глаза и улыбнулся сыну, после чего встал и подошел к буфету. — Присоединишься? — Конечно, — несмотря на то, что еще не пробило полдень, а отец пребывал в благодушном настроении, Драко подозревал, что ему понадобится немного алкоголя для этого разговора. Люциус сел на длинный диван лицом к камину с бокалом в руке и указал Драко, чтобы он сел к нему. Как только тот это сделал, Люциус призвал бокал с огневиски и для него. — Как звучит девиз нашей семьи, Драко? — спросил он, как только они устроились на темно-зеленых кожаных подушках. — Sanctimonia vincet semper, — ответил Драко. Этот ответ — как и заключенная в нем идеология — был с детства вбит в его голову. — Чистота всегда побеждает. — А каков девиз семьи Блэков? — осведомился Люциус. — Toujours pur, — сказал Драко на безупречном французском. — Действительно, — согласился его отец. — Блэки «всегда чисты». Чувствуешь разницу? — Девиз семейства Блэков выражает более радикальные взгляды, — быстро сообразил Драко. — Неудивительно, что их мужская линия больше не существует. — Блэки всегда были идеалистами, возможно, даже фанатиками, когда дело доходило до чистоты крови. Наша же семья, можно сказать, всегда была более ориентирована на результат, — Люциус посмотрел на него поверх бокала своими серыми глазами, которые Драко унаследовал от отца вместе с холодной расчетливостью во взгляде. — Чистота нашей крови всегда превзойдет любую примесь. Вытеснит ее, если необходимо, — после непродолжительной паузы и глотка виски он продолжил: — У нас никогда не было семейного гобелена, такого, как у Блэков, чтобы зафиксировать всех наших бастардов. И если незаконнорожденный ребенок был бы принят в семью как Малфой, несмотря на неудачные обстоятельства его рождения или статус крови, значение имела бы только наша кровь. — Были ли в прошлом Малфои-бастарды, отец? — Драко был искренне заинтересован. Об этом ни родители, ни семейные портреты не говорили раньше. — Зависит от того, у кого ты спросишь, — усмехнулся Люциус. — Некоторые скажут, что все Малфои — бастарды. Но никто из нас со времен Люциуса Первого не был рожден вне брака. Его тезка планировал бесповоротно запятнать родословную семьи, бросив чистокровную ведьму ради маггловской любовницы, известной как «Королева-Дева» Англии, пока его жена не прокляла их обоих. Драко моргнул, осознав, что родословная его семьи не была чистой со времен Мерлина, как его всегда учили, но придержал язык. Сейчас у его отца было хорошее настроение, но это могло измениться в любой момент. — Отчаянные времена требуют отчаянных мер, — продолжил Люциус. — После битвы за Хогвартс среди всех традиционных слизеринских семей родился только один ребенок. Твоя мать убедила меня, что нам нужно найти кого-то вместо Астории, кто сможет понести наследника. — Я и сам пришел к такому выводу, отец, — кивнул Драко. — Неужели? — Люциус выгнул бровь. — Твоя мать упомянула, что у тебя могут быть некоторые усовершенствования к моему плану. — Каков твой план, отец? — спросил Драко. Люциус вытащил из кармана сложенный лист пергамента. Драко взял его, быстро прочел и рассмеялся: — Ты, черт возьми, шутишь?