* * *
— Доброе утро, солнышко, — пропел Маркус, когда Чо открыла глаза и зажмурилась от яркого утреннего солнца. После попытки самоубийства месяц назад она проводила много времени во сне или же притворялась спящей, что облегчало ему работу сторожевого пса. — Ты еще здесь? — ворчливо спросила она, садясь на кровати. — Разве ты не должен быть на работе? — Малфой избавил меня от необходимости квотировать продажи на этот месяц, — весело сообщил он. — Пока ты на моем попечении, я получаю за это премию. — Должно быть, это стоит ему немалых денег, — заметила Чо. — Он мог просто извиниться. Тео быстро простил бы его. — В том-то и дело, — сказал Маркус, не комментируя горечь, которую она вложила в последнее предложение. — Малфои никогда не извиняются. Я думаю, это семейный закон. Они предпочитают широкие жесты. Если это действительно был семейный закон Малфоев, то он явно был принят после падения Темного Лорда — после того, как Драко и его родители столько унижались перед этим безумцем, чтобы сохранить свои жизни. Маркус все еще помнил, как они втроем ползали по полу перед импровизированным троном этого ублюдка со змеиным лицом, в соплях и слезах, и в промежутках между Круциатусами умоляли пощадить Драко после того, как он предсказуемо не смог убить Дамблдора. Чо усмехнулась. — Честно говоря, цветов и открытки с пожеланиями было бы достаточно. Мы с Малфоем не друзья, и я не ожидала бы от него чего-то большего, — Маркус понял, что она ожидала большего от Тео. — Сомневаюсь, что Малфоя волнует, жива я или мертва, — заключила Чо, и сарказм сменился печалью. — Ему не все равно. И Тео не все равно. Нам всем не все равно, — просто сказал Маркус. — На самом деле мы не такие бессердечные ублюдки, какими кажемся. — Ты мог бы меня одурачить, — фыркнула Чо. — Я думаю, это довольно легко сделать, учитывая, что ты выпила зелье сна без сновидений во время беременности, — сказал Маркус. — Из всех глупых поступков ты сделала именно это! Убивай себя, если так хочется, но не тащи никого за собой. Чо уставилась на него. Маркус был счастлив, что сегодня утром она чувствовала себя достаточно хорошо для споров с ним. Это могло означать, что ее сеансы с Хранителями разума в Мунго давали результаты. Обычно она просто смотрела в потолок и игнорировала его, но он не обижался. В конце концов, с тех пор, как Тео нашел ее на полу ванной в День дурака и привел в чувство, Чо разговаривала с ним исключительно односложными предложениями. — Ты читала утреннюю газету? — спросил Маркус, меняя тему. — Что там? — с невольным любопытством спросила Чо. Он бросил ей свернутый «Пророк», зная, что лучше не приближаться, пока она беззащитно лежала в постели. Даже несмотря на то, что он был предан Кэти и никогда не сделал бы ничего подобного с женой Тео, это могло спровоцировать паническую атаку. Чо поймала газету даже лучше, чем их занудные охотники из Когтеврана, и раскрыла ее, положив поверх одеяла. — Целители Св. Мунго трудятся сверхурочно, чтобы спасти чистокровного ребенка, — прочитала она вслух. Явно оскорбленная, Чо посмотрела на Маркуса. — Что это за чушь? Ваша больница не уважает конфиденциальность пациентов? — Если ты продолжишь читать, то увидишь, что целитель Клируотер отказалась это комментировать, а целитель Пайл угрожает им судебным иском. Но Скитер всегда удается найти источник информации, — объяснил Маркус. — И почти невозможно подать на нее в суд за клевету. Чо выглядела мрачной, но по мере чтения ее брови поднимались все выше и выше. Маркус прочитал статью гораздо раньше, пока Чо спала, и предположил, что она как раз дошла до того места, где Скитер перестала нахваливать персонал больницы от имени Чо и ее будущего ребенка за их неустанные усилия и перешла к вопросу о статусе крови Чо. Она снова прочитала все вслух, как будто это помогло бы ей разобраться в напечатанных словах. «Достопочтенный Ву Шэнли, посол Китая, осудил действия комиссии по репатриации магглорожденных в отношении мадам Чанг-Нотт. Посол Ву, давая комментарий вашему покорному корреспонденту через переводческое заклинание, настаивал на том, что мадам Чанг-Нотт является потомком волшебников. Ее прадед, Чанг Чжэн, выдающийся волшебник, был одним из лидеров «Длинного марша». Его боевая магия сыграла важную роль в разгроме Гоминдана. Посол Ву объяснил, что Чанг, как и многие почетные чистокровные семьи, впали в немилость во время Культурной революции. Отец мадам Чанг-Нотт смог бежать из страны, но не раньше, чем его магия была насильственно подавлена. «Это был темный период в истории современного Китая, сравнимый с нынешними действиями британского Министерства», — выразил свою критику Министерства посол Ву. Посол также заявил, что готов дать показания перед Визенгамотом в поддержку ходатайства об обжаловании статуса мадам Чанг-Нотт. В свете такого развития событий и учитывая доказательства, уже выдвинутые семьей Нотт, которые наш источник в Министерстве описывает как «убедительные и неопровержимые», г-жа заместитель министра Амбридж, возможно, пожелает пересмотреть свое предыдущее решение и признать, что была допущена ошибка.» Чо оторвалась от газеты. — Это полная чушь! — она буквально кипела от злости. — Отвратительное вторжение в частную жизнь! — Типичная работа Скитер, — согласился Маркус успокаивающим тоном. — Так этот Ву навешал ей лапши на уши? Ничего такого с твоим отцом никогда не случалось? — Он бежал из трудового лагеря в Гонконг в 1960-х, но никогда ничего не говорил мне о магии, — сказала Чо, выглядя обеспокоенной. — Да и какое это имеет значение? — Такое, что если твои родители, или хотя бы один из них, волшебники, то ты, как минимум, полукровка, и Амбридж по-королевски облажалась, — Маркус обрадовался этой перспективе, и не только из-за желания, чтобы Чо вернула свои воспоминания. — Значит, Друзилла будет полукровкой, потому что Тео владеет магией, а я нет? — спросила Чо, явно смущенная связью между кровью и магией. — Нет, все ваши дети с Тео будут чистокровными. Раньше они считались бы полукровками, ведь ты не чистокровная ведьма, но закон изменился. Теперь, если у волшебника и ведьмы рождается ребенок, то он считается чистокровным. Не имеет значения, какой статус крови у родителей, — несколько смущенно объяснил Маркус. Чо какое-то время молча обдумывала это. — Значит, есть чистокровные, полукровки и грязнокровки? — Да, но вежливый термин — магглорожденные. Это ведьма или волшебник, которые родились не в волшебной семье. — Меня считают грязнокровкой? — прямо спросила Чо. Маркус на мгновение задумался, а потом решил, что если сказал А, то говори и Б. Кроме того он считал, что она заслуживает это знать. — Да, но я не знаю, правильно ли это, — ответил он. — Это настолько неправильно, что я даже не знаю насколько, — Чо с отвращением покачала головой. Маркус, не склонный к глубоким философским дискуссиям, молчал. — Ты действительно должен был мне все это рассказывать? — спросила она. — Не знаю, — пожал он плечами. — Я думаю, хуже, если ты ничего не знаешь. Если ты спрашиваешь, не нарушаю ли я закон, то адвокат — Тео, а не я. Я всего лишь продавец зелий. Чо пристально посмотрела на него и неохотно кивнула. — Спасибо тебе. За все.* * *
Через десять минут после ухода из «Малфой Энтерпрайзес» Драко поднимался по мраморным ступеням банка Гринготтс. Он опустил этот пункт во время разговора с отцом, зная, что Люциус не одобрит его действий. Угрюмый гоблин-кассир посмотрел на его палочку, а затем махнул рукой в сторону шаткой телеги, которой управлял один из его коллег. — Шарпшенк отвезет вас в хранилище Малфоев. Номер 73, — сообщил он другому гоблину. Опустившись на самый нижний уровень, телега остановилась перед главным хранилищем семьи Малфоев и вздрогнула. Драко сошел с нее и протянул руку, чтобы Шарпшенк мог порезать указательный палец его левой руки. Затем он кровью написал свое имя в гостевой книге рядом с дверью хранилища, которая плавно открылась, узнав наследника Малфоев. Драко шагнул внутрь, как будто имел полное право находиться тут и распоряжаться содержимым, хотя знал, что родители вытащили бы его из глубин Гринготтса за волосы, если бы узнали, что он ищет и для кого. Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы найти нужное кольцо. В хранилище предков было достаточно бесценных украшений, чтобы открыть приличный магазин, но колец среди них было немного. Жены Малфоев ценили свои помолвочные и обручальные кольца и использовали любое количество проклятий, чтобы гарантировать, что эти кольца не вырвут даже из их холодных, мертвых рук. Это кольцо, однако, никогда не принадлежало ведьмам. Оно было заказано прадедом Драко много лет назад для маггловской королевы, которая ценила его больше других драгоценностей и носила до самой смерти. Драко выбрал его по двум причинам: он считал, что сочетание рубинов и золота идеально подойдет его гриффиндорской принцессе, и знал, что кольцо пропитано мощными защитными чарами, чтобы защитить владельца, в том числе и во время родов. Зажав кольцо между большим и указательным пальцами, Драко открыл украшенный бриллиантами безель и посмотрел на миниатюры Люциуса I и его рыжеволосой возлюбленной Элизабет. По-видимому, она боялась умереть при родах, что в то время было не редкостью для маггловских женщин. Так боялась, что отказалась от неоднократных предложений его предка о женитьбе. А может, она просто не хотела делить с ним трон. Драко знал, что как только он наденет кольцо на палец Гермионы, картины поменяются. Он положил кольцо в карман и оставил остальную часть хранилища нетронутой. Возвращение в главный вестибюль было тошнотворным, но прошло без заминок, а вот короткая прогулка по мраморному вестибюлю до Косого переулка оказалась неприятно насыщенной событиями. — Ах, мистер Малфой! — прогремел министр Магии, пересекая вестибюль банка, чтобы перехватить Драко. — Можно вас на пару слов? Учитывая, что по бокам от этого человека стояли два больших и зловещих аврора, включая Дина Томаса, Драко не думал, что отказ будет считаться подходящим вариантом. Он только надеялся, что эта пара слов не закончится возвращением в камеры Министерства. — Конечно, министр Шеклболт. Шеклболт отвел его в укромный уголок и произнес заклинание против подслушивания. — Я имел довольно тревожный разговор с вашей матерью на благотворительном мероприятии в этом месяце. Драко приподнял бровь, молчаливо поощряя его продолжать. — Я бы поздравил вас с будущим наследником, если бы Нарцисса не сказала, что его матерью станет Астория, — темные глаза Кингсли впились в него, и Драко рефлекторно прикрылся щитом от возможного вторжения в его мысли. — Астория в Мунго, получает профессиональную помощь, лечится от своих навязчивых мыслей, — безэмоционально сказал Драко. — Бедная женщина, — с притворным сочувствием покачал головой Шеклболт. — Должен сказать, мне станет легче, если Нарцисса Малфой ошибается. Хотя бы раз в жизни. — Это потому, что вы не хотите продолжения рода Малфоев? — протянул Драко, любопытствуя, что на это ответит министр. — Вовсе нет, — запротестовал Шеклболт, как всегда безукоризненно. — Я был бы рад услышать, что вы ждете наследника. Тем не менее меня огорчает то, что самая способная ведьма вашего поколения лишена какой-либо чести за свой... скажем так, вклад в это дело. — Вам не стоит огорчаться, — сказал ему Драко. — Я очень ценю Гермиону и ее вклад, — он старался держать руки подальше от карманов, не желая привлекать внимание к кольцу. Тем не менее взгляд Шеклболта метнулся вниз, к небольшой выпуклости, создавшейся из-за квадратной коробки. Подобно Нарциссе и ушедшему из жизни Дамблдору, Шеклболт, казалось, завел привычку раздражать собеседника своей проницательностью. Довольная улыбка появилась на лице министра, и Драко напрягся. В конце концов, у этого человека были серьезные рычаги воздействия на него. — Малфои редко поступают правильно, но я не ожидаю от вас меньшего, когда дело касается мисс Грейнджер, — произнес Шеклболт своим низким голосом. Драко лишь кивнул в ответ на угрозу, прозвучавшую как комплимент. Его не стали бы шантажировать таким важным делом, как женитьба, но, похоже, его планы вполне соответствовали целям министра. Получив, что хотел, Шеклболт дружески хлопнул Драко по плечу и попрощался.* * *
— Как Чо? — вежливо спросил Драко, усаживаясь в кресло в кабинете Тео. — Хорошо, — вздохнул Тео. — Маггловский целитель назначил ей постельный режим, так что она немного скучает. Целители в Мунго говорят, что с ребенком все в порядке. Мы вывели зелье из Чо достаточно быстро, чтобы предотвратить ущерб, и за это я благодарю тебя, — официально заявил он. — Это самое малое, что я мог сделать, — пробормотал Драко. — Я не думал... — Нет, ты не думал, — холодно согласился Тео. Он не винил своего друга в попытке самоубийства Чо, в отличие от отца. Да и сам он сыграл немалую роль, утаивая столько всего от жены, но Драко стал той соломинкой, которая сломала спину верблюда. И все же Драко помчался в квартиру Тео с противоядиями в ту ужасную ночь, когда Чо попыталась разыграть последнюю первоапрельскую шутку, убив себя и их девочку. — Я говорил с отцом, — сказал Драко. — Кто-нибудь из них с матерью поговорит с Амбридж, чтобы она согласилась восстановить статус Чо. Тео распознал предложенную оливковую ветвь. — Спасибо, — сказал он, принимая подарок. Но желания обсуждать с Драко психическое здоровье жены у него не было. — Вот, подпиши это, — Тео толкнул через стол большую папку, чтобы хоть как-то отвлечься. Драко взял перо и принялся методично выписывать свое имя на документах. Тео молча сидел за столом, рассеянно потирая ноющее запястье и позволяя мыслям блуждать где-то далеко. Несмотря на все усилия Хранителей разума в Св. Мунго, Чо была далека от стабильности. Драко в последний раз, слегка размашисто написал свое имя и вернул перо в чернильницу на столе Тео. — Это все? — спросил он. Тео просмотрел пергаменты, удостоверяясь, что его друг подписал заявление о разводе и другие документы для Визенгамота во всех нужных местах. — Это все, — подтвердил он. — Верховный чародей или его доверенное лицо издаст официальный указ о расторжении вашего брака в пятую годовщину свадьбы, и тогда все, что тебе останется сделать, это направить копию Астории. — Найти ее будет достаточно легко, — заметил Драко. — Она по-прежнему обитает в отделении Януса Тики. — Ты собираешься держать ее там вечно? — спросил Тео. — Вообще-то, ты потеряешь такое право, как только твой развод будет официально признан. Драко покачал головой. — Мне все равно, где Астория находится, пока ее нет рядом со мной или Грейнджер. Я даже подпишу бумаги о ее освобождении, прежде чем вручу ей указ о разводе. Тео едва кивнул, слушая вполуха, так как его мысли вернулись к Чо и тому, что же он может сделать, чтобы помочь ей. Возможно, свозить ее в Хогвартс было бы хорошей идеей, хотя уговорить профессора Флитвика вернуть Чо память будет не только весьма проблематично, но и нелегально. — После того, как мы с Асторией разведемся, сколько мне нужно ждать до нового брака? — спросил Драко, возвращая к себе внимание Тео. — Как только ты ее уведомишь, не будет никаких юридических препятствий жениться на Грейнджер хоть на следующий день, если ты того захочешь, — ответил Тео, скрыв свою настоящую реакцию за вежливой маской адвоката. — Я могу ознакомить тебя с маггловскими требованиями к церемонии, если ты собираешься это сделать. — Я подожду, может, Гермиона захочет выйти замуж в церкви, — сказал Драко. Тео знал Драко больше двадцати лет, но этот человек все еще был способен удивить его. Он никогда бы не подумал, что Драко захочет жениться на Гермионе Грейнджер, не говоря уже о том, чтобы учитывать ее предпочтения насчет свадьбы. В конце концов, Драко провел годы, высмеивая ее как грязнокровку. — Или мы могли бы пожениться на магической церемонии за пределами Великобритании, — добавил Драко. — Это не сработает. Визенгамот не признает иностранный брак, в котором и муж, и жена являются гражданами волшебной Британии, — сказал Тео. — Или маггловского Соединенного Королевства, — добавил он, поскольку Гермиона технически потеряла свое волшебное гражданство после репатриации. — Какая жалость, — раздраженно сказал Драко. — Ты рассказал Гермионе, что существуют магические сообщества? Будь осторожен, — предупредил Тео. — Может, ты и Малфой, но тебя все равно могут отправить в Азкабан. — Нет, я вообще ничего не говорил Грейнджер о магии. Я планировал начать обучать ее защите без использования палочки, но после того, как Чо показала ей журнал, мне приходится относиться к магии как к очень большой шутке. — Ты должен был вернуть мне этот чертов журнал, а не отдавать его Чо, — упрекнул Тео. — Было бы лучше, если бы ни одна из наших ведьм никогда не видела это дерьмо, — защищаясь, сказал Драко. — Мне жаль, что Чо нашла его. Тео знал, что это были самые близкие к извинению слова, которые Драко мог себе позволить. — Верно, — согласился он.* * *
В конце смены в пятницу вечером Дин Томас отправился в маггловский Лондон вместо того, чтобы тут же аппарировать домой. Адрес Кэти Белл было относительно легко отследить — он был указан в маггловском телефонном справочнике. В отличие от квартиры Гермионы, на уютном доме Кэти и ее семьи не было чар крови, хотя он и имел заметную магическую защиту. Дин знал, что ему придется либо получить приглашение, либо разговаривать с Кэти на крыльце, потому что чары не позволят ему проникнуть внутрь. Его бывшей коллеги по квиддичной команде не было дома последние два раза, когда он приходил, но сегодня Дину повезло. Едва он успел согреть под собой скамейку на автобусной остановке чуть дальше по улице, как увидел повернувшую из-за угла Кэти с коляской и маленькой девочкой, идущей рядом. — Простите, мисс Белл? — он перехватил их на дорожке, пересекающей газон и ведущей ко входной двери. Кэти вопросительно посмотрела на него, и Дин принял официальный вид, протянув ей зачарованную визитную карточку. — Инспектор Томас, отдел уголовного розыска. У вас есть минутка, чтобы ответить на пару вопросов о возможном преступлении на крестинах вашего сына? Глаза Кэти расширились. — Конечно, но я ничего такого не помню. — Я имею в виду отравление Энджи Уивер, — сообщил он. Глаза Кэти стали еще шире. — Я и не думала... — пробормотала она. — Пожалуйста, заходите. Дин помог ей занести коляску со спящим ребенком на крыльцо. Кэти оставила ее в холле и жестом пригласила его зайти в гостиную, а сама тем временем тихим голосом велела дочери идти играть наверх. Через несколько минут она уже сидела напротив, протягивая ему чашку чая. Дин улыбнулся про себя. В Хогвартсе Кэти легко справлялась как со школьными заданиями, так и с тренировками по квиддичу, и эти черты остались неизменными в ее маггловской жизни. — Я правильно расслышала, что Энджи отравили? — спросила она. — Я думала, она слишком много выпила на голодный желудок. Мы встречались после крещения, и она ничего не говорила об этом. — Миссис Уивер не помнит этого случая. Возможно, она ничего вам не сказала, но она беременна, — со всей серьезностью сказал Дин. — Мне кажется, кто-то подсунул ей спиртное или какое-то мощное успокоительное, так что я классифицирую это как отравление. — Это ужасно! — ахнула Кэти. — Я не знала, что Энджи ждет ребенка, но на крестинах были и другие беременные женщины. Не могу поверить, что кто-то что-то подлил в пунш, — она в смятении покачала головой. — Какая ужасная шутка! — Миссис Уивер пила пунш? — спросил Дин, держа ручку над блокнотом. Кэти закрыла глаза, пытаясь вспомнить события того дня. — Теперь, когда вы упомянули об этом, мне кажется, что нет. Парень Гермионы принес им обеим бокалы с пуншем — у меня уже был напиток, — но Энджи взяла у одного из официантов имбирный эль. — Значит, Гермиона выпила пунш без всяких последствий? — Думаю, да, — кивнула Кэти. — Ее парень забрал второй стакан себе, когда Энджи отказалась. Дин сделал заметки, с трудом скрывая разочарование. — А вы помните, с кем Энджи разговаривала перед тем, как упала в обморок? — Она упала в обморок сразу после того, как допила имбирный эль. С ней были я, Гермиона и Малкольм. Дин кивнул, смутно вспоминая имя безобидного маггловского парня Гермионы. — Как выглядел официант? — странная теория Лаванды о том, что Гермиона нападала на своих наблюдателей из Ордена, начинала казаться все более правдоподобной, но он очень хотел найти другого виновника. Кэти была в растерянности. — Честно говоря, я не обратила внимания. Я могла бы узнать его имя у организаторов фуршета, если вы считаете, что это важно. Или я могу позвонить Гермионе и спросить, помнит ли она что-то. — Если это не слишком вас затруднит. Я считаю, что полезно получить сведения от нескольких свидетелей, — Дин старался говорить не слишком нетерпеливо, но у него был шанс убить двух зайцев одним выстрелом: расспросить Гермиону о том, что она видела или делала на крестинах, и выяснить, почему она не перезвонила ему. — Конечно, — согласилась Кэти. — Она собиралась уехать из города на выходные, но я попробую связаться с ней по мобильному.* * *
Либо поезда по своей природе так убаюкивали, либо усталость во время третьего триместра наступала так быстро, потому что Гермиона поняла, что зевает и не может держать глаза открытыми, когда их поезд в Оксфорд еще даже не выехал за пределы Лондона. Она наклонилась к Драко и прижалась к его плечу. Он был замечательной подушкой, и Гермиона подумала, засыпая, что упускала это преимущество все те годы, которые ездила в школу-интернат и обратно. Настойчивый звонок и жужжание мобильного телефона заставили ее снова проснуться. Она достала телефон из заднего кармана и открыла его. — Привет! — пробормотала она. — Привет, Гермиона! Это Кэти. Я тебя разбудила, да? — Вовсе нет, — солгала Гермиона, зевнув. — Прости, если разбудила, — сказала Кэти, видя ее насквозь. — Просто ко мне зашел инспектор Томас, у него есть вопросы по поводу плохого самочувствия Энджи на крестинах Питера. Гермиона мгновенно насторожилась. После драки в Гайд-парке она по совету Драко позвонила в местный полицейский участок, чтобы узнать, не нужно ли Дину Томасу что-нибудь еще, чтобы закрыть дело против ее бывшего парня. И была потрясена, обнаружив, что в участке ничего не знают ни об инциденте в Гайд-парке, ни об инспекторе Томасе. По этой причине она упорно сбрасывала звонки Дина и отказывалась отвечать на его голосовые сообщения с просьбами помочь в другом «полицейском» деле. — Кэти, Марк уже вернулся с работы? — спросила она осторожно, не зная, может ли Дин слышать ее на другом конце провода. Драко наверняка услышал Кэти, судя по его прищуренным глазам и напряженной позе. — Нет, но скоро должен быть, — слегка озадаченно ответила Кэти. Драко достал свой мобильный и уже набирал номер. Гермиона услышала его негромкий разговор с мужем Кэти и настойчивую просьбу немедленно бежать домой. — Я не думаю, что тебе следует отвечать на его вопросы без присутствия адвоката, — громким и ясным голосом посоветовала Гермиона. — Мы позвоним Тео. Скажи инспектору Томасу, что твой муж и адвокат скоро придут, — она надеялась, что Кэти уловила саркастическую интонацию на слове инспектор. — Хорошо, — ответила Кэти, растягивая слово. — Инспектор Томас, я сейчас вернусь. Мне нужно взять карандаш и записать имя адвоката Гермионы. Гермиона услышала слабый шорох и щелчок закрывающейся двери. Рядом с ней Малкольм вел еще один тихий, но напряженный разговор, на этот раз с Тео. — Что происходит? — тихо и нервно спросила Кэти. — Дин не настоящий инспектор, — предупредила ее Гермиона. — Марк и Тео уже в пути, и мы вызовем полицию. Можешь вывести детей из дома? — Попробую. Изабелла наверху, в своей комнате, но я могу притвориться, что она позвала меня. Питер в коляске возле двери, так что, думаю, я смогу вывести их. Я сейчас на кухне, могу взять нож. Резкий треск прервал ее. — Кэти, ты в порядке? — спросила Гермиона, стараясь не паниковать. — Я в порядке, — успокоила ее Кэти спустя несколько секунд, за которые у Гермионы едва не остановилось сердце. — Наверное, входная дверь хлопнула. Он ушел.* * *
— Привет, папочка, — Джейми оторвался от своего занятия и улыбнулся отчиму, когда Дин аппарировал на кухню. — Мне казалось, я говорила тебе не аппарировать в дом, — начала отчитывать его Джинни, стоя у двери в гостиную со сложенными на груди руками. В такие моменты она очень напоминала свою мать. — Я только уложила близнецов спать, и благослови тебя Мерлин, если ты их разбудил! — Мне пришлось, — стал оправдываться Дин. — Кэти Белл собиралась напасть на меня с ножом. — О чем это ты? — недоверчиво спросила Джинни. — Она никогда бы не сделала ничего подобного. Дин фыркнул. — Кэти сражалась с Пожирателями Смерти еще до того, как ей исполнилось двадцать. Она вполне способна заколоть меня, если посчитает, что я представляю угрозу для нее или ее детей, а именно так они с Гермионой думают. Он плюхнулся в кресло и в отчаянии ущипнул себя за переносицу. — Как же так получилось? — риторический вопрос был приглушен его рукой. Джинни села рядом. — Что случилось? — с гораздо большим сочувствием спросила она. — Что случилось? — с любопытством повторил Джейми. Дин улыбнулся пасынку, но ответил Джинни. Он нуждался в остром уме и здравых суждениях своей жены. — Это должен был быть обычный опрос в роли маггловского полицейского. Джинни понимающе кивнула. Это было то, чем Дин иногда занимался, потому что был одним из немногих авроров, имеющих маггловское воспитание и возможность действовать как маггл в различных операциях. Помимо прочего, политика репатриации значительно затруднила взаимодействие с маггловским миром. — Я был не на работе, так как мы не говорили Кингсли, что кто-то отравил Анжелину, но подумал, что разговор пройдет легко и быстро. Кэти всегда была дружелюбной. — Верно, — согласилась Джинни. — Да, она оказалась хорошим и очень полезным свидетелем. Таким полезным, что даже вызвалась позвонить Гермионе и узнать подробности. И тогда все пошло к черту, — рассказал Дин. — Ты сказал «к черту»! — радостно повторил Джейми. — Нехорошее слово! — Я знаю, приятель, — сказал Дин, взъерошивая растрепанные черные волосы мальчика. — Но это самое точное описание того, что произошло, — он с беспокойством посмотрел на Джинни. — Я использовал Удлинители ушей, чтобы подслушать их телефонный разговор. Почему-то Гермиона знала, что я не маггловский полицейский. Ее парень позвонил Тео Нотту, чтобы тот пришел и спас Кэти от меня. Пожирателю Смерти! — Это ужасно, — сочувственно сказала Джинни. Она выглядела слегка виновато. — Боюсь, у Гермионы началась паранойя из-за меня. Я так нервничала, когда встречалась с ней в декабре, так боялась, что кто-нибудь из министерства может увидеть нас вместе. А потом Рон ударил ее парня... — Да, я знаю, — вздохнул Дин. — Гермиона думает, что мы плохие ребята. Вопрос в том, как это исправить.* * *
Гермиона слегка задыхалась, когда они поднимались по узкой винтовой лестнице на вершину башни Магдалины в субботу вечером. — Я думал, ты держишь себя в форме со всей этой йогой, любовь моя, — мягко поддразнил Драко, следуя за ней вверх по ступенькам. — Как насчет того, чтобы обмотать шар для боулинга вокруг талии? Посмотрим, как ты справишься, — огрызнулась она. Тем не менее Гермиона ценила его бдительное присутствие за спиной, зная, что он поймает ее, если она споткнется. Также она была впечатлена больше, чем когда-либо призналась бы себе, что он не побоялся пробраться в башню — еще и на Первое мая! — не будучи выпускником колледжа Магдалины. — Ох, — выдохнула она, добравшись до вершины. — Как красиво! Перед ними раскинулся Оксфорд; город замерцал, когда в сумерках зажглись уличные фонари. — Прекрасная ночь, — согласился Драко. — Я думал, ты боишься высоты, — пробормотал он ей в волосы и обнял за плечи, когда она оперлась локтями о парапет, глядя в сторону реки и моста Магдалины. — Я просто боюсь летать, — улыбнулась Гермиона. — И совсем не против высоты, когда под ногами твердый камень. — Я рад, что ты выбрала Оксфорд. В этом месте есть что-то особенное. Оно напоминает древние традиции, которые живы независимо от того, насколько поменялись ценности. Она бросила на него острый взгляд, уверенная, что он говорит о себе, несмотря на безличную фразу. Оксфорд и ее тянул за края памяти, напоминая какую-то забытую традицию. Драко посмотрел ей в глаза. — Я много чего говорил тебе с тех пор, как мы познакомились, то одно, то другое, но... Ты выйдешь за меня? — резко спросил он, вынимая из кармана брюк маленькую коробочку и открывая крышку. Это было прекрасное, стоящее огромных денег кольцо из золота, усыпанное кроваво-красными рубинами. Первой реакцией Гермионы было желание дотронуться до него, протянуть руку, чтобы Малкольм мог надеть его ей на палец. Вместо этого она отвела взгляд и уставилась пустыми глазами на перекресток внизу. Светофор сменился с красного на желтый, а затем на зеленый. «Да. Нет. Я подумаю.» Гермиона подняла взгляд; серебристо-серые глаза Драко потемнели от эмоций, которые она не могла прочесть. — Почему? И почему именно сейчас? Это из-за меня или из-за ребенка? — она его буквально допрашивала. — Кажется, что ты отчаянно хочешь это сделать. — Отчаянно? — Драко приподнял светлую бровь. — Я бы не стал тебя так оскорблять. Я могу только сказать, что если ты выйдешь за меня замуж, я сделаю тебя такой же счастливой, каким ты сделала меня. Гермиона стояла неподвижно, глядя поверх каменных перил на четырехугольные дворы и почтенные старые здания университета. Драко встал позади нее, его тело было теплым и твердым. — Я дорожу тобой. Ты знаешь, что я никогда не причиню тебе вреда, сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь тебя от беды, — соблазнительно прошептал он. — Если бы я мог, я бы бросил все это к твоим ногам. Выходи за меня, Гермиона. Она повернулась к нему лицом, положила обе руки на его легкую весеннюю куртку, ища что-нибудь, что могло бы подсказать ей ответ. Драко стоял, высокий и гордый, его платиновые светлые волосы блестели даже в сумерках. В том, как он держался, было врожденное высокомерие: в аристократических чертах подбородка и скул, в почти самодовольном выражении серых глаз. Она любила его, но не находила в себе ни малейшего намека на смирение. Ответ пришел откуда-то из глубины ее души, скорее инстинктивный, чем рациональный. — Нет, Драко. Я не выйду за тебя.