* * *
Тео резко проснулся, едва не свалившись с узкой тюремной койки. Его камера, как и все остальные, была тускло освещена даже посреди ночи, чтобы охранники Азкабана могли следить за ним. Он по-совиному моргнул, гадая, не разбудил ли его своим криком другой заключенный. Затем потянулся и рассеянно потер запястье, после чего тут же вскочил на ноги — тревога окончательно разбудила его. Запястье болело только тогда, когда Чо была ранена или в опасности. А по прошлому опыту — когда она собиралась навредить себе. Боль была тупая, пульсирующая, но достаточная для того, чтобы Тео подскочил к решетке в передней части камеры, зовя на помощь. Прошло несколько долгих минут, прежде чем один из тюремных надзирателей, ранее бывший рядовым егерем, потрудился подойти к нему. — Чего всполошился, красавчик? — спросил он со смесью скуки и раздражения. — Моя жена. С ней что-то не так, — торопливо объяснил Тео. — Это та наглая сучка, которую мы все считали грязнокровкой? Она, наверное, просто заскучала, пока ты и твои друзья в Азкабане, — охранник сделал грубый жест в сторону паха. Тео вцепился в решетку так сильно, что у него побелели костяшки пальцев. — Если ты свяжешься с Авроратом, сообщишь о моих опасениях и заставишь их убедиться, что она в безопасности в Хогвартсе, мой адвокат обеспечит тебе двойную зарплату за эту неделю. Охранник задумчиво провел языком по зубам. — За две недели, и мы договорились. И только за то, что я свяжусь с аврорами. — Хорошо, — быстро согласился Тео. Охранник зашагал прочь — по мнению Тео, слишком неторопливо. Спустя более четверти часа он вернулся, с омерзительным удовольствием качая головой. — Что-то случилось, — заявил он. — Твоя жена отправилась из Хогвартса в Мунго, потому что ребенок собирается родиться раньше срока, но сейчас она не там. Аппарировала куда-то с одним из целителей. Авроры ищут их. Тео тяжело опустился на койку, чувствуя себя так, будто в него попали заклинанием ватных ног. Он закрыл лицо руками, хоть и знал — если его увидят плачущим, это плохо скажется на его тюремной репутации. — О, черт! Только не Чо! Не Дрю! — взывал он к какой-то неведомой силе. Его разум разрывался между молитвами каждому умершему колдуну и божеству, о которых он мог только вспомнить, и лихорадочными мыслями о том, где могут находиться его жена и дочь.* * *
— Я думала, что мы возьмем машину напрокат! — удивленно воскликнула Гермиона, выходя из квартиры ранним утром. Классический серебристый «Ягуар» стоял у тротуара с открытым багажником, чтобы Драко мог положить туда их сумки. — Это мой подарок себе на день рождения, — объяснил тот, с собственнической улыбкой похлопывая по капоту. — Она достаточно безопасна? — спросила Гермиона. — В таких автомобилях нет современной электроники и систем безопасности. — Ты действительно думаешь, что я подвергну опасности тебя или ребенка? — спросил ее парень — нет, ее новоиспеченный жених, — покачав головой из-за ее недоверчивости. — Она оснащена всеми новейшими средствами безопасности, которые ты только можешь представить, милая. А теперь прошу, — сказал он, открыв пассажирскую дверь. Гермиона опустилась на кожаное сиденье, пристегнула ремень безопасности и с благодарным вздохом откинулась на подголовник. После ужасной головной боли, возникшей во время вчерашней церемонии, череп казался ей таким хрупким, словно был сделан из яичной скорлупы. — Ты уверена, что чувствуешь себя лучше? — обеспокоенно спросил Драко. — Мы можем не ехать в эти выходные. — Конечно мы поедем! — воскликнула Гермиона. — Это подарок на твой день рождения и наш детский медовый месяц! Кроме того, я чувствую себя намного лучше. Не могу дождаться, когда покажу тебе лес Дин. Я ходила туда в поход с палатками всего пару раз, но не могу забыть о том, как он прекрасен. — Хорошо, — согласился Драко, не совсем убежденный. — Ты можешь вздремнуть, когда мы выедем на шоссе, только помоги мне выбраться из Лондона. — Звучит неплохо, — с готовностью согласилась Гермиона. Хотя официально она бодрствовала всего лишь час, на самом деле не спала почти всю ночь — никак не могла устроиться поудобнее, несмотря на то, что Драко обнимал ее. Клятва, которую она дала вчера — они оба дали — была красивой, но за ней скрывалась какая-то странная сила. Казалось, что она встряхнула что-то внутри, но Гермиона не могла понять, что же именно. Драко умело маневрировал на блестящем серебристом автомобиле в лондонском потоке машин, быстро добираясь до трассы «М4». Гермиона не удивилась тому, что он хорошо водит и очень внимательно следит за машинами и грузовиками вокруг. Хоть и была уверена, что если посмотрит на спидометр, то окажется, что они едут на предельно допустимой скорости. Учитывая плавный ход «Ягуара», сложно было определить это только по ощущениям, и еще она была близка к тому, чтобы заснуть, но внезапно зазвонил ее мобильный. — Привет, Гермиона! Это я, Деннис Криви! — раздался на другом конце провода взволнованный голос. — Ты никогда не догадаешься, что я нашел! — Что ты нашел? — терпеливо спросила Гермиона. С момента их встречи в феврале Деннис с энтузиазмом шел по каждому из предложенных ею путей расследования, больше напоминая буйного школьника, чем измученного хипстера. Однако пока что все расследования заводили его в тупик. — Это Деннис Криви, — прошептала она в ответ на вопросительный взгляд Драко. Он закатил глаза и сочувственно сжал ее колено, после чего вернул взгляд на дорогу, а обе руки на руль. Как он знал по предыдущим звонкам, Деннис был тем еще болтуном. — Я нашел тату-салон! — прощебетал Деннис. — Серьезно? — переспросила Гермиона с неподдельным интересом. Одним из загадочных моментов было то, как Деннис сделал свою татуировку, если был несовершеннолетним и, по-видимому, не мог позволить себе потратить сотни фунтов на такую дорогостоящую работу. — Да, когда я вернулся домой на летние каникулы, то обошел, наверное, все тату-салоны в округе, — сказал Деннис. — И наконец прошлой ночью нашел это место, но было слишком поздно звонить тебе. Владелец салона сразу меня вспомнил. У него даже остались записи. — Это замечательно! — похвалила Гермиона, слегка отодвигаясь на кожаном сиденье от Драко. Это не было секретом, но она не думала, что ее парню будет интересно узнать о ее маленьком расследовании. — Узнал что-нибудь полезное? — Много чего! — Деннис был в восторге. — Он думает, что я Колин — я воспользовался водительскими правами брата, потому что мы были очень похожи. — В этом есть смысл, — кивнула Гермиона. — И он сказал, что я приходил с другом! — пропищал Деннис. — Высоким чернокожим парнем, который нарисовал эскиз и помог мне заплатить. Это был Дин Томас! — Откуда ты знаешь, что это был он? — спросила Гермиона, внезапно насторожившись из-за странного совпадения и причастности фальшивого инспектора. — Ты узнал его по описанию? — Ну, я сразу же подумал, что это Дин. Ты ведь знаешь, что у меня есть фотографии, на которых он рисует? Но еще он заплатил чеком, так что у владельца остались его имя и адрес! — голос Денниса от возбуждения становился все громче и громче, так что в какой-то момент Гермионе пришлось отодвинуть телефон от уха. Краем глаза она заметила, как Драко ухмыльнулся, явно забавляясь. — Это важная находка, — поздравила она. После выставки фотографий Гермиона, Кэти, Джастин и Деннис составили списки своих бывших одноклассников и пытались их найти. Некоторые имена находились в открытых записях о рождении или, что было более удручающим, о смерти, но почти ни у кого из них не было указано текущего адреса. Двое студентов, которых они все же смогли найти, ничего не помнили о своих школьных годах. — Ты не знаешь, это актуальный адрес? — с тревогой спросила Гермиона. — Не знаю, — признался Деннис. — Это в восточной части Лондона, так что я подумал, что мы могли бы вместе проверить в следующий раз, когда я буду в городе. Услышав это, ее жених яростно замотал головой, не отрывая глаз от дороги. — Ни в коем случае, — прошипел он. — Ты не будешь бродить по какому-то сомнительному району в Ист-Энде в поисках преступника, который выдавал себя за полицейского. Гермиона прикусила губу. Драко был прав. И все же ей не хотелось терять такую многообещающую зацепку. Всего лишь мельком взглянув на нее, Драко без труда разглядел ее мятежный настрой. — Я пойду с Криви, — вызвался он. — И, может быть, на всякий случай возьмем еще и Марка. В конце концов Деннис повесил трубку, пообещав сообщить дату своего следующего визита в Лондон. Когда Драко сказал об их зубастом друге, Гермиона вспомнила вопрос, который хотела задать еще со вчерашнего вечера. — Почему Марк выглядел таким шокированным, когда этот священник заставил нас обменяться кровью? — спросила она. Драко явно замялся, обогнал медленно движущийся «Рейнджровер», вернулся в свою полосу и только после этого ответил: — Если бы ты верила в то, во что мы с Марком верили с детства, то... — Моя кровь грязная? — перебила Гермиона, чувствуя, к чему он клонит, и не желая слышать это отвратительное слово. — Вот почему ты так разозлился на Шеклболта? Потому что он осквернил твою чистую кровь? — Черт, нет! — воскликнул Драко, настолько потрясенный этой неожиданной агрессией, что перестал смотреть на дорогу и уставился на Гермиону. — Это совсем не то, что я собирался сказать. — Тогда почему? — Кровную связь нельзя разорвать, — объяснил он. — Шеклболт не должен был вот так втягивать нас в это. Особенно тебя, ведь ты не знаешь, что это такое. — А, — просто ответила Гермиона, когда ее гнев рассеялся. Драко бросил на нее быстрый оценивающий взгляд. — Как бы я ни был взволнован перспективой прожить с тобой всю жизнь, я думал, что ты будешь больше расстроена. — Почему я должна быть расстроена? — Гермиона пожала плечами и потерла лоб. — Я всегда верила, что брак — это на всю жизнь, так меня воспитали родители. И еще я заранее прочитала все о помолвке. У нас скоро будет ребенок, так что, соглашаясь на нее, я знала, что она не будет для нас просто временной договоренностью, — затем Гермиона озорно улыбнулась: — Хотя, полагаю, я все еще могу избежать брака с тобой, ведь церемония нашей помолвки не была полностью завершена. Прошлой ночью у меня ужасно болела голова! Уголок рта Драко изогнулся в усмешке. — Это может сработать только ближайшие пару часов, Грейнджер. Но я думал, что ты потащила меня в лес на мини-отдых именно для того, чтобы заняться сексом до рождения ребенка. — Верно, — согласилась Гермиона со злой усмешкой. — И для этого мне нужно отдохнуть. Она откинулась на подголовник, зевнула и закрыла глаза, не обращая внимания на осторожные косые взгляды, которые бросал на нее Драко.* * *
Кингсли Шеклболт оглядел стопку бумаг на столе, испытывая искушение взмахнуть палочкой и заставить ее исчезнуть. Из-за вчерашних судебных процессов и раннего отъезда на помолвку Малфоя и Грейнджер он теперь проводил солнечное субботнее утро, занимаясь бумажной работой в своем кабинете в Министерстве магии. Открыв досье Мальсибера — одного из оставшихся Пожирателей Смерти, которые должны были предстать перед судом за изнасилование Чо Чанг, — Кингсли сделал пометку на полях, что Мальсибер был исключен из Хогвартса в 1978 году за попытку сексуального насилия над младшекурсницей — магглорожденной ведьмой. Он хотел быть уверен, что остальные члены Визенгамота осведомлены об этом преступлении и примут его во внимание во время вынесения приговора. Дальше министр Магии переключился на вторую стопку бумаг. После отставки Амбридж ему нужно было найти ведьму или волшебника, который возглавит комиссию по репатриации магглорожденных. Он начал просматривать резюме кандидатов, задумчиво хмуря брови. — Сэр? — сдержанно кашлянув, в святая святых вошел его расторопный помощник с еще одной стопкой бумаг. — Да, Дэвис? — спросил Кингсли, уверенный в том, что его прерывают по какой-то серьезной причине. Подобная компетентность была основной причиной, по которой он старался набирать свой персонал из выпускников Когтеврана. Вторая же причина заключалась в том, что они были менее склонны к заговорам против него, чем бывшие слизеринцы. — К вам пришла директриса Макгонагалл, — объявил Дэвис. — Впусти ее, пожалуйста, — сказал Кингсли и взмахнул палочкой, придвигая к столу кресло для посетителей, чтобы Макгонагалл могла устроиться поудобнее. — Минерва, чем я обязан этому неожиданному удовольствию? — спросил он с напускной любезностью. Он уважал Макгонагалл, но они были как масло и вода. Еще Кингсли знал, что она так и не простила его за то, что он принял неизбежное и согласился на забвение и репатриацию для сорока с лишним выживших магглорожденных, даже если это предотвратило еще одну гражданскую войну. — Боюсь, ничему приятному, — угрюмо ответила директриса, усаживаясь в кресло. — У Чо Чанг вчера поздно вечером начались роды, и она отправилась из Хогвартса в Мунго. — Бедная девочка, — с машинальным сочувствием сказал Кингсли. — Должно быть, это из-за напряженных судебных процессов. Надеюсь, она на достаточном сроке, чтобы целители могли спасти ребенка, — затем его мысли переключились на насущные вопросы: — Значит, Чо не сможет давать показания в понедельник. Думаю, ни один из адвокатов Пожирателей Смерти не согласится отложить дело, поэтому прокурорам придется удвоить усилия, чтобы завершить все сделки о признании вины за выходные, — он нацарапал в магическом пурпурном блокноте записку главному прокурору и отправил ее. — Разве суды не могут продолжаться без участия Чо? У вас же есть ее воспоминания, — заметила Минерва, явно недовольная перспективой того, что какой-нибудь Пожиратель Смерти выйдет на свободу. — Могут в случае необходимости, но Визенгамот обычно неохотно выносит приговоры без участия истца. Живые свидетельства и перекрестный допрос гораздо более убедительны, чем воспоминания в Омуте, ведь воспоминания можно исказить или изменить, — объяснил Кингсли. — Надеюсь, они простят Чо, учитывая веские причины ее отсутствия, — неохотно кивнула Макгонагалл. — И Визенгамот видел ее в пятницу, так что они знают — она заслуживает доверия. — Надеюсь, что это так, — согласился Кингсли. — Я считаю, что имеющихся доказательств достаточно для обвинения остальных насильников, но в случае Люциуса Малфоя все будет гораздо сложнее. Минерва поджала губы, недовольная этой правдой. — Спасибо, что сообщили мне о мадам Чанг-Нотт, — вежливо добавил Кингсли, зная, что такая занятая женщина как профессор Макгонагалл не станет тратить свое время впустую. К его удивлению, директриса осталась сидеть. Очевидно, еще один вопрос был вынесен на повестку дня. — Боюсь, что я не проявила должного уважения к мисс Грейнджер, — призналась она, сидя с абсолютно прямой спиной. — Меня все больше беспокоит, что она сбилась с пути, брошенная плыть по течению в маггловском мире. — Что вы имеете в виду, когда говорите «сбилась с пути»? — осторожно спросил Кингсли. — Гермиона Грейнджер, которую я знала, никогда не родила бы ребенка вне брака от какого-то маггла до получения образования, — заявила профессор Макгонагалл. — Она была слишком здравомыслящей и целеустремленной. Кингсли расслабился. — Вам будет приятно узнать, Минерва, что я как раз занимаюсь оформлением документов о ее браке, — ответил он, указывая на одну из стопок на столе. Там, надежно прикрытое другими заявлениями, лежало свидетельство с именем жениха. — И, при полной поддержке своего партнера, она намерена как можно скорее начать докторантуру в Оксфорде. Я бы не сказал, что она сбилась с пути. — Я рада это слышать даже больше, чем вы можете себе представить, — призналась Минерва, а затем спросила с беспокойством: — Но считается ли ее брак с магглом действительным? Ее ребенок и так столкнется с некоторой дискриминацией из-за статуса крови Гермионы, и я бы не хотела, чтобы к этому добавилось еще и незаконное рождение. — Этот брак вполне законен в нашем мире, — заверил ее Кингсли, не упоминая, что свидетельство выдано о браке с испытательным сроком, который маггловские власти могут не признать законным. Но с рождением ребенка в июле и клятвой на крови, он был уверен, что провел церемонию помолвки в полном соответствии с волшебными законами. — Я также был бы очень удивлен, если бы дети мисс Грейнджер подверглись дискриминации из-за статуса крови. — Вы действительно думаете, что общество волшебников настолько прогрессивно? — профессор Макгонагалл пронзила его взглядом своих глаз-бусинок. — Может, для вас как одного из «Священных двадцати восьми» это так, но позвольте заверить, что для полукровок вроде меня все совсем иначе, — она покачала перед ним пальцем. — Нас не так грубо оскорбляют, как магглорожденных или сквибов, но если бы все эти годы я получала галлеон за каждый снисходительный комментарий или двусмысленный комплимент, то уже уволилась бы из школы, став очень богатой женщиной! — Я хотел бы поработать с вами над улучшением этой ситуации, — искренне сказал Кингсли. Права нечистокровных ведьм и волшебников были гораздо ближе его сердцу, чем директриса могла себе представить. — Начиная с вашего мнения о том, кто же должен стать следующим главой комиссии по репатриации магглорожденных. Артур Уизли вписал свое имя... — он замолчал, предлагая ей высказаться. Минерва решительно покачала головой: — Артур милый человек, но совершенно неэффективен, когда дело касается политики. Плюс у вас будут проблемы с консервативными членами министерства, если вы назначите кого-то, кого они считают предателем крови. Кингсли удовлетворенно кивнул, когда она озвучила его собственное мнение. — Мое желание, Минерва, состоит в том, чтобы выбрать кого-то, способного работать вместе с вами и постепенно привносить изменения в нашу политику по репатриации, начиная с Хогвартса. — Переведите свою политическую речь на простой английский, Кингсли, — язвительно попросила Макгонагалл. — Я склоняюсь к тому, чтобы назначить Мандрейка Броклхерста, — сказал он с нетипичной прямотой, — и мне хотелось бы знать, готовы ли вы сотрудничать с ним. В конце концов я бы хотел, чтобы законы о репатриации изменились, по крайней мере, достаточно для того, чтобы магглорожденные дети смогли посещать Хогвартс без риска получить Обливиэйт по окончании учебы. Профессор Макгонагалл снова поджала губы, но на этот раз скорее задумчиво, чем неодобрительно. — Броклхерст — адвокат, которого наняли Нотты, чтобы обжаловать статус Чо, верно? — Да, — кивнул Кингсли. — Мандрейк тесно связан со «Священными двадцатью восемью». В настоящее время он представляет перед Визенгамотом Люциуса Малфоя. — Значит, он достаточно искусен в поиске лазеек? — спросила Минерва с кислым видом, услышав упоминание о старшем Малфое и его перспективе избежать Азкабана. — Вполне, — согласился Кингсли. По выражению морщинистого лица — словно она проглотила горькую пилюлю — можно было сказать, что Макгонагалл неохотно, но согласится. Ее следующие слова подтвердили это. — Мне не нравится кандидатура, но если это означает, что магглорожденные дети смогут занять свои законные места в Хогвартсе, то я готова работать хоть с самим дьяволом, — решительно сказала она. — Или даже с этой ведьмой Амбридж, если бы она когда-нибудь пошла на компромисс. Кингсли спрятал ухмылку, вызванную неожиданной злобной вульгарностью и триумфом от того, что добился согласия упрямой шотландки. — Мандрейк далеко не дьявол. И как юрист я надеюсь, что вы поймете — он легко идет на компромиссы.* * *
Даже с учетом лондонских пробок и остановки на обед в пабе, как только они вырулили с «M4», Гермиона и Драко уже ранним вечером зарегистрировались в причудливой гостинице — бывшем поместье на краю леса. Драко с удовольствием побездельничал бы в их номере-люкс, пообнимался и позанимался другими весьма интересными вещами, но у Гермионы были совсем другие планы. — Давай, — подгоняла она со светящимся от волнения лицом, зашнуровывая свои ботинки, похожие на странную помесь маггловских кроссовок и походной обуви. — Я так хочу показать тебе свое самое любимое в мире место! Гермиона потащила его через сад старого поместья в сторону леса Дин с силой, которая противоречила ее размерам и хрупкому положению. Драко позволял ей вести себя, забавляясь маниакальным блеском в ее глазах — раньше он ассоциировал его с Грейнджер, когда дело касалось библиотеки. Он почувствовал облегчение, когда она, задремав в машине, проснулась без головной боли и больше не упоминала о статусах их крови. Драко догадался, что задумал Шеклболт, уже вскоре после начала церемонии, но до сих пор не понимал, каковы были мотивы этого человека. Вмешательство министра едва не разрушило барьеры, которые сдерживали воспоминания Грейнджер, но, похоже, они все же выстояли. Тем не менее Драко знал, что усталость является спусковым механизмом для ее воспоминаний, и поэтому планировал проследить, чтобы она достаточно высыпалась и отдыхала в течение следующих нескольких недель, пока последствия выходки Шеклболта не сойдут на нет. Они прошли, по его ощущениям, уже несколько километров по залитому солнцем лесу, следуя маршруту, сохранившемуся в детских воспоминаниях Гермионы, когда она остановилась и взяла его за руку. — Почти рядом, — объявила Гермиона тихим благоговейным шепотом. Когда через пару метров они вышли из-под тенистого зеленого навеса на довольно большую поляну, Драко понял ее чувства. Гермиона привела его к кругу друидических деревьев, где древние дубы чередовались с почтенными рябинами. Деревья боярышника, все еще покрытые поздними белыми цветами, отмечали стороны света. Вся поляна буквально гудела от силы, которую Драко чувствовал даже у края круга. Он остановился на краю поляны, не зная, как эта магия друидов, несущая в себе женское и земное начала, будет взаимодействовать с его собственными темными силами. У Гермионы не было подобных колебаний — она смело вошла в круг и сняла обувь, чтобы насладиться мягким мхом. Под его взглядом она сняла заколку и встряхнула кудрями, кружась посреди поляны с улыбкой на лице. — Разве это не удивительно? Присоединяйся ко мне, — позвала она, расстегивая рубашку. Драко осторожно шагнул в круг деревьев и сразу понял, почему его обычно скромная девушка раздевается посреди леса. Ощущение магии усилилось и ударило прямо в пах. У него не осталось сомнений в том, какие ритуалы плодородия в прошлом проводили друиды на этом месте, или в том, что они с Гермионой будут воспроизводить эти ритуалы, завершая церемонию их помолвки. — Давай, Драко, — поторапливала Гермиона, снимая штаны. Драко облизал губы в предвкушении того, как это упругое мягкое тело прильнет к нему, но затем его посетила отвратительная мысль. — Грейнджер, когда ты приходила сюда раньше, с кем ты была? — требовательно спросил он. Его голос стал хриплым от ревности при мысли, как она развлекается в этом кругу с Поттером, или с Уизли, или, Мерлин упаси, с Поттером и Уизли. — Только с родителями, это было летом, как раз перед тем, как я пошла в школу-интернат. И я клянусь, круг не произвел такого эффекта ни на кого из нас. Я знала, что он волшебный, но не настолько. Рациональная часть разума Драко согласилась с этим объяснением. Гермиона была еще совсем маленькой девочкой, когда начала учиться в Хогвартсе, а ее родители были магглами, которые не обратили бы внимания на магию круга. Однако основную часть его разума затопили более сладостные мысли, когда Гермиона расстегнула лифчик, обнажая зрелые круглые груди с темно-розовыми сосками. — Ты похожа на лесную нимфу, — сказал он с восхищением. Гермиона закатила глаза. — Это значит, что ты сатир? Тогда поймай меня скорее! — властно приказала она. Драко хватило остатков здравомыслия, чтобы сжать палочку в кармане и пробормотать заглушающие и отталкивающие людей заклинания. Он не хотел, чтобы магглы застали их, скачущих нагишом по лесу. Сделав это, он стянул рубашку через голову и с похотливыми намерениями направился к центру круга, на ходу расстегивая ремень. Гермиона встретила его на полпути, остановившись только для того, чтобы снять трусики. Она обняла его, приподнявшись на носочки, ее язык агрессивно сражался с его языком в поцелуе. Отстранившись, она одарила его порочной улыбкой, после чего упала на колени и стянула с него расстегнутые брюки и боксеры. — Черт, Гермиона, — воскликнул Драко, чувствуя, как ее горячий влажный рот накрыл его член. Гермиона скользнула губами по всей длине вперед, затем назад, поцеловала головку и ухмыльнулась. — Еще чуть-чуть, — пообещала она и снова взяла его в рот, вырывая благодарный стон. Драко запустил руки в ее волосы, удерживая и толкаясь бедрами вперед, пока она сосала и лизала. По счастливому урчанию, которое она издавала, было понятно, что Гермиона не возражает против того, как он трахает ее рот и горло. Но когда он отпустил ее волосы, чтобы помять пышную грудь, она резко отодвинулась, выпустив изо рта его твердый пульсирующий член. — Грейнджер, — прорычал Драко. Сейчас ему было не до игр. Гермиона повернулась и опустилась на четвереньки, раздвинув ноги в распутном приглашении. — Пожалуйста, Драко, — взмолилась она, глядя на него через плечо потемневшими от вожделения глазами. — Я хочу твой член внутри себя. Драко скинул мокасины и выпутался из штанов и боксеров, не нуждаясь в повторной просьбе. Опустившись на колени позади нее, он непроизвольно дернулся вперед при виде ее блестящих складок. Обычно он сперва использовал пальцы, чтобы подготовить ее, но сейчас она была такой влажной и буквально умоляла взять себя. Драко подстроился и вошел сразу до конца, вызвав у Гермионы восхитительный всхлип. Не останавливаясь, чтобы дать ей привыкнуть, он схватил ее за бедра и начал толкаться с такой силой, что стенки ее влагалища тут же сжались вокруг него, а Гермиона выкрикнула его имя. Усилием воли он удержался от того, чтобы не кончить вслед за ней, оставаясь глубоко внутри, пока она переживала первый оргазм. Позволив ей немного прийти в себя, лаская ее грудь и поглаживая между ног, Драко стал трахать ее уже всерьез. Снова и снова он вытаскивал член почти на всю длину, а затем резко входил обратно, достаточно глубоко, чтобы достигнуть шейки матки. Круг деревьев звенел от пронзительных криков Гермионы на грани наслаждения и боли, наряду с его собственными более низкими стонами, пока он брал ее, как животное, на лесной подстилке. Когда она кончила во второй раз, с его настоящим именем на губах, Драко позволил себе потерять контроль и буквально ворвался в нее еще несколько раз, после чего излился глубоко внутри. Затем он повернул их обоих на бок, не разрывая тесного контакта тел, крепко обнимая Гермиону, пока их дыхание выравнивалось, а его пальцы рисовали узоры на ее набухших от беременности груди и животе. Когда Драко спустился с вершины своего оргазма, то ощутил смутный стыд из-за потери контроля. Он обещал поклоняться телу Гермионы, лежащему рядом с ним, и заниматься любовью под деревьями, а не вонзаться в нее, как какой-то дикий зверь. Поэтому он сразу же сказал ей об этом, бормоча извинения: — Я не хотел быть таким грубым, надеюсь, тебе не было больно. — Нет, — уверенно ответила Гермиона. — Именно этого я и хотела, именно этого хотел лес. Я только надеюсь, что ты не забыл наложить заглушающее заклинание, — лежа спиной к Драко, Гермиона не могла видеть его потрясенного лица, но почувствовала, как все его тело напряглось и застыло. — Драко, что-то не так? — Не совсем, — он медлил с ответом. — Просто я не уверен, что правильно услышал. Гермиона повернулась к нему лицом и приподнялась на локте, оказавшись так близко, что кончики ее сосков касались его обнаженной груди. — Ты правильно услышал, — усмехнулась она, — но хочешь, чтобы я повторила и потешила твое и без того раздутое эго. Я сказала: надеюсь, ты наложил заглушающее заклинание, с учетом того, как заставил меня кричать. — Значит, ты помнишь про заглушающие чары? — осторожно спросил Драко. Он очень живо вспомнил, что случилось в прошлый раз, когда Гермиона Грейнджер вспомнила о магии, и тут же скрестил ноги, убирая свои яйца с линии удара. На этот раз, по крайней мере, пока что она не проявляла склонности к насилию. — Похоже на то, — неуверенно ответила Гермиона. — Все очень туманно, но я знаю, что существуют заклинания, которые не позволяют людям подслушать или заметить тебя. Я не помню... Я не могу вспомнить, что нужно сказать или какое движение палочкой сделать, — она закусила губу и сосредоточенно наморщила лоб, ее карие глаза были полны беспокойства. — Не волнуйся, воспоминания вернутся, — успокоил ее Драко. — Ты помнишь меня? — спросил он, не зная, какой ответ хочет услышать. — Да, Драко, — фыркнула она. — Человека, который только что оттрахал меня посреди леса? Отца моего будущего ребенка? Конечно я помню тебя! Драко слегка расслабился, услышав ее ответ. Если она помнит только их отношения с сентября, то вмешательство Кингсли, возможно, дало ему лучший вариант: Грейнджер, которая помнит о магии, но не об их непростой истории. Он задумался, входило ли это в намерения министра Магии, учитывая очевидную заинтересованность того в наследнике Малфоев от магглорожденной ведьмы. — Что ты рисовал у меня на животе? — спросила Гермиона с классическим Грейнджеровским любопытством. — Это была руна, — улыбнулся Драко. — Руна? Зачем ты это сделал? — спросила она, сверкая глазами. — Что это означает? — В некоторых семьях существует магическая традиция, — объяснил он, старательно избегая слова «чистокровных» как потенциального триггера, — рисовать на животе руну, обозначающую то, что родитель желает своему будущему ребенку. — Как это работает? — спросила Гермиона, явно заинтересовавшись идеей. Улыбка Драко стала ярче. Это было то, что он хотел сделать для Адриана, но считал невозможным без участия Гермионы. — На самом деле все просто: каждый родитель выбирает три качества или преимущества, которыми хочет наделить ребенка, а затем они вместе выбирают еще одно. — Потому что три и семь — самые сильные магические числа! — воскликнула Гермиона, чрезвычайно довольная, что вспомнила этот факт. — Именно. — Так что же означала твоя руна? — спросила она снова. — Это было частью церемонии? — Мне нужно еще раз повторить ее при помощи палочки, — нерешительно сказал Драко, не зная, какая реакция последует. — Она не оставит следов, но может быть щекотно или немного покалывать. — Ну, тогда продолжай, — разрешила Гермиона, удобнее устраиваясь на земле и совершенно не обращая внимания на свою наготу, по крайней мере, пока они оставались в кругу деревьев. — И скажи мне, что она значит! Драко рассмеялся от ее любопытства, доставая палочку из валяющихся на траве штанов. Гермиона пристально следила за тем, как он приближается, жадно разглядывая палочку из боярышника в его руках. Драко сел лицом к ней и ответил на ее настойчивый вопрос: — Эта руна означает силу. Для своего сына я желаю силы. Он осторожно нарисовал руну под пупком Гермионы кончиком палочки. Руна была сложной и означала не только магическую, но и физическую силу, а также политическую власть. Гермиона наблюдала за ним, выглядя слегка обеспокоенной, но также очарованной движениями палочки. — Для своего сына я желаю сострадания, — возразила она. Драко, скрывая удивление ее выбором, нарисовал руну. Он думал, что интеллект будет первой чертой, которую она пожелает своему ребенку. Но, раз уж она не выбрала, то выберет он: — Я хочу, чтобы мой сын был умным. — Я собиралась выбрать это следующим, — слегка раздраженно проворчала Гермиона, когда Драко вывел третью руну на ее теле. Он усмехнулся, довольный тем, как хорошо ее понимает. — Есть и другие качества, которые можно пожелать, — сказал он, совершенно не раскаиваясь, и повторил, когда Гермиона задумалась: — Итак, выбор матери. — Амбиции, — заявила она. Драко приподнял бровь и ухмыльнулся, заметив, что она выбрала истинно слизеринскую черту, и с легкостью начертив знакомую руну. — Какое твое последнее пожелание для нашего сына? — спросила Гермиона. — Я бы хотел, чтобы он был храбрым, — ответил Драко. Храбрость была той чертой, в недостатке которой его часто обвиняли, хоть он и приписывал это скорее самосохранению, чем трусости. Гермиона странно посмотрела на него. — Не ожидала, что ты выберешь храбрость. — Я только что забрал еще одно твое пожелание? — спросил он, забавляясь. Она покачала головой так яростно, что ее каштановые кудри подпрыгнули. — Нет, я уже чувствую потребность защищать этого малыша. Худший кошмар для матери — это сын, который бросается сломя голову навстречу опасности! Поэтому мое последнее пожелание для него — здравый смысл. Драко одобрительно улыбнулся. — Согласен, но не уверен, что для этого есть руна. Мудрость подойдет? — Да, но я должна была знать... должна была помнить, — Гермиона прикусила губу, злясь на себя. — Они вернутся, — снова успокоил ее Драко, рисуя невидимую руну мудрости на ее округлом животе. — Что ты предлагаешь в качестве нашего общего пожелания? — Я подумала... а что насчет семьи? — сказала Гермиона. — Пожелаем ему родителей, которые будут любить и поддерживать его, даже если он будет совсем не таким, каким мы его себе представляли или хотели. — Родителей, которые позволят ему сделать свой собственный выбор, и не будут ожидать, что он пойдет по их пути или исправит их ошибки? — сухо спросил Драко. — Я согласен. Без дальнейших обсуждений он начертил последнюю руну. Когда он нанес последние штрихи, все семь рун, ранее невидимых, так как он использовал палочку, а не чернила, на мгновение засветились золотом на коже Гермионы, после чего исчезли. — Что это было? — спросила она, широко раскрыв глаза от удивления. — Магия, — ухмыльнулся Драко, довольный столь благоприятным цветом. — Разве ты не помнишь? Гермиона разочарованно вздохнула. — Немного, но все это так неуловимо. Когда ты был ребенком, то когда-нибудь играл в ручье с пескариками? Это очень похоже — воспоминания прямо здесь, задевают меня своими хвостами, но когда я протягиваю руку, чтобы схватить их, они ускользают. Драко понимающе кивнул. — Тебе бы помогло, если бы я показал какие-нибудь заклинания? — спросил он. — Да, пожалуйста! — лицо Гермионы озарилось. — Вообще-то, могу я подержать твою палочку? Думаю, это поможет лучше всего. Несмотря на то, что они оба все еще были обнажены, в ее голосе не было ни малейшего намека на недосказанность, поэтому Драко тоже воздержался от каких-либо двусмысленных комментариев. Он подумал, что Гермиона права — палочка в руке поможет сфокусировать воспоминания, — но все же не хотел отдавать ее. Если Гермиона вдруг вспомнит их прошлое, то может напасть на него. Она уже сделала это однажды, а Чо сделала нечто похожее с Тео, лишив его сознания стихийной магией, когда он восстановил ее воспоминания. — Это не сработает, — как можно мягче отказал Драко, надеясь, что принял правильное решение. — Палочка сама выбирает ведьму или волшебника. Что если вместо этого я научу тебя беспалочковой магии? Гермиона согласилась. Драко набросил на нее свою рубашку, натянул штаны, чтобы не отвлекаться, и начал учить ее Агуаменти, так как в горле пересохло и они оба были потными и липкими. К тому времени, как полуденное солнце скрылось в сумерках, Гермиона уже перешла к заклинанию синего пламени и левитации, начав с листьев и закончив палками и камнями. — Достаточно? — спросил Драко. — Беспалочковая магия — тяжелая работа. Ты блестяще справляешься, но я не хочу, чтобы ты переусердствовала. Гермиона устало улыбнулась ему: — Я постепенно вспоминаю, но боюсь, что забуду обо всем, как только мы уйдем отсюда. В этом месте есть что-то особенное, правда же? — Помимо того, что оно заставило нас трахаться как животных в сезон спаривания? — поддразнил Драко, отчасти чтобы скрыть свое беспокойство по поводу того, что она может быть права и снова забудет про магию, когда они уйдут. — Это круг друидов, поэтому здесь большая концентрация магии. Здесь проще делать заклинания без использования палочки, но это никак не повлияет на твою память. За исключением того, что магия подчиняется своим собственным законам, а забвение Гермионы — магического происхождения. — Если ты так говоришь, — Гермиона все еще была полна скептицизма. Драко вывел ее из круга и повел через лес, освещая Люмосом последнюю часть пути. Вернувшись в гостиницу, она стала расспрашивать его о различных заклинаниях. За ужином они продолжили эти обсуждения, говоря как можно тише, чтобы их никто не услышал. Когда они вернулись в номер, острый слух Драко уловил, как Гермиона бормочет простые заклинания, продолжая даже тогда, когда ее глаза закрылись. Но утром, когда он спросил, хочет ли она продолжить практиковать Вингардиум Левиосу, Гермиона посмотрела на него непонимающим взглядом. Она все забыла.* * *
Дин Томас шел ко входу в больницу Барнета с аврором Гвендолин Уайт на буксире. Гвен смотрела на здание с чем-то похожим на благоговейный трепет. — Даже больше, чем Хогвартс! — воскликнула она. — Думаю, да, — согласился Дин, совершенно не впечатленный. Он вырос в маггловском Лондоне, где большие здания были обычным делом. И с архитектурной точки зрения больница не имела ничего общего с замком Хогвартс. Используя поддельное удостоверение отдела уголовного розыска, Дин и его коллега-аврор без труда узнали номер палаты Чо у измученной акушерки и проскользнули мимо охраны приемного покоя в родильное отделение. Когда никто не ответил на осторожный стук, Дин послал вперед свою напарницу, не желая видеть то, чего не должен был видеть. — Все в порядке, можешь войти, — сказала Гвен, — только мадам Чанг-Нотт здесь нет. — Тогда где же она, черт возьми? — разочарованно спросил Дин. Они следили за Чо с трех утра, а сейчас было уже больше десяти вечера. — Она в операционной, — ответила блондинка в зеленом халате, устало опустившись в кресло в углу комнаты. Дин сперва решил, что она была частью маггловского медперсонала, но присмотрелся внимательнее, услышав смутно знакомый голос. — Пенелопа Клируотер? Та кивнула, и Дин взорвался: — О чем, во имя Годрика, ты думала, аппарируя с Чо из Мунго и никого не предупредив? Мы думали, что ее похитили Пожиратели Смерти! — К твоему сведению, это Чо аппарировала меня, потому что в этой больнице есть все необходимое, чтобы спасти ее ребенка. Мы понятия не имели, что ее ищут авроры. Честно говоря, мы были немного заняты, — отрезала целительница. — Как дела у Чо и ребенка? — спросила аврор Уайт. Дин почувствовал смутную вину за то, что не задал этот вопрос первым. Целительница прикусила губу. — Многое из того, что здесь происходит, выходит за рамки моего опыта и, честно говоря, звучит варварски, но Чо говорит, что все идет настолько хорошо, насколько это возможно. Сейчас они вырезают из нее ребенка. Обе ведьмы вздрогнули, но Дин и глазом не моргнул. — Кесарево сечение? Так родилась моя младшая сестра. — По словам Чо, это обычная маггловская хирургическая процедура, — согласилась целительница, все еще выглядя обеспокоенной. — Она думала, что это займет меньше часа, поэтому должна была уже вернуться. — Все это время она провела в операционной? — неодобрительно спросил Дин. — Это довольно плохо, даже для Британской системы здравоохранения. — Нет, Чо настояла на том, чтобы откладывать операцию как можно дольше, — ответила Пенелопа. — Маггловский консультант сделал ей несколько уколов, когда мы приехали, чтобы укрепить легкие ребенка. Чо хотела подождать двадцать четыре часа, пока уколы не дадут полного эффекта, но схватки усилились. При таком количестве рубцов риск разрыва матки или кровоизлияния в шейку оказался слишком высоким, даже если бы я накладывала укрепляющие чары каждые четверть часа. Дверь в больничную палату распахнулась, и санитар вкатил Чо на больничной койке. Ее лицо сияло, несмотря на темные круги под глазами. — Она весит больше 1500 граммов! — возвестила гордая мать, обращаясь к целительнице. — И дышит самостоятельно, без вентиляции, с помощью всего лишь носовой канюли! — Отличные новости! — на лице Пенелопы появилась искренняя улыбка облегчения. — Поздравляю, — добавил Дин, хоть и не до конца понимал медицинский жаргон, а его близняшки, будучи достаточно маленькими, при рождении весили в два раза больше. — Что ты здесь делаешь? — спросила Чо, глядя на него и аврора Уайт со смесью удивления и беспокойства. — С Тео что-то случилось? — С твоим мужем все в порядке, — сказал Дин, не в силах сдержать хмурый взгляд при упоминании о Пожирателе Смерти, даже таком относительно безобидном, как Тео Нотт. — Он беспокоился, что с тобой что-то случилось. — Ох, бедный Тео! — Чо казалась раскаивающейся. — У тебя же как у аврора есть доступ в Азкабан, да? Можешь сказать ему, что мы обе в порядке, и передать фотографию Теодоры? — Теодоры? — переспросила Пенелопа. — Я думала, ты назвала ее Друзиллой. — Так и было, пока я не увидела ее в инкубаторе, такую миниатюрную и замечательную, — объяснила Чо. — Мне показалось, что ей не подойдет имя ведьмы, которая умерла молодой. Ведь она такой прекрасный, драгоценный дар богов.