* * *
Драко широкими шагами шел по больничному коридору, отказываясь ждать и даже смотреть на Нарциссу. В ее материнских глазах он выглядел несчастным, был бледнее, чем обычно, с уставшими глазами и взъерошенными волосами. — Когда ты в последний раз спал, мой дракон? — с беспокойством спросила она. — Точно не помню, — равнодушно ответил Драко. — Может, пару часов после того, как они перевели Гермиону в палату. — Тебе нужно отдохнуть, Драко, — слегка пожурила она. — Гермиона истекала кровью и чуть не умерла после тридцати с лишним часов родов, а тебя волнует только то, что я плохо отдохнул? — потрясенный ее черствостью, зашипел он, когда они добрались до детского отделения. Нарцисса не потрудилась ответить, радуясь тому, что дверь в отделение заперта, и Драко пришлось показать какой-то амулет на своем запястье, чтобы получить доступ, а потом еще раз показать его дежурному, и только тогда ему разрешили забрать Адриана из колыбели. Она все еще была ошеломлена тем, что ее сын оставил своего сына — ее внука! — наедине с магглами, но, по крайней мере, ребенок не оставался без присмотра. Драко баюкал спящего спеленутого новорожденного, прижавшись легким, как перышко, поцелуем к его головке, покрытой полупрозрачными белокурыми волосами, такими тонкими, что казались пушком. — Он выглядит точно так же, как и ты, когда родился, — заметила Нарцисса, переполненная эмоциями из-за того, что у ее мальчика появился собственный малыш. — Хочешь подержать его? — спросил Драко. — Пожалуйста! — нетерпеливо согласилась Нарцисса, протягивая руки. — Сначала расскажи о проклятии, — сказал он, убирая ребенка. Нарцисса приподняла тонкую бровь в ответ на неспортивную тактику сына. — Проклятие было наложено женой Малфоя на мужа и всех его потомков мужского пола более пятисот лет назад, — она протянула руки. — Я уверена, что если подержу Адриана, то вспомню еще какие-нибудь детали. Драко поморщился, но отдал ребенка. — Люциус Первый, тезка твоего отца, собирался отказаться от ведьмы, на которой женился, в пользу магглы, так называемой «Королевы-Девы» Англии, несмотря на то, что она с готовностью раздвинула ноги перед женатым волшебником, — начала Нарцисса. — Его жена, Ева Гонт, была потомком самого Салазара Слизерина и могущественной ведьмой. Она не потерпела бы, чтобы ее место заняла какая-нибудь женщина, не говоря уже о маггле, поэтому прокляла Елизавету Тюдор бесплодием. Когда Люциус перевел свой блуждающий взгляд на другую рыжеволосую девицу, на этот раз Уизли, и у той родился ребенок, Ева прокляла его и всю линию Малфоев. — Как действует проклятие? — спросил Драко, и его серые глаза были подобны стали. Нарцисса удобнее устроила ребенка на руках. — Оно убивает мать любого незаконнорожденного Малфоя. Неконтролируемое кровотечение начинается в момент перерезания пуповины. Та Уизли умерла через несколько минут после рождения мальчика, а Ева вырастила его как своего собственного. За годы проклятие убило еще нескольких женщин, пока Малфои не научились использовать противозачаточные чары, если ценили жизнь своих шлюх. Или не использовать, если заботились о своих ублюдках больше, чем о любовницах. — Отец знает об этом? — спросил Драко. — Я должна была сказать ему, — призналась Нарцисса. — Знание о проклятии передается от одной жены Малфоя к другой, поскольку оно гарантирует, что нас никогда не вытеснят с положенного места. Я так и не удосужилась рассказать Астории, потому что ты был верен ей, пока не связался с мисс Грейнджер. Самое главное, что ты был в полном неведении о проклятии и не нарушил условия своего Обета. — Не могу поверить, что ты это сделала, мама, — Драко выглядел возмущенным. — Отправила Гермиону на смерть, как ягненка на заклание. — Вряд ли она была так же невинна, — Нарцисса усмехнулась и задумчиво поджала губы. — Интересно, как она выжила. Возможно, проклятие ослабло, потому что вы с Асторией разведены. — Или, возможно, оно ослабло, потому что мы с Гермионой помолвлены, — холодно сказал Драко. — После рождения Адриана и спустя год и один день мы поженимся. — О, Драко, как ты мог? — с упреком сказала Нарцисса. — Больше нет нужды держать рядом своего маленького грязного питомца, она выполнила свое предназначение. Ты всегда был таким сентиментальным мальчиком. Твой отец будет очень разочарован. — Где отец? — с внезапной тревогой спросил Драко. — Скажи мне прямо сейчас. — О, он появится с минуты на минуту, — Нарцисса нежно улыбнулась ребенку. — Люциус отследит мою аппарацию сюда, но я не могла дождаться встречи с внуком. Драко бросил на нее испуганный взгляд и кинулся обратно к больничной палате, в которой без сознания лежала беспомощная Гермиона.* * *
— С чем будете чай? — стараясь сохранять вежливость, спросила Гермиона светловолосую ведьму, сидевшую напротив нее в гостиной профессора Макгонагалл. — Молоко и один кубик сахара, — ответила Нарцисса Малфой. Она приняла чашку и блюдце из рук Гермионы без видимого отвращения и даже пожала ее руку по прибытии в Хогвартс. Гермиона, однако, заметила, что она так и не сняла свои кружевные перчатки, чтобы избежать любого физического контакта с кожей магглорожденной. — Хотите песочного печенья? — вежливо спросила Гермиона, поддерживая видимость того, что это светский визит, а не изощренная попытка шантажа после того, как Нарцисса послала ей сову с газетной рекламой стоматологической клиники Моники и Венделла в пригороде Брисбена. — Нет, спасибо, — Нарцисса покачала головой. — Хорошо отметили Новый год? — О, да, — саркастически ответила Гермиона. — Мой лучший друг умер меньше четырех месяцев назад, я не могу покинуть Хогвартс из страха, что меня схватят, мои родители не помнят, кто я такая, а Визенгамот только что принял закон, исходя из которого мне заплатят жалкие семь с половиной тысяч галлеонов в обмен на стирание семилетних воспоминаний и магию. Учитывая эти обстоятельства, я веселилась, как в тысяча девятьсот девяносто девятом году. Отсылка к маггловской песне и ее апокалиптической лирике пролетела мимо Нарциссы. — Но сейчас и есть тысяча девятьсот девяносто девятый год, — холодно заметила она. — Все могло быть и хуже. Ваши родители не помнят вас, но они в безопасности и счастливо живут в Австралии. — Пока что, — согласилась Гермиона. — Останется ли это так, если я откажусь заключить Обет с Малфоем? — Нет никаких гарантий, — сказала Нарцисса, изящно пожимая плечами. — Шансы в их пользу резко возрастут, если вы согласитесь принять защиту моего сына. Так вы согласны? Гермиона была озадачена этим неожиданно резким вопросом. — Может быть, да, а может, и нет. Я попросила вас о встрече, чтобы понять, почему вы сделали мне это предложение. Мы с Малфоем никогда не ладили, и я не могу представить, что у него возникнет желание защищать меня, не говоря уже о моих маггловских родителях. — Мотивы не должны иметь значения, когда есть гарантия Нерушимого обета, — парировала Нарцисса. — Когда я имею дело с семьей, сама фамилия которой означает «недобросовестность», и Пожирателем Смерти, который хотел убить меня в возрасте двенадцати лет, мотивы имеют значение, — настаивала Гермиона. — Что это дает Малфоям? — Драко должен дать Обет магглорожденному, а вы лучше всего подходите для его целей, — Нарцисса снова уклонилась от ответа. Две ведьмы фехтовали фразами за чаем, Гермиона настойчиво спрашивала, почему она лучше всего подходит для целей Малфоев, а Нарцисса с такой же настойчивостью отказывалась дать прямой ответ. Наконец Гермиона в отчаянии всплеснула руками. — Если вы не скажете, что Малфои получат с этого, мой ответ — нет. — Вы понимаете, что это предложение защиты распространяется не только на вас и ваших родителей, но и на всех ваших детей? — сказала Нарцисса, потягивая чай и подслащивая сделку. — То, что произошло в прошлом году на вокзале Кингс-Кросс, было трагедией... Этих маленьких магглорожденных, так жаждущих отправиться в школу, просто утащили с платформы за кражу палочки. Им было всего одиннадцать. Я не думаю, что кто-то из них выжил в Азкабане дольше месяца. Чашка Гермионы звякнула о блюдце. Они с Гарри тогда были в смятении, но ничего не могли сделать, чтобы спасти или хотя бы предупредить этих неизвестных детей. Она сделала мысленную пометку отправиться к Кингсли и получить с него обещание, что ни один магглорожденный не будет отправлен в Хогвартс, пока закон о репатриации остается в силе. — Вы могущественная ведьма, несмотря на статус вашей крови, и ваши дети тоже будут волшебниками, даже если вы родите от маггла, — продолжила Нарцисса. — Когда они достигнут возраста посещения Хогвартса, вы не сможете защитить их в волшебном мире, но Драко сможет сделать это для своего наследника. Когда она упомянула о детях, в ее голосе послышался какой-то скрытый намек, из-за чего в голове Гермионы зазвенел сигнал тревоги. Кусочки мозаики встали на свои места. — Вы хотите, чтобы я родила ребенка от Малфоя, — ровным голосом заявила она. — Если быть точной, я не хочу этого, но наследник от вас — это все же лучше, чем ничего, — откровенно ответила Нарцисса. — Малфой не может завести ребенка с чистокровной ведьмой? Это все из-за внутривидового скрещивания, — злобно прокомментировала Гермиона. Голубые глаза Нарциссы стали еще холоднее. — Это не имеет никакого отношения к происхождению Драко, — отрезала она. — Ходят слухи, что Темный Лорд наложил проклятие на своих последователей, чтобы положить конец чистокровным семьям. Вы не более чем запасной план на тот случай, если эти слухи подтвердятся. Гермиона указала на очевидный недостаток запасного плана Нарциссы: — Вы понимаете, что Обет помешает Малфою сделать со мной что-либо без моего согласия? Он не сможет меня изнасиловать. — Ему это и не понадобится, — Нарцисса выглядела беззаботно. — Драко — привлекательный молодой человек, довольно обаятельный, когда того захочет. Хоть он и старается быть сдержанным, я прекрасно понимаю, что ему нетрудно уговорить какую-либо ведьму лечь с ним в постель. Вы не станете исключением, когда забудете свои прошлые отношения с ним. Гермиона покачала головой, теперь понимая, откуда взялось это высокомерие Малфоя. — Этого никогда не произойдет. Кроме того, он все еще помнит наши прошлые отношения. Вы действительно думаете, что ваш сын хочет заняться сексом с грязнокровкой, которую ненавидит? — Вы действительно думаете, что секс — это про любовь? — Нарцисса посмотрела на нее с жалостью. — Для мужчин это про власть. Драко хочет вас именно потому, что вы грязнокровка, которую он ненавидит. Гермиона закусила губу. — Не ждите, что я соглашусь спать с Малфоем, даже ради спасения родителей! — запротестовала она, зная, что это, скорее всего, напрасно. — Я никогда не пойму морализаторства гриффиндорцев, — пробормотала себе под нос Нарцисса. — Мисс Грейнджер, — сказала она громче, — давайте проясним, я не прошу вас заниматься сексом с моим сыном. Даже если вы дадите сегодня свое согласие, это станет бессмысленно, как только вы потеряете память. Все, о чем я прошу, это чтобы вы согласились принять Драко как Пожирателя Смерти, ответственного за вашу безопасность в мире магглов, а затем будь что будет. — Разве вы не просите меня передать моего первенца Малфою, как будто он Румпельштильцхен? — с подозрением спросила Гермиона. Предложение Нарциссы теперь звучало слишком разумно. Она была уверена, что всегда узнает в Малфое змею, даже не имея воспоминаний, и отправит его восвояси. Но слизеринцы никогда не давали ничего просто так, следовательно, должен быть подвох. Белокурая ведьма смотрела на нее с явным расчетом. — Я не прошу вас отдавать кому-то своего ребенка. Вы с Драко все уладите между собой. Но разве это так уж невозможно — отдать ребенка на усыновление, особенно если он — нежелательный результат случайной ночи? Это был честный вопрос, и Гермиону потрясло осознание того, что, вероятно, она согласится. Теперь предложение Нарциссы звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой... — Я также хочу заключить с вами магический контракт, чтобы быть уверенной, что мои родители не пострадают, — резко сказала Гермиона. — И как часть условий я хочу, чтобы вы изменили их воспоминания. Они должны считать меня своей крестницей. — Договорились, — согласилась Нарцисса с довольным блеском в глазах. Гермиона дрожала на больничной койке, не желая верить в то, что согласилась на предложение Нарциссы и в результате родила ребенка от Малфоя. Она была в ужасе от осознания, что ее суждения и инстинкты оказались настолько ошибочными, что она добровольно вступила в интимные отношения с Драко Малфоем — самым молодым Пожирателем Смерти и ее проклятием во время учебы в Хогвартсе. Тем не менее воспоминания продолжали возвращаться, и она не могла их отрицать, когда само ее тело было физическим доказательством. Она посмотрела на свои руки, загорелые от летнего солнца, но без привычных чернильных пятен и обкусанной кутикулы. Вместо этого они были ухожены, а ногти даже отполированы, что случалось только тогда, когда Джинни настаивала и делала ей маникюр. В отличие от Джинни, предпочитающей яркие цвета, ногти Гермионы были нежно-розового оттенка. На указательном пальце правой руки было кольцо, надетое только до середины, а на безымянном пальце левой руки — белая линия от кольца. Хотя Гермиона никогда не носила колец. Сняв кольцо, она внимательно осмотрела его. Оно было потрясающее, с рубинами вдоль ободка и безелем, украшенным бриллиантами и жемчужиной. Гермиона не особо разбиралась в драгоценностях, но могла сказать, что это гоблинская работа и что кольцу сотни лет. В нем была магия, настолько очевидная, что не требовалось даже определять ее природу при помощи палочки. Гермиона чувствовала очень старые и все еще мощные защитные чары, а также новое скрывающее заклинание. В рассеянности она надела кольцо на безымянный палец — на место помолвочного или обручального. При этом Гермиона заметила, что безель можно открыть, и поддела желобок ногтем в надежде найти хоть какую-то информацию о происхождении кольца, не обращая внимания на то, что может испортить маникюр. Но вместо этого она обнаружила, что смотрит на крошечное изображение себя и Драко Малфоя, выглядящих на несколько лет старше, чем можно было ожидать. Становилось все более и более очевидным, что она какое-то время играла в семью с Малфоем и теперь восстанавливалась после травмирующих родов, а не нападения Пожирателей Смерти. Гермиона продолжила исследование, развязав ворот больничной рубашки и распахнув его, чтобы осмотреть свою нежную грудь в поисках еще одного подтверждения. На левой обнаружился засос, но никаких синяков или отпечатков зубов, которые свидетельствовали бы об изнасиловании Пожирателями Смерти. Ее соски были на несколько оттенков темнее, груди больше, чем она когда-либо помнила, и казались очень полными. Она вспомнила, как Джинни боролась с депрессией после смерти Гарри, чтобы ухаживать за маленьким Джейми, и как ее грудь выглядела точно так же. Оглядывая занавешенное пространство вокруг кровати, Гермиона безуспешно искала газету или журнал — что угодно, что могло подсказать ей сегодняшнюю дату. Она раздраженно нахмурилась, когда очередной треск чьей-то аппарации нарушил ход ее мыслей. Это же больничная палата, а не вокзал Кингс-Кросс! Она молча поправила больничную рубашку, не успев завязать ее, и откинулась на матрас, делая вид, что все еще не пришла в сознание. Как бы ей не претило притворяться, она была слишком слаба и уязвима без палочки, чтобы делать что-либо еще. Поэтому когда занавески раздвинулись с противным звуком, она продолжила неподвижно лежать с закрытыми глазами. — Ну, что у нас тут? — мужской голос растягивал слова почти так же, как делал Драко, но звучал чуть глубже и с неприятным оттенком. «Люциус Малфой, — подсказала память Гермионы. — Теперь я знаю, почему Малкольм Фой... Малфой отказывался знакомить меня со своим отцом». Отвратительное пристрастие чистокровного волшебника к женщинам с низшим статусом крови было всем хорошо известно. Гермиона благодарила всех известных ей богов за то, что Добби помог им с Гарри и остальными так быстро сбежать из поместья Малфоев. Беллатриса Лестрейндж пытала ее и издевалась над ней, но у Люциуса не было времени изнасиловать ее. — Спелые, как дыни, — заметил Люциус, стягивая с нее развязанную рубашку и ощупывая обнаженную грудь. — Моему сыну очень повезло. Гермиона заставила себя не закричать, не дернуться и не выблевать от его прикосновений, хотя ей хотелось сделать все это. — Оставь ее в покое, отец! — скомандовал Малфой с порога. — А что не так, Драко? — с безразличием спросил Люциус, но убрал свои отвратительные руки с ее лица. — Твоя грязнокровка такая холодная. Очень жаль. Судя по тому, что ты мне рассказывал, обычно она очень отзывчива. Гермиона слышала в его голосе ухмылку. — Отойди от кровати, — приказал Малфой. — Ей нужно отдохнуть. К счастью, Люциус повиновался и задернул занавеску. Гермиона повернула голову, прислушиваясь в надежде, что разговор Малфоев вернет ей больше воспоминаний, поможет понять, что происходит и, важнее всего, что ей с этим делать.* * *
Драко любил своего отца, несмотря на многочисленные и разнообразные его недостатки, но никогда в жизни не был так близок к тому, чтобы наложить на него мучительное и долго действующее проклятие. — Ты больше никогда не прикоснешься к Гермионе. Это понятно? Люциус кивнул. — Что это за место? — презрительно спросил он, не обращая внимания на масштаб оскорбления. — Это маггловская больница, — коротко ответил Драко. — Все это крыло отведено для будущих матерей и новорожденных. — Здесь чище, чем я ожидал, — прокомментировал Люциус. — Я думал, что земляного пола и пучка грязной соломы достаточно, чтобы грязнокровка могла родить. — Не тогда, когда она рожает моего внука! — ледяным голосом заявила появившаяся на пороге Нарцисса, прежде чем Драко смог найти слова, чтобы выразить свое возмущение. — Не так ли, Адриан? — спросила та ребенка, лежащего у нее на руках. — Такой красивый... моя прелесть. — Он выглядит маленьким, — критически заметил Люциус. Нарцисса возмущенно повернулась к нему. — Адриан самый большой ребенок в детском отделении — так мне сказал маггловский целитель! Он весит почти на килограмм больше, чем Драко, когда родился, — заявила она с такой гордостью, как будто сама его родила. — Неужели? — довольно произнес Люциус. Драко наблюдал, как его отец протянул Адриану мизинец и усмехнулся, когда ребенок схватил его. — У него сильная хватка. Можем идти? — спросил он жену. — Сможешь аппарировать с ребенком? — Подождите, куда это вы собрались? — возразил Драко. — Обратно в мэнор, конечно же, — сказал Люциус, словно это было самой очевидной вещью в мире. — Твоя мать устроит Адриана в его детской с няней-эльфийкой, а ты сможешь присоединиться ко мне за праздничным распитием огневиски, как только изменишь воспоминания грязнокровки. Трагически погибший при родах ребенок или даже несчастный случай, не связанный с беременностью, если потрудишься наложить Конфундус на парочку целителей. — Я не собираюсь так с ней поступать, — запротестовал Драко. — Адриану нужна мама. Он с беспокойством заметил, что отец достал палочку, и вытащил свою. — Я же говорила тебе, что у него будут проблемы с мисс Грейнджер, — Нарцисса посмотрела на Люциуса. — Было бы гораздо проще, если бы она умерла так, как должна была, — раздраженно сказал тот. Драко быстро соображал. У него не было желания драться с родителями, особенно когда Адриан и Гермиона оставались в палате, но он знал, что ни Люциус, ни Нарцисса не погнушаются оглушить его или даже наложить Империус, если это послужит их интересам. Также он знал, что его родители хорошо сражаются в команде. Пора было проявить немного слизеринского лукавства, если он хотел сохранить свою маленькую новорожденную семью. — Право, мама, не могу поверить, что ты так охотно уступишь Лукреции Флинт, — протянул он. — Что ты имеешь в виду, Драко? — спросила Нарцисса, сузив глаза. — Я имею в виду, что у нее уже есть внук и внучка, и я точно знаю, что Маркус планирует завести еще одного ребенка с Кэти, — ответил Драко и повернулся к отцу. — Ты слышал фразу «наследник и запасной наследник», не так ли, отец? Кажется немного недальновидным останавливаться только на наследнике, особенно учитывая, что у нас с Гермионой нет тех проблем с фертильностью, которые мучают так много старших семей. — Если не брать во внимание грязную кровь, она очень даже подходит для размножения, — признал Люциус. — Я уверен, тебе не составит труда поместить еще одного ребенка в чрево своей игрушки, как только у нее все заживет, — он обменялся с Драко ухмылками. — Полагаю, ущерб уже нанесен, — вздохнула Нарцисса. Драко знал, что она имеет в виду их помолвку. — И я бы хотела девочку, чтобы наряжать ее. — Я постараюсь учесть твои предпочтения, мама, — дерзко усмехнулся Драко. — Адриан должен расти в нашем мире, — серьезно сказала Нарцисса. — Я принесу его в мэнор на следующей неделе, — пообещал Драко, радуясь, что его родители так легко пошли на уступки. На следующей неделе, когда Гермионе и Адриану не будет грозить опасность попасть под перекрестный огонь, он серьезно поговорит с ними о том, что они намеревались закончить жизнь его любимого человека. — На следующей неделе и каждую последующую неделю, — настаивала Нарцисса. — Увидимся на следующей неделе, — повторил Драко, стремясь выпроводить уже родителей из больницы. Учитывая их готовность стоять в стороне и позволить Гермионе умереть, он не хотел давать никаких обещаний относительно будущих визитов. Драко вывел их из комнаты — Нарцисса все еще несла Адриана, — блаженно не подозревая, что Гермиона проснулась, слышала каждое его слово и была в ярости.* * *
Как только Малфои ушли, в палату суетливо вбежала медсестра, чтобы проверить состояние Гермионы. — Добрый день, дорогуша. Рада видеть, что ты очнулась. Как себя чувствуешь? Гермиона смутно узнала толстую рыжеволосую женщину. — Как будто меня переехал грузовик. Можете рассказать, что случилось? Женщина сочувственно хмыкнула: — У тебя были долгие роды и одно из худших послеродовых кровотечений, что я видела. Когда ты лежала утром на операционном столе, я честно думала, что ты не справишься, но кровотечение остановилось. Это было похоже на чудо. «Или магию», — подумала Гермиона, вспомнив о защитных чарах, вложенных в ее кольцо. — Почему мои воспоминания такие нечеткие? Я правда ничего не помню. «Как я была беременна. Или как трахалась с Малфоем, чтобы забеременеть». — Это вполне ожидаемо. Кратковременная потеря памяти — частый побочный эффект анестезии, — объяснила медсестра, закрепляя манжету для измерения кровяного давления вокруг руки Гермионы. — Я могу что-нибудь сделать, чтобы помочь воспоминаниям вернуться? — Время и отдых, дорогуша. Хм-м, твое кровяное давление немного выше, чем я ожидала, учитывая то, сколько крови ты потеряла, — прокомментировала она. — Родня расстроила? Гермиона открыла рот, чтобы возразить, что Люциус и Нарцисса — не ее родственники, но тут же закрыла его. Теперь она вспомнила, как стояла на коленях рядом с Драко в саду, а Кингсли руководил церемонией. Даже если бы это была обычная помолвка, с рождением Адриана они с Драко фактически были женаты, а клятва на крови сделала их связь вечной. Теперь она Малфой. — Расстроила — это мягко сказано, — сухо заметила Гермиона. Она еще даже не держала ребенка на руках, но материнский инстинкт в ней бил ключом. Она стиснула зубы от гнева из-за собственнического отношения Нарциссы и Люциуса к Адриану и буквально почувствовала тошноту, когда подумала об их попытке забрать его у нее. — Как скоро я смогу ходить? — резко спросила она. — Ты потеряла так много крови, что я бы сказала, еще день или два, но ты выздоравливаешь гораздо быстрее положенного. Хочешь помогу тебе сходить в ванную и переодеться, а там посмотрим, как все пройдет? — предложила медсестра. — Хорошо, — сказала Гермиона. Ее магия поможет ей поправиться, и чем быстрее она сможет ходить, тем быстрее сможет сбежать.* * *
Драко вернулся в палату вместе с маленьким Адрианом вскоре после ухода медсестры. Гермиона устало улыбнулась ребенку, а затем подняла на Драко золотисто-карие глаза. — Медсестра сказала, что ты проснулась, и предложила принести его тебе. Еще она сказала дать тебе немного сока для повышения сахара в крови и от обезвоживания. Я принес виноградный, так как подумал, что он тебе понравится больше. Кроме того, темно-фиолетовый цвет сока скроет красноватое крововосполняющее зелье, которое он туда добавил. Драко осторожно положил новорожденного рядом с матерью и протянул ей чашку, после чего аккуратно присел на край больничной кровати. Гермиона казалась такой хрупкой, и последнее, чего он хотел, так это причинить ей еще больше боли. Гермиона с благоговением посмотрела на ребенка. — Он прекрасен, — выдохнула она, впервые по-настоящему взглянув на Адриана, и инстинктивно потянулась, чтобы прижать его к себе. — Конечно, — пошутил Драко. — Он же похож на меня. — Она нахмурилась, и он поспешно добавил: — Но у него твои глаза. Смотри! — Драко пощекотал сонного ребенка пальцем и тихо позвал его по имени, пока тот не открыл глаза с тихим протестующим звуком. — Он смотрит на тебя! — Гермиона рассмеялась, хотя ее тело все еще болело. — Я же говорил, — улыбнулся Драко. — У него действительно твои глаза. Иногда ты смотришь на меня именно так. — Так необычно, что у него уже карие глаза, — заметила Гермиона. — У новорожденных они почти всегда голубые и только потом темнеют. — Конечно, он же наш сын, так что, естественно, он будет особенным, — с гордостью заявил Драко. Ребенок открыл рот, зевнул и начал плакать. — Адриан немного нервничал, поэтому медсестра предположила, что ему пора поесть. Гермиона нерешительно стянула с плеча больничную рубашку и прижала голову ребенка к груди. Она казалась Драко странно застенчивой, хотя он уже тысячу раз видел и касался ее груди. Он искренне надеялся, что она спала достаточно крепко, чтобы даже подсознательно не заметить распутное поведение его отца. — Я рада, что твои родители ушли. Они вернутся? — сказала Гермиона едким тоном, и Драко тут же задумался, как много она подслушала. — Не думаю, — ответил он. — Ты слышала наш разговор? — Немного, и то очень расплывчато. Но было довольно ясно: они считают, что я ниже тебя. Не лучше грязи под твоими ногами и уж точно не гожусь воспитывать моего собственного сына, — с горечью заявила она. — Я так не считаю, — искренне заверил ее Драко. — Ничего подобного. Я хочу растить нашего сына вместе с тобой, — он заглянул ей в глаза и пробормотал: — Я люблю тебя, ты ведь знаешь. — Неужели? — мягко спросила Гермиона с едва заметной улыбкой. — Я знаю только, что давно чувствую к тебе то же самое. Драко не заметил мрачного выражения ее глаз, так как она опустила их на ребенка, нежно поглаживая щеку Адриана, пока он поджимал свой маленький розовый ротик, пытаясь ухватить сосок матери. — Тебе что-нибудь нужно? — с тревогой спросил он. — Что-нибудь почитать, пожалуйста, — попросила Гермиона. — Сегодняшнюю газету и, может, какой-нибудь роман. Драко усмехнулся. — Я сбегаю вниз в магазин сувениров и посмотрю, что смогу найти, книжный червь, — его губы скользнули по ее лбу, давая понять, что это было произнесено с нежностью. — Если ты хочешь читать, то, должно быть, чувствуешь себя лучше, и я не могу выразить своего облегчения. Когда он вернулся, Адриан уже закончил есть и спал у Гермионы на руках, а она смотрела на него с благоговением. Драко пожалел, что у него нет фотоаппарата, потому что это была картина, которую он хотел бы запечатлеть навсегда. Остаток дня прошел спокойно. Гермиона то читала, то дремала, то разговаривала с ним, то нянчилась с Адрианом, медленно приходя в себя. Драко принимал более активное участие в заботе о ребенке, чем когда-либо ожидал: гулял с ним по комнате, когда он суетился, похлопывал, помогая отрыгивать, и даже менял подгузник, что веселило Гермиону. После ужина, который оказался на удивление неплохим, учитывая общую обстановку больницы, Драко передал Адриана Гермионе для кормления. Она поморщилась, когда брала ребенка, но сразу же скрыла это за улыбкой. — Тебе больно? — с беспокойством спросил Драко. — Действие лекарств закончилось, — призналась она. — Не мог бы ты попросить у дежурной медсестры обезболивающее? И, может, что-то, что поможет мне уснуть, — жалобно попросила Гермиона. — Конечно, — Драко вскочил на ноги. Все что угодно для его храброй маленькой ведьмочки. — Что именно попросить? — он ничего не знал о маггловских эквивалентах «Сна без сновидений». — Два Перкоцета и около дюжины Валиума, — ответила она. — Я сейчас вернусь, — пообещал он. Гермиона одарила его едва заметной улыбкой, а потом снова обратила все свое внимание на Адриана, который жадно ел. Младенец пристрастился к кормлению, как русалка к воде. Потребовались четверть часа и Империус, но Драко все же сумел достать таблетки. Когда он вернулся, Адриан спал в переносной люльке рядом с кроватью Гермионы, а медсестра как раз выходила из палаты. — Все в порядке? — спросил Драко. Он был так близок к тому, чтобы потерять Гермиону, и беспокоился о том, что проклятие может иметь какой-то затяжной эффект. С темной магией одного из потомков Салазара Слизерина шутки плохи. — Все замечательно, — ответила Гермиона. — Она просто осмотрела меня, чтобы убедиться, что я выздоравливаю как положено. Сказала, мне очень повезло избежать гистерэктомии. А еще она считает, что кровотечение было одиночным нетипичным осложнением. Нет причин, чтобы я не могла иметь детей в будущем. Драко пристально посмотрел на нее, словно оценивая ее уверенность, после чего кивнул. — Хорошо. Это очень хорошо, — несмотря на его слова родителям, он не собирался заводить еще одного ребенка в ближайшее время, но они с Гермионой хотели иметь больше детей. Он легонько погладил ее по плечу, словно она была фарфоровой. — Хочешь еще чего-нибудь выпить, запить лекарство? — Было бы неплохо выпить горячего шоколада, если ты присоединишься ко мне. — Конечно, — согласился Драко. Гермиона знала, что он питает слабость к сладостям, особенно к шоколаду. Драко вышел в буфет и хотел сделать две чашки шоколада, используя пакеты с коричневато-серым порошком и горячую воду, но бросил это неблагодарное занятие. Осмотревшись, он закрыл дверь и позвал Мипси. — Две чашки горячего шоколада со взбитыми сливками и корицей, пожалуйста, — попросил он эльфийку, когда та появилась. — И немного зелья сна без сновидений. — Мипси с удовольствием все сделает! — взвизгнула от восторга та, исчезла и снова появилась с двумя дымящимися, идеально приготовленными чашками шоколада и флаконом пурпурного зелья. Драко поблагодарил ее и, используя немного магии, перелил напитки в пластиковые больничные стаканчики. — Спасибо, выглядит восхитительно, — сказала Гермиона, когда он вернулся в палату. — Ты не против варварски захватить буфетный сливочник? Мне нравится, когда шоколад чуть более молочный... — Нет проблем. — Буфет был чуть дальше по коридору. Драко вернулся меньше чем через минуту, и Гермиона вернула ему все еще дымящийся стаканчик. Они потягивали напитки в дружеском молчании, любуясь своим спящим ребенком. Гермиона лежала в постели, а Драко сидел в больничном кресле. Горячий шоколад Мипси был идеальным напитком перед сном — Гермиона с трудом держала глаза открытыми, а Драко неудержимо зевал. — Сладких снов, любовь моя, — пожелал он. Гермиона улыбнулась в ответ слегка обиженно, так как ее лекарство еще не подействовало. — И тебе тоже.