Вечером Джек вошел в каюту Элизабет. Она спала, хотя еще не было поздно. Он бесшумно сел на край кровати и с беспокойством посмотрел на нее.
Может быть, ей стало нехорошо, может быть, некоторые размытые воспоминания снова преследовали ее… Он наклонился к ней, чтобы посмотреть, не плачет ли она. Но нет. На ее лице не было ни слезинки. Он погладил ее по щеке и мягко поцеловал в губы.
Он нахмурился. Он не только лгал ей днем, но и целовал ее украдкой по ночам. Ну, и она целовала его днем, но дело не в этом. Дело в том, что он был манипулятором. Он был манипулятором. Нет. Он был жестким манипулятором.
— Воробей? — Элизабет слегка подняла голову и сонно посмотрела на него.
— Лиззи, — моргнул Джек, удивленный.
— Ты снова со мной разговариваешь? — удивленно спросила она, смотря на него с небольшой улыбкой.
Он сверкнул улыбкой.
— Может быть, — сказал он, внимательно глядя на нее.
Ее волосы с легкой небрежностью спадали на ее плечи. Она сидела и улыбалась ему.
— И что ты сказал мне на этот раз? — спросила она мягким голосом, рассеянно играя с кольцом на пальце.
— Я могу повторить, — предложил он.
Элизабет снова улыбнулась и слегка наклонилась к нему:
— Это не обязательно, я слышала тебя, — прошептала она, пристально глядя ему в глаза.
Улыбка Джека исчезла. Она, похоже, не расстроилась.
— Извини? — нерешительно спросил он с насмешливо робкой улыбкой.
Она смеялась.
Он улыбнулся, может быть, слишком серьезно, когда она засмеялась. Она смеялась. Услышав ее смех, он снял с плеч свой груз. Ее смех. Это была единственная вещь, которой он действительно гордился.
Смеется. Поскольку с того дня, когда она увидела своего отца… душу отца… он думал, что она никогда больше не засмеется. Он все еще мог видеть это выражение ее лице, когда она пыталась спасти своего отца… Он все еще слышал тот крик… И он все еще помнил, как он хотел утешить ее, но он этого не сделал. Это было
не его место…
— Джек? — она прижала ладонь к его лицу, глядя на его очень мрачное выражение лица. — Ты в порядке? — она приблизилась к нему.
— Да, я в порядке, извини, — сказал он, заставив себя улыбнуться. — Что ты сказала, цыпа? — спросил он, замечая ее теплую руку на щеке.
Но она отдернула руку.
— Я спросила, все ли в порядке, и ты ответил, что все в порядке, — терпеливо объяснила она с детским усердием, что заставило Джека рассмеяться. — Что смешного? — смущенно спросила Элизабет, слегка нахмурившись.
Он покачал головой, приложил ее руку к губам и поцеловал.
— Ничего, Лиззи, я просто… — он колебался под пристальным взглядом. — Мне нравится все, что ты говоришь, то, как ты это говоришь, и… — он остановился, внезапно осознав, что он только что сказал что-то, что звучало действительно странно, и что-то, что было полностью… правдой. И, возможно, главная причина, почему это звучало странно… — это была правда.
Он отвернулся, а затем снова посмотрел на нее. И она смотрела на него с самым своеобразным выражением на лице. Наполовину озадачена, наполовину равнодушна. Ее глаза мерцали. Ее глаза… полны слез?
— Лиззи, — Джек обнял ее.
Она прижала голову к его груди.
— Что случилось, дорогая? — спросил он, прижимая ее к себе, думая о тех редких моментах, когда она была рядом с ним…
— Кто я, Джек? — спросила она неуверенным шепотом, ее щека прижалась к его груди, ее дыхание коснулось его кожи, где его рубашка была слегка открыта.
— Ты моя, Лиззи, Лиззи…
— Кто я? — продолжала она.
На губах мелькнула непроизвольная улыбка.
—
Пиратка.
— Что я делаю, хорошая ли я?
—
Ты безупречна…
— Элизабет…
— Что мне нравится? Что мне нравится делать? — ее голос становился громче.
—
Ну… У меня есть догадки…
— Что я сделала не так? — спросила она дрожащим, но взволнованным тоном.
— Ты ничего не сделала, цыпа, — сказал он. Она посмотрела на него.
— Откуда ты знаешь, Джек? — печально спросила она. — Ты не знаешь, — мрачно сказала она, отводя глаза. — Что, если я сделала что-то ужасное?
Она задумчиво посмотрела вдаль.
— Как я могу не знать? — Джек откинул голову в насмешливом возмущении. — Я — Капитан Джек Воробей.
— Но…
Джек приложил палец к ее губам.
— Нет спорь с капитаном, цыпа, — сказал он с легкой ухмылкой. — Понятно? — он оттолкнул прядь волос от ее лица.
— Да, — она кивнула, слегка улыбаясь.
— Хорошо, — сказал Джек. — Теперь, — он сморщил лоб, — самый эффективный способ расслабиться — попытаться встретить изысканные наслаждения, а затем извлечь из них все самое увлекательное, да?
— Да, — выдохнула Элизабет.
— Поэтому, — продолжал Джек, обнимая ее, — мы начнем завтра.
Элизабет моргнула.
— Начнем, что? — спросила она, все еще смущаясь.
Джек пристально посмотрел на нее, закрыв глаза. И это напомнило ему об их встрече на Тортуге… Прямо перед… Она посмотрела на него… Она смотрела на него точно так же…
Почему она была на Тортуге?
— Начнем получать наслаждения, цыпа — сказал он, поднимая брови.
Элизабет рассмеялась.
И он подумал, что она никогда не смеялась с ним. Возможно, она смеялась над тем, что он делал раньше. Тем не менее она никогда не смеялась так искренне. Она просто сдержанно улыбалась, притворяясь, что это ее не касается.
— Почему мы не можем начать сейчас? — с удивлением спросила она.
Он ухмыльнулся, но потом мрачно вздохнул.
— К сожалению, этот жуткий предатель принуждают меня к выполнению его обязанностей, — сказал Джек.
Элизабет снова засмеялась.
— Чего же он хочет? — спросила она, прижимая губы к его щеке. Он тоже обнял ее.
— Он боится маленького дождя, который должен пойти, — сказал он, лениво проводя рукой по ее волосам.
— Я не боюсь дождя, — сказала она с улыбкой.
— Конечно, ты не такая, — прошептал Джек, позволяя закрыть глаза.
Прижавшись друг к другу, они некоторое время сидели молча. Он начинал верить, что нет смысла рассказывать ей правду… Он начинал верить, падая в опасную бездну ложной надежды.
Он осторожно провел рукой по спине.
С ним никогда этого не случалось. Он никогда не чувствовал этого раньше… И теперь, просто сидя с ней, ему казалось, что он был в конце какого-то путешествия… Как будто он нашел то, что он всегда искал, даже не зная, что это было. Даже не зная, что он искал. И ему показалось, что каждое приключение было просто оправданием.
Он чувствовал, как ее пальцы играют с побрякушками в его волосах.
Если он скажет ей прямо сейчас… Что она скажет?
Прямо сейчас… Мысли распространялись в его сознании. Они были гипотетическими. Правда становилась неясной.
— Джек? — прошептала она, ее голос был приглушен из-за того, что она все еще прижималась к нему.
— Да, цыпа, — тихо ответил он.
— Можешь ли ты вернуться сюда после того, как закончишь свои дела? — спросила она, не открывая глаза. — Потому что я боюсь быть одной ночью, — добавила она робким шепотом, играя с тканью его рубашки.
— Это так? — спросил он слегка шутливым тоном, одновременно мрачно осознавая, как одиноко она чувствовала себя… до того дня на Тортуге.
—
Всегда лучше быть спасителем, чем манипулятором, да?
— Да, — пробормотала она сонно.
Он наклонил голову и поцеловал ее в щеку.
— Я вернусь.
Губы Элизабет дрогнули в улыбке, но она ничего не сказала. Ее голова скользнула ему на плечо. Она спала.
***
— Ах, — Барбосса поднял глаза с карты, которую он изучал, когда Джек вошел в каюту. — Тебя не смущает то, что я жду здесь больше часа, — раздраженно сказал он.
Джек безучастно посмотрел на него.
— Нет, — сказал он, опустившись на стул и поднимая ноги на стол.
Барбосса с раздражением посмотрел на сапоги Джека, закрывавшие половину карты, которую он изучал.
— Надеюсь, что твое романтическое прелюбодеяние… — он презрительно поморщился, как будто он только что сделал тяжелую, случайную, нежелательную ошибку. — Эта… твоя романтическая любовная интрига имеет право на жизнь? — спросил он с усмешкой.
— Интересно, Гектор, — спокойно сказал Джек, глядя на свои сапоги, а не на человека, стоящего перед ним, — как ты собираешься попасть к Источнику, учитывая твою гнилую натуру? Мне кажется, тебя не пустят.
Барбосса сухо рассмеялся.
— О, я не беспокоюсь об этом, — сказал он, пристально глядя на собеседника.
— А я беспокоюсь, — равнодушно ответил Джек, изучая ногти. Барбосса слегка наклонился над столом. — Кто будет вспоминать о тебе? — прошептал он со сладковатой улыбкой.
Джек с большим интересом уставился на свои ногти.
— Я думал, мы должны говорить о погоде, — сказал он с суровым терпением.
Барбосса громко вдохнул, его настроение ухудшилось.
— Ты уверен, что мы не можем выбрать другой курс? — спросил он несколько раздраженно.
— Ты можешь не выходить на палубу, — сказал Джек, наконец, глядя на него. — Ты можешь спрятаться здесь.
— Очень смешно, — сухо ответил Барбосса.
— Завидуешь моему чувству юмора, да? — сказал Джек, встав на ноги.
— Куда ты идешь? — спросил Барбосса, слегка приподняв брови. — Я думал, мы что-то придумаем, — он вздохнул. — Значит, ты хочешь пройти через это, да? — сердито спросил он, сузив глаза.
— Думаю, я уже высказал свое мнение, — сказал Джек, театрально вздыхая. — Если ты не можешь запоминать то, что я говорю, просто начинай делать заметки.
Барбосса собирался ответить, когда дверь распахнулась, показывая выражение лица Раджетти, который был чем-то напуган.
— Шторм… начался, — нерешительно сказал он.
Джек вздохнул с облегчением, но затем сморщил лоб.
— Мы должны были попасть в него завтра вечером, — пробормотал он.
Раджетти пожал плечами.
— Я вижу, что у Вас все под контролем, капитан, — усмехнулся Барбосса.
***
Море было черным. Черное как ночное небо над ним. Черные, тяжелые волны били по бокам «Черной Жемчужины», но это было только начало. Океан бодрствовал.
Стоя у штурвала, Джек поднял глаза к небу. Шел дождь, но на данный момент небо было только огромной чернотой, сверкающей звездами. Звезды…
— …
бурная, звездная ночь…
Именно этого она и хотела. Ей хотелось узнать, что это такое. Ей хотелось узнать, что ей нравится. Ей хотелось знать, что она умеет.
Она хотела знать, что она пиратка.
Дождь начал лить сильнее.
— Мистер Гиббс! Штурвал!
Джек ворвался в свою каюту и открыл старый шкаф. Дверь распахнулась с громким шумом. Он прижался к двери гардероба. Корабль качался на бурных волнах.
После тщательного изучения он схватил одежду, пару черных сапог и шляпу. Затем он поспешил к выходу, захлопнул дверь своей каюты и без стука вошел к Элизабет. Она проснулась в одно мгновение, когда дверь открылась.
— Джек! — она села на кровать, наблюдая за ним с сонным недоумением. — Что…
— Как ты себя чувствуешь, Лиззи? — спросил он озадаченно, наклонившись и проверив ее лоб тыльной стороной ладони.
Она моргнула.
— Я в порядке, — пробормотала она, пристально глядя ему в глаза,
— Ты еще хочешь спать? — спросил он, внимательно смотря на нее.
По правде говоря, она была немного сонной, но любопытство к тому, что происходило, преобладало. Она покачала головой.
— Хорошо, — сказал он, бросая некоторые вещи на кровать.
Элизабет прищурилась, чтобы получше рассмотреть их в тусклом свете единственного фонаря, горевшего в каюте.
— Надень это, цыпа.
— Джек, скажи мне, что происходит?
Джек остановился, наклонился к ней и заправил волосы за уши.
— И не забудь завязать волосы и надеть шляпу, — он схватил шляпу и неловко положил ей на голову.
— Воробей…
Он поцеловал ее.
— Мы посмотрим, хорошо ли ты управляешь кораблем в бурную звездную ночь, цыпа, — прошептал он с улыбкой.
Она моргнула, не зная, почему она чувствует дрожь, поднимающуюся вверх по ее спине.
— Ты серьезно, Джек? — спросила она едва слышимым шепотом.
Он ухмыльнулся ей.
— Смертельно серьезно, цыпа. Поторопись.
