***
Элизабет открыла дверь в капитанскую каюту, вошла внутрь и подождала у двери, чтобы Джек вошел. Джек вошел в свою каюту с таким же чувством, которое сопровождало его по дороге на виселицу. Только на этот раз все было намного хуже, так как не было никакой надежды на чудесный побег. Когда он вошел, Элизабет сердито захлопнула дверь, заставив Джека содрогнуться. — Осторожно, цыпа. Это моя любимая дверь, ты же знаешь… — он замолчал, когда она встала прямо перед ним. — Прекрасная. Но злая. — Это правда? — спросила она, пристально глядя на него. — Да, — сказал Джек с улыбкой. — Это действительно моя любимая… — Это правда! — закричала она, прервав его. — Правда ли, что ты не сказал мне, что мы знаем друг друга? Правда ли, что ты притворился незнакомцем? — она подошла ближе к нему. — Правда ли, что ты… солгал мне? — она замялась, прежде чем задать последний вопрос. В конце концов, почему она должна быть удивлена?! Он серьезно посмотрел на нее. Она была так близко, но так далеко сейчас. Теперь, наконец, все закончилось.***
Уилл хотел увезти Элизабет обратно в Порт-Ройял или в Англию, в зависимости от того, что она выберет. Источник Молодости не был таким же важным, как Элизабет. Кроме того, Источник может подождать. И теперь, когда у нее была память (или, по крайней мере, ее часть), отвести ее обратно домой несложно. Конечно, она сама хотела бы уйти, особенно узнав, что Джек солгал ей и попытался воспользоваться ею… Уилл подошел к носу корабля и прислонился к фальшборту, глядя в море. Тортуга. Она была на Тортуге… Почему она была на Тортуге?***
— Скажи что-нибудь! — воскликнула Элизабет, ожидая, когда Джек ответит ей, но он просто стоял, мрачно глядя на нее, так необычно, так грустно и спокойно. На долю секунды она почувствовала себя гадко, что заставила его почувствовать себя так ужасно, потому что, судя по его глазам, он был очень грустным в данный момент. Но она быстро оттолкнула эту мысль. Это была его вина. Именно он солгал ей. И ей было бы смешно жалеть его, потому что ему было грустно, потому что… — Да, я не сказал тебе, что мы знаем друг друга, Элизабет, — проговорил он довольно поспешно. — И нет, я не жалею об этом, — добавил он без малейшего беспокойства, неуклонно глядя на нее, а затем прошел мимо нее и подошел к столу, снял шляпу и бросил ее на стул. Элизабет стояла на месте, пока она не повернулась, сжав руки в кулаки. — Ты обманул меня! — крикнула она ему в спину, когда он беспорядочно передвигал предметы на своем столе. — Я тебя не обманывал, я просто… не сказал тебе правду, — сказал он, нахмурившись и повернувшись к ней. — И я не жалею об этом, — он замолчал, глядя в ее глаза, наполненные гневом, но также чем-то еще, что он знал, видел и ощущал на прошлой неделе, но теперь тот искренний взгляд был завуалирован этой темной реальностью. — Потому что это была самая лучшая неделя в моей жизни, понимаешь? — прорычал он, внезапно рассердившись на себя, рассердившись на то, что он должен был сказать это, на то, что она не понимала, о чем он говорил. Он еще раз взглянул на нее, а затем пошел в сторону своих книжных полок. Элизабет последовала за ним взглядом, широко раскрытыми глазами. Что он только что сказал? Что только что сказал знаменитый и бесстрашный капитан Джек Воробей? — Но… ты солгал мне! — она упрямо повторила, пытаясь взять себя в руки, стараясь быть сдержанной. Я. Люблю. Уилла. — А что насчет моей жизни? Какое ты право имел отнимать у меня прошлую жизнь? — она быстро подошла к нему. Он стоял, глядя на книги, избегая ее взгляда. — Никакого, — сказал он низким голосом. — Никакого, кроме… — Кроме? — она прошипела сквозь стиснутые зубы. Она не могла не заметить (она одновременно проклинала себя за то, что заметила это), насколько он красив, эти темные, заманчивыми глаза, узкие, соблазнительные губы, и когда он посмотрел на нее… — Кроме того, чтобы действовать по эгоистичному импульсу, — сказал он с небольшой, сдержанной, саркастической улыбкой. … когда он посмотрел на нее, она почувствовала головокружение и… что-то важное. Какая комбинация. — Я думала, ты хороший человек, — мрачно сказала Элизабет. Джек фыркнул. — Как я уже говорил, все это обратно пропорционально, цыпа, — задумчиво ответил он. На некоторое время они оба закрыли глаза. Он думал о той ночи, когда она подошла к нему и сказала ему, что любит его. Она пыталась представить все эти моменты, которые она не помнила. Она дрогнула. Он ухмыльнулся. Она сердито посмотрела на него. — Ты даже не подумал о Уилле? — она начала снова злиться. — Ах! — воскликнул он, снова уходя от нее. — Действительно, как я осмелился не подумать о драгоценном Уилле, — сказал Джек, — это действительно потрясающе. Правда. «Как насчет Уилла»? — он насмехался над ней. — Как я мог забыть! — крикнул он и остановился, тяжело дыша, глядя на нее, а затем он отвел глаза в сторону. Он не хотел кричать на нее. Но он действительно не знал, как справиться с этим разговором. Что он должен был сказать ей? Ты говорила, что любишь меня? Как это было печально. Элизабет уставилась на него, ошеломленная такой вспышкой. Она никогда раньше не слышала, чтобы он так кричал. Она посмотрела на него, возмущенная, но обеспокоенная. Что, если он на самом деле… — Как ты можешь это говорить? — наконец ей удалось сформировать вопрос. Она подошла к нему, пытаясь взглянуть ему в глаза. — Ты знаешь, что может… — тихо сказала она, — что может случиться с ним, если… — На самом деле, я должен признать, что я не думал о том, каково другим, — ответил Джек, с вызовом глядя на нее. — Обидно, не так ли? Целая неделя, и ни единой мысли о мистере Тернере, — сердито сказал он. — Невероятно, да? — Почему ты это сделал? — холодно спросила она, возвращаясь к началу разговора, видя, что эта тема безнадежна. Она хотела сказать что-то обидное, что-то жестокое, чтобы заставить его рассердиться, тогда он перестанет смотреть на нее и гипнотизировать ее этим раздражающим взглядом… она любила Уилла, и она любила Уилла, и она любила… (ее сосредоточение на мгновение не сработало). Уилл. Уилл. Уилл. Уилл. — Почему, Джек? Почему ты сделал это со мной? — выпалила она. И ее сердце упало. Она никогда не знала, что человек может так быстро побледнеть. Джек смотрел на нее широко раскрытыми глазами, словно кто-то вонзил в него меч. — Это то, что ты хочешь знать? — спросил он, глядя на нее, хотя он знал, что она только пытается защитить себя, она только старалась выйти из этой ситуации целой и невредимой, вернуться к своей правильной иллюзии жизни с чистой совестью. Она закусила губу, глядя на него с раздражением, чувствуя, как в ее глазах появляются нежелательные слезы. — Да, — она сжала руки в кулаки. — Ах, не могу сказать, что это было особенно сложно, — возразил он и уже пожалел о том, что сказал. Элизабет замерла, а затем сделала один быстрый шаг к нему, ударила его так сильно, как только могла, и закричала, внезапно вспомнив о своей раненной руке, которую она беспощадно использовала для пощечины. Она рухнула на пол, но прежде чем она ударилась, две сильные руки схватили ее. — Извини, — прошептал он ей в волосы, упав на пол вместе с ней и усадив ее на колени. — Прости, Лиззи, я… — он поцеловал ее в щеку, и поцелуй оставил странный горький вкус во рту. Он посмотрел на нее. Слезы текли по ее лицу, и она вздрогнула от крика. Он обнял ее, нежно поглаживая ее волосы. Она прижала лицо к его груди, вдыхая его запах, только тогда поняв, что это преследовало ее, что именно этот запах продолжал преследовать ее по ночам в этой каюте. И так много раз она боялась спать одна, охваченная этим мнимым запахом дикой свободы, опасным приключением, неприрученным морем и постоянно горящим ромом. Только теперь это не было мнимым; это было реально. Она почувствовала, как его горячие губы оставляли след вдоль ее лица. Ей следовало снова ударить его. Но вместо этого она закрыла глаза и расслабилась в объятиях, наклонив голову назад и позволив ему убрать слезы губами. — Сохранишь ли ты его в безопасности? Элизабет открыла глаза, отстранилась от Джека и встала. — Лиззи… — прошептал он, схватив ее за руку. — Не трогай меня! — крикнула она, убирая свою руку и неловко поддерживая другую. — Позволь мне посмотреть, что… Позволь мне… — прошептал Джек, его голос был странно умоляющим, что это почти ломало ее сердце. Но она все же отстранилась от него, всхлипывая. — Нет! — кричала она, шагая по каюте, держась за руку и плача. Джек стоял, наблюдая за ней, не зная, что делать, чувствуя, что снова все его действия были какими-то ненужными, все его слова выходили неуклюжими, все его жесты оказывались лишними. И мир снова затуманился. Он подошел к ней и заблокировал ей путь, взяв ее за руку. — Пожалуйста, выслушай меня… — начал он низким голосом. — Зачем? — фыркнула она, уклонившись от его прикосновения. — Ты слишком много лгал мне! Спасибо! — она проглотила слезы, пытаясь перестать плакать. Почему она плакала? Почему она плакала? — За каждой ложью стоит правда, — сказал он торжественно, пристально глядя на нее, наполовину желая, чтобы это был только сон, и когда он проснется, она будет спать на его руках с улыбкой на лице. Она уставилась в пол, ее неровное дыхание было слышно, когда она изо всех сил пыталась успокоиться, собрать свои мысли, вспомнить, что она должна была делать. И она должна была сказать ему, что он был лжецом, а затем выйти из каюты и сказать Уиллу, что она готова вернуться в эту деревню возле Порт-Рояля, сесть в кресло и ждать его еще девять лет, пока не закончится ее жизнь… Это звучало ужасно, но это было так. Это было так. Она любила Уилла. И это было важно. Любить… … Но если она ничего не помнила… Если он ничего не сказал ей… Если она думала, что не знала его… Как же она позволила ему поцеловать себя… Зная его только несколько дней… Она позволила ему поцеловать ее… И не только поцеловать… Она вздрогнула и подняла глаза. Он стоял очень близко, глядя ей в глаза с темной, дьявольски сладкой интенсивностью, как будто он владел ее душой. — Я считаю, что я ничего не делал против твоей воли, Лиззи, — сказал он решительным, но тихим голосом. — Я не сказал тебе, что знал тебя… И я не сказал тебе, что ты меня знала… Но, возможно, это была не ложь, — он отпустил ее руку, убирая последнюю слезу с ее лица тыльной стороной ладони. — Как ты думаешь, мы действительно знали друг друга? — спросил он, внимательно изучая ее лицо. — Разве мы когда-либо рассказывали друг другу что-либо еще, кроме преднамеренно запутанных предложений, скрываясь за ложными словами? — он сузил глаза, положив руку ей на плечо. — Разве мы когда-либо встречались без контекста, без постоянной или предстоящей миссии? Да, я мог бы сказать тебе, что я знал тебя, и что у тебя есть муж, которому суждено бороздить моря, или я мог рассказать тебе кое-что, о чем я раньше не рассказывал тебе. Я хотел познакомиться с тобой заново, Элизабет, — он задумчиво улыбнулся. Она пристально смотрела на него с грустью, которую она пыталась преодолеть, ее сердце яростно билось в груди, и ее глаза, полные ярости, загорелись под его взглядом и его прикосновением. Ей было запрещено чувствовать это. Но она чувствовала что-то особенное к нему, только к нему. И она ненавидела его за это. Она ненавидела его за то, что она начала чувствовать что-то настоящее. — Ты эгоистичный лжец, — резко прошептала она, дрожа от гнева. Или, по крайней мере, полагая, что это был гнев… — Ты знал, что я никогда не… Я не такой человек, я бы никогда сознательно… — Я должен понять, что ты сейчас без сознания, цыпа? — спросил он с улыбкой. Элизабет моргнула, но прежде чем ей удалось попросить разъяснения, его губы устремились к ней, и его руки обняли ее. Она пыталась вырваться, отталкивая его. Она попыталась укусить его, и она даже преуспела, на мгновение чувствуя его губы, но он только ухмыльнулся ей в лицо и сжал ее в объятиях, поцеловал ее с пылкой страстью, которая почти разорвала ее сознание на кусочки. Она перестала бороться, впадая в поцелуй, чувствуя себя виноватой, но чувство вины не было достаточно сильным, чтобы уравновесить эту дикую, опьяняющую сладость, которая могла бы вызывать в воображении звезды и фейерверки. Она сдалась и углубила поцелуй, образы вспыхивали через ее воображение, через ее… память? … Шторм… Был шторм… И шел сильный дождь… И было темно. И она… стояла у штурвала? … Счастье, омывающее ее… Или счастье омывало ее прямо сейчас? Но был еще один шторм… Заполненный смертью и кровью, и какая-то другая жизнь… … и свадьба… — Ты сохранишь его? Будешь ли ты держать его в безопасности? Элизабет разорвала поцелуй и отстранилась, пытаясь отдышаться, пытаясь поймать здравый смысл. — Зачем ты это делаешь со мной? — выдохнула она, глядя на него. Джек молча смотрел на нее, и огонь в его глазах исчезал. — Слишком поздно, — сказала она так тихо, что ее голос был едва слышен, и слезы снова текли по ее щекам. Джек вздрогнул. — Всегда было слишком поздно, — сказал он с грустной улыбкой. — Могу ли я… перевязать руку? — спросил он после паузы, нерешительно глядя на нее, хотя где-то в глубине души упорство и надежда медленно побеждали печаль и горе. В конце концов, он был капитаном Джеком Воробьем. Это еще не конец. Это только начало. Она посмотрела на него стеклянными глазами и кивнула.***
— Что произошло, капитан Тернер? Уилл повернул голову, услышав хриплый голос. Он взглянул на Барбоссу и снова повернул голову, смотря в синие волны. Барбосса грустно усмехнулся. — Как всегда, мисс Суонн, я полагаю. — Миссис Тернер, — ответил Уилл, рассеянно стуча пальцами по фальшборту. Барбосса улыбнулся. — Простите меня. Старые привычки. Уилл подозрительно взглянул на него. — Итак… Где твоя прекрасная жена прямо сейчас? — начал Барбосса и, не дожидаясь ответа Уилла, продолжил. — Полагаю, отчитывает нашего незабываемого капитана? — Точно, — жестко ответил Уилл, рассматривая возможность уйти. На данный момент ему нужно было побыть наедине. — Я дам тебе совет, — сказал Барбосса, положив руки на фальшборт и глядя в океан. Уилл с сомнением поднял брови. — Не создавай союзы с теми, кто разделяет твои желания. Лучше создай союз с тем, кто хочет другого. Таким образом ты не сможешь проиграть, даже если ты не победишь. — Спасибо, я думаю, мне пригодится этот совет, — ответил Уилл с небольшой улыбкой, оборачиваясь. — Когда женщина кричит, это всегда означает, что она заботится о тебе. А когда она мило улыбается, это ничего хорошего не несет, — сказал Барбосса низким, спокойным тоном, отворачиваясь от Уилла, намереваясь уйти. — Если твоя уверенность в себе уменьшится, ты знаешь, где меня найти, — добавил Барбосса и медленно ушел в сторону штурвала, оставив Уилла.