***
— Я волновался. Элизабет подпрыгнула при звуке голоса Уилла, который раздался позади нее. Она обернулась, переводя взгляд с моря на него. — Я рано проснулась, — сказала она с улыбкой. — Очень рано, — ответил Уилл со слабой улыбкой, и она не могла понять, какое у него настроение на данный момент. Уилл сделал шаг вперед и прислонился к фальшборту рядом с ней, глядя на море. Элизабет обернулась, наблюдая за его лицом. Она хотела сказать ему… Все утро, с того момента, как она вспомнила все… Он был хорошим человеком… Он ничего не делал… Он мог бы разозлиться, но, так как сейчас на палубе никого не было, был небольшой шанс, что он начнет размахивать мечом или угрожать ей пистолетом… И прежде чем они вернутся на «Черную Жемчужину», его гнев угаснет. … Или она недооценивает его чувства? Или переоценивает его разумность… И все же он может почувствовать себя настолько разбитым, что откажется от путешествия, и это было то, чего она боялась. Она хотела, чтобы он был свободен. Она хотела, чтобы она была свободна. И если проклятие будет снято, если он вернет свою жизнь, оно освободит их обоих… — И тогда я смогу провести остаток своей жизни на «Черной Жемчужине», — подумала Элизабет с небрежностью, с злобной внутренней улыбкой, внезапно почувствовав себя очень легкомысленной. Она изо всех сил старалась не закрывать глаза, когда воспоминания обволакивали ее, возвращая ощущение, что Джек обнимает ее, его кожа касается ее, его теплые губы прижимаются к ее, холод его безделушек, его губы скользят по ее шее вниз, его руки сжимаются… — Единственный способ, который я вижу, — это вообще забыть об этом путешествии, — отрешенно сказал Уилл. Элизабет вернулась к реальности. Было не так сложно сосредоточиться на разговоре, не так ли? Она могла хоть на минуту отвлечься от капитана Джека Воробья? Могла ли она? Да. Она наверняка могла бы… нет. — Нет! Ты даже не должен об этом думать! — воскликнула Элизабет, пытаясь восстановить самообладание (и приглушить свои мысли). Уилл моргнул и отвернулся от моря, чтобы взглянуть на нее, слегка озадаченный громкостью ее голоса. — Она беспокоится… обо мне. — Элизабет, — сказал он с мягкой улыбкой, взяв ее за руку. — Я просто думаю, что неправильно… приносить в жертву кого-то… кого-нибудь ради собственных нужд. Элизабет задумчиво посмотрела на него. Она делала это прямо сейчас. Она жертвовала Уиллом. Ну, может быть, не совсем, не в прямом смысле, но все же. И, возможно, не жертвуя, а просто… уничтожая… — У меня есть идея, — сказала она с легкой улыбкой. Уилл выжидательно посмотрел на нее. Этот взгляд… Этот взгляд полон доверия, и… И ее внезапно поразила мысль, такая холодная, что по спине пробежали мурашки. Мысль о том, что ей уже все равно… Не то, чтобы она не чувствовала себя виноватой… Не то, чтобы ей не было жалко причинять ему боль… Не то, что бы она не жалела его… Она просто не чувствовала его боли… — Какая идея? — спросил Уилл после минуты молчания. Элизабет моргнула, пытаясь успокоиться и скрыть чувство тревоги. — Я просто, — начала она, пытаясь сосредоточиться. — Я просто подумала, что мы не должны думать об этом сейчас. Уилл поднял брови. — Еще есть время, мы еще не приближаемся к месту назначения, поэтому я думаю, что нам следует отложить принятие окончательного решения, пока мы действительно не достигнем Источника, — объяснила Элизабет решительным тоном. Уилл задумчиво посмотрел на нее, обдумывая предложение. — Думаю, ты права, — сказал он неубедительным тоном. Элизабет одарила его легкой улыбкой, которая заставляла его подумать о Джеймсе Норрингтоне. Но он снова попытался игнорировать эту абсурдную связь. Они еще некоторое время разговаривали, но Элизабет просто не могла избавиться от чувства смятения при мысли, при осознании того, что она больше не… любит его… вообще. Он ей нравился, он ей очень нравился, очень, очень сильно — она прервала себя на этой мысли. Неважно, как сильно он ей нравился, любовь, ее любовь к нему закончилась. И по какой-то причине она чувствовала в этом и вину, и облегчение. Осталось лишь сказать ему, что между ними все кончено… — Но не сейчас, не сейчас, не сегодня. Я трусиха. Было бы просто глупо говорить ему сейчас. Тогда она не трусиха. Пират всегда ждет подходящего момента…***
Джек с раздражением уставился на солнце. Оно двигалось. Это был прогресс. Был почти вечер, и «Летучий Голландец» плыл по поверхности воды. Джек стоял у штурвала, всерьез задумываясь о том, чтобы сделать что-нибудь глупое. Но затем, когда он посмотрел на мачты Жемчужины, он заметил, что они гнутся и дрожат… А потом он решил, что, возможно, пришло время немного поспать, прежде чем мачты начнут с ним разговаривать…***
Элизабет пережила три семейных приема пищи, четыре продолжительных беседы с Уиллом, две долгих прогулки по кораблю с Уиллом, который не выпускал ее из объятий, дискуссию о погоде с экипажем и игру в шахматы с Биллом Тернером. И если ей что и понравилось в течение дня — это была игра в шахматы. Остальное было безвкусно и раздражающе. Каждый раз, когда она шла по палубе, она смотрела на флаг, стараясь не задать вопрос об погружении в воду одному из членов экипажа. Она никого из них не знала и не хотела, чтобы ее вопросы дошли до Уилла. Казалось, она не могла дождаться возвращения на «Черную Жемчужину». Что, конечно, было тайной. Она просто смотрела на закат с чувством горького разочарования, захлестнувшего ее сознание, которое было занято воспроизведением ее недавно восстановленных воспоминаний, когда она вдруг услышала, как кто-то выкрикивает слова, которые она ждала весь день. Она сделала грустное выражение лица (я ужасный человек) и поспешила к Уиллу.***
— Добро пожаловать, — весело начал Гиббс, но тут же был прерван Элизабет. — Где Джек? — спросила она с нетерпением, что заставило Гиббса посмеяться, хотя он изо всех сил пытался не подавать виду. — В каюте капитана, — ответил Гиббс с улыбкой. — Он стоял у штурвала всю ночь и весь день. Элизабет улыбнулась ему и, посмотрев через плечо на «Летучий Голландец», который только что исчез под водой, быстро направилась к лестнице. Она была немного удивлена, что Уилл не заставил своего отца пойти вместе с ней на Жемчужину, но она подумала, что именно из-за его ложного убеждения, что она хочет уговорить Джека дать Уиллу воду из Источника, он отпустил ее одну. Какими бы ни были его причины, она была в восторге от того, что ее отправили на борт «Черной Жемчужины». Дойдя до каюты капитана, она резко остановилась и медленно открыла дверь. Она не хотела будить Джека, если он спал (что он, вероятно, и делал). Она осторожно открыла дверь и вошла. В каюте было довольно темно. Элизабет бесшумно закрыла за собой дверь и подкралась к спальне, спотыкаясь о странные предметы на полу. Она с любопытством оглядела комнату и к своему удивлению узнала свои сундуки. Удивление быстро сменилось воспоминанием о том дне на Тортуге, когда ей были доставлены все эти сундуки и ящики… Она улыбнулась и посмотрела направо, на приоткрытую дверь… В комнате было почти темно, окно было прикрыто занавеской, а на столе горела масляная лампа. Элизабет спрятала пряди волос за ухо и на цыпочках подошла к кровати. Джек лежал на кровати, прижавшись лицом к подушке, его тело ритмично поднималось и опускалось, его дыхание было ровным, едва уловимым. Элизабет села на край кровати и провела рукой по его спине, чувствуя теплоту его кожи. Он слегка пошевелился, повернув голову, и она могла видеть его лицо, наполовину прикрытое дредами с безделушками. Наклонившись, она осторожно убрала в сторону дреды. Она улыбнулась, думая, что он выглядит довольно забавно, когда спит. А может, забавно было не то слово… сладко? Прелестно? Невинно? Да, он определенно выглядел воплощением невинности, когда спал. Элизабет положила свою щеку ему на плечо и посмотрела на него, просто слушая его дыхание, снова вспоминая Тортугу, вспоминая, что когда-то она находила его дыхание чарующим. Она закрыла глаза, обдумывая момент. Тишина. Спокойствие. Блаженство. Чувство безопасности рядом с ним, она подняла его голову и нежно поцеловала его в щеку… Он что-то пробормотал и перевернулся на бок. Она положила руки ему на плечи и прижалась щекой к его спине, стряхивая свои туфли с ног. Обувь с шумом упала на пол, и Элизабет поморщилась от собственной небрежности, опасливо глядя на Джека. Она не хотела его разбудить, он устал, и он должен поспать. И ей, вероятно, следует оставить его и пойти в свою каюту, но она просто не могла оторваться от него. На самом деле ей было трудно убедить себя в том, что она не должна будить его… У нее было так много важной информации. О Источнике… О предположениях Уилла… О ее воспоминаниях… но эти дела могли и подождать. Чего она не могла дождаться, так это необходимости быть рядом с ним, чтобы на нее смотрели эти темные глаза, чтобы… Ее голова невольно подпрыгнула, когда Джек повернулся на спину, фактически пробормотав слово «назад», что заставило Элизабет рассмеяться. Она застыла, когда он поднял голову, как будто внимательно что-то слушал, но вскоре его голова упала обратно на подушку. Воспользовавшись моментом, она легла рядом с ним, положив голову ему на плечо и одну руку ему на грудь, на его сердце… и услышала, как он бормочет ее имя. Элизабет счастливо улыбнулась и, приподнявшись на локте, нежно поцеловала его в губы. Его рот приоткрылся, и он тихо повторил: — Лиззи… Поэтому она снова наклонилась и снова поцеловала его, и когда она отодвинулась, то вдруг заметила. Его веки. Его веки дрожали. Она прищурилась, сознательно улыбаясь себе. Он не спал! Лжец, подумала она с внутренним смехом, проводя кончиками пальцев по его груди, пристально наблюдая за улыбкой, которая мелькнула на его губах. И когда она поцеловала его шрамы от пуль, его рука согнулась, закрывая ее в объятиях. Она посмотрела на его руку, находившуюся на своем плече, и улыбнулась воспоминанию… когда он впервые обнял ее, на маленьком Карибском острове под ночным небом… Много лет назад… Хотя казалось, что вчера. Его губы растянулись в улыбке, и через мгновение он открыл глаза и посмотрел на нее. Зная, как его глаза всегда смотрят на нее, она все еще была удивлена волной тепла, которая накрыла ее, когда он посмотрел прямо в ее глаза. Но у нее было немного времени, чтобы созерцать это ошеломляющее ощущение, потому что он обнял ее и, положив руку ей на затылок, слегка толкнул ее вниз, захватив ее губы в страстный поцелуй. Не отпуская ее и не прерывая поцелуя, он перевернул ее. — Снова пользуешься спящим мужчиной, дорогая? — прошептал он, все еще целуя ее. — А я думаю, что спящий мужчина воспользовался преимуществом… — тихо ответила Элизабет, медленно открывая глаза. — Ага, — Джек обхватил ее лицо ладонью, и она закрыла глаза. — Тогда мы очень похожи, — сказал он с улыбкой, яростно целуя ее, углубляя поцелуй каждый раз, когда она пыталась прервать его, пока он наконец не выпустил ее из объятий. — Джек. — Что, цыпа? — спросил Джек, улыбаясь, поглаживая ее волосы. — У меня… мне нужно многое тебе рассказать… — прошептала она, обнимая его за шею. Джек сморщил лоб. — Так, — сказал он громко, — что же нас ждет сегодня? Изучение карты? Или мы сегодня напьемся с друзьями? Элизабет заставила его замолчать, положив палец к его губам. — Мы одни, Джек, — тихо сказала она, проводя пальцами по линии его челюсти. Джек быстро перевел взгляд вправо и влево, а затем снова посмотрел на Элизабет. — Одни, — недоверчиво повторил он. Элизабет хихикнула, потянув его к себе для очередного поцелуя. — Совершенно одни, — сказала она, скользя руками по его рукам. Она чувствовала, что его мышцы слегка напряглись под ее прикосновением. — И как ты это сделала, дорогая? — спросил он, и на его лице мелькнула ухмылка. — Убеждение, — она улыбнулась, наклонив голову в сторону и подняв руку к его лицу, но он схватил ее за руку, прежде чем она коснулась его кожи. — Какое убеждение? — тихо спросил он, нежно лаская ее руку и пристально глядя на нее. Может быть, даже слишком пристально, потому что в его взгляде было что-то, что ее обидело. Она собиралась сказать: «косвенное убеждение», но она больше не хотела ему ничего рассказывать, внезапно, она почувствовала, как хорошее настроение покидает ее. Она молча смотрела на него, ее улыбка исчезла. Элизабет оттолкнула Джека и встала с кровати, направляясь к двери. Джек моргнул и, быстро вскочив на ноги и схватив ее за талию, развернул к себе, прежде чем она успела открыть дверь. — Лиззи, что ты делаешь, цыпа? — Оставь меня в покое! — крикнула она, яростно вырываясь из его объятий. — А если ты хочешь знать… нет, я не спала с ним! И нет, я даже не поцеловала его! Я не… — она остановилась. — Вот что ты думаешь обо мне! — добавила она громким и хриплым голосом, слезы наворачивались на ее глазах. — Лиззи, ради бога, я никогда не говорил и не думал об этом! — Джек обнял ее, чтобы она не убежала. — Как ты можешь даже… — Как я могу? — прервала она, отталкивая его. — Как ты можешь спрашивать меня об этом! — воскликнула Элизабет. — Я не спрашивал тебя об этом! — сказал Джек, защищаясь. — А что ты подразумевал под этим вопросом? Что? — Что? — Джек моргнул. Элизабет впилась в него взглядом, находя еще более раздражающим, что он все еще держал ее. — Лиззи… — Отпусти меня! — воскликнула Элизабет, ударив кулаками его в грудь. — Лиззи, цыпа, — начал он, все еще крепко держа ее одной рукой, и обхватив одной ее подбородок. — Посмотри на меня, послушай… Но она не собиралась слушать. Одним резким движением она вырвалась из его объятий и выбежала из каюты, захлопнув за собой дверь.