***
Уиллу удалось тайком переместиться на «Черную Жемчужину». Он почти не чувствовал браслет в руке. Браслет был толстый и тяжелый, но не в прямом смысле — он казался такой тяжелой ношей … Уиллу казалось, что ему было все равно на все эти вопросы. Он хотел одного… только одного — он хотел, чтобы его желание сбылось… И все же он не придумал план, не знал, что делать, что говорить, как правильно вести себя… Он не мог просто подойти к Элизабет и заставить ее поговорить с ним… но даже если он и попросит ее поговорить, что он будет делать дальше? Он мог преподнести ей браслет как прощальный подарок. Это была хорошая идея. Она, вероятно, примет подарок, и ему удастся заставить ее надеть браслет. Но что тогда? Она упадет на пол и семь дней будет без сознание, но… как это поможет? Ему придется похитить ее, бежать с ней на «Летучий Голландец» и делать все, чтобы оставаться незамеченным, что было невероятно. Джек, конечно, выяснил бы, куда пропала Элизабет… Не говоря уже о Билле Тернере, который начнет задавать вопросы: почему Элизабет была без сознания, почему она на «Голландце», и почему он хотел отплыть, не дождавшись «Жемчужины»… Это был безнадежный план. Его отец сразу бы понял, что что-то не так. Также Уилл мог убедить всех, что Элизабет умерла… и тогда он мог спокойно забрать ее на «Летучий Голландец» и… Он вздохнул. О чем он вообще думал? Что это за безумные мысли? Когда он научился строить такие нелепые, подлые планы? Как он мог… — А мне про Вас сон приснился. Про день нашей встречи, помните? Уилл положил голову на руки и вздохнул, пытаясь успокоиться. Он мог убедить команду, что она мертва… Они все равно не смогут это проверить… Им просто придется поверить ему на слова. И Гиббс… Он поверит ему, наверное… но… Джек. Он не сможет поверить ему. Он возьмет ее на руки (Уилл стиснул зубы), начнет проверять пульс, ее дыхание, слушать ее сердцебиение… Дух Источника Молодости только сказал, что она будет спать, поэтому ее дыхание будет в норме, а ее сердцебиение… Ее сердцебиение… Ее сердце будет биться так же, как и обычно. Так что Джек поймет, что она не умерла. Более того, он, вероятно, заметит браслет… и начнет что-то подозревать. И тогда его мечта рухнет. Все закончится… — Нам лучше рассказать все Капитану. Уилл моргнул и обернулся. Палуба была пуста, лишь слабо освещена Источником молодости. — Если мы кому-нибудь расскажем об этом, они подумают, что это наша вина, — раздраженно ответил второй голос. Уилл сморщил лоб и бесшумно пошел к тому месту, откуда доносились голоса. Заглянув за угол лестницы, ведущей под палубу, он заметил Пинтела и Раджетти, сидящих на бочках. — Но это наша вина, — тихо сказал Раджетти, после минутного молчания. Пинтел застонал и ударил его. — Кажется… — поправил он. — Это не наша вина, — прошептал Пинтел сквозь стиснутые зубы. — Мы отнесли его в карцер, но не заперли, ведь так? Не думаю, что мертвецы могут ходить, — на его лице появилась легкая улыбка. — Это смертельно маловероятно, — повторил он со смехом. Раджетти моргнул, явно не понимая, о чем говорил друг. Пинтел закатил глаза. — Мертвецы смертельно маловероятно могут ходить, — еще раз повторил. Раджетти задумался, прежде чем улыбнуться с пониманием. — Смертельно-смертельно, — пробормотал он, посмеиваясь. Пинтел рассмеялся, видимо, он был в восторге от собственной шутки. Он поднес бутылку рома к губам, но Раджетти снова продолжил: — Но… Если ему удалось сбежать, значит, он не мертв. Пинтел опустил бутылку с ромом и раздраженно вздохнул. — Вот в этом вся проблема, — прошипел он. — Нам лучше рассказать все Капитану, — предложил Рагетти, уже не в первый раз, поскольку Пинтел с ненавистью взглянул на него.***
Элизабет резко вскочила с кровати. Джек сразу же проснулся и быстро притянул Элизабет к себе. — Что такое, Лиззи? — с тревогой спросил он, обхватив рукой ее лицо. Она посмотрела на него, ее дыхание все еще было прерывистым. — Ничего, — пробормотала она наконец, слабо улыбаясь. — Просто… плохой сон. Она никогда не боялась ночных кошмаров. В конце концов, они не были настоящими. Но на этот раз все было так реально. Джек положил голову ей на плечо и обнял ее. — Что приснилось, дорогая? — спросил он. — Я не знаю, — она сделала паузу, какая-то странная картинка вспыхнула в ее голове. — Не помню, — тихо сказала Элизабет. Она никогда не помнила свои сны. Это было совершенно нормально, естественно, и все же… — Что было бы, если бы мы не встретились на Тортуге, Джек? — тихо спросила она, закрывая глаза. Джек глубоко вздохнул, собираясь ответить, но она продолжила. — Или… что случилось бы, если бы я попала под карету, но тебя бы там не было… рядом со мной. — Должно быть, это был действительно плохой сон, если ты думаешь о таких вещах, дорогуша, — сказал он в шутку, но тон его голоса был серьезным. Элизабет слабо улыбнулась, прижавшись к нему. — Я не знаю, я просто… я просто подумала, что я могла бы никогда не вернуть свою память, если бы… если бы тебя не было рядом. Я могла бы стать совершенно другим человеком, тебе так не кажется? Я была бы совсем одна, сама по себе… — Лиззи, — Джек поцеловал ее в щеку. — Ты бы не стала кем-то другим. Ты всегда была собой, даже когда не помнила этого. Где-то в твоем сердце, в твоей голове все воспоминания были надежно спрятаны… Смею заметить, ты не забыла меня, так как неоднократно пыталась поцеловать меня. Элизабет внимательно слушала Джека, слегка улыбаясь, но затем ее глаза расширились. Джек посмотрел на нее с ухмылкой на губах. Элизабет улыбнулась и ударила его по плечу. — Я не пыталась поцеловать тебя, ты высокомерный… пират! — воскликнула она. — Это ты! — Я? — указал на себя Джек, обиженно глядя на нее. — И когда это, дорогая? Разве это я падал на тебя с кровати утром, после нашей встречи? — спросил он, прищурившись. Элизабет поджала губы. — Это было случайно. — О, — Джек наклонил голову. — Должен ли я напомнить, цыпа, кто пришел ко мне в каюту и пытался, — он умолк, когда Элизабет поцеловала его. Джек застонал и углубил поцелуй, толкая ее на спину. — Это я… соблазнила тебя? Вот как ты считаешь? … — спросила она, неохотно прерывая поцелуй. — Да. Это моя точка зрения, — ухмыльнулся Джек, медленно кладя руки ей на грудь, пристально наблюдая за ее реакцией. Элизабет откинула голову на подушку и прошептала: — Иногда… мне кажется, что… ничего этого никогда… не было. — Что ты имеешь в виду, дорогая? — хрипло спросил он, проводя губами вдоль линии ее челюсти и шеи. — Джек… — прошептала она, извиваясь под ним. — Говори, дорогая. — Просто… каждый раз, когда мы целуемся, или занимаемся любовью… это… это происходит словно в первый раз… как будто до этого ничего не было… Джек! Джек… как будто… никогда не было… Джек… хватит… прекрати… Джек, — прошептала она, тепло, пронизывающее ее тело, достигло ее сознание и избавило ее от всех мыслей, и она чувствовала, как будто падает в бездну света, как будто она сама была светом… невесомым, свободным и прекрасным… Она неподвижно лежала, пытаясь восстановить контроль над своим дыханием, над своими мыслями. Она даже не чувствовала себя достаточно смелой, чтобы спросить его, что он только что сделал с ней… — Я понял, что ты имела в виду, милая, — раздался низкий голос Джека, когда он, наконец, взял ее на руки и накинул на нее одеяло. — Мне кажется, ты хочешь спать, — сказал Джек со смехом, но, к его удивлению, через минуту она открыла глаза. — Нет, ты не угадал, — самодовольно прошептала она. — Я не против иногда ошибаться, — прошептал Джек, нависая над ней. — Только в этот раз, — добавил он с ухмылкой. — Я люблю тебя, — тихо сказала Элизабет, проводя руками по груди и плечам Джека. Он усмехнулся и посмотрел на нее с блеском азарта в темных глазах. — Тебе нужно перестать говорить все время одно и тоже, милая, иначе я стану настолько избалованным, что ты не сможешь меня контролировать. Элизабет наклонила голову в сторону и улыбнулась. — Я думаю, что ты уже достаточно избалован, — прошептала она с улыбкой. — Да, — Джек поцеловал ее в губы и задумчиво улыбнулся. — Но я думаю, что ты недостаточно избалована, милая, — прошептал он, проводя пальцами по ее волосам. Элизабет собиралась спросить, что он хотел этим сказать, но он вновь поцеловал ее. Она поцеловала его в ответ, внезапно почувствовав странную грусть, как будто это было слишком красиво, чтобы быть реальностью. Джек прервал поцелуй и посмотрел на нее своим загадочным взглядом. — Лиззи… — сказал он едва слышным шепотом. Элизабет улыбнулась. — Ты редко говоришь, что любишь меня, — застенчиво прошептала она, опираясь на него. Джек улыбнулся и некоторое время молча смотрел на нее, но потом он наклонился и прошептал: — Сомневаюсь, что звезды — это пламя, — Элизабет моргнула, и он нежно поцеловал ее в губы. — Сомневаюсь, что солнце может двигаться, — она прикусила губу и закрыла глаза. — Сомневаюсь, что лжец может сказать правду, — он поцеловал ее в лоб, и она открыла глаза, чтобы встретить его горячий взгляд. — Но никогда не сомневайся, что я люблю тебя. Элизабет улыбнулась. Именно ему удалось унести ее из реальности в те моменты, которые казались вечностью, парящей над морем, над миром, над всем, что есть на этом свете; он был ее опорой и надеждой на светлое будущее — и ее единственной мыслью было его имя: крик, шепот, правда…***
Уилл неподвижно стоял на том самом месте, где подслушивал разговор Пинтела и Раджетти, которые так и не пришли к согласию. У него болела голова, и казалось, что ноющая боль охватила все его существо. На мгновение он засомневался, была ли это обычная головная боль. Возможно, его внутреннее «я» пыталось остановить его… Или это был страх? Или неопределенность… Как это было возможно… Его отец и Гиббс рассказали ему о случившемся, и было удивительно, что человек, получивший три или четыре выстрела, не умер… Уилл оглянулся и вздохнул. Значит, Барбосса был где-то на «Черной Жемчужине»; прячется ли он или ждет… но чего? Планировал ли он что-то предпринять или просто прятался, ожидая, когда они вернутся назад и остановятся в каком-нибудь порту, а потом… Какими бы ни были его планы, это была еще одна причина (еще одна?.. причин действительно было так много?) забрать Элизабет с этого корабля. Если бы только он мог найти способ поговорить с ней…***
Элизабет не могла уснуть. Она чувствовала себя уставшей, но, видимо, не настолько, чтобы спать. Она открыла глаза и осторожно провела рукой по лицу Джека. Он выглядел таким спокойным, когда спал… таким уязвимым. И сладким. На мгновение она погрузилась в увлекательные мысли о будущем, об их будущем. У них не было никаких намеченных планов, кроме свадебного торжества на Тортуге (эта идея не совсем ей нравилась). Она обязательно предупредит его, что если он хоть раз посмотрит на другую женщину, то немедленно вернется в Тайник. Она улыбнулась, но потом подумала, что эта шутка была не такой уж и смешной… Она еще подумает, что сказать ему. — Я люблю тебя, Джек, — произнесла она и улыбнулась, глядя на Джека и рассматривая каждую деталь его лица. Она поразмыслила над тем, что он сказал ей. Это было правдой. Где-то в глубине души она всегда любила его, и именно поэтому она еще раз смогла влюбиться в него. Она так долго отрицала свои чувства, отрицала простое признание, которое могло бы объединить их раньше и, возможно, помочь избежать многих страданий… Но сейчас это не имело значения. Теперь они были вместе… вместе — во всех смыслах этого слова. И это было прекрасно. Было чудесно быть рядом с ним, чувствовать его присутствие, иметь возможность все время видеть его, целовать когда ей захочется, обнимать его и чувствовать себя любимой. Элизабет повернулась и закрыла глаза. Почему она не могла уснуть? Может быть, в каюте было слишком душно. Она вздохнула, взяла один из дредов Джека в руку и поцеловала его. Если она продолжит ерзать в постели и дергать его за волосы, то разбудит его. Она осторожно выскользнула из его объятий и встала с кровати, на цыпочках подошла к двери и открыла ее. Но прежде чем она вышла, она взглянула на Джека и подбежала к нему, поцеловав в губы. К счастью, он не проснулся. Она снова поцеловала его, а затем наконец вышла из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь. Она подошла к сундукам, которые все еще стояли в главной комнате, и вытащила белую сорочку. Надев ее, она взяла темно-зеленые туфли, а затем оглядела каюту в поисках камзола Джека. Поднявшись на ноги, она схватила камзол, надела его, застегнула и засобиралась уходить, но прежде чем направиться к двери, она села на стул Джека и открыла ящик. Улыбнувшись, она достала свидетельство о браке, развернула и еще раз перечитала. Если бы в детстве, когда она была маленькой девочкой, увлеченной историями про пиратов, кто-то сказал ей, что однажды она выйдет замуж за Капитана Джека Воробья, она бы громко рассмеялась. — Элизабет Воробей, -прошептала она с улыбкой, положив документ обратно в ящик. — Миссис Капитан Элизабет Воробей. Улыбнувшись, Элизабет поднялась на ноги и вышла из каюты, чтобы подышать свежим воздухом, который, как она надеялась, помог бы ей заснуть. — Просто прогуляюсь по палубе, — подумала она, уже представляя насыщенный медовый месяц в их каюте. В их каюте, на их корабле. Элизабет засмеялась, быстро поднимаясь по лестнице.***
Воздух был странным: ни теплым, ни холодным, и, к ее удивлению, у нее разболелась голова. Вздохнув, она пошла обратно к лестнице, уже представляя, как прижмется к своему мужу. — Элизабет? Чей-то голос остановил ее, и она обернулась. Она прищурилась и в полумраке заметила приближающуюся фигуру. — Уилл? — недоверчиво спросила она, когда он подошел ближе. — Что ты здесь делаешь? — Элизабет. Она слабо улыбнулась, ей показалось, что он сильно нервничал. И он действительно нервничал, едва сдерживал дрожь в своем голосе при виде ее… такой прекрасной, такой родной… такой желанной… Он бесцельно ходил по «Черной Жемчужине»… И вдруг он увидел ее. Она пришла одна. Чудо. Или судьба? … — Что ты здесь делаешь? — повторила Элизабет более строго, подозрительно глядя на него. — Я… — начал Уилл, не зная, что сказать, не зная, как сказать. — Я просто… я просто хотел… я не знаю, — он на мгновение отвел взгляд. Элизабет обняла себя, внезапно почувствовав холод. — Думаю, тебе следует отдохнуть. Мы скоро отчаливаем. — Да. — Тогда спокойной ночи, — ответила она и обернулась. — Элизабет, — он снова позвал ее, и она повернулась к нему, с негодованием смотря на него. Тихий голос в его голове велел ему остановиться, уйти, сдаться… Она не любит меня… Но был и другой голос, шепчущий обещания, и этот голос был пленителен; и этот голос… был намного громче. — У меня есть кое-что для тебя, — сказал Уилл, протягивая руку. — Что это? — мягко спросила Элизабет, взглянув на браслет, который лежал на открытой ладони Уилла. — Просто… подарок, — объяснил он, почти задыхаясь. — Ничего особенного, — сказал он со слабой улыбкой, но Элизабет не улыбнулась в ответ. — Я просто хотел, чтобы… Это… прощальный подарок. Он выжидательно смотрел на нее. — В этом нет необходимости, — сказала она после паузы, и он почувствовал, как по его позвоночнику пробежала холодная дрожь. — Пожалуйста, — прошептал он. — Это просто подарок, напоминание обо мне… — он посмотрел на нее с проблеском какой-то безнадежности. Но это была не безнадежность. Это был страх. Что если она не примет подарок? … Элизабет посмотрела на простой золотой браслет, а затем снова на Уилла. Может, он действительно хотел помириться… Может, он хотел так извиниться… У нее было больше причин извиниться, чем у него… И все же именно он пытался извиниться, помириться, восстановить их дружбу… — Спасибо, — сказала она, потянувшись за браслетом, но он убрал руку. — Позволь мне, — сказал он, раскрывая замок браслета, и их взгляды встретились. В его глазах что-то было. Сожаление? Вина? Грусть? — Он хочет извиниться… Элизабет вздохнула. Джеку это не понравится, она была в этом уверена. Но она обязательно снимет браслет, как только вернется в каюту. — Хорошо, — сказала она, неохотно подавая руку Уиллу, который резко побледнел. Она собиралась спросить его, как он себя чувствует, но он надел браслет на ее запястье, и замок закрылся, и… исчез, растворился… Глаза Элизабет расширились, и она с беспокойством посмотрела на Уилла, но прежде чем ей удалось потребовать от него объяснений, она внезапно почувствовала, что мир вокруг нее растворяется, цвета исчезают, и ее глаза закрываются… Она снова падала в пропасть. Только на этот раз это не в бездну, созданную светом, а в страшную тьму, уводившую ее от своих мыслей, от себя самой. Она хотела позвать Джека, но имя также растворилось во тьме, и она падала, падала, все падала и падала, пока холодная тьма не охватила ее и мир не исчез.