***
После ночи, проведенной за штурвалом, Джек ушел в свою каюту, но не отдыхать, а чтобы побыть наедине со своими мыслями. Он плюхнулся на стул и с сожалением посмотрел на свой сломанный компас. Он бы с радостью приказал выпороть себя за ту непростительную невнимательность, которая привела к тому, что компас был сломан. Он схватил части компаса и попытался починить его, но безрезультатно. Он убрал его и положил голову на руки, глядя на свидетельство о браке, рассматривая его как своего рода портрет Элизабет, которого у него и не было. У него должен быть хоть один портрет Элизабет… нет, он ему не нужен. Ему нужно было только закрыть глаза, и он мог видеть ее так же отчетливо, как и тогда, когда она сидела у него на коленях… Слегка улыбаясь, он провел рукой по ее подписи на пергаменте. Она была жива, она была здесь, в этом мире, и он мог найти ее. Джек знал, что на ее поиск уйдет как минимум месяц. Месяц, если им повезет. А если нет, то на поиски может уйти чуть ли не полгода. Он прищурился и потянулся за бутылкой рома, медленно поднимая ее. Рома не было, точнее он был, только на вкус оказался другим… будто чего-то не хватало, чего-то, что раньше делало все вкуснее, чего-то, что раньше было источником удовольствия… Джек уже не помнил, когда сделал для себя это открытие. Может, во время той бури, которую они преодолели вместе? Или, может быть, в тот момент, когда она лежала на его руках, или, может быть, еще позже, когда они тайком целовались, ища канделябры — предлог, чтобы их не трогали. Предлог, чтобы отделаться от навязанного им в опекуны Билла Тернера. Улыбаясь всем этим смешанным воспоминаниям, он сделал еще один глоток рома, глядя на свидетельство о браке, постукивая пальцами по столу. Он еще помнил, как его терзали сомнения по поводу того, должен ли он был рассказывать ей правду. Как он боялся, что она не согласится отплыть с ним, не позволит себе влюбиться… или признать, что была влюблена в него… Влюблена в него… Он все еще чувствовал странные мысли, как будто не мог поверить, что она действительно любила его. Он знал, что она любит его, но это было такое неожиданное, всепоглощающее чувство, что время от времени он сомневался в действительности всего происходящего, сомневался, что где-то в этом мире была такая прекрасная девушка, которая смотрела на него так, словно он был восьмым чудом света, которая прижималась к нему и шептала ему на ухо сладкие слова. Она целовала его, целовала все те воспоминания. Она брала его лицо в свои нежные руки и улыбалась, ее карие глаза блестели при луне так же, как при солнечном свете, мерцали, потому что она смотрела на него, потому что она была счастлива просто смотреть на него… И он вспомнил, что прошлой ночью перед тем, как она исчезла, до того, как ее «убили», они лежали в объятиях, смотрели друг другу в глаза, планировали не спать всю ночь, и все же заснули… Он должен был знать, что ее любовь была слишком красивой, слишком нежной, чтобы длиться вечность, что всегда приходится платить по счетам. Однако он должен был признать, что чудеса были. Они каждый день и каждую ночь падают к нам с неба, стоит лишь найти их. Еще недавно на Тортуге он слышал что-то похожее, что чудеса случаются тогда, когда мы меньше всего этого ждем. Джек взял сломанную стрелку компаса и развернул ее. Возможно, ему просто нужно было сосредоточиться, присмотреться, и тогда он найдет ключ к своему сокровищу. В конце концов, это была очередная загадка, верно? Жизнь — это целая череда загадок, игра в карты без правил. И он был хорошим игроком. Именно эта игра была самой важной. Ему нужно было взять еще несколько карт, взглянуть на колоду противника и привлечь на свою сторону удачу: даже если ее и не было… Он сам создает удачу. Он создает шансы. Он придумывает возможности, когда никаких других решений нет. Он был капитаном Джеком Воробьем. Это козырь, который всегда был у него в рукаве. И это была лучшая карта из всех возможных.***
— Это прекрасно, — прошептала Элизабет, глядя на синее море. Она не знала, почему море вызвало у нее слезы, и хотя она успешно сдерживала их, они все же затуманивали зрение. — Да, — согласилась Жизель, достав одеяло и расстелив его на песок. — Сегодня прекрасная погода, и ветра почти нет. Нам даже не нужно было брать с собой верхнюю одежду, — она села на одеяло, открывая корзину. Элизабет стояла босыми ногами на песке. Она неподвижно стояла лицом к морю, смотря на горизонт, как будто ожидала увидеть там что-то. Но горизонт был пуст. — Я бы лучше жила здесь, — сказала Элизабет, медленно поворачиваясь к Жизель. — Пейзаж в Малдриме такой… — она осторожно села рядом с девушкой и вздохнула. — Сухой. Жизель рассмеялась. — Да, это правда. Я когда-то жила у моря и должна признаться, что действительно скучаю по тому дивному пейзажу, — сказала она, вынимая бутылку малинового сока из корзины. — Где ты жила раньше? — спросила Элизабет, с интересом переводя на нее взгляд. Жизель неуверенно посмотрела, внезапно пожалев о сказанном. — Ну, я жила на острове, поэтому море было везде. — Почему ты переехала? — спросила Элизабет, снимая пальто с плеч. — Это длинная история, — неловко ответила Жизель. Она не очень хотела разговаривать на эту тему. Единственная причина, по которой она рассказала Уиллу о своем прошлом, заключалась в том, что он уже знал об этом… Он знал, что она жила на Тортуге. Но с Элизабет все было иначе. Она хотела подружиться с ней, и хотя друзья должны быть честны друг с другом, Жизель боялась, что если она расскажет ей правду о своем прошлом, Элизабет не захочет иметь с ней ничего общего. — Тебе повезло, — заявила Элизабет, складывая камзол. Жизель бросила на нее вопросительный взгляд. — Я бы тоже хотела рассказать длинную историю. Но у меня ее нет. У меня нет никакой истории. Никакой истории… — сказала она, снова складывая пальто и щурясь, когда что-то маленькое выскользнуло из кармана камзола, и покатилось на одеяло. — А мне хотелось бы, чтобы у меня не было никакой истории, — сказала Жизель с легкой улыбкой. — Кроме того, у тебя есть история, Элизабет. Ты просто не помнишь ее, — добавила она, вынимая последний продукт из корзины. — Ты хочешь знать, что я думаю о своем прошлом, Жизель? — сказала Элизабет тихим голосом, изучая кольцо, выпавшее из кармана камзола. Жизель с улыбкой посмотрела на нее и кивнула. — Я думаю, что у меня был роман, а потом произошел тот несчастный случай, из-за которого я и потеряла память, и он воспользовался этим, забрав меня, чтобы мы могли начать все заново. Жизель моргнула, чуть не уронив бутылку, которую держала. Элизабет закрыла кольцо в руке и рассеянно посмотрела вдаль. Она не знала, почему рассказывала все свои самые сокровенные мысли кому-то, кого она едва знала, но ей нужно было поделиться своими мыслями и переживаниями с кем-то, кто хотя бы попытается понять ее. — Почему… почему ты так думаешь? — спросила Жизель и неуверенно посмотрела на Элизабет. — Он, — начала она. — Он любит тебя. Он всегда говорит о тебе с таким… — Да, в этом вся проблема, — горько улыбнулась Элизабет, сжимая кольцо. — Это еще одно доказательство, — мрачно добавила она. Жизель наклонила голову. — Доказательство? — Если он любит меня, он должен радоваться ребенку, а он… — она открыла руку и посмотрела на зеленый камень, сверкающий на солнце. — Какому ребенку? — прервала Жизель. Элизабет посмотрела на нее. — Я беременна, — сказала она с легкой улыбкой. — Извини, я не знала, — Жизель выпрямилась и улыбнулась, чувствуя странный приступ холода от этой новости. — Поздравляю, — искренне сказала она, вспомнив мистера Стивенсона, который два дня назад поздравил Уилла в «Храброй Браваде». Она также вспомнила выражение лица Уилла. Он выглядел не слишком счастливым, если не сказать… — Спасибо, — Элизабет улыбнулась, и Жизель заметила в ее глазах проблеск искренней радости. — Я думаю, — Элизабет снова закрыла кольцо в руке. — Он не знает, его ли это ребенок, — тихо сказала она, смотря на свою руку и чувствуя слезы. — И я тоже не знаю, — почти неслышно добавила она и быстро подняла голову, чтобы сморгнуть слезы. Жизель с беспокойством посмотрела на нее, не зная, что должна сказать. Она была довольно озадачена всем, что сказала Элизабет. Ей никогда не приходило в голову, что между Элизабет и Уиллом что-то не так. Жизель была свидетелем того, как Уилл говорил о своей жене. Он всегда произносил ее имя с самым нежным и преданным чувством любви. Она знала, что он любит свою жену, и теперь, когда она увидела, что Элизабет не испытывала особой любви (она думала об этом со странным трепетом, пытаясь игнорировать это чувство) к мужу… Ей было жалко его, и все же… и все же, когда она думала об этом, она вспоминала, как с нетерпением ждала Уилла в «Храброй Браваде», а также… Она раздраженно фыркнула. Она хотела начать новую жизнь, и ей не очень хотелось уводить мужа у другой женщины. Особенно, если женщина была действительно хорошей… Несмотря на то, что она не любила своего мужа… — О, прекрати думать об этом, Жизель. Ты такая глупая. Элизабет смотрела на море, легкий ветерок коснулся прядей ее волос, и она заправила их за уши, стиснув зубы и изо всех сил стараясь не плакать. Она чувствовала себя в ловушке, из которой не было выхода. Она была почти уверена, что все ее подозрения были верны, хотя… кусочки, которые она так отчаянно пыталась соединить, не сходились… Если у нее был роман, то почему слово «муж» вызывало в ней такие странные чувства? Она планировала поехать в Порт-Рояль (если они действительно там жили…) и попытаться узнать что-то о своем прошлом. Она хотела отыскать людей, которые знали о ее прошлом, которые могли бы рассказать ей кое-что о ней, о ее жизни… Но было бы нелепо ходить и спрашивать людей, знают ли они ее и могут ли… Она вздохнула и прикусила губу. Не было никакого способа узнать правду о прошлом. Она попала в ловушку, в ловушку его реальности и мечты. Но она так отчаянно хотела узнать, был ли другой мужчина. И от этого было больно. И она знала, что боль не пройдет, пока она не узнает правду. Что если действительно был кто-то? Кто он? Как его звали? Где он жил? Где он сейчас? Он скучал по ней? Он искал ее? Он переживал? Он любил ее? Как он выглядел? Он существовал?.. Она закрыла глаза, слушая музыку волн, ее сознание медленно успокаивалось. Он существовал. Должно быть, он… где-то… Когда-нибудь он придет за ней… Она слабо улыбнулась и обняла себя. Быть влюбленной — чудесно. Даже если ты не знаешь, в кого…***
Джек терпеливо слушал длинный монолог честного (что само по себе было плохим знаком) молодого моряка, одетого в причудливую (еще один плохой знак) одежду, его рука лежала на рукоятке меча (тоже не очень хороший знак). Он вспомнил, что это первый помощник Элизабет, когда она была капитаном корабля Сяо-Фэня. — На чьей ты стороне? — Где выгода. — У меня есть корабль. — Получается, с тобой выгодно. Но, видимо, этот пират имел свои представления о выгоде. Гиббс не был уверен, что все идет хорошо, но, судя по счастливому лицу Джека, он решил, что нет никаких оснований для беспокойства. — Мне очень жаль, — закончил молодой человек и слегка склонил голову. — Но это мой приказ. Меня назначили Капитаном «Императрицы», и я не могу позволить кому-либо забрать корабль. Даже Вам, — добавил он. Джек улыбнулся и прокашлялся. — Сынок, — начал он, делая шаг к пирату, который с подозрением взглянул на него. — Я могу заверить тебя, что твоя покорность и честолюбие не останутся без награды, если только я лично донесу их до вашего Капитана. Первый помощник поднял брови Джек улыбнулся. — Ты сказал, что корабль принадлежит капитану Суонну, но это не так, — самодовольно сказал он, делая жест рукой. Молодой моряк выпрямился и прищурился. — Видимо, я не так выразился, — сказал он, подчеркивая слова. — Король Суонн не обижается, когда ее называют Капитаном, а не королем. Мне об этом лично сказала сама Капитан Суонн, — высокомерно сказал пират. — Где, черт возьми, ты нашла этого идиота, Лиззи?! — Я не это имел в виду. Корабль принадлежит не Капитану Суонну, Королю Пиратов, а Капитану… Воробью, Королю Пиратов, — сказал Джек, ухмыляясь, но, увидев, что его речь не произвела нужного эффекта, он вытащил из кармана пергамент, развернул его и помахал им перед лицом пирата. — Я уверен, что ты не хотел бы, чтобы твой Капитан узнал, что ты не разрешил ее мужу взять корабль, верно? Первый помощник Элизабет взглянул на улыбающегося Гиббса, который все это время слушал разговор. Пират посмотрел на свидетельство о браке, его лицо по-прежнему оставалось нечитаемым. Наконец он посмотрел на Джека. — Мне очень жаль, но я выполняю свой приказ. Гиббс сморщил лоб. Джек закатил глаза и покачал головой. — Ну что ж, — сказал он раздраженным тоном. — Мне тоже жаль, но я отчаянно нуждаюсь в этом корабле, — сказал он, и улыбаясь, вытащил пистолет, направляя его на пирата, представляя в своей голове, как Элизабет отчитывает его (в своей неподражаемой манере) за то, что он командовал ее кораблем и бросил первого помощника в карцер.***
— Может, тебе стоит просто спросить у него? — неуверенно сказала Жизель, после того как они поели. — У кого? — Элизабет рассеянно посмотрела на нее. — Уилла, — ответила Жизель с легкой улыбкой. — Может быть, ты просто спросишь у него. — Он не скажет мне правду, — мрачно заявила Элизабет, стряхивая с себя крошки хлеба и роняя на одеяло кольцо. Она потянулась к кольцу и после минутного колебания надела его на палец. — Бог мой, — сказала Жизель с улыбкой, смотря на кольцо. — Это кольцо… — она замолчала, но Элизабет настояла на том, чтобы она объяснила. — Я его где-то видела. У кого-то я видела такое кольцо. Оно очень похоже. Элизабет подняла бровь. — У какой-то важной персоны? — спросила она с дружеской улыбкой. — О, конечно, очень важной, — ответила Жизель. — Если бы не он, меня бы здесь не было, — добавила она с легкой улыбкой и отвернулась, но Элизабет не позволила опустить эту тему. Она устала от своих собственных догадок и постоянных размышлений о своем прошлом. Она хотела услышать хоть что-нибудь, хотела услышать чужую историю, чтобы забыть о своей собственной, которой не было… Жизель сморщила нос. Возможно, было бы глупо говорить о том, что она так отчаянно хотела забыть… И говорить об этом с кем-то, кого она едва знала… Ей казалось, что она доверяет жене Уилла, будто давно ее знала. Она не казалась высокомерной или какой-то отстраненной, и, возможно, она не будет осуждать ее… Тем более Элизабет уже поделилась с ней своими собственными секретами, своими мыслями о своем муже, ребенке… Более того, Жизель знала, что без доверия не будет настоящей дружбы, только знакомство, столь же бессмысленное и скучное, как и все остальные… И Жизель, глубоко вздохнув, рассказала Элизабет свою историю, рассказала ей о своем детстве без родителей, о тяжелой работе, о переезде сюда… немного о своей старой жизни на том острове, который она даже не хотела называть… И наконец она рассказала ей о человеке, друге, который дал ей деньги и помог ей переехать в эту деревню, чтобы она смогла начать новую жизнь. И это был тот самый человек, у которого она видела похожее кольцо. И когда она говорила все это, ей пришло в голову, что это могло быть кольцо Джека Воробья. Она точно не помнила, как выглядело кольцо, но все же… Но Уилл знал Джека. Он был с ним на Тортуге, когда она впервые увидела его, а потом он сам пришел, чтобы найти Джека. И это было действительно странное совпадение…***
— Кого я вижу! Джек закатил глаза. Идти дальше, притворившись, что он вообще ничего не слышал, или остановиться? У него не было времени на пустую болтовню с этим чертовым мошенником, который, по сути, был виноват во всем случившемся. Если бы не он и не его ложь про Источник Молодости, то сейчас бессмертные мистер и миссис Воробей были бы уже далеко от этого местечка. — Удивлен? — Джек обернулся, наигранно улыбаясь. Вильянуэва усмехнулся. — И почему же я должен быть удивлен? Все рады возвращению бравого Капитана! — сказал он с улыбкой. — Ах, да. Точнее, бессмертного Капитана, — огрызнулся Джек. Испанец прищурился и сделал шаг навстречу Джеку. — Ты нашел Источник? — спросил он, но его вопрос звучал скорее как утверждение. Джек отвел взгляд. — Да, я нашел его. Вильянуэва покачал головой. — Я не думал, что ты это сделаешь, — задумчиво сказал он. — Ты только посмотри на мой корабль! Он же как новенький, — сказал он, улыбаясь. Вильянуэва лишь нахмурился, вспоминая свой корабль, потрепанный ветром и штормом. — Наверное, тебе просто повезло… — мрачно сказал испанец, внезапно прерванный появлением молодой красавицы. — О, вот и ты, мой дорогой. Джек поднял брови, когда девушка провела рукой по лицу Вильянуэвы, сладко улыбаясь. — Забавно, как некоторые вещи влияют на другие, — с полуулыбкой сказал Джек, вспоминая женщин, которые не любили Вильянуэву и избегали его. Вильянуэва несколько загадочно улыбнулся, а затем, попросив девушку подождать его, поцеловал ее. — Так какое же ты попросил желание? — спросил он с понимающей улыбкой. Джек неуверенно посмотрел на него. — Я что? Вильянуэва вздохнул. — Твое желание, — сказал он, понижая голос. Джек моргнул. — Мое желание? — повторил он, даже не удосужившись притвориться, что знал, о чем говорил испанец. Вильянуэва пожал плечами. — Вот только не говори, что ты об этом не знаешь. Джек, измученный бессмысленностью беседы, вздохнул и объяснил, что он не понимает, о чем говорит Вильянуэва. Испанец с удивлением посмотрел на него. — Ты хочешь сказать, что не вернул карту? — недоверчиво спросил он. Джек наклонил голову в сторону и поднял брови. Он внимательно слушал рассказ Вильянуэва, что если вернуть карту Духу Источника Молодости, то можно загадать любое желание. Было две карты: одна у Вильянуэва, а другая у Джека. Джек слушал испанца, совершенно ничего не понимая, пока он не вспомнил, как Уилл что-то говорил про возвращение карты. Но он ничего не упомянул про желание. Ну, конечно же. — Так и что же ты загадал? — прервал Джек, любопытство одолело его. Вильянуэва рассмеялся. — Я думал, ты догадался, — сказал он с оттенком веселья в голосе. — Девушка, — сказал он с яркой улыбкой, которая через секунду превратилась в оскал, когда Джек все так же с недоумением смотрел на него. — Любовь. Я хотел, чтобы она влюбилась в меня. И любила меня всегда, — объяснил он с самодовольной улыбкой. — То есть… пока она не умрет. — О, — Джек улыбнулся, когда до него наконец-то все дошло, но затем его улыбка исчезла, холодный приступ осознания всей ситуации затуманил ум. — Он не… Он, черт, не… Он не мог… Этот чертов щенок не мог заставить мою Лиззи… — Ты хочешь сказать, что это действительно сработало? — нахмурившись спросил Джек. Испанец усмехнулся. — Конечно, это сработало, — улыбнулся он. — Раньше она терпеть не могла меня, а сейчас, — он замолчал, когда Джек обернулся и ушел, даже не удосужившись попрощаться (что еще раз подтвердило догадку — Воробей не пил из Источника)***
Жизель настаивала на том, чтобы проводить подругу до дома, но Элизабет объяснила, что в этом нет никакой необходимости. В итоге они разошлись по своим домам, обещая друг другу встретиться на следующий день. Элизабет была очень тронута историей девушки и признала, что иногда лучше вообще не иметь никакой истории… Она медленно пошла обратно к своему дому, солнце садилось за горизонт, отбрасывая причудливые тени. Может быть, Жизель была права? Может, ей стоит спросить обо всем Уилла? Подойти, посмотреть ему в глаза и спросить. И даже если он ничего не скажет, может, она увидит хоть что-то в его глазах? Проблеск истины, проблеск лжи… Или ничего. Она добралась до дома, когда было почти темно. Она неохотно вошла, сняла пальто и пошла прямо в комнату Уилла. Когда она вошла, он поднял голову и встал с дивана. — Я волновался, — сказал Уилл тихим голосом и без улыбки. — Уже поздно. — Да, уже стемнело, — тихо проговорила Элизабет, пристально глядя на него. Уилл кивнул. — Но никогда не поздно, — сказала она серьезным тоном. Уилл моргнул, чувствуя маленький лучик надежды в ее словах. Она действительно сказала это? Она сказала, что еще не слишком поздно начать все сначала? Она решила дать ему шанс? Уилл снова начал рисовать в воображении все самые красивые сцены их будущей жизни, прекрасной и счастливой, пока Элизабет не сказала следующее: — Никогда не поздно сказать правду. Скажи мне правду. Прошу, Уилл, скажи мне правду, — она сделала несколько шагов вперед, с душераздирающим отчаянием в глазах смотря на него. Он грустно посмотрел на нее и медленно поднял руку, чтобы коснуться ее лица. Должен ли он сказать правду? Как он мог сказать ей правду? Как он все объяснит? Как он опишет то чувство, которое изменило его, которое вначале казалось сладкой надеждой на счастье, но потом уничтожило его, заставив сделать то, что никогда бы и не пришло ему в голову. — Правда, — прошептал он, поглаживая ее щеку тыльной стороной ладони, пока она неподвижно стояла и смотрела на него. Что бы он ни сказал ей, этого будет недостаточно. Было слишком поздно. Пути назад не было, и она должна была принять это так же, как и он. — Правда в том, — его рука опустилась, и он слабо улыбнулся. — В том, что я люблю тебя, Элизабет. Вот это правда, — он прошел мимо нее и вышел из комнаты. Элизабет обняла себя и открыла глаза, позволив слезам течь по лицу. Она стояла, дрожа и плача, пока комната не начала медленно кружиться, превращаясь в темную бездну. И Уилл даже не услышал, как она упала на пол. Он медленно поднимался по лестнице, погруженный в свои мрачные мысли.