Свалка гет-драбблов

      Бэкхён реалист. В свои двадцать шесть он убеждён в глупости мифов и детских сказок, а нелепые монстры в хоррор-фильмах для него крайне несуразны и комичны.       Бэкхён совершенно точно не верит в мистику.       Бэкхён не верит в мистику, но никогда не ходит рядом с источниками в сельской местности и бежит со всех ног, когда видит мигающие огоньки в чаще леса.       Потому что несмотря на весь свой реализм и напускной скептис относительно мифов, Бэкхён знает, что такое бывает.       Потому что Бэкхёну уже двадцать шесть, а она всё ещё выглядит на семнадцать.       Бэкхён знает её лет с восьми, и с того дня она ни капли не изменилась. Её волосы всё такие же длинные и мягкие, а руки тонкие и длинные. Её глаза всё так же отражают чистоту источника, а кожа светла настолько, что почти прозрачна. В её волосы вплетены голубые лилии и ветвистые травы, спускающиеся вниз по мокрым локонам.       Бэкхёну было всего восемь, когда они познакомились. Он был ребёнком, и красивая, бледная девушка, вынырнувшая из лесного источника, не казалась ему тогда чем-то странным или чудным. Она ласково улыбалась ему и смеялась, когда он спрашивал, откуда она тут взялась, и не холодно ли ей в воде (весна ещё совсем ранняя). И на невинный, детский вопрос «Как тебя зовут?» она посмотрела на него нежно и печально. — У меня нет имени, — ответила она спокойно и, Бэкхён готов даже сейчас поклясться, её голос звучал словно журчание источника. — Как так? — удивился он. — Совсем-совсем нет? — девушка лишь покачала головой, и тогда маленький Бэкхён ярко улыбнулся ей, обещая: — В таком случае я сам придумаю тебе имя! Самое-самое лучшее!       Время шло, а Бэкхён с того самого дня продолжал каждый день приходить на ручей. Девушка по прежнему ждала его, выныривая из ручья, когда он приходил, но никогда не выходила из воды. Бэкхён ещё в свои восемь лет во вторую их встречу нарёк её именем Победы. «Ви! Виктория!», сказал он, вытянув руку с двумя растопыренными пальцами. Девушка улыбнулась и коротко кивнула.       Однако Бэкхён рос, вытягивался, становился старше, а его подруга оставалась такой же. Её лицо было всё так же светло и молодо, а волосы длины. Она рассказывала ему сказки о существах, живущих в лесу, и ласково перебирала пряди его волос, напевая мелодии, которые Бэкхён никогда не слышал прежде.       Однако всё изменилось, когда Бэкхёну исполнилось шестнадцать. В тот день он пришёл к источнику с сумкой, счастливо улыбаясь девушке, ждущей его. — Пошли со мной! — сказал он задорно, протягивая подруге руку. — Пошли, Виктория! Я хочу познакомить тебя со своей семьёй и друзьями!       Она на это лишь качает головой, печально, медленно и опускает глаза. Уголки губ Бэкхёна тут же опускаются, а из груди вырывается разочарованный вздох. За эти восемь лет он уже понял, что если девушка сказала «нет», ответ не изменится. Но это, разумеется, не значит, что он сдался.       Бэкхён уговаривает долго и мучительно. Он старается изо всех сил и под конец его подруга, в кои-то веки, выглядит действительно разозлённой. Она хмурит брови и плавно, одним движением, выходит из воды.       Её тело плотно облегает бирюзовая ткань, доходящая ей до бедра, а волосы спускаются до поясницы. От колен и вниз по коже идут маленькие, бледные чешуйки, а рядом с косточками щиколотки выпирают полупрозрачные плавнички.       С того дня Бэкхён больше никогда не зовёт девушку с собой.       Но приходить не перестаёт. Бэкхён спешит каждый день, желая увидеть подругу, чувства к которой ещё в подростковом возрасте пересекли отметку «дружеские». Бэкхён знает об этом, и девушка, кажется, тоже.       Бэкхён приносит ей цветы с поляны и сдобные булки из своего родного городка. Её глаза всегда радостно светятся от гостинцев, а губы расплываются в благодарной улыбке. Бён с каждым днём влюбляется всё сильнее.       Когда Бэкхёну исполняется двадцать, он решается на рискованный шаг. Уже начало февраля, и скоро он закончит последний год старшей школы. Его Виктория всё так же ждёт его у источника и счастливо машет рукой, видя из далека. Парень подходит ближе, медленно наклоняется к ней, и протягивает вперёд ладонь, тёплую и широкую. Девушка не раздумывая вкладывает свою руку в его и неожиданно вздыхает.       Бэкхён тянет наверх резко, с силой, второй рукой обхватывая девичью талию, прижимая к себе. И голову он наклоняет быстро и от того немного неловко, стукаясь о её нос собственным.       Губы у девушки холодные, совсем не похожие на горячие Бэкхёна. Он прижимается отчаянно, надеясь, вкладывая в это действие всё то, что больше не может удержать в одном себе. Он не старается углубить поцелуй, открыть начавшие согреваться губы, а лишь мягко двигает своими губами по её.       И лишь на секунду отстраняется, чтобы прошептать мягко, ласково: — Я люблю тебя.       А потом Бэкхёна резко тянут вниз.       Виктория смотрит на него побелевшими, слепыми глазами, а губы её растягиваются в стороны, открывая на обозрение ровные ряды острых зубов. Бэкхён от этого цепенеет, в ужасе распахивает глаза, не в состоянии сделать и вздоха.       Существо в это время приближается к его лицу и шепчет прямо в ухо, шипяще и противно: — Я таких наивных мальчиков обычно съедаю, Бэкхён-и, — говорит, впиваясь длинными, костлявыми пальцами в бёновы плечи. — Как только скажут, как только откроются. Но что-то мне жалко тебя, дурной ты слишком. Поэтому, — она касается зубами уха и выдаёт громко, приказывающе: — Пошёл вон.       Бэкхён в тот день бежит от источника так, как никогда не бежал прежде. Его сердце бьётся как бешеное, забытое, не готовое пережить такой шок. И только ворвавшись в свою комнату, Бён позволяет себе упасть на колени и разрыдаться как маленькому. Его сердце сжимается в груди, а изо рта вырываются вой и рыдания. Он так и отключается на полу, в зимней куртке и со слезами на глазах. С того дня Бэкхён шарахается от любых источников.       Бён поступает в Сеул, буквально сбегая из маленького родного городка, и приезжает редко, только на каникулах. Мимо леса старается не ходить и лишь изредка позволяет себе кинуть пугливый взгляд в сторону источника. Бэкхёну мистики теперь хватило на всю жизнь.       И только позже он, нечаянно, слышит от каких-то женщин, что в лесу уже не первый год что-то происходит с местным источником. Бэкхён не хочет, но запоминает, что он по непонятным причинам посинел.       Бён старается пройти мимо них как можно скорее, не слыша, но вспоминая, как по белым щекам из слепых глаз существа текли голубые, вязкие слёзы. Слёзы, которые чудовище не успело спрятать от обернувшегося на секунду Бёна.       Слёзы влюбившейся русалки.