Свалка гет-драбблов

      Чонгук хороший ребёнок. Сложный немного, запутанный, проблемный, но хороший. А ещё больной.       На голову, не в физическом плане. Потому что нравится Чонгуку всё то, что и не нравится одновременно. Чон ненавидит алкоголь, но тусуется только в пьющих компаниях. Он с омерзением кривится, когда речь заходит о наркотиках, но помогает выложить ровную дорожку своим пьяным хёнам. Чонгук терпеть не может сигареты, так как они слишком горькие для него, но с упоением каждый раз прижимает твои пальцы к своему лицу, втягивая носом ускользающий запах никотина и винограда.       Твои ладони всегда пахнут никотином, хотя ты куришь не так уж и часто. Он словно въелся не просто в кожу, а в мясо и кости, засел в твоём организме основательно и уже никуда не денется. И тебе, вроде бы, как-то всё равно, и близкие давно привыкли, что твои руки пахнут сигаретами, вот только Чонгук каждый раз приходит в неописуемый восторг от этого, жмётся ближе и вдыхает с трепетом.       Больной.       Но вот только для Чонгука всё это так интимно, так лично и трепетно. Обвивать твои запястья пальцами, пока никто не видит, прижимать тонкие ладони к лицу и вдыхатьвдыхатьвдыхать. А ещё Чонгук, паршивец, понимает, что ему можно. Потому что ты совсем не любитель телесного контакта, но ему позволяешь. Позволяешь брать за руку, позволяешь прижимать ладони к лицу, порывисто обнимать после долгой разлуки и переплетать пальцы, когда вы вместе идёте до остановки. Чонгук до всего этого робкий безумно, поэтому всегда краснеет и отводит взгляд, когда слышит твои ухмылки на его желания касаться. Вот только внутри Чонгука от всего этого умирают и рождаются новые вселенные — ему, единственному, можно. Поэтому его касания каждый раз полны нежности и робких неуверенных поглаживаний. Ты на это лишь закрываешь глаза и терпеливо ждёшь, пока Чонгук не отпустит тебя.       Ты куришь редко. Настолько, что почти никогда. Но это не мешает запаху въесться в тебя максимально. А может, потому что внутри у тебя ничего, кроме дыма, что видно после большого, разрушительного пожара, ничего и не осталось. И когда Чонгук впервые видит тебя, то первое, что ты слышишь от него «О, ты куришь?» и с наслаждением видишь, как округляются его большие глаза на твоё покерфейсное «Нет».       Вы с Чонгуком не друзья и близко, но пару фактов о тебе он сказать может со стопроцентной точностью. Как, допустим то, что ты способна выживать только на кофе, сарказме и воздухе, если понадобится. И вроде бы, в таких отношениях всё давно понятно, но не тогда, когда ты сама приходишь к нему домой. — Привет, — говоришь ты спокойно, проходя дальше в его квартиру.       Чонгук не успевает буквальным счётом ничего. Ни понять, что происходит, ни придумать, что сказать отцу и брату, которые сидят в гостиной. Поэтому, когда до него внезапно доходит, что вообще-то, да, он не имеет ни малейшего понятия, что происходит, то слышит твоё убийственно-спокойное «Здравствуйте, я подруга Чонгука, приятно познакомиться».       К старшим Чонгук выходит чуть ли не как на казнь, потому что знает, что обычно люди думают в таких ситуациях, и ни чуть не удивляется ожидаемому «Чонгук-а, почему ты не говорил, что у тебя есть девушка?».       Когда он заходит к себе в комнату, то почти не удивляется, видя тебя, сидящую на полу с сигаретой в руках. — Проблемы? — спрашивает он. — С девушкой рассталась, — спокойно отвечаешь ты, полностью игнорируя потерянный и шокированный взгляд парня. Он, кажется, совершенно не был готов, и тебе, вероятно, совершенно похуй на это. — Прости, — говоришь ты без капли сожаления в голосе и даже не вздрагиваешь, когда Чон падает рядом с тобой. — Брось, — говорит он. — Мне давно пора было понять, что сколько бы я не интересовался тобой, тебе на меня всё равно, — а затем поднимает на тебя свои большие, чёрные глаза. — Так? — М? — мычишь ты, делая глубокую затяжку. — Ты же меня за какого-то придурка только и держишь. Мы даже не дружим почти, — говорит он, запинается, и, спрятав глаза за чёлкой, продолжает: — Хотя, может, ты меня даже за друга и не считаешь… Что уж говорить о том, что не любишь.       Ты на это лишь хмыкаешь. Глухо, грустно и насмешливо. Чонгук на это только губы кривит, стараясь не опуститься настолько, чтобы начать плакать при тебе. — Обычный странный знакомый… На что я только рассчитывал? — грустно шепчет он и опускает голову на поднятые колени. — Дурак, — говоришь ты. — Было бы так, думаешь, пришла бы я к тебе?       Чонгук на это голову поднимает недоверчиво и поражённо, приоткрыв рот в неверии. Ты ему улыбаешься грустно и внезапно толкаешь, заставляя расслабить ноги и упереться руками об пол позади себя, чтобы затем, опуститься на колени сверху него, сжимая ими его бёдра и кладя руку, не занятую сигаретой на его плечо. — Чонгук-а, — тянешь ты перед тем, как глубоко затянуться, а после выпустить дым ему прямо в лицо. — Ты уверена? — спрашивает Чонгук, внезапно, кажется, осознавший, к чему прямо сейчас всё идёт, на что ловит твою ласковую, нежную улыбку и тихое «да». — Тебе нужен такой странный и неуверенный парень?.. — снова спрашивает он, но замолкает, когда ты наклоняешься вперёд, целуя его в губы одним касанием: коротко и целомудренно. — Всё в порядке, Чонгук-а, — говоришь ты, заправляя его чёлку назад. — Я тоже странная, как минимум потому, что сейчас здесь. — Ну спасибо, — ворчит Чон, усмехаясь, и неловко тебе улыбается, ловя ответную улыбку. — Тогда мы будем вдвоём странные, — краснея, произносит он, ложась спиной на пол и укладывая плачущую тебя на себя. Ты ему киваешь и чувствуешь, как краснеет твоё лицо, глядя на его уже безбожно красное. — Я люблю тебя, — говорит Чонгук тихо и нежно. — Да, Гук-и, — шепчешь в ответ ты. — И я тебя, — прежде, чем наклониться к его лицу и, закрыв глаза, прижаться к его губам своими.       В этот раз вы целуетесь мокро и пошло, сплетая языки и исследуя рты друг друга. Ты тихо стонешь в его губы и ласково проводишь ладонью по его щеке.       Чонгук, отрываясь от твоих губ, трётся носом о твою ладонь и вдыхает с таким трепетом, что ты невольно улыбаешься, смотря на него. — Ты уверена, что стоит делать это прямо сейчас? — спрашивает он, приоткрывая глаза. — А что? — лукаво тянешь ты. — Моя семья снизу, — неловко тянет Чон, краснея под твоим пристальным взглядом. — Вдруг кто-то из них зайдёт? — Всё нормально Гук-а, — тихо смеёшься ты, а затем тянешь его чёрную с красно-белым, подростковым принтом майку вверх. — Твои родители знают, что ты уже взрослый мальчик, и не зайдут. Так что… — ты хитро улыбаешься, смотря на него. — Будь тихим.