Свалка гет-драбблов

— Иди нахуй, мудила, — встречает его прямо со порога.       Своеобразное приветствие. Что-то вроде их личного слэнга на двоих. Уджин, в принципе, привык и даже не против. Поэтому он просто молчаливо сгребает её в свои объятия. И это даже немного забавно. Она — высокая, статная, капитан полиции, но беспрекословно ломается под его руками.       Потому что она — любит, а он предпочитает мучать. Хотя её, вообще-то, сильную, но податливую, сложно не любить.       Она насаживается сама. Медленно и аккуратно. Ким не приходил около месяца, мучая её глупой надеждой и ожиданием, и навряд ли она водила за это время домой хоть одного мужчину. О, нет. Она слишком верная. Словно маленькая ласковая собачка (размером с хаски).       Она ласковая и любящая. Целует его шею, подбородок и щёки, сгибаясь ради этого в три погибели. И губы. Сладко и нежно. Но Уджин ломает её ласки, вторгаясь языком в её рот и насаживая на себя сильнее. Он трахает её с двух сторон, не давая и крупице нежности остаться живой. Она женщина, сильная, но хрупкая. Созданная, чтобы её любили. Уджин ломает её с бараньим упорством, словно старается доказать что-то самому себе.       Она женщина. Уже совсем взрослая. Она не ждёт принца и не верит в сказки. Поэтому она спокойно смиряется с лозунгом их истории «и трахались они долго и счастливо, и кончили вместе». Её почти устраивает, но где-то в груди кошки всё равно скребут.       «Я люблю тебя, ублюдок», — ураганом носится в её голове. Это настолько болезненно и лично, что на её глазах вот-вот выступят слёзы. Но она же взрослая девочка. А взрослые девочки не плачут.       Уджин кончает внутрь, как и всегда. Она прикрывает глаза на это, пока он яростно трёт её клитор. В аптечке лежат противозачаточные, надо не забыть выпить горсточку, чтобы уж на всякий случай. Но все мысли теряются в одну секунду, когда оргазм накрывает собой всё её существо, а дыхание перехватывает от блаженства. В этом он всегда был хорош. Он умел довести её до конца.       Руки Уджина обхватывают её поперёк талии, и она задыхается этим действием. Это так редко, это так трепетно. Она тает в кольце его рук и проклинает саму себя за глупое поведение.       Уджин оставляет нежный поцелуй на её плече, и она трепещет, пока сильные руки приподнимают, снимая её тело с уже обмякшего члена. Он поднимается с ней на своих руках. В душе они трахаются ещё раз. Уджин грубо сжимает её волосы в кулаке и трахает яростно в задний проход. Она стонет и задыхается от того, как в её анусе двигается член, а вторая рука парня надрачивает её клитор.       Она выходит из душа еле живая, в то время как Уджин огурчиком направляется на кухню. У неё подкашиваются ноги, пока она ищет футболку, когда-то давно оставленную Кимом в её квартире и натягивает её на себя перед тем, как войти на кухню.       Парень спокойно заваривает себе чай и достаёт печенье из её шкафчиков, пока она роется в кармане своей уличной куртки и достаёт оттуда сигареты. Она ненавидит их запах и вкус, но, боже, это единственный способ позлить его сейчас. Его, уже собирающегося уйти. — Прекрати уже курить, — грубо говорит Уджин, когда она щёлкает зажигалкой. — Мне не нравится запах. — Твой голос имел бы вес, если бы ты не сбегал каждый раз, как трусливая псина, — в тон ему отвечает она. — Но ты же всё равно не собираешься остаться.       В этот миг она чувствует, как её дёргают за руку, а следом вырывают сигарету из пальцев. Уджин раскладывает её на столе, входя в неё одним резким движением, так, что она и пикнуть не успевает. Ким тушит сигарету в своей чашке с чаем и издевательски ухмыляется. — А кто тебе сказал, что я собираюсь уходить? — Что? — в растерянности выдыхает она, не веря своим ушам. — Я остаюсь, малышка, — шепчет ей на ухо и разводит шире её ноги, начиная толкаться внутрь. — Так что тебе лучше завязывать с сигаретами, — добавляет он, сцеловывая слёзы с её щёк.