Свалка гет-драбблов

      Когда-то давно это начиналось как тупая шутка. Вы с Хосоком всегда любили подкалывать Чонгука — твоего парня и его брата.       «Папочка», — сладко звала ты, хитро щуря глаза и еле сдерживая ехидную улыбку, видя как бесится твой парень. «Да, детка», — тут же отзывался Хосок и поджимал губы, чтобы не расхохотаться в голос. Чонгук тогда обижался, злился и так безумно ревновал. Вы вдвоём смеялись и обнимали его, продолжая подстёбывать и ехидничать. В конце концов, вы — всего лишь его брат и девушка. Можно даже сказать, что друзья, благодаря Чонгуку.       Когда-то всё это начиналось как шутка.       «Папочка!» — срывается криком из твоего рта, когда Хосок резко входит в тебя сзади. Хосок не разрабатывает тебя, сейчас в этом уже просто нет надобности. Чонгук в душе, а значит у вас есть час точно и этого должно хватить, чтобы хорошенько потрахаться, а затем быстро привести тебя в порядок. На тебе лишь детский передник и мягкие светло-бежевые чулки, на Хосоке нет вообще ничего. Он придушивает тебя и оставляет поцелуи вдоль поясницы. Это слишком ярко. Это отсутствие воздуха, эти горячие губы, этот член, что с размаху входит в твой анус. Ты кричишь даже не скрывая, Чонгук за музыкой, которую он всегда включает в душе, всё равно не услышит.       Забавно, когда-то всё это начиналось как шутка. И ты прекрасно помнишь тот день, когда всё изменилось. Целый год назад.       Чонгуку тогда было всего шестнадцать и, несмотря на вашу разницу в пять лет, его родители были (на удивление) совсем не против тебя. Он тогда был совсем ребёнком — милым и очаровательным. Он целовался ещё совсем неловко, но жадно и страстно. Он сжимал твою грудь и бока слишком сильно, но зато так искренне. Тебе нравилось это. Это детская невинность и искренность. Чонгук для тебя был самым прелестным ребёнком на свете.       Но Чонгук действительно был ребёнком. И в этом был один большой минус. Он кончал быстро. Просто катастрофически. Нет, сама техника и то, как он занимался сексом были хороши. Ты его научила всему в этом плане. Чонгук всегда послушно как входил в тебя, так и насаживался на большой дилдо у тебя на глазах. О, да, твой Чонгук-и любил чувствовать член в заднице. Но всё заканчивалось всегда так чертовски… быстро.       И то утро не было исключением. Ты тогда осталась у него на ночь — твой университет ближе к его дому, что было на руку, а секс перед длинным учебным днём никогда не повредит. Вы славно провели это время, устроив как вечерний, так и ночной, и утренний марафоны. Чонгук был доволен и… счастлив. Пока ты со стыдом проклинала парнишку, что ни разу за всё это время так и не довёл тебя до разрядки. Чонгук быстро собирался в школу, бегая по комнате и закидывая что-то в сумку. Он был в последнем классе средней школы и изо всех сил старался сдать выпускные экзамены, посвящая учёбе всё время и лишь изредка отвлекаясь на встречи с тобой.       Ты, не поднимаясь с кровати и даже не думая одеться, смотрела на него, подперев голову, и дула губы. Хочется кончить. Чертовски хочется. Вот только Чонгуку говорить об этом… стыдно и неловко. Ты слишком хорошо имитируешь оргазм, и малыш Гуки уверен, что каждый раз оставляет свою девушку удовлетворённой.       Чонгук оборачивается к тебе и, подойдя ближе, наклоняется, чтобы подарить мокрый и страстный поцелуй. Ты тут же забираешься пальцами в его волосы, но младший отстраняется. — Прости, нуна, — говорит он, грустно улыбаясь. — Но мне надо в школу. — Иди уже, — бурчишь ты и откидываешься обратно на подушки. — Школьник. — Ты знаешь, где лежат ключи. Не опоздай на пары! — говорит он тебе и в спешке покидает комнату.       Ты фыркаешь и возводишь глаза к потолку. Ещё бы ты не знала. Выучила уж как-то за два года.       Ты слышишь голоса снизу. Чонгук, его маленькая сестрёнка Дженни и их мама быстро собираются и покидают дом. Как и всегда. Ты остаёшься совершенно одна в пустом и просторном доме. Отец Чонгука всегда уезжает на работу ещё в пять утра, Хосок через час после него выдвигается в свою школу, что находится на другом конце города, а в семь Чонгука и Дженни довозит их мама.       Ты лениво потягиваешься на кровати и поднимаешься. Твои вещи висят на стуле Гука, а бюстгальтер и трусы на его тумбе, но ты фыркаешь и выходишь из комнаты совершенно обнажённой. В доме никого нет, так почему бы не позволить себе немного вольностей?       Когда ты идёшь в сторону туалета, чтобы принять душ и умыться, то невольно замираешь у открытой двери в комнату Дженни. Вся она обставлена в нежно-розовых тонах, и ты невольно сглатываешь. Славные времена средней школы. Малышке Дженни всего четырнадцать. Она ещё до невозможного юная и прелестная.       Ты заходишь в чужую комнату и закрываешь за собой дверь.       Летняя форма Дженни, которую малышка точно не наденет до апреля, тебе маловата и сжимает грудь, а юбка безбожно коротка, но тебя это не волнует. Ты надеваешь её белые гольфы и крутишься у зеркала в девичьей комнате. Ты выглядишь дёшево и пошло в этой узенькой, наполовину расстёгнутой блузочке, без лифчика и трусиков, но тебе это нравится. Ты смотришь на себя и видишь четырнадцатилетнюю школьницу, которой ты была прекрасные семь лет назад.       Ты падаешь на чужую кровать с размаху. Она мягкая и нежная, как и положено месту, где спит маленькая девочка. Ты улыбаешься и опускаешь одну свою руку под юбку, нежно начиная потирать клитор.       Это возбуждает. Эта чужая школьная форма, чужая кровать, чужой возраст. Но ты, наверное, никогда в жизни не чувствовала себя такой возбуждённой. Это срывает с твоих губ стон первый, второй. Ты хватаешься за что-то свободной рукой и поворачиваешь в эту сторону голову. На кровати малышки Дженни лежит милый плюшевый мишка, которого ей недавно подарил папа и ты прикусываешь губу, поджимая пальцы на ногах.       Уже через секунду пластмассовый носик мишки резко входит в твоё влагалище, а искусственная шёрстка щекочет внутреннюю сторону бёдер. Ты захлёбываешься в стонах и неустанно теребишь свой клитор. Ты близко. Так чертовски близко. Осталось совсем чуть-чуть. Уже почти… — Что тут про… — раздаётся за твоей спиной, и ты в испуге оборачиваешься.       На пороге девичьей комнаты стоит одетый в школьную форму и совершенно опешивший Хосок. Его глаза широко распахнуты, а взгляд прикован к твоей промежности и мишке, что зажат между твоих бёдер. — Нуна? — непонимающе вопрошает он, хмурясь и поднимая взгляд на твоё лицо.       Возбуждение немного отступает, но не исчезает окончательно, а на спине начинает проступать пот. Ты вляпалась. Чертовски вляпалась. — Хосок-а, я всё могу объяснить, — нелепо бормочешь ты и сама себя ругаешь. Как это можно объяснить? Прости Хосок, меня не удовлетворяет твой младший братец, поэтому я решила подрочить в комнате твоей сестры?       Хосок поджимает губы и входит в комнату, закрывая дверь за собой. Ты невольно вздрагиваешь, слыша хлопок и замираешь. Глаза парня почернели, и ты не понимаешь от чего это — злости или возбуждения. Чон подходит к тебе ближе и, на секунду улыбнувшись так, как вы всегда улыбаетесь друг другу, когда прикалываетесь над Чонгуком, хватает тебя за руку, дёргая на себя. — Что это такое, детка? — спрашивает он, смотря на тебя сверху вниз. — Вот поэтому ты всегда опаздываешь в школу, а меня заставляешь опаздывать на работу? И вот так ты проявляешь любовь к своему папочке?       На секунду ты замираешь, не веря в то, что услышала. Хосок только что… подыграл тебе?.. — П-прости, папочка, — невольно срывается с твоих губ.       Но в следующий миг Хосок резко садится на девичью кровать, заставляя тебя лечь на его колени. — Мне придётся наказать тебя, малышка, — говорит он, задирая твою юбку наверх. — Папочка так зол на тебя, — продолжает он, поглаживая твои ягодицы. — Папочка так долго ждал этого.       По комнате раздаётся звук сильного удара. Ты чувствуешь жжение на своей ягодице и кусаешь нижнюю губу что есть силы. Хосок не нежничает. Он бьёт со всей силы, не щадит. Больно, обидно и так… возбуждающе. — Папочка уже все руки себе в мозоли стёр, пока ты в соседней комнате забавлялась с его братом? — продолжает Чон, оставляя следующий удар на ягодице. — Твоему папочке приходилось дрочить, пока твой дядюшка насаживал тебя на свой член. Немного не честно, правда? — шипит парень, оставляя удар за ударом.       Твои ягодицы краснеют и болят. Хосок оставляет резкие удары на покрасневших зонах, заставляя тебя стонать болезненно и жаждуще. Ты почти готова умолять его вставить тебе, но ты не успеваешь, так как внезапно чувствуешь палец, вошедший в твою киску. — Моя малышка такая шлюшка, — приторно-ласково шепчет Хосок. — Не носит нижнего белья, трахается со всеми подряд, — говорит он, надрачивая тебе. — Как же мне наказать тебя?       Внезапно палец покидает твоё тело, не и ты разочарованно стонешь. Но знаешь — это не конец. Член Хосока уже давно болезненно упирается тебе в живот, и ты прекрасно осознаёшь, что сейчас ты, чёрт возьми, изменишь своему парню с его родным братом.       Вы встречаетесь взглядами и секунда, что вы смотрите друг другу в глаза умирает, когда вы впиваетесь друг в друга голодным поцелуем. Кусачим, мокрым, грязным. Таким, как в порно. И ты отстраняешься первая, но лишь затем, чтобы опуститься на колени и быстро освободить парня перед собой от ремня, классических брюк и дурацкого нижнего белья.       У Хосока член средней длины, тоньше, но длиннее, чем у Чонгука, и с красивой, ровной головкой. Ты заглатываешь сразу половину, втягивая щёки и смотря вверх. Хосок стонет, и ты довольно улыбаешься. Ты собираешь волосы руками, придерживая их так, чтобы не лезли в лицо, и засасываешь до основания. Хосок почти кричит. Но ты не позволяешь ему кончить так быстро, вынимая полностью член изо рта и начиная играть с яичками, вылизывая и посасывая их.       Хосоку хорошо. Хосок снова вводит член тебе в рот и долбится как сумасшедший. У тебя слюни мешаются со смазкой, текут по подбородку и пачкают чистенькую форму малышки Дженни. Вас это не волнует. Хосок рычит, терзая твоё горло, а ты благодарно принимаешь его член целиком и с любовью. Вылизывая ствол и втягивая щёки.       Хосок кидает тебя обратно на кровать резко, неожиданно. И, не давая опомниться, с размаху входит в твоё влагалище. Ты стонешь непозволительно громко. Твои глаза закатываются, а пальцы чуть ли не рвут покрывало чужой кровати. — Чья ты малышка? — шипит парень, тараня твою киску и шлёпаясь своими бёдрами о твои ягодицы. — Ну же, чья ты малышка?! Скажи мне, — напористо говорит он, наклоняясь к твоему уху. — И я заставлю тебя кончить. — Папочки! — сорванным голосом отвечаешь ты и чувствуешь, как разъезжаются колени и локти, на которых ты стоишь. — Я папочкина малышка! — Хорошо, — с ухмылкой говорит Хосок и сильнее сжимает твои бёдра в своих руках. — Ну, а кто же лучше трахается? — спрашивает он. — Папочка или наш Чонгук-и? — Папочка! — с криком отвечаешь ты. — Только ты, папочка! Ты трахаешь меня лучше всех! — Умница, — шепчет Хосок тебе на ухо и кладёт свои пальцы на твой клитор. — А сейчас папочка в благодарность кончит в тебя, а потом вылижет всю твою киску. Потому что сегодня папочка заставит свою малышку кончить дважды, — обещает он и входит ещё глубже.       Весь дом прорезает твой крик, и ты чувствуешь, как пустеет в голове, а по внутренней стороне бедра что-то течёт. — Спасибо, папочка, — шепчешь ты, сжимая Хосока в себе ещё сильнее и следом чувствуя, как его сперма заполняет всё твоё нутро. — Папочка!