***
— Мэсс, ты идешь? — крикнула Ханне, уже собравшись на очередную экскурсию по Исландии и стоя у выхода из номера отеля. Мадс сидел на кровати и вертел в руках телефон. Но сколько он его не перекладывал из одной ладони в другую, это не могло никак повлиять на то, ответит ли Хью или нет. А время шло. — Мэсс! Мадс поднялся на ноги и достал из шкафа чемодан. — Ханне, мы никуда не едем. Миккельсен стал методично утрамбовывать вещи. Он обещал жене, что после окончания кинофестиваля в Рейкьявике они проведут время вместе, путешествуя по живописным достопримечательностям северной страны. А ещё он знал, что Хью сейчас выступает на Бродвее — хвала вездесущим фаннибалам, которые и донесли до него эту новость на комик-коне в Стокгольме. Но он не мог просто так взять и поехать на спектакль Дэнси — он исчерпал лимит визитов по собственному желанию своим внезапным появлением на пороге дома Хью под предлогом поздравления того с рождением малыша. Мадс ненавидел себя за то, что отменил свое присутствие на кинофестивале в Нью-Йорке, который и проходил как раз в это время, решив провести отпуск с семьей. Он ругал себя и за эти мысли — из-за съемок он мало уделял внимания Ханне, но, с другой стороны, достопримечательности никуда не денутся. Стояли же они веками тут до этого, и еще немного постоят. А вот Хью не каждый день пишет Мадсу СМСки. Это стало решающим аргументом. Миккельсен был как корабль, идущий куда-то вдаль на тусклый свет маяка. Ханне вошла в комнату. — Мэсс, что происходит? — Якобсен застыла на месте. — Я срочно еду в Нью-Йорк. Прости, посмотрим Исландию в другой раз — возвращайся на Майорку, — Мадс даже не посмотрел на жену — его оранжевая куртка никак не помещалась чемодан. — Зачем ты туда едешь? — Миккельсен чувствовал у себя на спине прожигающий взгляд Ханне. Та смиренно ждала — выдержки ей не занимать. У Якобсен был жесткий характер. А Мадс продолжал молчать. — Мэсс! Миккельсен наконец застегнул молнию на чемодане и обернулся к жене. — Хью пригласил меня на своё выступление, — Мадс обернулся и теперь смотрел Ханне в глаза. Мысленно он уже приготовился к худшему, поэтому стоял и просто ждал свой приговор. Он ничего не мог поделать с тем, как тянуло его к Хью. — Хью? — Мадс кивнул. — Дэнси? — еще одно утвердительное движение головой. — Мэсс, тебе не кажется, что ты зачастил к своему… другу? — Ханне была на удивление спокойна. Между супругами будто чувствовался какой-то переломный момент, будто они вот-вот должны были расставить все точки над «и». Мадс не хотел обманывать Ханне — она не заслуживала такого отношения не смотря ни на что. Он действительно ухватился за этот шанс просто увидеть Хью. Его Хью. Его Хьюстона. Потому что понимал, что четвертого сезона сериала «Ганнибал», скорее всего, не будет. Каждый из них снова разбредется по разным часовым поясам, и погрязнет в работе и семейных заботах. Возможно Мадс драматизировал, но ему это казалось чуть ли не последней возможностью вновь пообщаться с Дэнси вживую. Для него это было жизненно необходимо — просто еще раз побыть рядом с Хью. Хоть в зале, пока тот будет на сцене, как это было на спектакле «Венера в мехах» — Мадс смотрел это шоу, Клэр была беременна, а затем стартовали съемки «Ганнибала». «Забавно и символично», — думал Мадс, но не знал, как это всё объяснить жене. Ханне не была глупой женщиной. А еще она знала о связи Мадса и Хью, которая произошла на съемках «Короля Артура» — Миккельсен сам ей об этом и рассказал. Всё дело в том что он был очень мягким по характеру человеком с душой нараспашку. Только жесткий нрав Ханне мог дисциплинировать Мадса. Они познакомились в конце восьмидесятых. Оба тогда были в отношениях, но Мадса пленил тонкий стан старшей его самого на два года юной танцовщицы. Они долго встречались, а затем у них родилась дочь. Если до этого вопрос о браке как-то не поднимался, то после рождения Виолы, которой Ханне прописала собственную фамилию, Мадс призадумался. — Нужен тебе тот штамп в паспорте? — отмахивалась Якобсен, укладывая малышку спать. — Не по-людски это как-то… — Мадс переминался с ноги на ногу, стоя на пороге детской. Его сильно обидело то, что дочь носила фамилию матери. Мадс и сам не верил в себя. «Шут гороховый», — говорил он, и грустно усмехался, жонглируя перед уже двумя их совместными детьми. А Ханне верила. Она всегда знала, что этот парень с острыми скулами однажды покорит целый мир, поэтому не обольщалась насчет статуса «единственной», и именно поэтому не хотела сковывать узами брака в первую очередь Мадса. Он был невероятно красив и остается одним из самых сексуальных и желанных мужчин в мире в свои пятьдесят с хвостиком. Ханне боялась того, что Мадс однажды уйдет от неё, но внутри себя смирилась с этим. И всё-таки он уговорил её выйти за него замуж в двухтысячном. — Начало новой эры, — сверкал своими уже пожелтевшими к тому времени от курева клыками Миккельсен, и верил, что всё у них теперь будет хорошо. А слава к нему тем временем приходила медленно, но верно. Были короткие интрижки с актрисами, но дальше флирта ничего не заходило — после этого он каждый раз возвращался домой к любимой жене и просил прощения. И Ханне прощала. Во-первых, потому что особо и не за что было винить. А во-вторых — ну это же Мадс. Одного взгляда его коньячных глаз хватило бы, чтобы время остановилось, а Солнце погасло. Но потом наступил две тысячи третий, а с ним начались и съемки «Короля Артура». Шесть месяцев в Ирландии. И оттуда Мадс вернулся сам не свой. Он рассказал жене о молодом британце, для которого всё оказалось просто одной проведенной ночью, когда самому Миккельсену казалось, что он дышать не мог без Хью. Ханне было больно это слышать, хотя она думала, что была готова к такому. Оказалось, что нет. Но Мадс стоял перед ней на коленях, прося прощения, говоря, что больше никогда в жизни такого не произойдёт, и Ханне ему верила. Верила, что он не играет, а искренне раскаивается. И простила. — Пойдем ужинать, — подняла она тогда его с коленей и обняла. Что поделать — такая у её мужа тонкая художественная натура. Поэтому когда объявили актеров сериала «Ганнибал», Мадс почти был готов отказаться. Ради Ханне. Чтобы отплатить за её веру и любовь. Но именно эта сильная волевая женщина уговорила его участвовать, и оказалась права — Хью вел себя с Мадсом как друг, ничем не выказывая симпатию иного характера. И пепел в душе Миккельсена от перегоревшей любви как-то сам по себе развеялся по ветру. Всё уже казалось преданием давно минувших дней. Но тут снова Фуллер со своим четвертым сезоном… А Мадс и не знал, что пепел может снова зажечься. И его мудрая жена наверняка что-то почувствовала, поэтому и произнесла «друзья» после паузы и с особой интонацией. — Ханне, это всего-то второй раз за последнее время… — попытался оправдаться Мадс. — За последний месяц, ты хотел сказать, — всё так же стояла на своем Ханне. Мадс опустил взгляд. — Ханне, ну, ты же знаешь, что им сейчас нелегко после рождения малыша… — Разве твоей материальной помощи было недостаточно? — Есть ещё моральная поддержка, понимаешь? — Мадс поднял взгляд, затравленно глядя на серьезную Ханне. — Я обещаю тебе… Я клянусь: мы — друзья. Всё в прошлом. У меня двое детей, и него двое детей. Мы — квиты, — Мадс улыбнулся, пытаясь разрядить напряженную обстановку в комнате. Ханне вздохнула. — Не бери куртку — в Нью-Йорке сейчас теплее, чем в Рейкьявике. Лишние вещи я увезу сама. С плеч Мадса будто груз упал, да и сама Ханне уже не выглядела такой напряженной. Миккельсен подошел к жене, крепко обнял и поцеловал в висок, как он делал всегда в моменты, когда слова были излишни.***
Хью не ожидал увидеть Мадса на спектакле. Шоу проходило каждый вечер на ура, но Дэнси не вглядывался в зрительный зал, не тешил себя напрасными надеждами. Просто играл, как делал это всегда — честно, самоотверженно, как умел только он. Все его мысли занимал только спектакль «Апология»… и Мадс. Хью не мог перестать думать о том, что было бы, если Миккельсен всё же приехал в Нью-Йорк — он прекрасно знал, чем всё закончилось бы. Дэнси чувствовал небольшой удар по самолюбию после того, как Мадс приехал к нему с подарками для новорожденного сына. Но еще больше он чувствовал себя теперь обязанным Миккельсену, хотя понимал, что это неправильно, и Мадс был бы первым, кто старался бы его в этом разубедить. Поэтому Хью пытался задушить это в себе на корню. Но не мог. Еще внутри него клокотало какое-то чувство неопределенности, невысказанности. Он никак не мог разобраться со своими чувствами к Мадсу. «Надо возобновить терапию», — сам про себя смеялся Хью, во всем видя параллели с «Ганнибалом», когда дело доходило до Мадса. А еще он абсолютно не считал изменой, если бы они с Миккельсеном провели ночь, и поэтому мысленно отвешивал себе оплеуху. «Ну ты и мудак, Дэнси… У тебя новорожденный ребенок, а ты всерьез собирался переспать с мужиком, чтобы понять, нравится он тебе или нет?» Хью боялся продолжать мысль, что было бы, если бы он понял, что нравится. А изменой он это не считал потому, что если бы он переспал с особью женского пола, то там бы хоть понятно было — был бы факт проникновения. А так — взаимная дрочка. И всё. «Идиот. В сексе между мужчинами тоже возможно проникновение… Но всё равно это всё как-то иначе». Эти мысли Хью и вовсе гнал прочь, потому что менять ориентацию он сейчас был не готов. Он просто должен был разобраться в себе, и чем быстрее, тем лучше, потому что ситуация в целом просто сводила его с ума и не давала нормально существовать. И угораздило же его с этим Миккельсеном… Поэтому когда после спектакля Хью курил у черного входа в театр, то вздрогнул, услышав несмелое «Привет» у себя за спиной. Дэнси обернулся и смотрел ошалело на представшего перед ним во плоти Миккельсена. — А как ты?.. — только и смог промолвить Хью глядя на внезапно похорошевшего Мадса — брюки, джемпер, чистые уложенные волосы, гладковыбритое лицо. Он наконец-то немного прибавил в весе, оправившись после изнурительных съемок, что несомненно было ему к лицу. Он — дьявол, если умудряется так выглядеть в свои пятьдесят два года. Сколько лошадей он убил никотином в себе — а всё хоть бы хны. — Скорректировал график, — мягко улыбнулся Мадс в ответ. Они простояли еще некоторое время, разглядывая друг друга, пока Хью не спохватился. — Ты остановился в отеле или… — Нет. То есть, да! В смысле, да — остановился в отеле, — чем дольше Мадс смотрел на Хью, тем слабее становилась связь его организма и мозга. — Поехали к тебе? Выпьем пива. Карлсберг, я так понимаю? — прищурился Хью. — Ох, не напоминай! Они рассмеялись. Хью выбросил дотлевшую сигарету в урну щелчком пальцев, как его когда-то научил Мадс на съемках «Короля Артура», попав точно в цель.***
В такси ехали они молча — никто даже и не заикнулся о пиве на самом деле. Так же, не проронив ни слова в адрес друг друга, они поднялись в номер Мадса. Как только дверь закрылась за ними, Дэнси мягко устроил ладони на талии Миккельсена и потянулся за поцелуем. — Хью… что ты… — Мадс вяло протестовал, отвечая на ласки, и сам уже тоже обнимал Дэнси. — Просто помолчи, ладно? — Хью, но нам не… Дэнси отстранился и внимательно посмотрел в глаза Миккельсена. — Будто ты сам этого не хочешь. И Мадс почувствовал, как полетел с обрыва. Всё, что он обещал Ханне — коту под хвост. Он ненавидел себя, но чувствовал, что если остановится — просто сойдет с ума. Поцелуй быстро стал влажным и чувственным. Мадс покусывал губы Хью, от чего тот издавал полузадушенные звуки, но и их хватило, чтобы порядком возбудиться. Дэнси повалил Миккельсена на кровать, и принялся раздеваться. Мадс вот-вот был готов отвести взгляд, и чувствовал себя преступником украдкой любуясь Дэнси: всё та же безволосая грудь, всё те же темные локоны. Только тело стало более рельефным и фактурным. Мадс хотел прощупать каждый мускул на спине Хью, напрягающийся под тонкой светлой кожей. Дэнси предстал перед ним уже голый, когда Миккельсен спохватился, очнувшись от своих порочных мыслей, чтобы раздеться, но Хью перехватил его руки — джемпер они стянули совместными усилиями, на несколько мгновений прервав новый жаркий поцелуй. Дэнси скользнул с губ Мадса на шею, потом грудь, и методично выцеловывая оголенные участки кожи Миккельсена, спускался всё ниже и ниже. Вжикнула молния. — Хьюстон… — выдохнул Мадс, когда горячее дыхание Дэнси опалило его член через белье. — Я сейчас кончу, как подросток. Дай мне хоть брюки снять. Хью усмехнулся. — Ты запомнил, как это будет по-английски? — Я много чего узнал той ночью, — расправившись с боксерами, Мадс притянул Хью к себе, сгребая в объятия и снова целуя. Но длилась эта невинная ласка не так долго, как ему хотелось, потому что у Хью были другие планы. Он ловко выпутался из рук Мадса, снова склоняясь над его пахом. Миккельсен наблюдал с широко раскрытыми глазами и, кажется, не дышал. Хью лизнул на пробу розовую головку, а затем вобрал её в рот. Мадс довольно громко застонал, почти скуля, и Дэнси, воодушевившись подобной реакцией, не собирался останавливаться. Он провел языком по всей длине члена, и почувствовал незначительную тяжесть руки Мадса у себя на затылке — Миккельсен не двигал бедрами навстречу, изо всех сил сдерживая себя, не направлял голову Хью, задавая темп, а лишь приятно перебирал волосы. Дэнси вновь сомкнул губы вокруг члена Миккельсена, одной рукой придерживая у основания, а второй потянулся к собственному паху — безусловно, он тоже был возбужден. Миккельсен завороженно наблюдал за тем, как Хью в своих движениях был синхронен и набирал темп, и это его невольно погрузило в транс. — Хьюстон… пожалуйста… я хочу, чтобы мы вместе… как тогда, помнишь? — прохрипел Мадс. Он был на грани. Хью поднял голову, выпустив член Мадса изо рта, но продолжая стимулировать его и себя рукой. — Давай. Скажи это. Ты же знаешь, чего я жду. — Пожалуйста… дай мне кончить… Хью оседлал бедра Мадса, и перед глазами пронеслись картины из две тысячи третьего: да, они уже не так молоды, но это всё та же страсть и похоть, Дэнси всё также обхватил их члены рукой, и они снова одновременно достигли разрядки. Хью обессиленно лег рядом с Мадсом, тяжело дыша и смотря в потолок. Он пытался прислушаться к своим чувствам, ведь это был своего рода эксперимент. Ему определенно понравилось. На этом заканчивались мысли, уступая место посторгазменной неге. Миккельсен взял с прикроватной тумбочки салфетки из небольшой коробочки, и принялся лениво вытирать подсыхающую сперму с живота. — И что теперь будет? — спросил Мадс, когда их дыхания немного выровнялись. — Мэсс, пожалуйста… давай не будем портить эту ночь. Хотя бы до утра. — Ладно. Как Клэр? Хью повернул голову к Мадсу. — Серьезно? Ты всегда такой разговорчивый после секса? — Прости, просто я… — Мадс опустил взгляд и замолчал. Хью придвинулся ближе, и обнял Миккельсена. — Ты недавно был на комик-коне. — Да, в Швеции. — Что было интересного? — О! — Мадс сразу же воодушевился. — Было много разных вопросов. Я рассказал фаннибалам, что очень бы хотел увидеть в четвертом сезоне Эбигейл, если это возможно, погоню на крутых тачках и кунг-фу, — Хью улыбнулся, и положительно угукнул, побуждая Мадса продолжать. Так просто и спокойно было лежать рядом, будто они — пара, и делают это каждый вечер, когда обсуждают прошедший день. — Еще я пошутил, что Ганнибал съест Уилла — ты бы видел взгляды фаннибалов! Я думал, они меня самого при этом разорвут! Пришлось заглаживать свою вину — рассказал им историю о том, как Брайан нянчился с твоей собакой, пока мы были на съемках, — Мадс с упоением водил пальцами по руке Хью, опоясывающей его через живот. — Но самое веселое то, что меня спросили о том, как я отношусь к порнофикам. — И что ты сказал? — Сказал, что хорошо, что жена этого не видит! Хью рассмеялся. — Да, что правда, то правда. Мне фаннибалы тоже как-то подарили сборник их творчества — прятал как мог! Клэр нашла сумочку. Благо, там нарисовано насекомое — пришлось сказать, что это я покупал набор средств от комаров, — Хью посмотрел на Мадса — тому не было смешно. — И как долго мы еще будем… продолжать скрывать? — Мэсс, пожалуйста, — Хью закатил глаза. — Что «пожалуйста»? — Мадс закипал. — Ты думаешь, так просто — переспали раз в пятилетку и разошлись? — Нет, Мэсс. Не просто. Всё настолько не просто, что я, блять, не знаю, что с этим делать. И я намеренно позвал тебя к себе в Нью-Йорк — я хотел этого, — Хью пытался объясниться как мог. — В смысле? — Мадс с трудом соображал. — В смысле, я что-то чувствую к тебе уже давно. Еще со съемок «Артура». Что-то сильное, и я ничего не могу с собой поделать, — Хью искал в глазах Мадса поддержку, но находил только глубокое непонимание. — То есть, я тебе нравился всё это время, но ты так мастерски это всё скрывал, заставляя меня думать, что я тебе полностью безразличен, а теперь оказывается, ты просто не мог решиться?! — О, боги, Мэсс, ну, я же просил не портить этот вечер, — Хью поднялся с кровати, надев боксеры. — О каких решиться ты говоришь — когда мы с тобой переспали в первый раз, ты был женат, и у тебя уже было двое детей, и… — И я готов был развестись с женой ради тебя, слышишь?! — Мадс вскочил на ноги. Его, казалось, совершенно не смущала собственная нагота — он был в ярости. — Я бы всё ради тебя отдал, но это ты повел себя так, будто для тебя это ничего не значило, будто это была короткая интрижка на одну ночь! Я столько лет душил в себе чувства к тебе! — У тебя была семья, и я думал, что ты не станешь продолжать отношения после съемок, — Хью тоже повысил голос. — Почему ты вообще решил всё за меня? Почему не спросил, а просто предложил остаться друзьями? — А почему ты не попытался всё объяснить? В комнате повисла тишина. Хью вздохнул. Он взглядом нашел свои брюки, поднял их с пола и неспешно надел. Эксперимент оказался неудачным — Хью проиграл в споре с самим собой. — Хью, куда ты… — Хватит, Мэсс. Слишком много времени прошло с того момента. Мы ничего не сможем исправить. Мадс смотрел, как Хью собирается, и не смел пошевелиться. Комом в горле застряли невысказанные слова любви. Дэнси открыл дверь. — Хьюстон… — послышалось тихое у него за спиной. Он запнулся лишь на мгновение, а затем вышел прочь из номера, и, казалось, из жизни Мадса навсегда.***
Мадс стоял перед Ханне в прихожей их дома с опущенными плечами, и боясь поднять глаза. Якобсен поджала губы. — Пойдем ужинать, — только и смогла сказать она.