Хью бесцельно переключал каналы на телевизоре. Он не искал ничего определенного — он делал это на автомате, погруженный в собственные мысли.
Еще несколько дней назад всё было гораздо проще. Зачем он только провел ту ночь в гостинице с Мадсом?
Хью не мог понять, когда он свернул не туда. Вся жизнь, казалось, в один момент перевернулась с ног на голову, и он не знал, когда это произошло. Ему пророчили будущее оскароносного актера. Хью — сорок три, и он едва сводил концы с концами, перебиваясь редкими проектами. Сериал «Ганнибал» действительно казался спасением, но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Как ни кричали его создатели, актеры и фанаты о жажде возобновления, время не стояло на месте, и нужно было искать другую работу. И, как по иронии судьбы, «Путь» закрыли тоже после третьего сезона. После того, как продюсер сообщила ему об этом, Хью рассмеялся. Это была тихая истерика. Ничего не клеилось. Никто уже не говорил о том, чтобы перебирать предложениями — их просто не было.
Подростком Хью был действительно сорвиголовой — он доставлял много неприятностей своим родителям неподобающим поведением. В интернате он нарушал дисциплину, сбегая с уроков к девчонкам из соседней школы такого же закрытого типа. Приходилось долго идти, потом доставать велосипед из тайника, скрытого под ветками деревьев, и еще ехать, но это того стоило — ощущался кисло-сладкий вкус запретного плода. Первые поцелуи, первый секс — у Хью не было ни проблем в отношениях, ни комплексов. Он был красив, как юный бог. Он носил волосы до плеч, которые ниспадали волнами, потому что уже тогда стеснялся своих пусть маленьких, но заостренных ушек.
Хью был настоящим бунтарем — шумным, активным, он курил и выпивал. Он легко собирал вокруг себя компании друзей. Ему нравилось это вожделенное чувство свободы. И когда в наказание его отправили играть в театральном кружке, не было дня, чтобы он не срывал репетицию — его проступки были изощренными и нетривиальными.
Но однажды Хью увидел, как долго на нем задержался взгляд уже пожилой мисс Пимхэм — чистокровной британки, всю жизнь положившей на алтарь преподавания. Она и была руководителем того кружка. А позже объяснила своё внимание к Хью, сказав, что с его внешними данными и лидерскими качествами из него вышел бы действительно хороший актер.
Хью покинул кружок, приняв участие всего в нескольких постановках. Ему ужасно не понравилось работать с другими на сцене: в то время, когда он сам легко перевоплощался в любого персонажа, других будто действительно привели сюда силой и поставили среди бутафорских деревьев кислотно-зеленого цвета.
В том момент Хью в первый раз в жизни остро ощутил глупость людей, которые забывали свои пару строчек текста, и повзрослел. То ли гормоны перестали бушевать, то ли действительно наступило время, но выбрав обучение в Оксфорде по профилю английская литература, он всеми фибрами ощутил себя британцем.
После окончания высшего учебного заведения Хью в полной мере осознал свой социальный статус. Его отец — уважаемый философ, мать — публицист. Он получил высококлассное образование и воспитание. Как старший из троих детей Дэнси, он просто обязан был подавать хороший пример своим младшим брату и сестре.
Полученная профессия дала ему только безграничную любовь к книгам, поэтому, когда Хью перебрался в Лондон, ему пришлось подрабатывать официантом. Он не знал, куда двигаться дальше, поэтому вспомнил почившую к тому времени руководительницу театрального кружка. Он долго вглядывался в свое отражение в зеркале. Сломанный нос с асимметричной формой ноздрей, глаза серо-болотного цвета на разном уровне, слегка неровная линия пухлых губ, слишком пышные брови, торчащие уши, острые челюсти. Хью не считал себя красавцем, но подался на пробы. И его взяли. Вот так вот сразу. Хью искренне удивился. Первые роли не отличались разнообразием — образ хорошенького преступника в криминальных сериалах. Но его заметили, стали приглашать в различные проекты. Тогда же Хью второй раз в жизни ощутил свое превосходство над другими.
Он откровенно перебирал ролями. Его раздражали большинство из-за своей примитивности, но при этом высокими гонорарами. Хью тогда не интересовали деньги как таковые. Он полагал, что заработает еще их, как и награды. Он держал марку и считал, что репутация — превыше всего.
Повзрослевший Хью стал прагматичным. Несмотря на свою творческую профессию, он никогда не руководствовался чувствами — он всё пытался просчитать. Именно благодаря такой своей способности он легко запоминал большие тексты, легко подмечал особенности, и играл, будто по какой-то математической формуле — всегда точно. Всегда идеально. Потому что это такая же работа, как и разносить заказы по столикам или составить финансовый отчет — это же нельзя сделать плохо или хорошо. Либо делаешь верно, либо тебя увольняют. Поэтому Хью просто не понимал, как можно портить столько кадров, забывая слова. Если такое случалось с ним, он сильно ругал самого себя.
Всё шло своим чередом. Но на горизонте замаячил «Король Артур». И Хью просто посчитал, что взрослый мужчина, женатый, с двумя детьми, ничего не станет менять ради него. Он подумал, что для Мадса это был способ расслабиться, а после съемок он вернется к семье и будет всё отрицать. Хью определенно что-то чувствовал, глядя на коллегу, там, где-то в районе солнечного сплетения, какую-то невидимую нить, которая связывала их с Мадсом сердца, но он не доверял никогда чувствам. И первый раз в жизни просчитался, порвав так и не начавшийся роман.
Вскоре он расстался с Энн Хэтэуэй. Их отношения были недолгими и не получили должной огласки. Симпатия растаяла быстро.
До следующего судьбоносного фильма для Хью было еще несколько фильмов и сериалов. А затем на съемках «Вечер» он познакомился с Клэр. Это не была любовь с первого взгляда. И даже не со второго. Молодая актриса была умна и перспективна. Она определенно была интересна собой по всем параметрам. Хью смотрел на них с Клэр на совместных кадрах, и видел красивую пару. Он думал о том, что у них были бы красивые совместные дети. Это просто должно было стать хорошей партией. И, в принципе, таковой и стало.
Но Клэр не сразу приняла ухаживания Хью. Он вел себя как настоящий британский джентльмен, но рядом с этой задорной девушкой иногда забывался, и вспоминал свой собственный дерзкий нрав, который бил фонтаном в молодости. Клэр искренне смеялась над чисто английскими шутками Хью, хоть иногда, чтобы понять некоторые другим пришлось бы прочитать добрую половину европейской литературы. Поэтому Хью уважал Клэр. С ней он чувствовал себя на равных.
Вскоре, они поженились. Клэр стала сильно востребована в Америке, а у Хью всё так же не было достойных проектов. О детях не могло быть и речи из-за сильной занятости Дэйнс.
Хью чувствовал укол ревности. Он хотел быть добытчиком в семье. И он много работал, но всё впустую. Он действительно мог выйти на чертову улицу, и заставить людей верить, но такого шанса всё не предоставлялось.
А затем наступил «Ганнибал». Наверное, тот самый переломный момент. Совместная работа с Мадсом показалась адом на первый взгляд, но в итоге Хью забылся. Он помногу забывал слова и смеялся в кадре. Ему было комфортно, как никогда в жизни. Действительно, проект мечты. Но он закончился.
И всё постепенно стало казаться снова приторно нормальным: у Хью и Клэр маленький ребенок, Дэнси за роль Уилла Грэма получил довольно престижную премию «Сатурн». Ну, как получил… Заочно. В день награждения Хью приехал поддержать Мадса на премьеру фильма «Мужчины и куры», потому что Клэр тогда же была на съемках в Берлине — так вышло, что до Миккельсена было ближе, чем до «Сатурна». Простое совпадение. Каст «Ганнибала» тихо посмеивался над Мужьями-убийцами, а Хью искренне этого не понимал — ему понравился фильм, да еще к тому же такое совместное появление могло помочь кампании по возрождению сериала.
И когда началась перипетия с интригами Фуллера по поводу четвертого сезона, и все вокруг воспринимали эти притворные отношения между Мадсом и Хью как должное, Дэнси просто взрывался. Они друзья, они просто друзья, каждый с женами и детьми. Он много думал об этом, и не мог остановиться. Он сходил с ума. Это было похоже на какую-то навязчивую мысль. Неужели это и был кризис среднего возраста? Хотелось курить Мальборо, хотелось задушить в себе этот внутренний бунт, какую-то претензию на счастье, но неужели он уже не счастлив? Жена родила второго долгожданного ребенка, а Хью всё приходилось напоминать себе о своей пресловутой британской сдержанности.
Слова Фуллера о том, что Мадс страдает, а Хью ничего не чувствует снова привели к сериалу. «Ганнибал влюблен в меня?» — вертелось в голове Дэнси, и он действительно почувствовал себя Уиллом Грэмом, а точнее Уиллом, когда Беделия почти открыто указала на чувства Лектера.
Решение пришло гораздо быстрее, чем назревала сама проблема — она формировалась долго, нарывала, как загноившаяся рана. И Хью решил провести операцию по её устранению — игнорирование проблемы ничего не дало. Нужно было лечить, приняв ударную дозу лекарства. Быстро, эгоистично, прагматично — нужно было просто переспать с Мадсом, и Хью считал, что после этого ему станут больше неинтересны его собственные душевные метания, и его отпустит.
И здесь он просчитался второй раз в жизни.
Хью в каком-то смысле действительно отпустило — больше не было похоти в его помыслах. Только тупая боль, что он всё же изменил жене, хотя сначала ему это таковым не казалось, просто лекарство, и отпечатавшиеся на подкорке слова Мадса: «Я готов был развестись с женой ради тебя, я бы всё ради тебя отдал». Сам же Хью всё ещё не мог понять, что для него значит Мадс. Кажется, он так долго отрицал всякие чувства к Миккельсену, что теперь окончательно запутался.
Хью не заметил, как Клэр присела рядом с ним на диван, и долго всматривалась в мелькающие картинки на экране — он был слишком глубоко в себе, и уже позабыл о том, что хотя бы для виду нужно переключать каналы.
— Ты ведь встречался с Мэссом не так давно?
Хью встрепенулся, и не сразу смог скрыть испуг в глазах, посмотрев на Клэр.
— Да… — начал он, собираясь с мыслями. — Попили пива и разъехались…
Клэр кивнула.
— А где, ты говорил, он купил дом? — Дэйнс кивнула на телевизор, и Хью проследил за её взглядом.
— Что? Что за?.. Я не… — на экране мелькали какие-то ужасающие картинки, а подпись гласила «Наводнение на Майорке». — Нет… нет, нет, нет! — затараторил Хью. Он судорожно принялся искать телефон, как назло завалившийся куда-то между подушек дивана. Клэр следила за действиями мужа настороженно.
Хью отрыл, наконец, телефон. Его руки дрожали. Он быстро набрал номер Мадса.
Гудки. Гудки, гудки, гудки. Слишком долго, сердце почти выпрыгивало из груди Хью.
Да, Мадс, вероятнее всего, обиделся, и имел полное право не брать трубку, но… Пожалуйста. Одно слово. Что всё хорошо… Ну же!
— Алло?
***
Мяч метался с одной половины корта на другую, отбивая мерный ритм с глухим характерным звуком. Мадс и Ханне смотрели игру, но без особого энтузиазма. Это просто был повод выйти куда-то и не оставаться подолгу наедине.
В голове было абсолютно пусто. Ни одной мысли. Жизнь не останавливалась после одной проведенной ночи. Нужно было дальше работать, отдыхать, воспитывать детей, мечтать. Но Мадс чувствовал себя тряпичной куклой, которую бросили в угол из-за ненадобности. Он понял, что пора, наконец, перестать быть таким большим ребенком — открытым и доверчивым.
Ханне ничего не сказала после возвращения Мадса из Нью-Йорка, и тем самым дала последний шанс. И он больше никогда её не подведет.
Мадс почувствовал было влагу на щеке, и быстро её стер, спохватившись, и подумав, что он плачет.
— Дождь, — констатировала Ханне и поднялась со своего места. Ливень начался как-то резко, прервав игру, и люди недовольно зашумели, покидая корт.
***
Мадс завороженно смотрел, как за панорамным окном вдалеке разливались темные потоки. Из-за обильных осадков на Майорке началось настоящее наводнение. Нужно было срочно перебираться в другую часть острова.
— Мэсс! — позвала Ханне откуда-то из глубины дома. Мадс постоял ещё несколько секунд, и хотел было уже идти, когда у него зазвонил телефон. На экране высветилось «Хьюстон». У Мадса всё внутри оборвалось. Он смотрел на мигающую иконку, но не предпринимал никаких действий — ноги и руки будто налились чугуном, и он не мог пошевелить даже пальцем. Звонок прекратился. Мадс не сдвинулся с места, всё также пристально вглядываясь в уже потухший экран, когда он вдруг вновь зажегся, оповещая о новом входящем звонке.
— Алло? — Мадс моментально ответил, не выдержав.
— Мэсс… — голос Хью дрогнул. — Где ты сейчас?
— На Майорке, — Мадс сам себе удивился, как спокойно ему удалось ответить. Он примерно понимал, что Хью просто мог увидеть новости, и решил уточнить: — Всё хорошо.
— Хорошо… — выдохнул Хью. — Хорошо… — в трубке послышалось его сбивчивое дыхание, а затем гудки.
Мадс спрятал телефон в карман, и направился искать жену.
