Public Relations: правила пиара

Неудачно расположенный софит больно ударил слишком ярким светом в глаза — Хью каждый раз забывал о нём при выходе на сцену. Сощурившись, он поспешил за труппой на поклон. Ощущения были очень странными — почти ничего не видя из-за бликов перед глазами, тем не менее, он слышал, что громче всех остальных из зрительного зала звучало его имя. — Хью!!! Голосов, зовущих его, было много. Постепенно дымка от временного ослепления рассеялась, и Хью увидел целое море цветочных корон. Они пестрыми пятнами вспыхивали во всех концах зала. Что-то неприятно защемило в груди у Хью. Актеры взялись за руки, и низко поклонились под неутихающие звуки оваций. Все кланялись зрителям. Хью — своим фаннибалам. За веру. За поддержку. За то, что непрерывно следуют за ним в каждый новый проект. Глаза заволокло пеленой слез. Хью как мог быстро переоделся, потому что знал — его ждут. Он вышел из помещения театра. Улицу озарил десяток ярких приветливых улыбок. Хью обнимал фанатов, охотно фотографировался с ними, общался и с большой благодарностью принимал разнообразные удивительные подарки, такие, как точные кукольные копии Уилла Грэма и пирожные в форме уха. Он был рад каждому отдельному подарку, как знаку внимания, но предательский ком застревал в горле каждый раз, когда Хью говорил «спасибо» фаннибалам — он не мог отблагодарить их по-настоящему. Дать четвертый сезон «Ганнибала». Уже не мог. Он сам всё испортил. Распрощавшись с фанатами, Хью направился домой. Было далеко за полночь, но он не спешил, погрязнув в невеселых мыслях, а когда он переступил порог квартиры, настроение и вовсе сошло на нет. Всё сложнее с каждым днем было смотреть в глаза жене, держащей новорожденного ребенка на руках. Хью не включал свет. Он тихо снял верхнюю одежду и прошел в гостиную, присев в темноте на диван, и закрыв лицо руками. Ему не хотелось ничего: ни есть, хотя в тот день он только завтракал парой бутербродов, приготовленных Клэр на скорую руку перед тем, как она ушла гулять с детьми, ни спать — делить постель с женой после измены Хью старался как можно реже, задерживаясь на репетициях и после спектаклей, а после них до утра бродя по квартире. Хотелось плакать, но слез не было. Оставалось только ждать. В ближайшее время Брайан должен был прислать соглашение на расторжение контракта по «Ганнибалу», а после… А после Хью уедет в Англию. Он разговаривал с отцом на эту тему — преподавая в Оксфорде, он замолвит слово за сына, и тот наконец сможет применить свое образование и работать по специальности — преподавателем английской литературы. Поедет ли Клэр с ним? Хью сомневался, что она согласится. Будет ли он ее уговаривать? Нет. Возможно, так будет даже лучше, но мысль о разлуке с детьми разрывала его на части. Он любит сыновей. И любит Клэр. И любит… Хью запутался. Ему хотелось бежать до канадской границы, и он искренне верил, что порвать вот так с прошлой жизнью — это выход. Нужно было что-то менять, потому что он устал, и потому что всё равно ничего с актерской карьерой не получалось, о чем свидетельствовали рецензии на «Апологию». Хотя был и второй выход — не расторгать контракт, и принять всё-таки участие в 4 сезоне «Ганнибала». — Долго ты еще здесь будешь прятаться? — от неожиданности Хью подскочил на месте. В комнате зажегся свет. — Клэр… — выдохнул Хью, стушевавшись, будто его мысли могли прочитать. — Хью, что происходит? Я же вижу — тут не нужно быть и психологом, чтобы понять...— Клэр не закончила, кутаясь в домашний халат — было видно, что этот разговор был ей неприятен. — У меня всего лишь проблемы на работе, — нахмурился Хью, защищаясь. — Не понимаю о чем ты. — Какие проблемы? — Ты читала рецензии на «Апологию»? — Хью скривился в отвращении, достал телефон из кармана и принялся зачитывать. «Спектакль «Апология» может выглядеть, как содержательный, казаться таким на звук и на запах, но, как выразился бы один из его персонажей, является ли таковым на самом деле?» Дальше, — Хью открыл другую вкладку. — «Чэннинг с успехом играет в «Апологии», и делает её стоящей для посещения. Однако даже при этом спектакль не приближается к званию выдающегося». И еще, — Хью постепенно повышал голос, выходя из себя. — «Спектакль, на самом деле, недостаточно обоснован, чтобы рассказать нам об этих женщинах, кроме как, может быть, напомнить нам о том удовольствии, с которым мы все еще пытаемся заставить их плакать». «Окончание пьесы «липкое» (и нельзя подобрать другое подходящее слово) с его благочестивыми разговорами о пионерах и картографах». И моё самое любимое, — Хью на мгновение поднял взгляд на Клэр, и раздосадовано оскалился. — «Дэнси — полноценный фантастический актер, который заслуживает гораздо лучшего материала, знает, что он делает, когда дело доходит до измученных эмоциональных нарушений. Его одновременно деликатный и опасный Уилл Грэм был потрясающим контрастом для изысканной жестокости Мадса Миккельсена…», — Хью запнулся в этом моменте, и откашлялся. Это немного отрезвило его, и злость улетучилась. Дальше он зачитывал гораздо спокойнее. — «… в сериале «Ганнибал». Но в «Апологии» ему нужно было быть …» В общем… Вот такие рецензии. — Хью вновь спрятал телефон в карман, и поник. — Ну? И? — Клэр пожала плечами — она надеялась на какое-то более ясное логическое заключение. — Спектакль откровенно не удался. И это общая вина: и сценариста, и актеров… — Не бывает, чтобы все рецензии были положительными! — Бывает! Я не знаю, куда смотрели телевизионщики, оценивая рейтинг «Ганнибала», но критика была у сериала исключительно положительная! — Так какого черта ты тогда ушел из своего «Ганнибала»?! — вскрикнула Клэр, тоже не выдержав. Хью поджал губы и отвел взгляд. Он медлил. — Хью? — Я собираюсь в Англию. Преподавать. В комнате повисла тишина. — И когда ты собирался мне об этом сказать? — Клэр сложила руки на груди, но смотрела прямо. Хью едва мог поднять глаза. В другом конце квартиры заплакал малыш, проснувшись. Дэйнс, обернулась к двери, собираясь уходить. — Клэр… — Хью попытался остановить жену, взяв за руку, но та резко отшатнулась. — Я пока не могу понять, что происходит. И ты, как я вижу, не слишком хочешь об этом мне рассказать. Учти: уедешь — детей ты больше не увидишь! Иди спать в нашу спальню, а я останусь в детской. И хорошо обо всём подумай. На утро можем сделать вид, что этого разговора не было. Клэр быстро ушла. Хью успел заметить, как в её глазах блестели слезы.

***

Мадс мерил шагами свой кабинет в доме на Майорке. Он то присаживался в кресло, тарабаня пальцами по массивному дубовому столу, то вновь поднимался на ноги, и, не чувствуя усталости из-за нарастающего волнения, вновь метался из угла в угол. Наконец, он остановился, сделав глубокий вдох и выдох. Он должен был решиться. Он должен был это сделать. Ради себя. Ради семьи. Ради Ханне. Мадс взял со стола телефон и набрал номер, который еще не так давно набирал гораздо чаще. — Здравствуй, Мэсс! Какими судьбами? Я так рад тебя… — Брайан, ты уже подготовил для Хью расторжение контракта? — отчеканил Мадс, будто заученную реплику. На другом конце линии повисло молчание. — Д-да, оно почти… — Тогда готовь и для меня. Я тоже заплачу неустойку, — голос Мадса был ровным и спокойным, ни один мускул не дрогнул у него на лице, хотя сердце заполошно билось в груди. — Мэсс… Я не… Я не понимаю… Что… — Перезвони, пожалуйста, Ульриху, когда всё будет готово. Мне пора, — Мадс быстро сбросил вызов, и отложил телефон на стол, будто он мог вот-вот разорваться прямо в руках. С минуту он смотрел на гаджет, затаив дыхание, и не двигаясь. Тело стала бить мелкая дрожь. Мадс был уверен, что сделал всё правильно, и что не испытывает мук совести, вот только он не мог дышать — грудную клетку свело от непонятного спазма. В ушах звенело, а Мадс всё продолжал стоять и смотреть на телефон. Он вновь взял его в руку. В ту самую, которая только что посмела набрать этот злосчастный номер продюсера сериала «Ганнибал», которая позволила осуществить это, разрушить всё на корню. Мадс медленно разжал пальцы, и телефон упал, теряясь где-то под столом. Но Мадс даже не обратил внимания на это, его выражение лица оставалось всё таким же каменным и бесчувственным, когда он, как завороженный, разглядывал линии у себя на ладони. Вот одна — она четко шла от самого мизинца прямо к венам на запястье. Мадс на ощупь взял из красивого настольного набора нож для распечатывания писем, и поднес его к ладони. Холодное лезвие медленно, с натугой, но упорно принялось следовать вниз под внимательным взглядом Мадса. Нож, который на самом деле имел только эстетическую функцию, был тупым, и оставлял на память о себе некрасивые, рваные края раны. — Мэсс? Мэсс, что ты… — он слышал голос где-то у себя за спиной, но впал в своеобразный транс, пристально наблюдая, как бордовые струйки бежали от пальцев вниз, к запястью. — Мэсс! Мэсс, прекрати!!! Боже!!! — краем сознания Мадс чувствовал, как у него пытаются забрать нож, как обматывают ладонь куском какой-то ткани, как кто-то с голосом, похожим на голос его жены, плачет, но не понимал, что происходит. Он медленно погружался в темноту. — Мэсс!!!

***

Фуллер сфотографировал афишу «Апологии», чтобы опубликовать в соцсети, и дать фанатам очередную подсказку, когда к нему подошел Хью. — Привет, — мужчины тепло обнялись. — Поедем к тебе в офис? Я страшно устал после спектакля, но мне нужно тебе много рассказать, и если это возможно, отменить расторжение… — с ходу затараторил Дэнси. — Хью… На днях мне звонил Мадс… — Брайан опустил взгляд. Хью ждал. Молчал и ждал, но заведомо понимал, что ничего хорошего он не дождется. — Я не знаю, какая кошка между вами пробежала… Но он тоже расторгает контракт. Никакого четвертого сезона сериала не будет. Хью вдруг почувствовал, как какая-то его внутренняя струна резко натянулась, и лопнула, больно полоснув оборванными краями.

***

Мадс смеялся и охотно позировал фотографам. Он давал интервью и блистал на сцене, держа перемотанной рукой награду. Все дни кинофестиваля на Майорке Ханне следовала за мужем по пятам, сидя рядом, оставаясь вблизи, даже когда он общался с журналистами. Она стала его тенью, и контролировала каждый его шаг, не давая больше оступиться. Поэтому когда на вопрос интервьюера «И что же хорошего вы нашли в «Ганнибале»?», Мадс ответил: «Да всё! Это был большой опыт, и я на самом деле наслаждался этим. Особенно сейчас, когда это закончилось», Ханне не могла не заметить, как на долю секунды исказилось лицо ее мужа от внутренней боли. Ей тоже было больно. Особенно, когда они возвращались с Мадсом домой, и он, не раздеваясь, прямо в ботинках, забирался на кровать побитым щенком после целого дня общения на фестивале, и сворачивался калачиком, пряча лицо. — Мэсс, всё в порядке? — пыталась хоть чем-то помочь Ханне. Хотя бы морально поддержать. — Нет. Ничего не в порядке, — глухо отвечал Мадс. Так он и лежал до следующего утра. А потом собирался, и вновь шел радовать фанатов, посетивших кинофестиваль. Ханне думала о том, что Мадс действительно был гениальным актером: мало кто смог бы вот так — скрывать свои настоящие чувства. Ханне было очень больно смотреть на такого её Мадса. Но она ничего не могла с этим поделать.

***

Мадс без особого интереса разглядывал улицу из окна нью-йоркского офиса Фуллера — он приехал в Америку буквально на день, подписать расторжение контракта. Несколько недель до этого он провел с Ханне — они всей семьей посетили кинофестиваль в Копенгагене и благотворительный вечер, встречались с друзьями, родными и близкими, и Мадсу действительно стало легче. Он был готов наконец отпустить «Ганнибала» и перейти на новый этап своей жизни. — Мэсс… — Миккельсен резко обернулся, потому что голос, позвавший его, точно не принадлежал Фуллеру. — Привет, — губы Хью неуверенно дрогнули, обозначая улыбку, но он не спешил войти в кабинет, стоя в дверях, то ли боясь заходить, то ли боясь, что уйдет Мадс. — Что ты здесь делаешь? — нахмурился Мадс, но о том, как он взволнован, виду не подал — он хорошо натренировался за последние недели. — Мэсс, я… Я очень виноват перед тобой. Но выслушай меня, — всё внутри Мадса вопило о том, что еще секунда — и он пожалеет обо всём на свете. Он понимал, что должен уйти прямо сейчас, раз решил покончить со всем этим ради жены и детей, но ноги не двигались, и сам он молчал, давая шанс Хью говорить. Да и как он мог ослушаться, когда Хью просил: — Пожалуйста, — прямо, как Уилл Ганнибала. И если Ганнибала заставило согласиться его тщеславие, то Мадс знал, что это ловушка, но… «Это всё чертова любовь, Чарли». — Мэсс, я попросил Брайана о возможности вернуться, потому что… — Хью горько улыбнулся. — Новых проектов нет. Мне скоро просто не на что будет жить. Я понимаю, что выгляжу сейчас жалко, но молю тебя — не расторгай контракт. Мадс и Хью смотрели друг на друга. Каждый искал в глазах другого ответ на свой единственный вопрос. И у каждого вопрос был свой. Хью чувствовал себя странно. Ему приходилось играть такое, но чтобы переживать это в жизни… Он чувствовал себя Уиллом Грэмом во втором сезоне, когда тот не мог решиться — хочет ли посадить Ганнибала за решетку или сбежать с ним. Так и Хью не знал — хочет ли вернуть «Ганнибала», чтобы получить работу, никуда не уезжать и остаться с детьми и женой, или всё это лишь предлог, чтобы хотя бы иногда, хотя бы взглядом… Неизвестно, сколько бы еще продлился их зрительный контакт в полном молчании, но когда в дверь постучали, то оба, Мадс и Хью, вздрогнули, опомнившись. — Эм… Привет, парни, — в комнату вошел Фуллер. — Мадс, я подготовил расторжение. Но если ты откажешься — в феврале будет Рэд Дрэгон Кон. Пятый и последний. Хью уже подтвердил свое участие. Мадс заиграл желваками. Все ждали его решения. А он смотрел на Хью. Потухший взгляд, опущенные плечи, бледное лицо — Хью действительно выглядел плохо, но не прятал глаза, а с надеждой смотрел в ответ. — Мне нужно подумать, — Мадс прошел мимо Брайана и Хью, не глядя на них, спеша улететь обратно домой.

***

Свечи почти догорели, а Мадс и Ханне так и не притронулись к своему ужину. Разговор не клеился. Они хотели поужинать дома вместе, только вдвоем, и наконец обсудить то, что накопилось за последнее время. — Ты нужен ему, а он нужен тебе, — вздохнула Ханне, и посмотрела на мужа. Тот сидел, подперев подбородок руками — рана почти зажила, но шрам останется навсегда. — Я надеюсь, что ты о сериале «Ганнибал», — усмехнулся Мадс, пытаясь всё перевести в шутку. — Ты же знаешь, что нет, — Ханне покачала головой. — В том то и дело, что я ему не нужен. — А он тебе? — Мадс молчал. — Мэсс, давай начистоту. Ты уже не молод. Возвращение «Ганнибала» стало бы твоим вторым золотым веком, а после этого можно было бы смело идти на покой или играть только избранные роли, которые ты бы сам хотел. Сам понимаешь — возраст. Уже скоро у тебя не станет так много предложений. Так что, почему бы не помочь себе, а заодно и Хью? Ты же говоришь, что больше ничего к нему не чувствуешь, только этим могли бы быть вызваны твои опасения по поводу дальнейшей работы с ним… Мадс потянулся к Ханне, и взял ее за руку. — Я люблю тебя. Тебя и больше никого, — он принялся целовать утонченную ладонь жены. — Тогда позвони Брайану, и дай согласие. Сделай это, — Ханне заботливо заправила выбившуюся седую прядь за ухо мужу. Мадс выцеловывал ее пальцы, слыша, однако, как фоном звучит песня по радио, которое они включили, в попытке создать романтическую атмосферу. Ничего не вышло — каждую секунду они будто чувствовали присутствие кого-то третьего. Maybe I’m done, maybe it’s true Maybe I had one chance and I lost it with you We fell so hard with nothing to lose I’ll never love again, I’ll never love you ‘Cause I gave my heart to a goddamn fool I gave him everything Now there’s nothing left for you I can’t pretend, pretend that I care I see how you look at me, but I am not there The damage is done, I’ll save you the time And if there are feelings there, they are not mine

***

Брайан пока не знал, что из этого получится в итоге. Мадс дал согласие на четвертый сезон «Ганнибала» и участие в Рэд Дрэгон Коне, и Фуллер рассказал об этом Дэнси. А теперь он смотрел интервью Хью на канале ЭнБиСи, и видел, как у того впервые за долгое время горели глаза, когда он говорил о том, что хотел бы возвращения «Ганнибала», исполняя свои пиар обязательства по контракту, но при этом эти слова были чистой правдой. Брайан улыбнулся, и сделал ретвит статьи о возобновлении «Ганнибала», вновь дав фаннибалам подсказку.