Откровение

— Что? — не веря своим ушам, переспросил я. В голову тут же закралась мысль о том, что все это с легкой руки Юникрона, кому ж еще это понадобилось. А Мегатрон, видимо, вступил в ряды дружинников или тут замешано кое-что другое, что заставляет мое внутреннее Я злорадно усмехаться. — Что слышал, — Мегатрон подкурил и затянулся. — Навести этих убогих и попытайся что-нибудь выведать. Я бы послал Саундвейва, но у него другие методы работы, — я обернулся и с ненавистью посмотрел на крысеныша. Тот, в прямом смысле по уши замотанный в бинты, ответил мне таким же взглядом. — Ну так вот пускай этот придурок и тащится! — воскликнул я, махнув в его сторону. Мегатрон покачал головой: — Единственный придурок здесь ты. Он не может разговаривать, если ты не заметил. Из него и так-то клещами ничего не вытянешь, если только по делу. Надо признаться, я был удивлен его поведением и вашей дракой. Вот уж действительно чудеса, — он усмехнулся и стряхнул пепел на пол. — Мы типа должны нанести им показательный визит. Ведь благодаря кое-кому мы упустили последнюю информацию, — он недовольно посмотрел на меня. — На бумажке пусть напишет, — хмыкнул я, снова зыркнув на Саундвейва. — Катись уже, остряк. — Я скривил губы, но ничего не сказал. Придется топать к «Автоботам», ничего не поделаешь. На самом деле я только выжидал такой возможности, чтобы сунуться на их территорию. Меня до сих пор беспокоит поведение Оптимуса, и я хочу знать, что, мать его, происходит. А так и информацию выведаю, и как бы по делу заявился. За несколько лестничных пролетов до места, где обычно тусуются наши противники, я услышал смех, шум и какую-то возню. «Да уж. В разведку с ними не пойдешь», — подумал я, тяжело дыша. Каждая последующая ступенька давалась мне с трудом, но я героически шел к своей цели. Когда наконец последняя чертова ступенька была позади, я остановился и согнулся пополам, пытаясь отдышаться и вытирая рукавом пот со лба. — Хей-хей, парни, у нас гости! — раздался где-то над ухом голос Джазза. — Боже правый, стелить ковровую дорожку надо! — он шутливо схватился за сердце, изобразив на лице неподдельный ужас. Я поднял голову и метнул в него ненавидящий взгляд. — Гости? О Боже, я не накрашен! — испуганно воскликнул Бластер, отчего «автоботы» покатились со смеху. — Шуты, — презрительно произнес я, распрямляясь. Взгляд мой натолкнулся на улыбающегося Оптимуса, и надменности у меня поубавилось. — Чего приперся? — спросил Рэтчет, смотря на меня сверху вниз. — Ну как вам сказать, — усмехнулся я, прислоняясь к косяку и скрещивая руки на груди, — не с доброй новостью, уж точно. — Ты в курсе, что гонцов, которые приносили дурную весть, топили в колодце? — с ехидной улыбкой Джазз ткнул меня в грудь. Я посмотрел на него снисходительно и простил ему эту маленькую наглость. У бедного малого все равно мозгов нет. — Я бы на твое месте не распускал руки и язык. Никогда не знаешь, в каком месте они могут оказаться, — я улыбнулся не менее ядовито. — Ой-ой, боюсь-боюсь, — он поднял руки в защитном жесте и закатил глаза. — Я не хочу тратить на тебя свое время, — «автобот» усмехнулся, — я просто хотел предупредить вас. В связи с последними событиями школьные страсти накаляются. Мирное население в панике, знаете ли. Честно признаться, не понимаю, из-за чего весь сыр-бор. Подумаешь, получил кое-кто по заслугам, развели такую трагедию… — на меня уставились с десяток глаз, глаз, в которых плескалось отвращение и презрение ко мне. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, знаю, знаю. — С чего это ты решил предупредить нас и о чем? — хмуро спросил Оптимус. Я внутренне возликовал: хоть что-то осталось в нем от прежнего Прайма. — Ну, я вообще-то предполагал, что мозгов у вас побольше будет, сами догадаетесь, — Айронхайд угрожающе хрустнул костяшками пальцев, —, но раз так все плачевно, то так уж и быть, расскажу. — Прекрати ломать комедию, — раздраженно произнес Рэтчет. — Говори, что хотел, и проваливай ко всем чертям, пока не отхватил. — Ну ладно, уговорил, — я пожал плечами. — Мегатрон просил передать, чтобы вы были осторожнее. Не думайте, что это жест доброй воли. Просто глупо умалчивать то, что очевидно. Теперь мы будем играть по нашим правилам. Шаг влево, шаг вправо — расстрел. Мы будем ждать, пока вы оступитесь, чтобы подтолкнуть вас. Это вынужденная мера, потому что даже мы не знаем, кто преступник. А нам не нужны лишние проблемы. Вы просто знайте это. Повисла тишина. «Автоботы» хмуро молчали, едва веря в то, что я на этот раз говорил серьезно, без каких-либо насмешек, подколов и прочего. — Это все? — спросил Оптимус спокойно. Я кивнул. — Можешь идти. Спасибо за предупреждение. Передай Мегатрону, что он напрасно ждет этого шанса, чтобы, как ты сказал, «подтолкнуть нас». У него его не будет, — я сглотнул, глядя в ярко-синие глаза предводителя «Автоботов». В них горела твердая решимость, каждая скула на его лице была напряжена. У меня перехватило дыхание. Мне показалось, что вот оно, то, что я больше всего люблю в нем, за что я его полюбил. За этот непоколебимый огонь в глазах. За эту решимость стоять до конца за тех, кто ему дорог. За это я его люблю. — Отлично, я передам ему, — я кивнул, не имея желания спорить. — А теперь можно тебя на секундочку? — он удивленно посмотрел на меня, но согласно кивнул, направляясь за мной. Я развернулся, спускаясь по лестнице и на ходу соображая, где можно поговорить, куда не добрались чужие уши. И решение пришло само собой. — Может скажешь что-нибудь? — спросил Оптимус, когда я остановился перед дверью класса, того самого класса, где мы разговаривали в самый первый раз. Я ничего не ответил. Лишь немного подергал ручку, поковырялся с замком и в конце концов выбил дверь ногой. Она распахнулась с грохотом, впуская нас в пыльный, затянутый паутиной класс. Сколько же времени прошло? — Ну? — снова спросил парень, когда я захлопнул за нами дверь. — Рассказывай, — решительно произнес я, скрещивая руки на груди, — почему ты все последнее время имеешь мой мозг. Это из-за Райфл? Он улыбнулся как-то удивленно и спросил: — С чего ты взял, что я себя странно веду? С чего тебя это вообще волнует? Я заскрипел зубами: — Ты реально бесишь, — выпалил я, резко хватая его за грудки и прижимая к двери. — Я идиот, по-твоему, и ничего не вижу? Оптимус усмехнулся. Как-то надменно, совершенно несвойственно ему, растаптывая к чертям всю мою решимость. — Ты игнорируешь самое главное. Я спросил: почему это так волнует тебя? — он сделал нажим на последнее слово. Я удивленно посмотрел на него и отпустил его футболку, делая шаг назад. Я знаю, почему все это делаю. Почему кричал тут минуту назад как истеричка. Глупо бегать от себя, я давно это понял. Но как ему об этом сказать? Я поднял глаза на Прайма, смотря на него расстеряно и непонимающе. Но выражение его лица говорило красноречивее любых слов. Он решил меня сломать. Вытянуть из меня эти слова, выскребсти мою душу из того неприницаемого панциря лжи и эгоизма, который я так долго носил. Смотря в мое потеряное лицо, он покачал головой: — То-то же. Как додумаешься — поговорим. Я едва дыша смотрел, как закрывается за ним старая обветшалая дверь с облупившейся краской. Я осел на пол, чувствуя себя полностью раздавленным. Закрыв лицо ладонями, я вцепился в собственные волосы, чувствуя нарастающее отчаяние и страх. За что он так со мной? Он же знает почему. Так за что он решил устроить мне персональный ад?