Love Will Set You Free

«Я хожу по воде, Но я не Иисус, Я хожу по воде, Но только когда она замерзает».

— Нам нужно возвращаться, — Зейн тихо напоминает, когда девушка немного успокаивается, вытирая слёзы. — Снова? — она стонет, вспоминая как они попали из ада обратно, не желая снова испытывать эти страдания и покидать дом, хоть и бывший. Её дом сейчас — преисподняя, к которой она сама подтолкнула себя. — Ты не в состоянии сегодня на большее. — Я в порядке, — Ливия вытирает последние слёзы, внушая себе, что чувствует себя лучше. — Уверена? — Малик качает головой, делая несколько шагов назад, пока девушка встаёт с пола. — Я хочу покончить с этим как можно быстрее, — она решается сказать то, что крутится в голове. — Но это не означает, что в конце будет легче, — ангел хмурится, отворачиваясь в сторону. — Пожалуйста, — сероглазая тихо просит, но мужчина неуклонен. — Ты истощена, — он напоминает, мысленно обдумывая, способна ли девушка выжить ещё один переход во времени, а затем вернуться в ад. — Зейн, — она тихо шепчет, и он, наконец, соглашается, снова поворачиваясь к ней, смотря на покрасневшие после слёз глаза. — Ладно, — имя волшебным образом действует на него. Она уже без разрешения касается его, не чувствуя ожогов. Всё это также заставляет задуматься Малика, ему лучше узнать об этом, разобравшись, быстрее, чем может произойти нечто ужасное. Но кто же знал, что они оба запустили механизм маятника, в любой момент способный остановиться и принести куда большие разрушения. На этот раз они перемещаются с большими усилиями и сильной болью в теле в другой временной отрезок. Они оказываются в знакомом для девушки квартале, из-за чего она глупо улыбается, несмотря на ожоги на теле, появившиеся в результате перемещения. Это была словно песчаная буря, из-за которой не было видно ничего, а сильный ветер, разрывающий всё на части, кроме защищающего её ангела, приносил сильную боль, сжимая тело со всех возможных сторон, обжигая тело снаружи и будто поселяясь внутри. — Ты знаешь, куда идти, — Зейн кивает в сторону дома девушки. Та жадно смотрит на сторонам, понимая, что это, возможно, её последний шанс побывать дома. Она замечает на себе неотрывающийся взгляд медовых глаз, поэтому вскидывает бровью. — Говоря об аде, — она слабо также изучает мужчину взглядом. Его крылья не расправлены, а сложены, но это не делает их менее громоздкими. — Я считала, что там будет играть какая-нибудь музыка с соответствующей тематикой, — она тихо посмеивается. — Например, что-нибудь из песен AC/DC. Среди них можно составить целый список про ад. — Это самая смешная вещь, что я только слышал, — он не улыбается, но его карие глаза смотрят на девушку совсем по-доброму, в них спрятана улыбка, даже если этого не может быть. Они по-по прежнему стоят у малоэтажного дома, когда девушка проходит пару метров, сворачивая к так до боли знакомому ей подъезду. Она спотыкается на ровном месте, когда Малик мгновенно оказывается рядом, поддерживая позади за талию. Он прикрывает глаза от прикосновения с кожей, чувствуя её нежность и мягкость даже сквозь одежду, но открывает их прежде, чем девушка разворачивает к нему голову, находясь слишком близко. — Спасибо, — её голос пропал, но кареглазый всё понимает, кивая. Его руки по-прежнему покоятся на её талии, когда он, наконец, убирает их. — Думаю, могу взять это на рассмотрение, — он шепчет, нет смысла говорить громче. — Что? — Ливия переспрашивает, сглатывая, наконец, отходя от мужчины, минуя дверь и начиная подниматься по лестнице подъезда. — Песни про ад, — это заставляет её резко остановиться и обернуться. — Что-нибудь на подобии «Highway to Hell». — Зейн, — она улыбается, качая головой, желая сдержать смех, но не может. — Думаю, тебя быстро выпнут оттуда за эту идею, — она прикусывает и без того искусанную губу, пока парень запоминает её смех. — Их жизнь будет слишком прекрасна, — она снова качает головой, продолжая медленно подниматься. — Уже представляю тебя, посылающего на всех грешников огонь и одновременно танцующего, — сероглазая снова задыхается от нового порыва смеха. — Не могу поверить, что нахожусь сейчас с ангелом ада, знающим о существовании рок-групп. — Это уже обидно, — Зейн замирает, внутри вспоминая себя настоящего, но давно утерянного. Эта девушка творит с ним не только новые, но и странные по своему происхождению и текстуре вещи. — Если я из ада, это не значит, что я не знаю основ. — Прости, парень из ада, — Ливия слабо улыбается, прекрасно понимая, что он не всегда был в преисподней и не всегда был таким. И даже если бы ей хотелось узнать его прошлого, у неё бы не получилось. — Мы можем вернуться только в мои ошибки прошлого? — она вдруг спрашивает, останавливаясь на нужном третьем этаже, слегка запыхавшись. — Только твои и ничьи больше, — черноволосый кивает, вздыхая, обходя девушку и открывая дверь её квартиры. — Почему здесь? — она, наконец, вспоминает, что должна исправить всё. — Сейчас узнаешь, — парень не узнаёт себя, ведя себя совершенно по-особенному ласково. Они оба проходят по коридору маленькой квартирки в светлых оттенках, залитой весенним солнцем, натыкаясь на открытую дверь в спальню. Ливия заходит внутрь комнаты первой, тут же протяжно вздыхая и понимая всё. — Ты ненавидишь себя, — Малик поясняет тихо, но девушка и без того всё понимает, — и не только в этот момент, — он аккуратно добавляет, и черноволосая слегка напрягается. Ливия снова вздыхает, нервничая, вспоминая этот временной промежуток. Слышатся шаги и в комнату заходит полуголая Ливия из прошлого, пока Малик слегка отодвигается в сторону, чтобы входящая в спальню девушка не задела его. Они оба молча наблюдают, как прошлая Ливия садится перед зеркалом, стоящем в углу комнаты, в одном нижнем белье, наклоняя голову. На тот момент сильно исхудавшее тело выглядит намного болезненнее, чем раньше казалось героине. — Ну, — Ливия посматривает на ангела, чувствуя, как краснеют её щёки из-за полуголого вида, — мои волосы выглядят неплохо, — она издаёт из себя смешок, надеясь, что это поможет оторвать голодный взгляд мужчины от её смуглого тела. Короткие на тот период волосы перекрашены в светло-пепельный оттенок, распущены и слегка влажны после недавнего душа. — Я бы сказала, что выгляжу даже немного горячо, — она издаёт нервный смешок. «Адски», — как бы порочно не звучали слова обоих и не противоречили правилам, он не может не согласиться. — Ты должна всё объяснить, — мужчина напоминает низким голосом, наконец, отрывая взгляд от тела и рассматривая Ливию из настоящего. Такую изменчивую, но ту же. Такого смутного и непонятного. — Как ты уже и сказал, — она вздыхает, рассматривая себя по стороны, — я ненавидела себя. Это может показаться глупым, но мне не нравилось в себе совершенно всё, — она кусает губы, не совсем понимая, почему это считается грехом, ведь в итоге она смогла преодолеть этот этап своей жизни. — Я ошибалась, Малик, — на этот раз она использует его имя в преисподней, заставляя его поёжиться; он так привык к её «Зейну». — «Ты не любишь Его, если не любишь себя». — Ты помнишь, почему это произошло? — он поворачивается к Ливия настоящей, упорно наблюдающей за прошлой собой, которая по-прежнему сидит на холодном полу, рассматривая себя в зеркало в полный рост и еле сдерживая слёзы. — Иногда люди говорили мне не самые приятные слова, — она фальшиво улыбается, стараясь не выглядеть жалко, — но и я накручивала себя сама в некоторые моменты. Мне нужно было время, чтобы понять, кто я и свои особенности. — Что ты ненавидела в себе сильнее всего? — адская сущность берёт вверх над ангелом, он делает своими вопросами лишь хуже, заставляя всё сильнее погружаться в воспоминания, но также знает, что это делает Ливию сильнее. — Смуглый цвет кожи. Мне казалось, что если я немного похудею, я стану смотреться так лучше, — она прикрывает глаза. — Я такая глупая. — Главное, что ты понимаешь это, — Малик поджимает губы, теперь чувствуя одну сплошную неуверенность, поэтому слегка покачивается. — Нам нужно возвращаться. — Разве ты не будешь показывать мне другой исход событий? — на грустно смотрит на парня, отвлекаясь от самой себя. Она чувствует огромную жалость к самой себе, коря за ошибки прошлого. Её отношение к себе с тех пор изменилось, возможно, не кардинально, но она стала любить себя такой, какая она есть. Она стала уважать себя саму, не дожидаясь, пока это уважение проявит кто-то другой. — Ты знаешь его сама. Ты сама справилась с этими трудностями, — его слова сбивают её с ног. Возможно, именно это испытание было предназначено ей судьбой и не имеет другой интерпретации. — Тогда почему ты напомнил мне всё это? — Это не помешает показать тебе самой, что ты сама способна преодолеть некоторые жизненные трудности и не обязательно для этого сдаваться, — он тихо шепчет, пока Ливия прошлого во всю рыдает, уже лёжа на полу. — Спасибо, — сероглазая выдавливает из себя улыбку, не желая смотреть на прошлую себя, чтобы также не разрыдаться. — Но ты же понимаешь, что мы ещё вернёмся в эту квартиру? — ангел спрашивает после некоторого молчания под женские всхлипы из прошлого и одну скатившуюся одинокую слезу из настоящего. — Это будет впервые, когда я не захочу сюда возвращаться, — черноволосая грустно вздыхает, не желая даже думать об ещё одном миллионе своих поступков. Но ей придётся, как бы стыдно не было, и как бы Малик не пожалел после, что позволил ей остановить механизм вечного маятника.