Контрольный вопрос

Том сидел на кушетке в изоляторе и смотрел на свои ладони. Ему жутко хотелось пометаться по комнате загнанным зверем, но он все-таки сдержал эти нелогичные порывы и лишнее проявление эмоций — их и без того хватало. Конечно, он оставит себе стремление стать великим. Он хочет остаться в истории на как можно долгий срок, чтобы люди всегда помнили его. Стать директором Хогвартса? Наверняка ему создадут новую личность, когда выпустят, с этой стороны не должно быть никаких препятствий. Или заняться исследованиями? А может все-таки попробовать начать карьеру в министерстве? С его умом он мог пойти куда угодно. И правда, странно, что его копия, да и он сам до недавнего времени видел только один путь следования. Вдолбил сам себе в голову мысли и счел их за истину в первой инстанции. Как же глупо. Реддл опять посмотрел на ладони и сжал кулаки так, что ногти больно впились в кожу. Это немного отрезвило. Сейчас у него пробуждалась больше жажда исследований: он хотел узнать, как сейчас живут маги, какие новые артефакты существуют, что изучают дети в начальной магической школе? Вспомнилось, как он сидел в Хогвартской библиотеке, когда только попал в волшебный мир. Все выглядело сказочным, легким, казалось, что и люди тут будут такие же. Это все хотелось изучить. Реальность оказалась совсем другой. Он попал на факультет, где все интриговали против всех — это было эдакое развлечение у слизеринцев. Том быстро влился в коллектив, в хитрости оберегаемым родителями чистокровкам с ним было не тягаться, ведь у них не имелось такой школы жизни, как магловский приют в период Великой депрессии. А на пятом курсе Том смог показать слизеринцам Ужас Хогвартса и Тайную Комнату — тогда все сомнения в его великом происхождении пропали, хотя многие его зауважали сразу после того, как он впервые заговорил со змеей. Почтение великим предкам и магам у слизеринцев было впитано с молоком матери. Наверное, теперь не нужно будет интриговать. Только если он все-таки пойдет в министерство, разве что на эту работу Департамент Тайн не наложит вето, что вполне возможно. Но он в любом случае сделает все, чтобы его признали и никогда не забыли. Пожалуй, это останется его единственным желанием. Сейчас у него будет совершенно новая жизнь, новые люди рядом, новые возможности. Интересно, а где он будет жить? Не выгонят же его на улицу, в конце концов. Том зарычал. Еще было интересно узнать, что это за невыразимец. Так много знает о маглах — маглорожденный? Вспоминая волну магии, которая от него прошла можно было смело сказать, что нет. Они просто не рождаются с таким магическим потенциалом, когда от них магия волнами расходится. Полукровка, как и он, наверное, потому что он знает о Великой депрессии, маги о ней вообще не слышали. А если его выпустят, было бы неплохо остаться по близости с ним — ведь его он как минимум знал, пусть и не видел лица. Сейчас он мог сказать, что это легкий на подъем человек, может, импульсивный, волевой, но определенно добрый и понимающий. Такого человека, как минимум, удобно иметь рядом, а учитывая, что он невыразимец, то наверняка у него есть хорошие знакомства, которые помогут Тому в будущем. Реддл оглядел свой изолятор. Он провел тут уже около месяца. Жаль, в камере были только часы — календарь тоже бы не помешал. Серые стены, кушетка, стул, душ и туалет за нишей, потолок с непонятного вида светильниками. Такая обстановка угнетала и давила, буквально крича: «Убирайся отсюда!». Он бы с радостью, и как можно скорее. Месяц — это на самом деле долго. Если бы не предоставляли литературу, пусть и исключительно развлекательного характера, то он бы чувствовал себя просто отвратительно. Хорошо хоть приют не напоминает — постель куда мягче, от белья всегда пахнет свежестью, а пижама из мягкого материала. Он посмотрел на стопку учебников в углу. Он уже успел выучить их наизусть, если сдать практику, то может быть его вернут в Хогвартс. Том не хотел остаться необразованным. Все-таки образование это не привилегия, а право, а он их будет иметь, когда покинет изолятор Департамента Тайн. И он обязательно покинет. И больше никогда сюда не попадет, как и в любую другую тюрьму. Особенно Азкабан — дементора он не видел, но книги описывали их очень красочно. И видит Мерлин, даже если он попробует сделать что-то, за что можно попасть в место ограничения свободы, его перехватят еще на подходе. Он уже понял, что Департамент Тайн далеко не так прост, одно только облачение невыразимца говорило само за себя. Куча карманов, на спине крепления для холодного оружия, вставки непонятного назначения — это точно не мантия для пикника. Наверное, в подобном отделе занимательно работать. Интересно, а что именно они делают? Еще раз проштудировав свои мысли, Том сам себе кивнул. Да, определенно этого человека лучше иметь поблизости. Придя к этому выводу, он потянулся и взял с пола «Замок Броуди». Невыразимцы были явно с каким-то больным чувством юмора и постоянно давали ему литературу о довольно отвратительных героях. Видимо, в назидание. Что же, это тоже работало. *** Кретин, который кинул непростительное в Боунс был обнаружен довольно быстро — это оказался индивидуум с явными отклонениями в развитии, и он хотел, чтобы Сьюзан приняла его в отдел Магического правопорядка, а она, сука бессердечная, отправила его восвояси. Ничего умнее он не придумал, а то, что для достаточно качественного Империо нужен либо опыт, либо убойная магическая сила, он как-то не подумал. Сама Сьюзан довольно быстро скинула контроль — теперь это умение было обязательно как для невыразимцев, так и для работников аврората и отдела правопорядка. Ну и конечно Департаментом Тайн фиксировались почти все виды чар, которые применялись в здании Министерства, и жертву все равно бы нашли довольно быстро, благо Империо не так уж и сложно обнаружить — для этого существовало свое заклинание. Собственно так и произошло — когда Сьюзан нашел невыразимец, она была уже в себе и сквозь зубы материлась, а потом предоставила список подозреваемых. На парне, который кинул непростительное, уже были следилки, и в досье указывалось, что он был замечен среди неблагонадежных социальных элементов. Собственно это и было причиной отказа ему в должности. Так что дело закрыли быстро, а парень отправился развлекаться в обществе дементоров на три месяца — сделать он что-то не успел, но вот в приличной работе ему точно теперь будут везде отказывать, а при выходе из Азкабана на нем окажется еще с десяток следилок. И теперь Гарри опять корпел над пергаментами. Оба Малфоя потихоньку интриговали, чтобы протащить очередной законопроект. Читая дальше, у Гарри полезли глаза на лоб: они объединились с Грейнджер, потому что законопроект был о вейлах. Они недавно виделись с Гермионой, и она даже словом не обмолвилась! Вот зараза, она-то точно должна была знать, что подобная информация до него дойдет. Гарри постучал по столу и поморщился. Вейлова община в Великобритании была просто крохотных размеров, их в свое время весьма активно гнали на континент, остались так сказать, только истинные патриоты. Патриотки, если точнее. Видать, необычное объединение решило это изменить. Грейнджер уходит с работы довольно поздно, может, Гарри успеет ее выловить и допросить. Расспросить, точнее. Всякая информация лучше из первых рук. Если она проверена, конечно. И Драко тоже надо будет поймать. Пусть он и остался заносчивым засранцем, но никакой ненависти Гарри к нему не испытывал, по делу с ним можно было поговорить. Да и никто кроме Люциуса Малфоя не позволял себе в сторону заместителя начальника Департамента Тайн каких-то нелицеприятных замечаний. Люциус же кривился и наступал на одни и те же грабли с завидным постоянством, его даже две недели в следственном изоляторе аврората за оскорбление исполняющего служебные обязанности министерского сотрудника не исправили. Оба бывших однокашника обнаружились в кабинете Гермионы и за жаркими дебатами. Кабинет они запирали, конечно, но не было в Министерстве дверей, которые бы не открывались невыразимцам. Так что Гарри обнаружил рычащую и растрепанную Гермиону, которая размахивала одной рукой папкой с документами, а второй тыкала пальцем в какой-то толстый фолиант. Малфой не отставал — у него в руке были листы пергамента, которые вот-вот грозили выскользнуть из пальцев, а второй рукой он то и дело ударял о дубовый массивный стол. Противный скрип двери отвлек спорщиков от предмета разговора и они синхронно посмотрели на Поттера. — Так и знала, что ты придешь, — с улыбкой сказала Гермиона. — Присаживайся. — Она взмахнула палочкой и стул резко переместился от стены к столу. — Привет, Поттер, — небрежно поприветствовал его Малфой и из его руки все-таки выскользнули бумаги. Гарри усмехнулся и взмахом ладони отправил их на стол, перехватив еще в полете. — Вечер добрый, — поздоровался все-таки Поттер и присел на предложенный стул. — До меня тут слухи дошли… — Знаем мы твои слухи, Поттер, — с усмешкой сказал Малфой. — Ничего преступного. Вейл давно пора вернуть в Великобританию и расширять наше магическое общество. — Да, Гарри! — запалисто заверила Гермиона, взмахнув опять папками в руках. — Но с нынешними законами они просто не захотят вернуться! Запретить использовать вейловы чары… — …когда они сами не могут их достаточно контролировать — просто верх идиотизма, — продолжил за нее Малфой, за что получил упрекающий взгляд Гренджер. — И что тут за дебаты тогда были, раз вы так единодушны? — поинтересовался Гарри. — Им нужно предоставить льготы, чтобы они вернулись! Скидка на образование, гранты, пониженные проценты на жилищный кредит… — начала перечислять Гермиона, но Малфой ее перебил: — Где ты возьмешь финансирование на лишние гранты? Оно не бесконечное, знаешь ли, Гренджер! — По второму кругу! — возмутилась Гермиона. — Повысить налог на обширные неиспользуемые земли магов! — Мой отец костьми ляжет, чтобы подобное не дошло до Визенгамота, ведь мы попадаем под целевую аудиторию такого закона! — сказал Драко и опять ударил кулаком стол. — А нахуя вам вообще нужны эти земли? Я у вас гулял, сад красивый конечно, только на вашей территории еще три Малфой-мэнора можно построить, раскинуть вокруг такие же сады, да и место еще останется, — флегматично спросил Гарри. — Гарри! Опять ты выражаешься! Чем вы там в отделе занимаетесь, листаете словарь обсценной лексики? — возмутилась Гермиона. Знала бы она, что он этого от начальства в основном понабрался. И да, словарь имел место быть. — Да еще и при даме, — противно протянул Драко. — А про земли у отца спрашивай, учитывая штрафы и конфискации я бы и сам продал половину точно, там даже твари какие-то завелись в лесу, все никак не напишу прошение о зачистке. Но отец считает все это фамильной гордостью и так просто с ними расставаться не хочет. — Люциусу мы можем устроить пару мелких проблем, где нужны будут деньги, — усмехнулся Гарри, вертя в руках позаимствованное у Гермионы перо, — на благо общества, конечно. Если на этой волне предложить продать земли Министерству, то может и пройти. Если земли будут у нас, то мы быстро их приспособим — аренда самих земель или квартир, если построить там маленький магический район как у Бассентуэйта в Камбрии. Население растет, беженцы возвращаются, приехавшие студенты остаются в Великобритании, больше налогоплательщиков. — Я примерно так и говорила ему, — сказала Гермиона и сжала губы. — Убрать Малфоев из целевой аудитории и продвигай — не хочу. — Подумаю насчет пакостей, Поттер, пока ничего не надо — не горит, — пообещал Драко. — Постараюсь как-нибудь убедить его сам сначала. Но еще семь семей остается, у кого обширные территории. Они тоже не единороги и будут противиться. — Давно пора ввести налог на роскошь, — с оскалом сказал Гарри и не желая слушать возмущения вспыхнувшего Малфоя продолжил: — У маглов давно есть. Ладно, все с вами понятно, так что я, пожалуй, пойду. До встречи, — попрощался Гарри, резво шагнул в камин Гермионы и перенесся в атриум. Теперь можно было и с Реддлом поговорить. Гарри почему-то волновался. Он так и не решил, что будет с Реддлом после его выхода из изолятора. Кто примет под свое крылышко несостоявшегося Темного Лорда? А оповещать об этом опекунов так и так придется, потому что иначе Реддл быстро начнет вить из них веревки. Даже кандидата подходящего не было, ведь он должен был соответствовать паре пунктов: иметь хотя бы приятельские отношения с Гарри, не быть садистом, иметь при этом твердый характер и не охренеть от предложения: «Нам нужен опекун для Тома Реддла, ну да, того самого, который Волдеморт, только он подросток еще, не переживай». Усмехнувшись своим мыслям Гарри зашел в камеру Тома. Тот лежа читал, но заметив появление Поттера, отложил книгу и сел на кушетке. Разговор предстоял трудный, и Гарри казалось, что следующий будет уже в допросной. Для протокола. — Приветствую, — поздоровался Реддл и чинно сложил руки на коленках. Бери и пиши этюд «хороший мальчик». Гарри мысленно вздохнул и присел на стул, нажав ногой выступ на полу, чтобы появился стол. — Доброго вечера. Пришли к чему-то? — обобщая все и сразу, спросил Поттер. — Из-за желания скорее выбраться отсюда я открыл в себе способность мыслить более критично, — расплывчато ответил Том. Гарри картинно поаплодировал. — Чудесная формулировка. Но мы тут не на светском рауте, так что прошу выражаться конкретнее, — твердо сказал Гарри. Не хватало ему еще шарады Реддла разгадывать. Том поджал губы и выдохнул. Видимо, не до конца в себе уверен. В конце концов он выполнил просьбу и стал перечислять: — Я хочу жить долго, я не имею оснований для того, чтобы как-то притеснять маглокровок, мне не нужно мировое господство, но я все еще хочу стать великим. — Последнее — желание совершенно нормальное. Волдеморт, похоже, видел только один путь, или счел его более быстрым. Диктаторы и тираны, конечно, запоминаются людям, и они могут быть и правда великими, но я бы не сказал, что подобная память хороша, — решил прокомментировать это Гарри, радуясь про себя. И опять не удержал магию при себе. Все-таки это была победа над Волдемортом, пусть и не на поле битвы. Всплески магии от негативных эмоций он давно научился сдерживать, а вот всплески от позитивных чувств все никак не поддавались. — Это и правда быстрее, — согласился Том. — Еще недавно я готовил Рыцарей и хотел основать политическую партию сразу после возвращения из традиционного путешествия. Слушать так планы Реддла было странно. Гарри буквально ощущал, как Том ему открывается небывало сильно. И это очень подкупало. Он даже устроился поудобнее, чтобы послушать рассказ. — Как вы наверняка знаете, я хотел ввести законопроекты о маглорожденных. Но на момент переноса я думал еще над тем, чтобы убрать наказания за смерти маглов, а так же их подчинение. Я хотел легализовать Темные Искусства, — глухо сказал Том и тоже положил свои руки на стол. — Хотел отменить магловедение как предмет — вы мне учебника по нему не дали, но тогда он был откровенной чушью. И если у меня не получилось бы, я думал над тем, чтобы захватить Министерство силой. По моим расчетам выходило, что на это должно было уйти не больше пятнадцати лет. Если бы я пошел в Министерство просто работать, то на все это ушло бы намного больше времени, ведь надо построить карьеру, иметь идеальную репутацию, завоевать доверие людей. Учитывая, что я, как вы сказали, хотел начать угнетение одной социальной группы, то это было бы затруднительно. — Верно. Хотя возможно тогда бы вы пересмотрели часть своих планов, — заметил Гарри, все еще про себя обдумывая услышанное. Конечно, с такими взглядами Том просто не мог стать Министром. — Сегодня, наверное, обойдемся без Веритасерума, а через три дня я официально вас допрошу для протокола. Остается вопрос вашей легализации. Новое имя, предыстория, опекуны. — Опекуны? — поднял на него взгляд Том. — Но я не желаю оказаться в чужом доме, учитывая деяния моей копии. И даже не учитывая — быть под властью других людей мне претит, — открыто сообщил Том. Гарри опять подивился внезапно появившейся искренности. — В этом и заключается проблема, — со вздохом сказал Гарри и закинул ногу на ногу. — Я думал об этом и не нашел подходящих кандидатов. Том обеспокоено посмотрел на Гарри, а он опять вздохнул и потер несчастный лоб. — А вы? — вкрадчиво спросил Реддл. — Не думаю, учитывая обстоятельства прошлого, что я подходящая кандидатура, — обтекаемо сказал Гарри и положил голову на сложенные в замок руки. — А обстоятельства вы в любом случае узнаете, когда выйдете. — Копия, — констатировал Том и недовольно поджал губы. — Именно, и подобный барьер для адекватного восприятия вас есть у многих, — сообщил Гарри и поморщился, благо Реддл этого не видел. Он уже свою ненависть на самом деле выплеснул, но ему очень не хотелось быть жертвой обаяния Тома Реддла, на которое очевидно он уже велся. — В семьи бывших Рыцарей вы меня не отправите, а остальные возненавидят меня сразу, как вы расскажете им, кто я, — с кивком сказал Том и внимательно посмотрел на Гарри. — Вы не убили меня, не морили голодом, я получил только идеологическую обработку. Вы не желаете мне зла. Это, конечно, удивительно, как по мне, раз вы активно участвовали в прошедшем конфликте, но я не знаю других кандидатур. Мысленно себя проклиная за крайнюю степень кретинизма, Гарри все-таки выдавил голосом чуть более холодным, чем требовала ситуация: — Мне нужно все обдумать. — Жена и дети? — коротко поинтересовался Том. — Нет, но у меня обстоятельства совершенно особенные. Вполне может статься, что вы сами не захотите, чтобы я был ответственен за вас, — сказал Гарри и откинулся на стуле. Он буквально кожей ощущал, как невидимая змея обхватывает его тело. Чтобы она не затянула его туже, надо было поскорее свалить. — На сегодня достаточно, — решил Гарри, поднимаясь со стула. — Помните про официальный допрос. Я вернусь через три дня. — Хорошо, до встречи, — миролюбиво сказал Реддл, и даже улыбнулся, зараза. Гарри кивнул, быстренько вышел из изолятора, радуясь, что Том не видел выражение его лица, потому что оно было наверняка охреневшее. У змеемордой твари улыбочки тоже были, да вот только они ни в какие сравнения не идут. И зачем ему понадобилось себя уродовать, с такими данными немного старания и завоевание Англии прошло бы куда более гладко. Красивым людям многое прощают. Перед окончательным уходом с работы Гарри решил подойти к привратнику на входе, чтобы взять список новых посетителей за неделю, но на выходе из лифта его поймал Денис Криви. Поттер на мгновение прикрыл глаза, чтобы подавить желание немедленно спалить ядовито-желтое прытко-пишущее перо и обреченно посмотрел на бывшего однокашника. — Гарри, привет! Прокомментируй ситуацию с применением непростительного заклинания Империо на территории Министерства Магии! — резво начал Криви, вставая на пути у Гарри, который хотел сделать вид, что не видел засады. Поттер же опять прикрыл глаза. Теперь появилось желание заявиться в аврорат и устроить разнос служителям правопорядка за слишком длинные языки. — Привет, Денис, — обреченно сказал Гарри. — Ситуация улажена, виновные наказаны, пострадавших нет. Прости, я уже десять часов на ногах, не мог бы ты отойти? — попробовал надавить на жалость Поттер. — Да, конечно Гарри, спасибо за комментарии! — широко улыбнулся Криви, а перо, чтоб оно сломалось, прытко все записывало за его словами. Быстро разобравшись с привратником, Поттер заспешил домой, чтобы его еще кто-нибудь не перехватил. *** Том лежал и пустым взглядом смотрел на страницу очередной книги, которую ему предоставили в изоляторе. Кажется, его пребывание в этом негостеприимном месте подходило к концу. Что не могло не радовать. Он заметил, что его возвращение туда, откуда он прибыл, даже не обсуждалось, это было весьма странно, учитывая, что он нежелательный гость в этом мире. Ведь если он вернется в свое время, как минимум без желания жить вечно, то все повернется иначе. Может даже войны не будет, кто знает? Он, конечно, еще никаких клятв не давал, но Том решил, что учитывая знания этого времени и итоги «гражданского конфликта», он пойдет по иному пути, вернется он в свое время или нет. Но никто не предлагал вернуться. Может, он чего-то не знает? Не очень-то правильно скрывать от него подобную информацию. Со своим пребыванием в будущем он уже смирился. Выбора у него все равно не было — не закатывать же истерики в атриуме? Тем более это было будущее, самое настоящее. Новые виды магии, новые артефакты, зелья и возможности. Это было интересно, очень интересно. Он бы был больше расстроен, если бы оказался в прошлом, ведь оно уже произошло. Только было неприятно осознавать, что он опять никому не нужен. На самом деле Реддл надеялся, что успел достаточно показать свои хорошие стороны невыразимцу, чтобы он хотя бы подумал о том, чтобы оставить Тома около себя. Рыцарям он почти не показывал свои хорошие стороны. Пожалуй только поначалу, чтобы привязать к себе. Том был хорошим слушателем, он мог при желании поддержать человека, создать иллюзию сочувствия, даже помочь, если это будет выгодно. Рыцари же на пятом курсе видели уже исключительно властность и жестокость — это было выверенным решением, последствия которого он продумал, потому что не хотел, чтобы они воспринимали его как близкого приятеля. При этом он не перестал быть лидером и наставником. Но это не значило, что у него не осталось хороших — в общепризнанном значении, — черт характера для взаимодействия с социумом. Просто он намеренно перестроил взаимоотношения с Рыцарями так, чтобы их использование даже не понадобилось. Некоторые за преданность могли вполне рассчитывать на защиту, но не на снисхождение. Теперь Тому придется отказаться от такой линии поведения. Теперь около него будет взрослый, который просто не потерпит подобного к себе отношения — это он уже понял. Невыразимец быстро разговорился, он был слишком открытым. И не захочет даже видеть около себя человека, который не отвечает взаимностью. Особенно это было действенно, учитывая тот факт, что он наверняка пострадал в конфликте. Интересно было то, что Реддл не ощущал к нему ненависти, хотя его не меньше месяца уже держали в изоляторе и выдавали информацию о внешнем мире крупицами. Он даже понимал, что это вынужденная мера, и был благодарен, что невыразимцы не решили проблему самым действенным путем — просто избавлением от ее причины. Но как же ему осточертел этот Мордредов изолятор! Не Азкабан, конечно, и даже не карцер в приюте, но все равно он подавлял. И Том даже поддался — его волю и желания он скорректировал. Реддл даже отказался от одной из целей своей жизни, только бы выбраться отсюда. Он должен был ощутить жгучую ненависть к людям, которые обошлись с ним так, но не мог. Одно время он лелеял мысли о том, что сможет сбежать. Чуть ли не на вкус пробовал стены изолятора, пытался выйти за дымку, вспомнил о своих навыках беспалочковой магии, но все тщетно. Может, его старшая версия, с которой был конфликт, и смогла бы выбраться, но это было невозможно, имея за плечами только СОВ семидесятилетней давности и прочтенные современные учебники по трансфигурации и чарам до шестого курса. Пока Том не решил, чем он будет заниматься дальше и все еще стоял на развилке путей. Но, конечно, он желал заниматься тем, что будет ему интересно, ведь он хочет прожить долго. Реддл поднял взгляд на часы, висевшие в изоляторе. Иногда ему казалось, что их повесили, чтобы поиздеваться над теми, кто заперт в этом помещении. Было ощущение, что стрелки всегда передвигались слишком медленно. Хотелось подняться на кушетке и дотянуться до них, чтобы ускорить их неспешный ход. А эти часы тем временем показывали, что до допроса осталось не больше двенадцати часов. Устроившись поудобнее, он продолжил чтение. На этот раз ему дали вполне интересное произведение. Роман-эпопею в трех томах. В аннотации было сказано, что произведение написано в жанре фэнтези — события происходили в мире, где была магия. Тут были и злодеи, и добрые герои, жертвы, смерти, битвы. Критик в предисловии разве что не стелился перед гением писателя. И было от чего — Толкиен даже язык придумал свой. Удачно, что под впечатлением от подобных произведений маглы могли зауважать магов и их силы. Том захотел узнать, много ли написано подобных книг. Но все — потом. Его ждет Средиземье. *** Поттер шел по коридорам Департамента к камерам изолятора. Он на самом деле волновался. А если все зря, и сейчас он получит совершенно не те ответы, которые ждет? Что если Том совершенно не изменился? И Гарри после долгих дум все-таки решил, что взять опеку над несостоявшимся Темным Лордом на себя — решение пусть и относительно, но умное. Он от него не будет шарахаться, в его доме гости бывают крайне редко, у него есть обширные возможности для отслеживания действий Реддла, да и чтоб его, он сейчас был совсем не плох. У всех людей есть и хорошие и плохие стороны, и если их общение продолжится примерно так же, как и начиналось, то оно не грозит перейти в еще один гражданский конфликт. Конечно, Том может и сам не захотеть иметь в опекунах убийцу его здешней копии, это будет вполне объяснимо. Тогда останется другой путь — Шафики. Они никогда не встревали в политику и были исследователями. Они же были одними из первых, кто решил отдать свои книги с бесценной информацией совершенно добровольно. Конечно, будут шарахаться, но Тома быстро определят в лабораторию, чтобы он не натворил дел. И Шафики его точно не убьют. В этом варианте так же был несомненный минус — видя откровенное пренебрежение своей тушкой, Реддл может обозлиться еще сильнее, и кто знает, что из этого выйдет? Он всегда был хорош в пакостях. Немного постояв перед входом в изолятор, Гарри выдохнул и достал из-за пояса наручники со слабенькой блокировкой магии, которая пропускается через руки. Долго кому-то их носить нельзя, иначе потом человек потеряет контроль над своей магией, потому что наручники нарушают ее естественный ток в теле. Сжав наручники, Гарри зашел в изолятор. Том, видно, уже ждал его, так как гипнотизировал взглядом часы и отреагировал на его появление мгновенно. — Доброго вечера, — поприветствовал его Реддл. Он почти всегда начинал говорить еще до того, как Гарри поздоровается сам. — Доброго. Протяните руки перед собой, я надену на вас наручники. Они заблокируют возможность колдовать, когда зайдем в допросную, я их сниму. Это просто перестраховка, — пояснил Поттер. — Понимаю, — с кивком согласился Том и вытянул руки. Грифон застегнул на них наручники. Реддлу повезло — раньше они были железными и сильно натирали запястья, теперь большая их часть была обернута мягкой кожей. — Долго идти? — поинтересовался Том. — Совсем нет, иначе, я бы накинул на вас заклятье слепоты, — сказал Поттер и взял Реддла за плечо, чтобы он смог покинуть изолятор. Том сразу стал оглядываться, и Грифон усмехнулся, смотреть было почти не на что: длинный пустой коридор, отделанный сплошным черным камнем даже на потолке. Слабое освещение, очень сильное эхо даже от звуков дыхания. На Гарри сейчас были массивные берцы, и ходить в них можно было только громко, поэтому от его шагов по коридору раздавалось звучное эхо. А вот Том шел неслышно, хотя это неудивительно — у тапочек была кожаная подошва, с ней почти невозможно издавать громкие звуки. Но даже сам по себе шаг Реддла был очень тих. Гарри, не отпуская плеча Тома, повернул направо, еще дальше по коридору. Пройдя не больше пятидесяти метров, он вошел буквально в стену, потянув за собой и Реддла. — Очень удобно, даже покинь я изолятор, никогда бы не ушел далеко, — сказал Том и сел на простой деревянный стул. Стул напротив был более удобным и с мягким сиденьем, видимо, для следователя. — Да, это было бы очень затруднительно, — кивнул Гарри и тоже устроился на стуле, закинув ногу на ногу. — Руки. Гарри снял с Тома наручники, шепнув пароль, и тот теперь сидел и разминал запястья. Немного подождав, Поттер призвал самопишущее перо и форму для протокола. — Допрос ведет заместитель начальника Департамента Тайн, кодовое имя Грифон, протокол от пятнадцатого мая 2009 года. Допрашиваемый Том Марволо Реддл, дело ТЛ-324. — Заместитель, — уважительно протянул Том. — Не подозревал. Гарри на это только хмыкнул и поставил выуженный из пакета флакон с Веритасерумом. Безоар оставил по правилам у себя до конца допроса. — Допрос ведется под сывороткой правды. Мистер Реддл, извольте принять зелье, — сказал Гарри. Для протокола надо было вести более официальный диалог, больше для краткости дела, никому не хочется перечитывать тонну воды. Он сам сотрудникам устраивал разносы за долгие диалоги и расшаркивания. Том принял зелье, его взгляд расфокусировался, и Гарри начал официальный допрос: — Вы хотите жить вечно? — Нет, — ответил Том и Гарри выдохнул. Нет, дальше все будет нормально. — Вы желаете причинять маглорожденным вред, будь он физическим, магическим или моральным? — задал следующий вопрос Поттер. — Не желаю, — односложно ответил Реддл. Гарри проследил за пером: все записывается верно. А то бывали сбои в чарах. Отвлекаясь от пера, он продолжил допрос: — Желаете ли вы захватить власть силой в Магической Великобритании? — Нет. — Какие ваши дальнейшие планы на жизнь после освобождения? — На этот вопрос Гарри ответа заранее не знал, только подозревал, потому от любопытства даже подался вперед. — Планирую закончить обучение в школе. — А дальше? — задал уже незапланированный заранее вопрос Гарри. А сам он подивился, насколько хорошо знает Реддла: именно такой ответ он и предполагал. — Не определился, — ответил Том. Поттер мысленно присвистнул. Он-то думал, что Реддл вынашивает планы по мести или хотя бы по будущему обретению величия. Хотелось задать вопрос как раз про последнее, но это было бы откровенно глупо. Собственно, сам Поттер получил нужные ответы, и все они оказались верными. Он достал из кармана пакет с безоаром и, распаковав, положил перед допрашиваемым. — Можете взять безоар, — сказал Гарри. Взгляд Реддла стал проясняться, и он заинтересовано посмотрел на Поттера. — А я могу задать вопрос? — Допрос завершен, объект больше не представляет опасности для общества, — сказал Гарри перу, потом взял в руки его и форму протокола, чтобы расписаться на нем. Потом он передал эти предметы Реддлу, и уже Том оставил на нем свою подпись. — Задавайте вопрос, — кивнул Гарри. — Почему вы просто не вернули меня в мое время и мир? — Ох, а ведь я хотел вам объяснить это, совсем запамятовал. Мы не можем — это невозможно. Может, мы могли бы перенести вас во времени, но не в ваш мир. Случаи, подобные вашему, уже были в истории — и все участники подобной аномалии остались в этом мире до самой смерти. — Понятно, — кивнул Том. — Не скажу, что это большая жалость, но мне было это интересно. Что насчет того, с кем и где мне предстоит жить дальше? Нового имени? Вы ведь планируете меня выпустить отсюда? Гарри вздохнул. Сейчас ему скорей всего придется открыть свое лицо, а потом рассказать долгую историю его взаимоотношений со старшей копией Реддла. В департаменте, конечно, не было людей, которые бы не знали его имени, но в отделе всегда обращались по позывным, вырабатывая постоянную привычку, чтобы на операциях или при посторонних никого случайно не выдать. Хотя, конечно, большинство сотрудников имена друг друга не знали — это были привилегии Скорпиона и, собственно, Грифона. Его должность тоже не была секретом — она была публична, как и должность начальника и пары других сотрудников, создающих «таинственность» и принимающих людей в открытых для посторонних помещениях. О настоящем назначении отдела — внутренняя разведка, знали единицы. Многие подозревали о том, что это научный отдел министерства — и частично были правы. О том, что сотрудники Департамента участвуют и в боевых операциях, знал только личный отряд главного аврора. Поттер покрутил одну из пуговиц на одежде и снял чары со своего лица. Было забавно наблюдать за удивленным и каким-то даже восторженным лицом Реддла. — Мне теперь к вам обращаться "мистер Блэк"? — протянул он. — Я, конечно, близкая родня Блэкам, но нет, я мистер Поттер, — усмехнулся Гарри, — но в пределах отдела лучше оставить Грифона. — Чарльз и Дорея все-таки завели ребенка, — кивнул Том. — В мое время был знатный скандал по этому поводу. Но вы не можете быть сыном Чарльза. — Я его внук, — подтвердил Гарри и без предисловий поднял челку над бывшим шрамом и наблюдал изменения на лице Реддла. Он как-то неприлично открыл рот, потом быстро его закрыл, опять приподнял брови, и только потом нахмурился. Поттер был готов поспорить на бутылку виски, что если бы Реддлу было надо, то он смог бы удержать спокойное выражение лица, но видать понял, что Гарри весьма искренний человек и проникнется к нему большей симпатией, если он не будет притворяться. Нельзя сказать, чтобы он был неправ в своих предположениях. — Вы совсем не похожи на того парня, который убил Волдеморта, — заметил Реддл. — Он больше напоминал маглокровку, если честно. А вы — Блэк Блэком, разве что глаза немного другие и подбородок чуть шире. — Не самые лучшие годы молодости, — усмехнулся Гарри и решил немного проинформировать Тома, остальное пусть в книжках вычитывает. — По поводу нас двоих было пророчество, сказанное еще до моего рождения. Когда мне было чуть больше года, Волдеморт пришел в дом моих родителей и решил избавиться от проблемы заранее — не вышло. Душа Темного Лорда была столь нестабильна, что из-за порочного убиения младенца и двух его родителей, она раскололась и нашла сосуд во мне — как в единственном живом существе поблизости. Единственный известный Дамблдору способ извлечь крестраж из живого существа заключался в том, чтобы создатель лично убил часть своей души в носителе, и то, он был в этом не уверен. Так что у меня была веселенькая жизнь жертвенного агнца. — И вы хорошо относитесь к Дамблдору после этого? — возмущенно прошептал Том. — Я отношусь к нему просто неплохо. Он других способов и правда не знал, потому что никогда не был искусен в Темной магии. Да и что есть одна жизнь против жизней тысяч людей, которые страдали из-за гнета Волдеморта, и могли продолжить страдать и умирать? Жертва вполне оправдана, и я могу его понять, — пожал плечами Гарри. — Несправедливо, что это пришлось перенести именно мне, но я не жалею об этом сейчас. Мне удалось заставить министра выдать бывшим УПСам амнистию, если они остались в своем уме, мне выдали Орден Мерлина первой степени и место в Визенгамоте, я быстро поднялся по карьерной лестнице. Так что я всем доволен. Да Мерлина ради, мне товары почти везде продают по себестоимости, — хмыкнул Гарри. — Вот как. Но вы зря предположили, что это отвадит меня от мысли, чтобы моим опекуном были вы. Мистер Поттер, вы сражались не со мной, тот, с кем вы сражались, лежит у вас в отделе кучкой пепла, вы сами это сказали. Мне вы никак не вредили. — Ладно, — протянул Гарри и одернул руку от желания в очередной раз потереть лоб. — Это можно устроить. Вы наверняка хотите остаться Мраксом? Гарри ради информации даже в Хогвартс сбегал, чтобы поговорить с портретом Дамблдора, так что есть выход даже на такой случай. — Желательно, — кивнул Том. — Это возможно? — Да. У Морфина и Меропы был еще один брат, младше Меропы, только вот Морфин его задушил когда тому было одиннадцать. Но всем они говорили, что Мариус уехал в Европу, мол, его в Дурмстранг пригласили. Вы будете его внуком. — И имя тогда Марволо, оно всегда мне нравилось, — добавил новоиспеченный Марволо. — Марволо Мариус Мракс, так и запишем, — кивнул Гарри. — Заочно учился в Школе Чародейства и Волшебства Ильверморни — это мы устроим, приехал на родину предков чтобы вылечить мать, так как наслышан о передовой медицине в Мунго, но она не доживает до приема буквально пару часов и я решаю взять Мракса под опеку, потому что наслышан об этой семье. Вашу настоящую внешность помнят разве что портреты Дамблдора и Диппета, но они будут молчать, так что не переживайте. СОВ сдадите в августе. — Вроде все хорошо. А куда отец делся? — подавшись вперед, спросил Том. — Чистокровные Мраксы были вырожденцами, практикующими инцест, умер от родового стародавнего проклятья, — пожав плечами, сказал Гарри. — Так что вы все равно будете полукровкой, а ваша предполагаемая мать — маглорожденной. Том сжал губы и медленно кивнул. — Ладно, это логично. Гарри улыбнулся и продолжил: — Я полукровка. А раз даже Герой Магической Великобритании полукровка, то к ним весьма хорошее отношение. Хотя мы сейчас пытаемся предотвратить браки магов — любых, с маглами, потому что это ставит под угрозу статут. Ах да, в Хогвартсе вы не будете распределяться и пойдете в Рэйвенкло. Шляпу наденете чисто для формальности. — Почему? — спросил Том. — Я слизеринец. — Именно поэтому вы пойдете в Рэйвенкло, — вздохнул Гарри. — Сейчас вы отправляетесь обратно в изолятор где-то на час, потому что по Департаменту вы не можете ходить, я подготовлю документацию, найду подходящую одежду для вас, отдам пару распоряжений и мы отправимся в ваш новый дом.