Осколки стереотипов

Аннабет.

«Челюсть разожми. Зубы скрипят» — единственные вразумительные четыре слова, которые произнёс Нико, на пару секунд замерев перед опущенным стеклом Талии. Вместо приветствия, вместо хоть каких-то объяснений или попыток оправдаться. Вместо всего. И именно эти четыре слова вот уже в который раз то и дело всплывали в голове. Что бы я ни делала, как бы ни пыталась отвлечься, с поддельным интересом изучая состав своей кружки, в которой, к сожалению, был просто чай. Ведь, признаюсь честно, после такого количества времени, проведённого в мучительном молчании, хотелось чего-нибудь покрепче. Хотя я особенно никогда и не пью. Кажется, каждый, кто сидел за этим столом, ждал первого шага, слова друг от друга. Мы ехали в машине так же молча. Я разглядывала деревья и редкие машины, мелькающие за окном. Изредка посматривала на Талию, сжимающую руль так крепко, что у неё вновь побелели костяшки. Уверена, после слов Ди Анджело, который, насколько я знаю, до сих пор перед ней не извинился, она злилась ещё больше, чем была напугана. Я чувствовала, как Персей, севший сзади, неотрывно смотрел мне в затылок, от чего по коже то и дело пробегали приятные и не очень мурашки. Пару раз встречалась глазами с Нико в зеркале заднего вида, но старалась приложить максимум усилий, чтобы у этого проницательного до невозможности парня не было возможности что-то по ним прочитать. Он злился. И это было более чем ясно. Ясно, но абсолютно неоправданно. Ведь, по идее, волноваться и грызть ногти, как последняя истеричка, должна была я. Ведь принцы нам всё ещё не объяснили, кто наложил этим двоим их отталкивающий «макияж». Очень хотелось верить, что он не был последствием очередной размолвки между ними. Но с каждой пройденной минутой веры в это становилось всё меньше и меньше. Надежда угасала так же быстро, как и звёзды на ночном небе, которые, кстати, одна за другой расстворялись в свете нового дня, которое уже вот-вот хотело начать поднимающееся солнце. К слову, кухня Восточного крыла пустела прямопропорционально небу. Кларисса, у которой хватило сил только на недолгую поездку домой и пару стаканов воды, поспешила ретироваться первой, провожаемая тяжелым взглядом Криса, под руку с Эндрю. Последний, думаю, тоже ушёл бы первым, не будь столь любопытен и терпим по отношению к нам. С самой первой минуты, обведя помещение немного удивлённым и, как могло показаться, даже разочарованным взглядом, он потерял всякий интерес к тому, что происходило в реальной жизни вокруг него. Словно не найдя кого-то здесь, парень, наверное, мечтал сбежать, чтобы найти этого «кого-то» в другом, более подходящем, месте. Естественно, Эндрю всё-таки не удержался и от парочки язвительных комментариев в сторону Клариссы. Он в очередной раз искренне негодовал, почему Ла Ру позволяет себе напиваться до такого состояния, будучи спортсменкой. Я была признательна ему за частые воспитательные беседы подобного содержания, но уже давно поняла, что они абсолютно ни к чему. Не то чтобы попойки были делом для Клариссы привычным, но она точно иной раз избирала именно этот способ, чтобы успокоить нервы и свою безудержную ревность. Наверное, тоже съедаемый чем-то подобным, Крис, которого мы, под отборные ругательства Ди Анджело, забрали из бара, не выдержав и десяти минут, вышел следом за своим другом и бывшей девушкой. Спорю, если бы не их отвратительная гордость и напыщенность, то уже давно бы висели друг у друга на шее, бормоча извинения. Но, видимо, этим двум людям не поможет ничего, кроме времени, которое, кстати, неумолимо уходит. Только вот никто будто бы и не хотел этого понимать вовсе. А я уже просто устала напоминать. Бьянка, словно поняв, что нам надо поговорить одним, ушла, сославшись на неожиданную, но очень острую потребность во сне. Безусловно, перед этим сделав пару, как она думает,  компрометирующих снимков, которые все равно никогда не увидит ни один журналист, которому это может быть действительно интересно. Ослепляющая вспышка ее камеры преследовала нас, стоило только переступить порог прихожей. А Нико, которого это застало врасплох, даже повалился на Талию, тихо стоявшую рядом. Пару долгих минут они стояли молча, не отрывая друг от друга взгляда. Кажется, принцесса даже испуганно сглотнула пару раз, словно осознав, что не в силах самостоятельно разорвать зрительный контакт. Благо, первым это сделал Ди Анджело. Бьянка успела запечатлеть и то, как Персей, которого об этом, к слову, никто не просил, помогал мне снять куртку, видя, что я не могу сделать этого в одиночку, ведь Эндрю слишком занят выпившей Клариссой, а Крис ещё даже не успел зайти внутрь. Наверное, в тот момент я выглядела ещё более растерянной, чем до этого. Боялась поднять глаза, что-то ему сказать. В конце концов, мы ничего друг другу не должны, да? Этот вечер в очередной заставил меня убедиться в этом, как и в невозможности нашей дружбы с двумя этими людьми. Именно поэтому я и промолчала. Ди Анджело заставила меня подпрыгнуть от очередной вспышки света и щелчка камеры, который она сделала уже уходя, когда все раны парней были молча мною обработаны, а чай, почему-то все ещё горячий, словно кто-то пил его до нас, разлит по кружкам. Не уверена, зачем принцесса Бьянка сделала последнее, будто бы понадеявшись, что мы действительно выпьем друг с другом чай. Тем не менее, к нему никто даже не притронулся. — Так и будем молчать? — наконец не выдержав, задал вопрос Нико, которому я промыла разбитую скулу и костяшки, а потом заклеила единственную ссадину на скуле пластырем, хотя он, в принципе, был и не особо нужен. Но если я не могла, да и не особо хотела, поинтересоваться его состоянием, просто спросив, то, значит, я должна была сделать это на все сто процентов физически. — Светает. — Вот ты и говори, — всё так же не отрывая глаз от кружки, отвечаю. — Что говорить? — после этого наиглупейшего вопроса Талия издала какой-то нервный смешок, сопровождаемый удивлённым вскидыванием бровей и удивлённым взглядом из-под полуопущенных ресниц. — А ты считаешь, что нечего? — она эмоционально, кстати, очень непохоже на нее, вскинула руки. — Чёрт, Ди Анджело, вы просто материализовались под колесами и я вас чуть не убила! — Под колеса тебе никто не лез, — процеживает он сквозь зубы. — Чтобы такого не случалось, надо банально смотреть хотя бы иногда на дорогу. — Пошёл к чёрту! — Чёрт возьми, это самый лучший аргумент! — ударив ладонью по столу, говорит Нико. — Получше ничего не придумала? Где же твой словарный запас, Грейс? — Хватит! — практически в унисон восклицаем мы с Персеем, который до этого молчал, приложив к немного заплывшему глазу лёд, с двух разных концов стола. Почему-то, глядя на его неожиданно разгладившееся лицо, не сдерживаю улыбки, увидев которую, Ди Анджело, кажется, злится лишь больше. Ещё немного и, не умеющего показывать своего беспокойства за кого-либо, Нико совсем занесёт, и абсолютно не в ту сторону. — Сейчас каждый проговаривает свою версию событий, — глядя на окончательно разозлившихся Талию и Нико, аккуратно начинает он. — По одному предложению. — Медленно и без обвинений, — продолжаю я, воодушевленная этой неожиданной поддержкой со стороны Перси. — Иначе, никто так и не поговорит. — Как быстро вы спелись, — недовольно констатирует Ди Анджело, обведя нас хмурым взглядом. — Никто не спелся, — довольно резко отрезаю я, кажется, в очередной раз стремительно заливаясь краской. — Но если вы хотите поговорить, то надо заканчивать ссориться. — Мы нарвались на троих пьяных отморозков, — снова немного помолчав, проговаривает Персей, так и не отрывая от меня взгляда. Главное, не смотреть на него в ответ. Иначе я вновь потеряю дар речи, как на том ужине, чуть было не утонув в море этих глаз. — Мы ждали вас слишком долго, и нервы начали сдавать, — сглотнув, максимально громко отвечаю я. Затаив дыхание, слушаю рассказ принцев, то и дело переглядываясь с Талией. Едва сдерживаю улыбку и облегченный вздох, когда до меня, наконец, доходит, что они подрались не друг с другом. Конечно, большим вопросом остаётся, как они покажутся на людях с такими лицами, какие после этого поползут сплетни и как долго потом придётся от всего отмываться. Но сейчас я была готова прыгать до потолка даже на одной ноге. Персей до сих пор оставался для меня загадкой, которую я так и не успела разгадать, поэтому не уверена, так же ли он бывает импульсивен и вспыльчив, как Нико, но всё равно почему-то боялась за него. В конце концов, если на этой почве будут проблемы, то, наверняка, у обоих принцев. К тому же, на протяжении всего рассказа, я чувствовала испытующий взгляд, уверена, его не подбитого глаза. Знала, что моё самообладание, скорее всего, может меня подвести в любой момент. Смотрела на что угодно: кружку, свои руки, до сих пор хмурого Нико или притихшую после того, как она самостоятельно всё рассказала, Талию. Она будто поняла, что я не могу выдавить из себя ни слова и, что совсем не соответствовало ее поведению раньше, взяла инициативу в свои руки. А Персей молчал. Чёрт возьми, молчал. Будто бы ждал, как я выйду из себя и, не справившись с любопытством, которое задушит обиду за потраченное попусту время, подниму глаза. Не знаю, зачем ему было это надо. Не знаю, почему так волновалась я. Но любопытство — на то и любопытство, верно? Чтобы в один прекрасный момент не выдержать и поддаться. *** Я смотрю вслед стремительно уходящей Талии и борюсь с желанием окликнуть девушку. Не уверена, что сейчас ей захочется поговорить со мной. Более того, наверняка, она жалеет, что позволила себе хоть немного открыться мне по дороге во дворец. Знала бы она, что я жалею об этом ещё больше. Думаю, именно поэтому Талия первая решила уйти из кухни, когда все версии произошедшего были озвучены, и вновь воцарилось тягучее молчание. Как я уже успела понять, принцесса Грейс не из тех, кому легко открываться людям и общаться с ними. Хотелось бы назвать это социофобией, но я не имею права, да и не очень хочу, в очередной раз ставить штампы, окончательно в чем-то не убедившись. Не знаю на счёт Перси, но точно могу сказать, что по поводу Талии я ошиблась. К сожалению. Думаю, такая Грейс, о которой иногда упоминал Нико: весёлая, острая на язычок, не ограничивающая себя в выражениях, чем-то напоминающая Клариссу, та, о которой, как и о Ди Анджело, не всегда одобрительно отзывались газетчики, понравилась бы мне намного больше. Останавливаюсь, облокотившись на подоконник, и устало выдыхаю. Всё-таки, ходить на костылях без какой-либо опоры на чьё-то плечо ещё более утомительно, чем прыгать весь путь на одной ноге. Или же это всё потому, что я чертовски устала за весь этот вечер, медленно перетекший в утро? На самом деле, за окном уже потихоньку светало, а я даже в постель не ложилась. Да и не уверена, что в этом будет необходимость или смысл. В конце концов, самый лучший отдых — смена вида деятельности, не так ли? А мне было бы очень неплохо весь сегодняшний день посидеть над проектом, иначе, если я не сдам его в срок во второй раз, никто уже мне не поможет и не спасет от праведного, но всё же оправданного гнева мистера Ди. Осталось только запастись терпением и кофе. Заправляю выбившуюся прядь волос за ухо, и, глубоко вздохнув, уже собираюсь вновь опереться на ненавистные костыли, от которых у меня, наверное, уже скоро будут мозоли и на руках, и подмышками, но замираю, заметив Перси и Нико, о чём-то довольно эмоционально переговаривающихся. В конце концов, принц Джексон зачем-то похлопал Ди Анджело по плечу. Последний же, бросив весьма недоверчивый и подозрительный взгляд в ответ, быстрым шагом, медленно перешедшем в бег, идёт к выходу из Восточного крыла. На ходу он многозначительно смотрит мне в глаза и хмыкает, что вводит меня в ступор. Надеюсь, этот его неожиданный уход не обернётся очередной катастрофой. — Аннабет! — слышу голос Перси, как только голова Нико скрывается в дверном проеме, а я вновь и, кстати, вновь безуспешно, предпринимаю попытку, наконец, дойти до лестницы. Правда, не уверена, что преодолею двадцать ступеней самостоятельно, но помочь, кроме человека, с которым говорить точно не хочется, некому. — Подожди! — Тише! — прикладываю палец к губам, когда парень подходит ближе. — Все уже спят. — Наверное, правильнее будет сказать, что все ещё спят, — облокачивается о стену около меня. — Пять утра, как никак. — Очень остроумно, — в очередной раз ловлю себя на мысли, что мне слишком многого стоит сдержаться и не показать этому наглецу язык. — Это всё? — Ты злишься, — вдруг констатирует он, сложив руки на груди и как-то по-детски улыбнувшись. Вдруг захотелось дотронуться до его фингала, будто бы это хоть как-то помогло. — И у тебя плохо получается это скрывать. — Я не скрываю, что злюсь, — посильнее сжимаю опору костыля и в очередной раз не нахожу в себе сил посмотреть этому человеку в глаза. — В конце концов, мой вечер не удался именно из-за тебя. — Я не думал и не хотел, чтобы так получилось, — Перси нависает надо мной, будто бы пытаясь заглянуть в глаза. — А я думала, что короли должны уметь просчитывать возможные исходы своих решений, — говорю это быстрее, чем успеваю осечься. Кто-кто, а Аннабет Чейз, видимо, не умеет просчитывать возможные последствия своих слов. В очередной раз поддавшись эмоциональному порыву и стереотипам, что слишком прочно укрепились в подсознании, я, скорее всего, только что обидела Перси. Вот так вот ткнув в разницу наших социальных положений, я, наверное, совершила огромнейшую ошибку. Ведь, в любом случае, мне было приятно с ним общаться. Дискутировать на тему литературы, которую Нико чаще всего старался избегать, ведь читать ему приходится немного из-за недостатка во времени, с Персеем действительно интересно. Будет жаль, если это прекратится. Но лучше сейчас, чем потом, да? Нет. — Да, должны, — всё-таки отвечает он. — Но короли тоже люди и тоже совершают ошибки, — слышу усмешку в его голосе и, вопреки своим убеждениям, поднимаю глаза вверх, чтобы встретиться с на удивление спокойным, мягким и озорным взглядом. — А я ещё даже не король, помнишь? — Но очень скоро им станешь, — наверное, больше сама себе напоминаю я, чтобы прекратить этот разговор и разойтись. Даже если у нас и завяжется дружба, то ни к чему хорошему это в итоге не приведет. Второе королевство — далеко не Третье, со своими законами и правилами. — Я всё-таки лучше пойду. — Я тебя провожу, — с рвением в голосе вызывается Перси. — Не надо, — обрываю, — я сама. — Может, всё-таки помогу? — глядя на мои ничтожные попытки забраться на первую ступеньку, не успокаивается он. — Нет, я в порядке, — выдавливаю как можно более весёлую улыбку и в очередной раз вспоминаю свои мысли на протяжении разговора с Талией в машине отца Клариссы. Дружба с принцами и принцессами других королевств не может продлиться долго. Мы разные. Во всех смыслах. — Книгу хотя бы дочитай, — оставив попытки, говорит Персей. — Обе книги. — Обязательно. С горем пополам и с какой-то непривычной горечью на душе, поднимаюсь ещё на несколько ступеней вверх. Оборачиваюсь, чтобы ещё раз удостовериться в том, что принц ушёл. И, сощурившись от солнечного света, который бьёт через окно, в очередной раз глубоко вздыхаю. Солнце медленно поднимается над горизонтом, рассекая темноту ночного неба, которое так же медленно светлеет. Этот рассвет мог бы быть намного прекраснее, встреть я его в постели, уставшая после целого вечера, проведенного в компании друзей и новых знакомых. Если бы всё не пошло наперекосяк, может быть, мысль о том, что невозможна дружба между простым архитектором и принцем с принцессой, которым с детства это доказывали родители и целый штаб слуг, посетила бы меня куда позднее. Не знаю, почему я вообще посчитала, что так бывает. Все и всегда говорили, что Третье королевство в целом — одно огромное исключение из общепринятых правил. До глупости простых, но до простоты глупых правил. Хотя, как говорят, исключение из правил только подтверждает это правило.