Осколки стереотипов

Аннабет.

— Возможно, это удивит вас, мисс Чейз, но когда-то мне тоже было двадцать. Эта фраза, произнесённая с какой-то ностальгической улыбкой, была первым, что я услышала от королевы Салли после короткого обмена дежурными фразами. И было даже забавно то, с какой непоколебимой уверенностью она это произнесла, потому что на протяжении вот уже десяти минут мы просто шли бок о бок, и я даже на пару мгновений позволила себе задуматься о том, что женщина, возможно, находится в таком же замешательстве, как и я. Только вот, если по непроницаемому выражению лица и уверенной походке невозможно было понять, что творится у нее на душе, то я выдала свою встревоженность и даже какой-то страх практически сразу же: — Аннабет, — хрипло ответила я, запнувшись. — Лучше просто Аннабет. — И в свои двадцать я, как и большинство молодых людей в этом дворце, уже знала, с кем свяжу свою жизнь, — будто бы пропустив мимо ушей мои слова, говорила она. — Признаться честно, ещё даже не зная этого человека, я уже его люто ненавидела. Теперь это кажется мне даже забавным, потому что он стал мне прекрасным мужем. — Наверное, никому не нравится делать что-то против воли, — говорю я, когда королева замолкает, явно ожидая моего ответа. Стараюсь придать голосу как можно более уверенную интонацию, спрятав замерзающие руки в карманы куртки. На смену снегопаду, бушевавшему с переменной интенсивностью почти неделю, пришли морозы, и хотя я всегда любила гулять зимним утром, то сейчас это было абсолютно не к месту. Лучше бы уж шёл снег, чтобы мы могли обоснованно зайти внутрь. Я предполагала, что королева выбрала прогулку по двору только из-за возможности быть замеченными кем-либо во дворце. Но не могла то и дело не оглядываться на окна Южного крыла, выходящие именно на задний двор, по которому мы прогуливались. Шанс быть замеченными при таком раскладе казался намного больше. Но, казалось, саму королеву Салли это обстоятельство мало заботило, и она ни разу за все эти пятнадцать минут не ускоряла шаг. — Нам пора бы привыкнуть, — с грустной улыбкой отвечает миссис Джексон. — Тем не менее, моему нежеланию выходить замуж была ещё одна причина. Судя по ноткам, промелькнувшим в её голосе, у этой причины было имя. — Его звали Пол, — словно прочитав мои мысли и усмехнувшись им, говорит женщина. — Он был сыном одного из крупнейших бизнесменов моего родного королевства, а сейчас унаследовал империю своего отца и продолжает его дело. Я начинала догадываться, к чему пытается подвести королева, и напряглась, почему-то заведомо уверенная в своей правоте. А иначе зачем бы она начала этот разговор? Не для того ли, чтобы на своём собственном примере, о котором, кажется, не знает даже Перси, попытаться доказать мне, что даже самые сильные чувства могут пройти? А учитывая то, как недолго мы с принцем знакомы, то это может случится ещё раньше. Особенно, если этому поспособствовует его скорая женитьба и моя новая работа, которой после рождественских и новогодних праздников, определённо, будет много. — Сейчас мне кажется, что Пол был моим первым серьёзным увлечением, — я не могла не заметить, что она сделала паузу прежде, чем произнести последнее слово. Неужели причина в том, что ей банально не хочется произносить слово «любовь»? Или границы между юношеской влюблённостью и взрослой осознанной любовью настолько размыты, что королева сама не до конца понимает, как теперь охарактеризовать своё чувство? — Наша первая встреча на одном из приёмов во дворце была больше похожа на встречу старых врагов, а не будущих влюблённых, — уголки её губ приподнимаются. — Мне хочется думать, что так происходит чаще всего. — Это так важно? — вырывается у меня прежде, чем я успеваю прикусить язык. — В какой-то степени, — отвечает королева, впервые глядя на меня своими необычного цвета глазами. Когда я увидела королеву Салли, поворачивающую из-за угла и идущую четко в мою сторону, то не могла не восхититься тому, как ей удалось сохранить какую-то величественность, даже выглядя так просто: тёмно-каштановые волосы были собраны на затылке, на плечи была надета темно-синяя куртка, которую женщина застегивала на ходу, а на ноги — чёрные сапоги. Поровнявшись со мной, всё ещё не до конца отошедшей от шока, она извинилась за то, что задержалась и спросила не успела ли я замерзнуть. И она тронулась с места только тогда, когда я выдавила, что со мной всё в полном порядке. Эта женщина располагала к себе, и я не знала с чем это связано. Её хотелось слушать, пусть я и не всегда была рада тому подтексту, который, как мне казалось, должны нести её слова. Ей хотелось отвечать, хотя периодически казалось, что от волнения у меня пропал весь словарный запас. Первое впечатление и ступор уже давно прошли, но я всё равно не могла расслабиться полностью, будто бы ожидая подвоха. Или я даже в какой-то степени хотела, чтобы во всём этом был подвох. Я хотела, чтобы у меня было очередное оправдание одному из множества стереотипов, которым я привыкла слепо верить. И я сама не до конца осознавала почему. Мне хотелось, чтобы хоть что-то, что я себе внушила, оказалось правдой? Или же просто хотелось найти причину тому, чтобы Перси впоследствии поступил правильно? Аргумент, который явно будет не в мою пользу, но который я так отчаянно желаю услышать? — Не прошло и месяца, на протяжении которого судьба словно специально сталкивала нас чуть ли не ежедневно, когда я осознала, что влюбляюсь и что это совершенно не входило в мои планы, — я заправляю выбившуюся из наспех заплетенной косы прядь за ухо, жалея, что не надела шапку. — Ведь, как бы это ни противоречило моим убеждениям, я была готова выйти замуж. Я знала, что мой отец непреклонен в вопросах, касающихся благосостояния государства, и даже не надеялась его переубедить. — Я никогда не понимала, почему родители готовы жертвовать своими детьми ради чего-то вроде выгодного союза с другим королевством, — говорю я, спокойно выдержав взгляд королевы Салли. — Может, ты будешь удивлена, но мужчины любят посоревноваться друг с другом в погоне за властью, — горько усмехнувшись, отвечает она. — Порой это переходит всевозможные границы, перерастает в войны, и один из явных примеров подобного развивается на наших глазах. Веришь или нет, Аннабет, но я хочу для своего сына большего. — Что может быть больше, чем титул короля? — возможно, даже слишком саркастично, спрашиваю я, и это не ускользает от королевы Салли. Она, кажется, теперь ещё больше уверена, что я знаю ответ на свой вопрос, но всё же произносит: — Семья, растущая вне желтой прессы. Отношения, которые вы строите самостоятельно кирпичик за кирпичиком, а не преподнесённые тебе в виде договора. Жизнь прожитая, а не предначертанная, — женщина грустно улыбается, но в её глазах я не вижу даже тени этой напускной веселости. — Двадцатилетним парням и девушкам, которым не позволялось даже выезжать на военные базы и которые банально не имели возможности видеть последствия неверных решений своими глазами, в руки переходит власть даже не совсем им понятная. — Вы недооцениваете их. — Это ты их переоцениваешь. Я замолкаю, натянув шарф повыше до носа, не зная, что ещё можно добавить. Я окончательно запуталась, ведь ещё полчаса назад была уверена, что королева Салли будет убеждать меня в правильности нашей системы. Но не готовала была к тому, что женщина станет открыто её осуждать. — Иногда я задумываюсь, как бы сложилась моя жизнь, если, поддавшись порыву, я бы расторгнула помолвку, — не проходит и пары минут, когда я вновь слышу приятный голос королевы. Мы останавливаемся возле той скамейки, где не так давно я позволила себе поцеловать Перси, и я стараюсь не думать о том, как это одновременно иронично и глупо, — и я до сих пор не знаю чёткого ответа. — Но вы сказали, что король стал вам прекрасным мужем, — на выдохе говорю я, собираясь с силами, чтобы задать следующий вопрос: — Вы любите его? — Я тяжело переживала расставание с Полом, на которое мы оба окончательно решились только за неделю до моей свадьбы. И первые две недели после неё я наотрез отказывалась видеть Дона, — она почему-то снова улыбается. — Мы спали в разных комнатах, общались только за завтраком и ужином, а обеды он, чаще всего, пропускал из-за занятости. Я только потом поняла, как тяжело ему пришлось. Ведь, помимо налаживания контакта с капризной и озлобленной женой, Дон должен был расположить к себе не только народ, но и министров, которые всегда видели в нем избалованного мальчишку. Собственно, порой принцы слишком поздно осознают всю ответственность, которая ляжет на них в будущем, даже если им об этом говорят чуть ли не ежедневно, — я слушала, затаив дыхание, запоминая каждое слово в попытке не пропустить ответ на волнующий меня вопрос. Меня перестала пугать такая ответственность королевы, и я просто позволила себе слушать ее без предвзятости и, казалось, совсем больше ненужного волнения. — Я полюбила его, но на это понадобилось намного больше времени, чем месяц. Можно сказать, что в какой-то степени мы оба переступили через себя и это заняло намного больше времени. Но это совсем другая любовь, Аннабет. Осознанная, выработанная, как привычка. Любовь, которая приходит с годами, а не вспыхивает из-за необъяснимого притяжения двух людей. И если быть совсем честной, то я всё еще не имею представления, что лучше, — это слишком индивидуально. Мы вновь замолкаем на несколько минут, и я не могу перестать думать о том, что только что услышала. Значит ли это, что Перси тоже когда-нибудь полюбит Талию больше, чем просто подругу? Думать об этом было неприятно, но мне почему-то хотелось в это верить. Откуда же во мне взялась эта глупая жертвенность? Объясняется ли это мое непонимание тем, что это всё мне так чертовски в новинку? Вопросов с каждой секундой становилось все больше и больше, а спрашивать отчего-то совсем не хотелось. Хотелось упасть лицом в подушки, раздумывая о глупости всего происходящего. Хотелось вновь поговорить с Перси, будто бы в очередной раз убедиться в том, что всё между нами происходит по-настоящему. — Единственное, чего я действительно не понимаю, так это зачем вы мне всё это рассказали, — вдруг выдаю я неожиданно даже для самой себя. — Я думала, что вы… — Буду осуждать тебя? Или даже угрожать? — усмехается королева. — Я не считаю свой брак ошибкой, но если у моего сына, в конце концов, есть шанс самостоятельно выбрать свой путь… — Но разве король не будет против этого? — искренне недоумеваю я. — Ведь даже сама эта встреча может быть неправильно воспринята. — Нам всем когда-то было двадцать, Аннабет, и мы все когда-то были влюблены, — глядя на меня с нескрываемой иронией, говорит она. — Некоторым просто надо об этом напомнить. — Всё не может быть так просто, Ваше Величество, — я отрицательно качаю головой. — Ты будешь удивлена. И — Салли, — женщина снисходительно улыбается. — Просто Салли. Я закусываю нижнюю губу, стараясь скрыть смущённую и озадаченную улыбку, но вряд ли эта попытка оказывается успешной. Королева Второго королевства только что практически прямым текстом благословила меня на отношения со своим сыном. Королева Второго королевства поделилась со мной тем, с чем, судя по некоторым фразам Перси, не говорила даже с ним. Королева Второго королевства только что сказала называть себя «просто Салли». И я не просто была шокирована — чёрт, я была в ужасе! — На самом деле, скоро обед и наш отъезд, — оттянув рукав своей куртки, глядя на наручные часы, говорит королева. — Думаю, мне пора. — Можно ещё один вопрос? — спрашиваю я, и, получив положительный ответ, выпаливаю: — Почему вы не говорили об этом с Перси? Он сказал, что… — Перси уже давно не спорил с отцом относительно своей женитьбы, — отвечает женщина, кажется, даже не удивившись тому факту, что Джексон доверил мне нечто подобное. — В какой-то момент мне начало казаться, что он сдаётся. А потом он начал глупо улыбаться и не замечать ничего, задумавшись о чём-то. Или о ком-то, — на этих словах я почувствовала, как к щекам приливает кровь. — Я уверена, что ты, Аннабет, сможешь помочь ему разобраться в сложившейся ситуации. — Прошу прощения, конечно, но это очень даже зря, — хмыкаю я, потупив взгляд. — Ведь ещё этим утром я пыталась взять с него обещание сделать так, как будет лучше для всех. — Для всех, кроме вас двоих? — смеется Салли. — Правильный выбор и беспочвенное самопожертвование — разные вещи, Аннабет. Я удивленно смотрю ей вслед, шумно вдыхая и выдыхая. Холодный воздух отрезвляет, но даже от этого легче не становится. Не уверена, сколько я простояла так, пытаясь осознать, на каком именно моменте нашего затянувшегося разговора очередной мой стереотип о членах королевской семьи вдребезги разбился, задев меня парой осколков, но к этому времени я уже не чувствовала пальцев на руках. Вернувшись к себе в комнату, я пролежала на кровати, молча глядя в потолок, неизвестно сколько времени. Мысли роились в голове, словно пчелы в улье, и я, казалось, даже не замечала течение времени. Достав телефон из кармана джинс, я с лёгким шоком обнаруживаю, что уже почти восемь часов вечера. Мне всегда казалось, что время идёт быстрее именно тогда, когда это совсем не к месту. Кажется, я не ошибалась. Сейчас, как никогда за эти несколько дней, я хотела зайти к Нико. Я знала, что мне это нужно. И была уже практически готова рассказать ему обо всем, что произошло в моей жизни за этот неполный месяц, поделиться переживаниями, не требуя ничего в ответ. Даже желание поинтересоваться, какого чёрта творится в его голове и что произошло после ужина со Сьюзен, отошло куда-то на задний план. Сейчас я как никогда нуждалась в друге, который мог выслушать всё без лишних вопросов. Хотя, если честно, то, как Ди Анджело может отреагировать, всё ещё оставалось загадкой. Но я подумала об этом только тогда, когда, стоя напротив его кабинета, почему-то заранее уверенная в том, что он пропустит ужин, потянула на себя одну из створок тёмной двери. Она приоткрылась практически бесшумно, и я услышала приглушенные голоса, доносящиеся из глубины кабинета. Не знаю, что двигало мной в тот момент, но я замерла и прислушалась. — Сейчас в твоих словах нет никакого смысла, Ди Анджело, — я, кажется, могу узнать этот голос из тысячи. Перси. Только что, чёрт возьми, он делает в кабинете Нико да ещё и в такое время? — Сформулируй мысль, ты выпил не так много, чтобы заговариваться. — Я выпил всего полстакана виски и могу запросто послать тебя к черту, — кажется, Ди Анджело на мгновение начинает злиться, но уже через секунду берет себя в руки. — Но я пытаюсь сделать нечто правильное, Джексон, так что заканчивай острить. — Я слушаю тебя. — Я на днях повздорил с Аннабет, и мне недавно посоветовали прояснить ситуацию. — Если так, то здесь должна быть Аннабет, а не я. — Я обязательно с ней поговорю, но ещё я понял, что повел себя как придурок не только с ней, — кажется, каждое слово дается Нико с трудом. — Мне даже стало стыдно перед тобой, Джексон, но, надеюсь, это пройдет. — Мне мерещится или… — Тебе мерещится, я не собираюсь извиняться, — фыркает Ди Анджело. — Я просто решил, что будет честным сказать тебе, что мне нравится твоя невеста. Возможно, я даже влюблен в неё как последний идиот.