Осколки стереотипов

Пайпер.

Когда Дрю замокла, прекратила мерить шагами комнату и перевела решительный взгляд своих тёмных глаз на родителей, напряжение в комнате я могла ощущать практически всем телом. Поёрзав на месте, я смотрела то на маму, глаза которой, казалось, вот-вот наполнятся слезами, то на отца, чьи губы сжались в тонкую полоску. Лица обоих исказились беспокойством, за пару минут побледнели в ожидании чего-то нехорошего ещё тогда, когда моя сестра начала свой долгий монолог, а мы с Джейсоном, запыхавшись, влетели в дверь просторной родительской комнаты следом. В тот момент ничего не подозревающий папа сидел возле окна на большом кресле, обитом красным бархатом, и что-то читал под светом торшера, сосредоточенно сдвинув брови. А мама в своем бледно-розовом лёгком шёлковом халате поверх ночной рубашки только вышла из ванной комнаты и, судя по всему, направлялась к большому туалетному столику. В который раз я убеждалась в том, что даже в такой, казалось бы, простой одежде моей матери удавалось выглядеть воистину по-королевски, ни больше, ни меньше. Сейчас же наши родители переглядывались с плохо скрываемым выражением абсолютного шока на лицах. Отец так и остался сидеть в кресле, только теперь его поза выдавала всё скопившееся напряжение, а стёклышки очков недобро поблескивали в свете лампы. Мама опустилась на пуфик, как и кресло обтянутый красным бархатом, сцепив руки в замок так сильно, что пальцы побелели. Мы с Джейсоном, сидя на мягкой скамье с изогнутыми ножками справа от туалетного столика, коротко переглядываемся. Вижу в его голубых глазах тревогу, сродни той, что я ощущаю с самого обеда, когда Дрю пришла в голову эта до глупости безумная идея. Хотя я почему-то убеждена в том, что не пришла, а лишь окончательно укоренилась, придав ей ещё больше той уверенности и упёртости, ставших для меня — и не только — проблемой. Уже почти полностью отчаившись, вдруг чувствую, как Джейсон, отыскав мою руку, быстро сжимает её, и это придает немного сил. Правда, ровно до того момента, пока я снова не смотрю на маму, и она не начинает говорить. — Дрю, по-моему, ты просто не понимаешь, о чём говоришь, — мне могло показаться, но в её голосе звучит мольба, — и на что просишь нас пойти. — Как раз наоборот, — сестра скрещивает руки на груди и выпрямляется, — я отлично понимаю, о чём прошу. — О невозможном, — не отступает мама. — Ты хочешь совершить ошибку, о которой потом будешь жалеть всю свою жизнь. — Я ни о чём жалеть не буду! Я едва слышно вздыхаю и облокачиваюсь спиной о стену, прикрыв глаза. Именно эту фразу Дрю, словно заведённая, повторяла мне целый день. Это стало ответом на все мои аргументы и попытки её вразумить. В конце концов, мне стало казаться, что, разговаривая с сестрой, я пытаюсь расковырять непробиваемую бетонную стену её уверенности ложкой. Чайной ложкой. Все началось после завтрака. Завтрака, на котором меня, собственно, даже не было. Это утро я провела в прострации и компании Джейсона. Мы столкнулись, когда я выходила из комнаты, только увидев последние новости. Он, сдвинув светлые брови, стоял в задумчивости в нескольких метрах от двери в мою комнату. Лицо Грейса разгладилось, а потом снова приняло то же озабоченное выражение стоило ему увидеть, как у меня подрагивают руки. Я абсолютно по-идиотски расплакалась посреди коридора и продолжала сдавленно всхлипывать даже тогда, когда Джейсон сгрёб меня в охапку и утянул за собой в сторону моей комнаты. Голубые глаза, стакан воды, тёплые руки, таблетка успокоительного, неприятное покалывание в носу. И долгий монолог парня, главной мыслью которого, кажется, было именно то, что нас эта ситуация не коснётся и что когда-нибудь всё наладится. В тот момент в это верить не хотелось, но я и не старалась вникнуть в смысл слов. Просто слушала голос и пыталась прийти в себя. В последнее время, после той игры в снежки (которую Джейсон порой в шутку называл «судьбоносной») и последовавшего за ней поцелуя, я больше не чувствовала себя так, словно одной ногой стою на бомбе замедленного действия. Казалось, словно что-то или даже кто-то, что более вероятно, все выключил и происходящее перестало казаться дурным сном. Узнавая Джейсона Грейса с каждым днём всё лучше, я то и дело возвращалась к мыслям о том, что уже совсем не против этой помолвки. Естественно, за эти несколько лет, пока ему не исполнится двадцать один, многое может кардинально измениться. Но сейчас мне было хорошо рядом с ним и менять ничего не хотелось. Когда я уже более-менее пришла в себя, раздался настойчивый стук в дверь. А стоило Джейсону потянуть за ручку, как в комнату ворвался непонятно с чего вдруг разбушевавшийся ураган по имени Дрю Маклин. То есть, тогда было непонятно. — Этого не будет. Я вздрагиваю, когда тихий голос папы громом раздаётся в повисшей тишине. Он выглядит абсолютно спокойным, и от этого становится страшно. Только кулак на подлокотнике кресла и сжавшиеся губы выдают то, как мужчина на самом деле зол. И я с ощутимым страхом, не в силах что-нибудь предпринять, жду, когда этот гнев обрушится на мою сестру. — Но… — Не будет! — он повысил голос. — Как ты себе это представляешь? Ты — моя старшая дочь, прямая и полноправная наследница. И ты хочешь отказаться от всего этого ради какого-то… охранника? Последнее слово папа произнес с таким отвращением, словно выплюнул. Словно Эндрю был не достоин не то что старшей дочери короля, а даже его короткого взгляда. И я бы хотела сказать, что осуждаю его за это. Но не могу. Потому что знаю, как чертовски сильно Тристан Маклин любит своих дочерей и как рассчитывает на них. Из-за отсутствия наследника мужского пола он с самого детства возлагал на Дрю большие надежды, не всегда равные тому, что она могла и хотела дать. Ещё девочкой она училась намного больше, чем я, хотя и наша разница в возрасте была не такой уж и большой. Дрю должна была стать королевой Седьмого королевства и выйти замуж за сына какого-нибудь из тех богачей, на чьих счетах уже не осталось практически ничего, но их фамилия всегда была на слуху. Проще говоря, за родовитого парня, у которого окажется недостаточно мозгов для того, чтобы отказать, ведь все в нашем обществе видят, что пытается строить из себя Андреа Маклин. А большинство, плюс ко всему, еще и верят этому. «Зато она будущая королева, а брак с ней сделает тебя королём». И это, наверное, один из главных аргументов, которым оперируют мужчины вроде Танаки в спорах со своими сыновьями. Это и есть самое отвратительное, учитывая то, что подобная ситуация уже складывалась в жизни моей сестры. Только с искренними чувствами. И не привела ни к чему хорошему. Дрю потеряла себя, и только в последний месяц мне начало казаться, что ещё не полностью. — Он здесь ни при чём! — кажется, она едва сдержалась, чтобы не топнуть ногой. — В таком случае, объясни мне, что, чёрт возьми, с тобой происходит? — отец глянул на Дрю с вызовом, который она могла бы проигнорировать, если бы не была его дочерью. — Что может пробудить в человеке желание отказаться от права престолонаследия? Я думал, лишь любовь способна сделать кого-либо настолько безумным. — Я всегда знала, что это не для меня. Но была готова пожертвовать своими желаниями ради тебя, — Дрю неопределенно махнула рукой в сторону. — Потому что действительно не хочу, чтобы в моем родном королевстве случился переворот, и кто-то из министров занял твоё место. — Отказавшись от своих прав, ты только облегчишь им задачу, Андреа. — Нет же! — осознав, что теперь её готовы хотя бы выслушать, с жаром воскликнула девушка. — Ведь есть Пайпер, которая к тому времени, когда ей исполнится двадцать один, уже будет замужем, — она бросила взгляд на наши переплетенные руки, и я почувствовала, что родители, как один, сделали то же самое, — и она отлично справится. — Ты предлагаешь своей сестре управлять двумя королевствами сразу? — мама вскинула брови, выглядя ещё более озадаченной, чем прежде. — А почему нет? Раньше я бы ни за что о таком не заикнулась, — Дрю заглянула прямо мне в глаза и мягко улыбнулась. — Я думала, то, что она выходит замуж против своей воли, и так тяжело. Но теперь… — Что теперь? — Теперь многое изменилось, — впервые подал голос Джейсон, смотря на моего отца, — Ваше Величество. Он же, в свою очередь, посмотрел на Грейса именно так, как, скорее всего, смотрят все отцы на ухажеров своих дочерей, и слегка качнул головой. Я поджала губы и опустила взгляд, стараясь не обращать внимания на то, как горят щёки, и в который раз ощутила приступ нежности и благодарности по отношению к Джейсону. Ведь именно он успокоил меня этим утром и кое-как привёл в себя. Именно он вместе со мной спорил с Дрю относительно её решения и был на моей стороне, хотя я и не догадывалась, сколько раз за всю свою жизнь ему хотелось поступить так же, как она. Нам всем порой хотелось. Но, тем не менее, он отстаивал мою точку зрения, прекрасно зная, почему я так упёрто стою на своём. И именно он, уже после того, как вернулись родители, разыскал нас с сестрой, по-прежнему спорящих, и с силой увел за собой, чтобы не дать Дрю налететь на родителей со своей новостью прямо с порога. Тогда мы всё ещё надеялись её переубедить. Возможно, поэтому я целый день и ходила за Дрю всюду по дворцу, не спускала с неё глаз даже в комнате и увязалась за ней на прогулку, возвращаясь с которой мы наткнулись на Аннабет Чейз, и я была готова кинуться за помощью даже к ней, но вовремя опомнилась. У неё, скорее всего, и без этого много проблем. — Я думал, сказать это будет легче, но я рад. Правда рад, пусть это и не помешает мне отказать тебе, Дрю. — Ты просто не… — Пойми и ты нас, дорогая, — мама очень старалась говорить спокойно, — мы ведь хотим тебе только лучшего. — Если бы вы хотели мне лучшего, то не стали бы меня отговаривать! — Ты не имеешь ни малейшего представления, что значит жизнь обычного человека, не так ли? — заговорил папа. — Неужели ты действительно устроишься на работу, будешь платить налоги и откладывать на отпуск? Кто возьмёт тебя на работу? — Вы дали мне блестящее образование. — Этого недостаточно в современном мире! При нынешнем положении дел ничто не сможет обеспечить тебя лучше происхождения. — Ты ошибаешься! — возразила Дрю. — Мне не нужно быть королевой, жить во дворце, носить дорогие вещи и украшения, чтобы почувствовать себя счастливой! — Никто и не говорил о счастье, — холодно ответил отец. — Тебя растили и обучали так, чтобы ты заняла моё место. И ты не имеешь права променять всю возложенную на тебя отвественность в пользу юношеской влюбленности, которая пройдет так же быстро, как и возникла. — Я повторю снова, что это не ради него. Не думайте, что я строю грёзы о вечной любви. Но Эндрю, даже будучи обычным охранником, как ты сказал, помог мне осознать очень многое, — неожиданно надменно сказала Дрю, сложив руки на груди. — Тебе ли не знать, каково это. Я втянула в себя воздух и сильнее, если такое вообще возможно, сжала руку Джейсона. Но он не пошевелился. Дрю самостоятельно заговаривала о матери в нашем присутствии очень редко. Эта тема была болезненной не только для неё, но и всех нас. Отцу было больно, потому что он любил эту женщину. Дрю, потому что у неё не было возможности ее узнать. Мне, потому что в такие моменты я особенно остро ощущала связь с сестрой. Мама же просто переживала за нас всех и старалась как можно скорее перевести тему. Мы обе знали, что папа и Андреа говорят о ней. И знали, что это была только их потеря, которую они периодически, в моменты особой чувствительности, делили на двоих. Но сегодня мама молчала. А я сидела, затаив дыхание, и перебирала пальцы Джейсона. Не знаю, сколько времени прошло, — казалось, что целая вечность, — когда папа заговорил, негромким, надломившимся голосом: — Твоя мать… — Моя мать была актрисой. Она играла в спектакле в тот день, когда ты вместе со своей семьей посетил её театр в рамках какой-то королевской программы. Ей было всего девятнадцать, а тебе двадцать, — опустив руки, Дрю подошла к отцу, присела на кресло возле него и положила свою ладонь на его руку. — Она притягивала взгляд, и ты почему-то мог смотреть только на неё. В рамках всё той же программы вы вернулись туда ещё раз. И ещё. А однажды вас пригласили познакомиться с труппой. Мама, в отличие от большинства, не выглядела оробевшей и уверенно пожала тебе руку. Ты прислал ей цветы, а на следующий день получил их назад с запиской. Ей ничего не было от тебя нужно. Ты написал, что вовсе не хотел её оскорбить. Так вы и начали общаться. А уже через год ты сделал ей предложение, я права? Я заметила, как папа сглотнул, прежде чем кивнуть. — В этой истории меня всегда больше всего восхищала ваша смелость, — словно не заметив, его напряжения, продолжала Дрю. — Ты Маклин, а не Ди Анджело, но, тем не менее, решился на такой шаг. А она, даже будучи уверена, сколько ненависти и негодования на неё выльется впоследствии, согласилась. Я знаю Эндрю меньше месяца, но понятия не имею, к чему приведут наши отношения. Единственное, что знаю — я должна, просто обязана, проверить! Я всегда знала, что это всё, — опять неопределённый взмах рукой, — не для меня, ведь я даже не полностью королевских кровей. Но никогда на полном серьёзе не задумывалась о том, чтобы отказаться. И только теперь, после знакомства с этим парнем, его сестрой и, чёрт, даже общения с Ди Анджело, я вдруг поняла, как много теряю. И потеряю ещё, если хотя бы не попробую, — теперь в её глазах стояли слёзы, но Дрю была бы не Дрю, если бы позволила себе так просто расплакаться. — Если не ради меня, то хотя бы ради мамы, дайте мне попробовать быть такой же смелой, каким был ты, — я услышала сдавленный всхлип и повернула голову как раз в тот момент, когда мама вытирала выкатившуюся из глаза слезинку. Все замолкли. Кажется, я даже перестала дышать на какие-то несколько секунд в ожидании того, что скажет папа. Вдруг больше всего на свете захотелось увидеть Дрю счастливой, и неважно, где она будет жить, — в обычной квартире в городе или во дворце. Джейсон положил руку мне на плечи и едва заметно коснулся губами виска. В это мгновение я слышала то, как гулко бьётся моё сердце в груди. Но в следующее мгновение оно застыло, оглушённое ответом отца: — Нет. Дрю даже выпустила его руку и отшатнулась, резко выпрямившись. — Нет? — хрипло переспросила она. — Нет, — подтвердил папа и зачем-то кивнул. — Но… — Но, папа, я… — вновь начала девушка и сразу же замолчала, когда он красноречиво поднял ладонь. — Нет, я не позволю тебе отказаться от права занять моё место после того, как тебе стукнет двадцать один, — сказал мужчина, поднял глаза на дочь и черты его лица вдруг смягчились, а складка между бровью исчезла. — Я дам тебе время. Полгода и ни днем больше. Ты можешь путешествовать по Королевствам, а можешь… остаться здесь. Мы не будем тебя обеспечивать. Хотя всегда будем ждать. По истечении этих месяцев мы снова это обсудим, но уже более спокойно. Мы не будем на тебя давить, как надавили на Пайпер, — он посмотрел на меня. Я приподняла уголки губ. Отец уже просил у меня прощения за этот брак тогда, когда только объявил мне о своём решении. Но тогда, будучи слишком шокированной, я не приняла эти извинения в расчёт и была готова обвинить его во всех смертных грехах. Забавно. Потому что теперь даже была ему благодарна. В какой-то степени. — Ей это пошло на пользу, — сказала мама и тепло улыбнулась нам с Джейсоном. Не знаю, как Грейс, потому что не могу видеть его лица, но я вернула ей эту улыбку сполна. — Ты серьёзно? — дрожащим голосом спросила Дрю, вставая с места. — Я удивлён не меньше. Но особенно не радуйся, ты ещё просто не… Но Дрю уже его не слышала. Так и не дав отцу договорить, она порывисто, но крепко, обняла его, быстро чмокнула рассмеявшуюся маму в щеку и, поманив нас с Джейсоном за собой, направилась в сторону двери. Мы переглянулись сначала друг с другом, потом с родителями, а после, пожав плечами, так же резво подорвались со скамьи, на которой сидели, и, взявшись за руки, побежали за уже вышедшей из комнаты Дрю. За окном уже поднималось солнце, прорезая темное полотно ночного неба яркими лучами, окрашивая его во все возможные оттенки оранжевого, голубого и фиолетового. Уже почти стертый началом нового дня лунный диск, на секунду мелькнувший между облаков, приветливо подмигнул нам, прежде чем совсем исчезнуть. Мы сбежали по винтовой лестнице, пару раз споткнувшись, посмеиваясь в кулак, и устремились за мелькнувшей в двери нежно-розовой рубашкой Дрю. Джейсон придержал для меня дверь и, выскользнув вслед за мной, так же застыл на месте. Из дверей, ведущих, насколько я понимаю, в Западное крыло дворца Ди Анджело, вышли двое парней в одинаковых чёрных футболках и свободных спортивных штанах. Одного из них я ещё никогда не видела, а Эндрю узнала сразу же. Они над чем-то негромко смеялись, держа в руках каждый по спортивной сумке. Парни выглядели немного растрёпанными, на кончиках их тёмных волос поблескивали в свете рождественских гирлянд капли воды, — судя по всему, они тренировались. Я бы удивилась, ведь, наверное, когда они начали, была ещё ночь, но, учитывая обстоятельства, даже подобное не могло меня смутить. Меня, человека, кто не спал всю ночь, пытаясь отговорить сестру от решения, которое в конце концов показалось ему единственно верным. Дрю быстрым шагом направлялась в их сторону, а ее лицо в этот момент лучилось таким счастьем, что казалось, будто бы этим утром взошло целых два солнца. Осознание того, что самые близкие люди тебя поняли и дали время взвесить это решение и получше его обдумать, — это осчастливило мою сестру больше всяческих «Ваше Высочество», а впоследствии даже «Ваше Величество», сказанных абсолютными незнакомцами. Дрю перешла на бег, а я не смогла сдержать улыбки. Неизвестный мне парень заметил её первым и легко ударил своего друга тыльной стороной ладони в живот, привлекая его внимание. Эндрю нахмурился, увидев девушку, и открыл было рот, чтобы задать очевидный вопрос, наподобие: почему она не спит в такое время или что она делает в главном холле дворца рано утром такая радостная? Но не успел. Дрю бросилась к нему на шею, обняв, как коала, и, кажется, ничего не собиралась объяснять. Простояв в недоумении пару мгновений, Эндрю рассмеялся и обвил руками её талию. Его лицо практически полностью скрылось за водопадом чёрных волос. На лице его друга, в свою очередь, расцвела снисходительная и немного ироничная улыбка человека, который либо сыт по горло этой романтикой, либо уже обжигался. Хотя, вполне возможно, что и то, и другое. — Думаешь, всё получится? — спросил Джейсон, и я подняла на него горящий взгляд. Он улыбался. Я неопределённо пожала плечами в ответ и, тоже улыбнувшись, обняла его за талию. Грейс снова положил руку мне на плечи, уткнувшись подбородком в макушку. Я неожиданно почувствовала себя чертовски счастливой. Просто так, стоя возле большой рождественской ёлки, переливающейся разными цветами вместе с Джейсоном Грейсом. Наблюдая за тем, как счастлива моя сестра, у которой теперь есть целых шесть месяцев, чтобы найти себя по-настоящему. Полгода свободы, за которые я бы ещё месяц назад, наверное, душу продала. Но не теперь. Не теперь, когда медленно, но верно осознавала, что, по сути, ни о чём не жалею. И совсем неважно, что было до и будет после.