Доступный

      Олафа наградили за побег двадцатью плетями, которые оставили на спине красные полосы, в некоторых местах прорезали кожу. После порки его отвели в абсолютно другое место, комнату, в которой было уже три узких кровати, один комод и небольшое решетчатое окно. Две постели уже занимали — на одной спала девушка с растрепавшимися волосами по всей подушке, а на другой — очень худой и несчастный на вид подросток лет тринадцати.       Принца толкнули внутрь и закрыли дверь снаружи.       — Здравствуй, — голос у мальчишки тоже был очень грустный. — Ты новенький? Меня зовут Эрни, а тебя? — Олаф, меня зовут Олаф, — принц улегся на свободную кровать животом, стараясь не тревожить горящую спину. Выглядел он серо и болезненно. — Как давно ты здесь?       — Я? Уже год или больше, не знаю. Меня мать продала за три золотых, так мне сказали, — Эрни пожал плечами. — Вижу, что ты уже понял, что с нами делают. Тебе круто досталось, чем провинился?       — Сбежал, — юноша усмехнулся. Как давно всё было, как будто в другой жизни. — Точнее, попытался.       — Ооо, — кажется, мальчишка удивился, карие глаза обрели огонёк любопытности, а сухие руки с тонкими костями затеребили края покрывала постели. — Тебе удалось сбежать? Как? Как тебя не убили?       — Меня убили, я уже мёртв. Мертва моя жизнь, моё будущее. Родители ищут мой труп или уже оплакивают пустой гроб. Страна надевает чёрное и судачит, что же случилось с норвежским принцем, — Олаф неприлично смеялся, понимая абсурдность ситуации. Они оплакивают пустой гроб, а он сидит здесь, на жёсткой кровати, изнасилованный, избитый и наказанный. И ведь всё только начиналось — не раз ещё его отымеют, не раз заставят взять в рот член и не раз назовут шлюхой. Может, он уже ей стал, просто пока отрицает очевидное.       — Не может быть такого, князь свят, как и его сын. С ними ничего не может случиться, они неприкосновенны, закон знает даже каждый крестьянин. Все мы живём ради Бога и князя, нашего защитника, — Эрни говорил совершенно серьёзно и искренне.       — Ну, а почему ты тогда здесь, рядом со мной? Боги не помогут, да и отец мой не всесилен. А я… могу и того меньше.       — И то верно, — подросток задумался. — Я вот тоже хочу на свободу.       Послышалось шуршание с третьей кровати, девушка проснулась и недовольно смотрела на Эрни.       — Можно потише? Тут люди спят вообще-то, — однако она заметила и Олафа. — Новенький? Кто ты?       — Олаф, — пока он разговаривал, трамвы не так сильно мучили его. Удалось даже не время забыть о том, что он учавствовует в этом кошмаре. — Рад видеть хоть кого-то, с кем можно поговорить.       — Каролина. Понимаю. Вижу, ты не рабочий сейчас, радуйся пока, неделю тебя трогать не будут. Кто тебя привёл?       — Джонас, — ох, как принц его ненавидел, а ещё он начинал его бояться.       — Значит, знатный. Простыми он не занимается. Тут полно таких, лично я знаю человек восемь. И каждый хотя бы раз в месяц приводит по двух-трёх новеньких. Кому-то везёт, с ним обращаются мягко. Кому-то нет. Одного вот затрахали до смерти, заткнули рот и кончали в нос, пока он не задохнулся. Хороший был парень, правда, слишком вздорный.       — Буду знать, — в груди похолодело.       — Может, и тебе повезёт. А пока… отдыхай и радуйся затишью.