Ты полюби меня пьяную.

       Поворачиваю ключ в замочной скважине — и я дома. Дьявол, как же сложно угодить всем подряд. В должности редактора-стажёра в местной желтой прессе я работаю вот уже 2 месяца, что старанно, ведь у всех остальных стажировка на месте длиться всего-то две недели.        Но мой старший инструктор — расфуфыренная дура, следящая только за тем, как её маникюр переливается на солнце, святящим прямо из французских окон. Думаю, тут объяснять не нужно, что работаю я за неё, для неё и от неё.        Но наш директор ей вполне составляет пару. Такой же слабоинтеллектуальный и неразвитый ебарь этой куклы.        Переступив порог довольно скромной однокомнатной квартирки на Уолл-стрит, я тяжело вздохнула, и мой взгляд вперился в окно, которое выходило на красивую кирпичную стену соседнего дома. Но для курения пойдёт. Переодевшись, понимаю, что в моей квартире кто-то уже похозяйничал: на плите готовая жареная картошка, кусок прожаренного мяса рядом и целая кастрюля супа. Чайник начал свистеть, и из смежной с кухней ванны вышел вальяжной походкой в домашних штанах и мятой футболке, вытирая руки полотенцем, перевешанным через сильное плечо Рафаэль. Он потер глаза и устало мне подмигнул, проходя глубже на кухню. — Ты в курсе, что у тебя холодильник пустой? И как долго ты голодала? Я села за стол и уткнулась лицом в предложенную картошку с мясом, приятно раздражаюший мой голодный желудок вкусным ароматом. Рафаэль навещает меня каждый день, непонятно зачем хозяйничает, часто вкусно готовит, что-то убирает, стирает, а я смотрю на всё это и думаю, что нашла замену своей бывшей курице-наседке. В последнее время его долго не было, и без него всё стало серым, однообразныи и смертельно одиноким. Я не звонила и не мешала, так как только Рафаэль знал, где я живу из всей семьи. Не удивительно, что никто и не интересовался, да я и не обижаюсь. На прошлое не оборачиваются. Мой спаситель бухнулся рядом, сложив руки на столе и неодобрительно смотрел на меня. — Ты в курсе, что я не просила? — В курсе. Но я тебя не спрашивал. Заткнув себе рот ложкой с картошкой, чтобы не сделать ситуацию ещё хуже, я подавила в себе слёзы. Рафаэль, я тебе так благодарна, извини, что не умею высказывать свои эмоции. — Зарплату задерживают не первую неделю. — Почему ты молчала? Повисла удручающая тишина. Я знала, что ответить, но понимала, что разговор начнёт набирать тяжёлые обороты. — Я спросил: почему ты молчала? — Рафаэль. — Доминика. Блять. Ну не начинай. Я же начну верить, что и тебе не похуй. — Не хотела. Нахмурившись, я резко поднялась со стула и открыла холодильник — так и есть, он был забит под завязку. Фрукты, овощи, молочные продукты, каждое имеет место в каждом отсеке широкого холодильника. — А как же домашние? Рафаэль ехидно улыбнулся, обнажив белозубые клыки. — За них не беспокойся, всё в этом плане у них хорошо. Резко закрыв крышку холодильника, я повернулась к парню, смахнув крупную слезу. Плакса ебанная. — Почему тебя так долго не было? Я скучала. В который раз между нами повисла тишина. Парень посмотрел на меня и, поднявшись с места, притянул к себе и прижал к крепкому торсу. Я обняла его, сильно прижимаясь и понимая, что нашла ещё и жилетку. Я разрыдалась, уже в который раз за этот год, в конечном итоге, мне стало жалко саму себя: я никак не могу придти в себя из-за резкого разрыва с самым любимым для меня парнем. Это будто твою грудную клетку без предупреждения медленно вскрыли обычным стилетом, разрывая артерии, пачкая руки в моей крови, беря этими же руками моё судорожно бьющее сердечко и резко выдирая с противным хлюпаньем. Жестоко больно. Рафаэль сел со мной на руках на стул, аккуратно посадив на свои крепкие колени, ткнув меня в свою шею и молча подставил своё плечо, когда мне нужно было.