Возвращение

Как Малкорок и сказал, в Крепости его за недели отсутствия Вождя не видели. Орк самодовольно думал, что, должно быть, его вообще мало где видели, кроме казарм. Он обзавелся плащом с капюшоном и все время проводил на улицах, изучая город и его обитателей. Малкорок никогда не был разведчиком или шпионом, не ощущал себя им и сейчас, но находил в своем занятии некоторое удовольствие. Оргриммар был обычным городом, и именно это так привлекало черногорца, который слишком давно не видел подобия нормальной жизни. Злости или зависти он больше не ощущал, теперь им в самом деле двигало что-то похожее на любопытство. Он пытался понять, смог бы он жить в этом городе, как они все? Он жадно смотрел и слушал, запоминая лица, имена и каждую пыльную улицу. Многое в городе сбивало его с толку, Малкорок ловил себя на мысли, что удивляется вещам, которые для жителей Оргриммара были обыденны. Пестрому Волоку, с его лавками и магазинчиками, нагловатым или, напротив, излишне радушным продавцам, придирчивым покупателям. Ему казалось странным даже то, что в ходу были деньги, медь и серебро. Хотя часто нужное получалось путем обмена, но для любого оргриммарца было привычным делом пойти и купить лепешку с травами и вяленое мясо к обеду. Свое первое жалованье Малкорок ссыпал в сундук, так и не придумав, куда его истратить. Разве что отдать Назгриму долг за топоры, когда тот вернется. Еще он купил свой плащ и успел несколько раз почувствовать себя дураком в лавке, не понимая, какая цена считается справедливой, и не обманывают ли его. Смеющиеся молодые орчихи, за его спиной, выбирающие ткань на платье, не прибавляли настроения, а только раздражали. Девочкам, впрочем, хватило одного тяжелого взгляда, чтобы они начали вести себя потише, да и на продавца его красно-медная накидка оказывала нужное действие. И все равно Малкорок вышел из лавки, чувствуя себя не в своей тарелке. Неуместным и нелепым казалось ему главное развлечение Оргримара — звенящая сталью Арена, сердце Аллеи Чести. Сперва Малкорок заинтересовался рассказами об этом месте, но был разочарован первым же боем. Дрались вроде по-настоящему, но большинство бойцов сильнее заботило, как бы эффектней выглядеть перед толпой. Болельщики наливались пивом и чем покрепче, пронырливые гоблины принимали ставки — Малкорок ушел через три боя, решив, что видел достаточно. Слишком, видно, скучна и размеренна была жизнь в этом городе, если жители довольствовались таким развлечением. Смотреть на тренировки в казармах и то больше толку было. Удивительными были сборища шаманов на Аллее Мудрости, которая, несмотря на важное имя, бывала такой же шумной, как рыночные ряды. Малкорок вообще давно не видел настоящих шаманов. Помнил еще, какими были заклинатели огня и земли в его клане, но это сгинуло, и много лет он знал только колдунов. Здесь же говорящие с духами проводили свои собрания и занятия с учениками прямо на улице, никого не стесняясь и не задирая нос. Казалось, что сюда прибегает ребятня со всех окрестных улиц, поглазеть на бьющие в землю молнии, а, когда повезет — так и на призываемых элементалей. Командовала местными шаманами Кардрис. Сновидица, как ее тут называли, с громким голосом и длинной смоляной косой. Малкорок, в очередной раз проходя мимо, не мог удержаться, чтобы не бросить на нее лишний взгляд. Она была очень красива, не похожа на подточенных скверной чернокнижниц — высокая, широкоплечая, сильная. Даже такой далекий от дел стихий, как Малкорок, чувствовал силу, что стояла за ней. Говорили, что Кардрис подвластна любая вода, что она помогает водить корабли в шторм, что она лучше всех в городе слышит и понимает Строптивую, что многие найденные источники воды, когда орки только пришли в Дуротар — ее заслуга. Считалось, те шаманы, что умеют с водой — они лекари, но целительницей Кардрис не была. Но если все эти местные «чудеса» удивляли только Малкорока, то Аллея Духов, судя по всему, считалась экзотическим местом и среди жителей города. Там обитало большинство оргриммарских троллей, и Малкорок замечал, что на мощеных досками улицах почти не встречается орков, тауренов и гоблинов. Где-то на вторых этажах кособоких хижин с крышами из пальмовых листьев непрерывно били барабаны. Днем это было не так заметно, улавливалось не ушами, а нутром — ритм подхватывал стук сердца. Зато ночами этот звук наполнял Аллею, к нему добавлялись свистульки и другие инструменты, которым Малкорок не знал названия — на них играли и жители на порогах домов, и громче всего — в таверне. С наступлением ночи это место преображалось, расписные маски на стенах домов, казалось, шире распахивали свои нарисованные глаза. Малкороку иногда думалось, что однажды какой-нибудь прохожий обернется — и вместо лица у него будет такая же маска. В зарослях тростника — здесь было очень много воды по сравнению с остальным городом — тоже зажигались то ли чьи-то глаза, то ли светлячки. Малкорок чувствовал, что вся Аллея будто наблюдает за ним, но это ощущение его не беспокоило, скорее, разжигало азарт. В Черной Горе у них были союзники-тролли, но Малкорок их почти не видел. Они сидели в своем темном углу, занимались своими делами и никогда не интересовали орка. Здесь же, на этом клочке земли у них был целый свой мир, совершенно непохожий на сам Оргриммар. Здесь Малкорок постоянно ощущал на себя взгляды не только чего-то потустороннего, но и вполне живые. На Аллее Духов он снимал капюшон и не пытался прятать лицо. Он приходил в таверну, слушал их гипнотическую музыку и почти такую же гипнотическую болтовню на незнакомом языке. Глазел на танцующих официанток — змеи, как есть змеи. Ел их еду, рис и жареных тех же змей, даже несколько раз заночевал в этой таверне, под просвечивающей крышей. Утром каждый раз болела голова, даже если он не пил ни капли вечером. Виной тому были, как орк подозревал, благовония, которым пропахла и таверна, и вся Аллея, и от чьего дыма в зале вечерами было не продохнуть. Он уже расспросил в казармах о лидере этого союзного Орде племени. О том, с какими словами он уходил из Оргриммара и что обещал Вождю. Малкорок ни разу в жизни не видел того, кого звали Вол’джином, но был готов поклясться, что, пусть тот и живет сейчас на островах Эха, свои глаза и уши тролль оставил тут. По сравнению с этим местом Расселина Теней не казалась Малкороку чем-то загадочным. Там как раз все было слишком обычно: ворье, жулики, те, кого называют «темными личностями», и — чернокнижники. Отношение Гарроша к ним черногорец успел увидеть в красках, и аккуратно разузнал, что Тралл был заметно терпимей. Сейчас же колдуны явно чуяли, что над ними сгущаются тучи. Малкорок замечал взгляды, которые бросал на него какой-нибудь непримечательный вроде бы орк (не считать ведь примечательными мантию и посох), мимо которого он проходил в лиловом сумраке Расселины. Некоторые взгляд были осторожными, некоторые — откровенно испуганными. Впрочем. Малкороку не было до них никакого дела. Пока, во всяком случае. Здесь же он пару раз видел Эрезегора. Вот ведь зараза, когда уже не нужен, стал сам на дороге попадаться. Орк зачем-то проследил, где живет бывший драконий всадник, и не удивился, обнаружив лачугу в одном из самых оборванных углов Расселины. Где еще ночевать старому пьянице. Куда менее ожидаемо было увидеть там Сауранока. Само собой, это не должно было стать поводом для подозрений (в чем бы Малкорок вообще мог его подозревать?), но, глядя на него, Малкорок вдруг подумал, что ни разу не видел мистика среди шаманов. Возможно, конечно, у Сауранока были более важные дела, чем принимать участие в их сборищах. Ведь он как-никак был советником Вождя. Но тогда Малкорок первый раз задумался, чем шаман вообще занимается. Он обещал, что расследует нападение Сумеречного Молота, но никаких новостей об этом расследовании Малкорок от него так и не услышал. С другой стороны — с чего мистику перед ним отчитываться, скорее всего он доложит напрямую Вождю. «Но раз я теперь — телохранитель Вождя, не лишним было бы и со мной поделиться». Малкорок стоял в темноте между двух хижин, наблюдал за мистиком. Тот не крался, не озирался по сторонам, не вел себя как тот, кто не хочет, чтоб его заметили. Он спокойно и уверенно шел по переулку, но Малкорок, поколебавшись, все-таки осторожно последовал за ним. Он не был особо хорош в слежке, но и Сауранок не высматривал «хвост». Они прошли так до первого перекрестка — вернее, это даже перекрестком нельзя было назвать, какой-то сворот в очередной закоулок. Малкорок постоял немного на углу, чтобы в случае чего не столкнуться с шаманом нос к носу. Когда он зашел в подворотню, там было пусто. Почему-то черногорец растерялся, хотя сам не знал, что ожидал здесь увидеть. Малкорок огляделся. Несколько покосившихся халуп, окна у всех темные. Если там кто-то и живет, то, либо у них даже огня нет, либо они не хотят привлекать никакого внимания. Малкорок потоптался на месте, потом развернулся и направился к выходу из закутка. У него не было много времени обдумать этот случай — через два дня вернулся Гаррош. Малкорок был удивлен, когда накануне вечером распорядитель в казарме передал ему записку, в которой сообщалось, что обратно Вождь отправился на корабле и должен прибыть в город завтрашним вечером. Кто-то из советников, которые держали с Гаррошем связь, счел нужным сообщить ему об этом. Было ли это следствием признания его нынешнего статуса, чьим-то жестом личного доверия или же просто прямым распоряжением Адского Крика, Малкорок предпочитал не думать. На закате он ждал на ближайшей к крепости башне и спустился ко входу, увидев въезжающий в ворота строй волчьих всадников. Он не стал выходить и приветствовать Вождя, как советники и генералы, дожидаясь в тени одной из ниш, но безмолвно встал за троном, когда Гаррош опустился на свое место. Тот не сразу его заметил, но, когда повернул голову и случайно натолкнулся взглядом, усмехнулся — как Малкороку показалось, довольно. Хотя Гаррош и без того был очень доволен, несмотря на огромные гематомы на ребрах и повязки, уходящие под наплечник. Удар о воду, обломки корабля — на воздушный флот напали сумеречные драконы. Гаррош сказал об этом походя, воодушевленный, до звенящего в голосе торжества, заключенным союзом с Драконьей Пастью, но Малкорок нахмурился. Не совпадения это все, в городе шпионы, и близко, где-то очень близко к Вождю. Когда Гаррош разогнал всех с поручениями, Малкорок шагнул из-за трона, но, только он рот раскрыл, чтобы поделиться своими выводами, как Адский Крик заговорил сам: — Эти драконы знали, когда атаковать. — Да, — кивнул Малкорок. — Те, что напали на Эрезегора, не могли ничего передать, значит... — Напали на Эрезегора? — Гаррош уставился на него хмуро и недовольно. Малкорок моргнул — он так погрузился в свои мысли, что совсем забыл о договоренности с Саураноком. Забыл, потому что не привык прежде умалчивать о чем-то, что могло касаться планов и целей Вождя. Вслух перекладывать отвественность на Сауранока он не хотел, даже если это было правдой. Он сам принял решение согласиться с предложением мистика. — Мы с Саураноком не стали отвлекать тебя от подготовки высадки. Теперь есть больше информации. Мы разберемся с этим. В крепости повисла тишина. Малкорок смотрел в огонь жаровни, сам испытывая почти отвращение к словам, которые произнес, Гаррош — хмурился все сильнее. Малкорок ждал справедливого гнева, но Адский Крик неожиданно хмыкнул и кивнул. — Как только решим главные проблемы на Нагорье, я приглашу вождя Драконьей Пасти сюда. Пусть увидят Оргриммар. Пусть увидят, частью чего теперь являются. И этому визиту ничего не должно помешать. Малкорок молча ударил себя кулаком по груди. Гаррош махнул рукой, отпуская его, и черногорец вышел из крепости, думая, что Адский Крик сказал о той девчонке, про которую рассказывал, о Зеле — вождь, не генерал, не полководец. Потому что так зовется лидер клана, даже если клан теперь присоединился к Орде. Было этот ее условием, или сам Гаррош так видел союзы, которые строил? Малкорок решил, что вернется к этой мысли позже, после того еще, как увидит новых союзников. Но к их визиту нужно было подготовиться — и теперь это была его ответственность. Он постоял на перекрестке у крепости, прикидывая, с чего начать. И отправился к Эйтриггу.