Снова и снова вперёд

День Запечатления был именно таким, каким и должен быть. Орлита разместила все яйца так, чтобы у кандидатов было просторное место для встречи с её детьми. Золотое яйцо лежало позади, подальше от сидений, любовно устроенное на песчаной подушке. Орлита оставалась рядом с ним, несмотря на то, что Морита не отставала от нее, уговаривая искупаться и позволить смазать себя маслом. Морита выбрала великолепное платье, не то, которое вызывало неприятные воспоминания, а другое, сверкающее великолепной вышивкой. Ей мало что надо было сделать, потому что устройством прекрасного праздника она поручила заняться Нессо. Лери не была настроена общаться до того, как пройдет Запечатление, но Морита направилась в её вейр, чтобы проверить, как она там. — Лери? — Я здесь, Морита, — отозвалась пожилая женщина. Морита проскользнула в купальню, чтобы увидеть Лери. Этим утром она вымачивала боль из костей. Морита присела на небольшую каменную скамью и посмотрела на женщину, у которой она искала руководство и совет. — Хочешь вина? — предложила она, кивнув. — Уже выпила… из порции, которую ты смешала вчера, — парировала Лери. — Подумать только, я сегодня спустилась вниз и увидела толпу, — добавила она, — Холта спит, и я чувствую, что могу поговорить. Морита скрыла недовольство: Холта в последнее время только и делала, что спала. Однако Лери почувствовала напряжённость и вздохнула. — Она всё ещё измотана из-за всех этих событий, Морита, но она будет в порядке. Мы обе будем, так что перестань забивать тревогой свою прелестную головку. — Она проницательно, но с долей озорства посмотрела на свою любимицу. — Собираешься сбежать с нашим молодым лордом с заначкой бенденского вина под рукой? — Конечно нет! — возмутилась Морита, но её щёки немного порозовели, — она знала, что он должен быть сегодня здесь. Последние две недели были, мягко говоря, трудными, с Орлитой, весьма неразрывно связанной с Площадкой Рождений, и Морита делала для своего Вейра всё, что могла, хотя Ш’гал почти что избегал её. Кадит всё ещё охотился для подруги, когда как Орлита предпочитала не отдаляться надолго от яиц, и Ш’гал мог только благодарить и хвалить большинство Предводителей за то, как они управлялись с Нитями во время совместных вылетов. Морита напомнила себе, что Алессан дарил ей утешение, отдых и нежность, но у них обоих был долг перед своими людьми. — Ну, после того как Орлита увидит, как вылупившиеся малыши спокойно и уверенно ушли со своими парами, ты сможешь посещать кого захочешь, по своему усмотрению. — Лери, но как же! Он лорд холда, который… — Разорён, моя девочка. И сердце идёт, куда оно желает. Я не сомневаюсь, что ты будешь выполнять свой долг перед Орлитой и Вейром, но у тебя есть право на капельку счастья, конечно, побывав у него, этого светлоглазого сына Лифа, — журила ее Лери. — Расслабься. Алессан бы не был утверждён, если бы он не был полон решимости выполнять свой долг. Этот вопрос в итоге сойдет на нет, но, если ты прекрасно с этим справишься, ты узнаешь счастье, и в конце концов у тебя останется прекрасный друг. Морита задумчиво посмотрела на Лери, размышляя над её словами. Она знала, что леди Алессана ей никогда не стать, даже после окончания Прохождения. Она всё ещё была достаточно молода, чтобы выносить ребенка, но наступит момент, когда это вызовет вопросы. И она посвятила свою жизнь Вейру. Даже, если он сможет передать своих детей на воспитание в Великий Холд, к которому принадлежал холд ее семьи, не было сомнений, что её судьба здесь навсегда. Морита также знала, что холдеры иначе смотрели на брачные контракты, чем люди, связанные с Вейром. Как только Алессан уедет, чтобы заняться будущим своего холда, ей придётся уступить возлюбленному. Такое решение было единственно правильным. Но до этого… тут Лери права. Они могут подарить друг другу эту радость. — Лери, какая же ты мудрая, — сказала Морита, вставая, — хочешь, чтобы я вызвала всадника забрать тебя? — С’пирен обещал помочь, — ответила Лери, выпроваживая её. — Лучше предупредить Ш’гала, что друг К’лона будет сегодня здесь, — добавила она на прощанье с курлыкающим смехом. Морита, несмотря на свои переживания, улыбнулась. Бедный Ш’гал так и не смог избавиться от своих холдерских предубеждений против многих всадников, которые предпочитали партнеров своего пола. К’лон и А’мурри были одной из самых преданных пар, хранящих свой союз, несмотря на то, что много времени прожили в двух разных Вейрах. Они не откроются, чтобы не раздражать Ш'гала, но иногда он попросту ставил на грань их жизнь. Сама Морита объясняла это тем, что у Ш’гала не было в жизни сильных привязанностей, и это значило больше, чем любой предрассудок. Сине-зелёная пара доказала, что любовь можно сохранять долго, почти столько же времени, во всяком случае, сколько сама Морита была всадницей. Размышляя о том, в какие отношения вступают или не вступают люди, она вернулась к себе в вейр, чтобы переодеться и надеть тяжёлые браслеты, подарок лорда Лифа. Хорошо бы поймать взгляд сына старого лорда, подумала она, но он, скорее всего, не заметит ее, волнуясь за сестру. * Оклина от всей души радовалась наступавшему, наконец, Запечатлению. Она всё больше и больше убеждалась, что Руат и её брат останутся в хороших руках. Нерилка хорошо справляется с обязанностями управляющего, и Дифер старательно выполняет свою работу смотрителя. Тьеро устроился там как арфист, и холд начинает выглядеть, как и должно в разгар весны. Алессан, стремясь получить урожай как можно быстрее, попробовал на половине своих полей новые семена от Цеха земледельцев, которыми главный мастер занимался со всем тщанием. Молодой женщине больше не надо было беспокоиться или думать об этом, покидая дом, и потому она шла вперёд, оставив прошлое в надёжных руках. Она терпеливо слушала Предводителя Ш'гала, объясняющего ей и другим девушкам о том, что должно произойти. Раньше она не была близко знакома с этим человеком, и, казалось, в нём есть все, присущее всадникам: сдержанность, решительность и собранность. Разумеется, сейчас Оклина знала больше. К’лон и Б’лерион доказали, что всадникам не обязательно быть столь холодными. Её щёки слегка покраснели, когда она подумала о своём бронзовом красавце-всаднике. Она порадовалась, что у нее смуглая кожа и никто этого не заметит, — ведь ей нужно было выслушать все об уходе за только что запечатлённым дракончиком. Она сосредоточилась на словах Ш’гала, ведь он мог рассказать о чём-то по-другому, чем Б'лерион. Если она Запечатлит, то в ближайшие годы связь с Б’лерионом может ослабнуть из-за того, что она будет все внимание уделять своему дракончику, но они оба справятся. Ведь она любит Б'лериона, и он отвечает ей взаимностью. Её мысли прервались, так как низкий гул, который издавали драконы, стал сильнее и словно целеустремлённее. Услышав это, Ш’гал тут же оборвал свою речь и повернулся. Широкими шагами придирчивого начальника Предводитель Вейра отправился на Площадку Рождений, увлекая за собой Оклину и других девушек. Жар от песка стал осязаемым, опалял их лица и обжигал сквозь тонкие подошвы сандалий, но такие мелочи не имели значения. Там, впереди, на пути в Пещеру, сверкало яйцо, которое таило в себе начало нового будущего. Оклина даже с трудом замечала Алессана и Нерилку с Тьеро рядом. Увидев их, она вспомнила, что Дифер отказался приезжать сюда, заявив, что боится высоты. Капайм и Десдра, которых она не видела уже давно, тоже были там. Десдра носила шнуры Мастера. Но она тут же перестала оглядываться вокруг: яйца вокруг неё раскачивались. Из-за гула звук растрескивающихся яиц был почти не слышен, их скорлупа трещала, ее обитатели своими движениями оставляли на них глубокие борозды. Оклина не знала, что делать, королевское яйцо дрожало и привлекало ее внимание больше всего, но любопытство обостряло её взгляд, …бронзовый там, неподалеку от её брата, и синий, гораздо ближе к ней, …но теперь ничто уже не могло оторвать взгляд от яйца, которое, она знала это, предназначалось ей. Сильный толчок — и на одной стороне появилась гигантская трещина, а вот еще одна, разрушившая скорлупу, и, наконец, маленький дракончик показался из ее половинок. Оклина увидела, как две девушки нерешительно двинулись вперёд, но она неподвижно стояла там, где могла наблюдать за прекрасной маленькой королевой. Она напряглась, а когда голодная маленькая золотая подбежала к ней, все исчезло в вихре удовольствия, радости и желания. «Ты здесь, — облегчённо и благодарно сказала маленькая королева. — Я так голодна!» Оклина засветилась улыбкой, имя Ханната проникло в само ее существо. Ей показалось, что она назвала его зрителям, как и многие из мальчишек, но единственное, о чем она могла по-настоящему думать, это что Ханната, её золотая сияющая королева, голодна, и её нужно немедленно накормить. Она осознала, что Б’лерион пришёл помочь ей покинуть весьма неровную Площадку, но ни один Предводитель не возмутился, и Набет был уже в сознании Оклины, уже приветливо общался с молодой королевой, пока они уходили. Почему бы и нет, ведь связь между ними четырьмя никогда не будет нарушена до самой смерти, …которая не придет еще очень долго; Оклина обещала в глубине души не огорчать свою новорождённую подругу.