Сумасшедшие

       Плавучий остров как безопасное место, с комфортными условиями проживания, оправдал себя в первую же пару дней. В нём можно было спокойно расслабиться, приводя в порядок мысли. Большое количество воды, отделявшее от начавшегося по всем США кошмара, позволило хорошенько выспаться и набраться сил. Ну и начатая упаковка слабых успокоительных. Подобные использовали беременные женщины, для корректировки эмоциональных выбрыков организма. Более мощные, в том числе и тяжёлые антидепрессанты, я пить не решалась. Слезть с них потом очень сложно, нам в отсутствии любой помощи ещё только ломки не хватало.       В процессе обживания правда, дом пришлось чуть утяжелить, добавив в уязвимые места снаружи, железные листы от частично разобранного грузового контейнера, из опасений, что начнется стрельба поблизости. Этот контейнер достался брату даром, вместе с платформой на которой он плыл. Его удалось тоже закрепить на месте запасным якорем и тросами, благо он был не особо большим, видимо в нем привезли дорогое авто какому-нибудь толстосуму. Цвет у него был невзрачно серо-синий, а внутри хорошая и ровная поверхность, пусть и дико холодная для зимнего времени. Брат заполнил его древесиной, собранной у берегов озера и срубленной им с помощью топора, еще при первом моём звонке, сразу по моему выезду от Пэйшенсов. Хомячность у нас семейная, у меня врожденная, у него приобретенная от мамы. Да и сыровато было на острове слегка, так что запасы так или иначе пригодились бы, другое дело сколько их было. Проблемой хранения горючих материалов было то, что сырость мешала не только вещам, но и самим дровам. Эта проблема была в процессе решения, правда пока только местами — часть дров для жаровни, глиняного горшка с зубцами на которой мы готовили с помощью угля, раскладывалась рядом с этой жаровней, постепенно просыхая. Но в процессе этого мы внимательно следили, чтобы не было пожара. Это утомляло. Правда деваться все равно было некуда, так как пока Мэтью не провел ревизию вещей на островке, поэтому было сложно сказать, продлится эта непонятная неопределенность или нет. Точнее, сможет ли найти брат противопожарные одеяла, для изоляции кухонной зоны. Пока систему солнечных панелей купленных за пару недель до всей этой пакости, он ещё не установил, поэтому опасность пожара от открытого огня сохранялась. Но всё необходимое было на острове, так что в скором времени последние кабели будут спрятаны от дождя в пластиковые шланги и заработает индукционная плита. А пока они просто стаскивали под шумок в «норку» всё, что могло пригодится в будущем. В принципе хороший подход, если только успевать это всё разбирать. А они не успевали, торопясь окопаться как можно более плотно, так, чтобы потом было попроще разобраться во всей этой невообразимой чертовщине. Правда пока было только накопление и натаскивание под себя-любимых, разных полезных вещиц. Барахольщики мы с ним…       Ковыряясь в том, чем я разбиралась — это были продуктовые запасы, которые я пересыпала по новой таре, ради этого выпотрошив один из гроздьев с бутылками брата, я успокаивала нервы.       Через сутки решилась проблема с электричеством, которое было нужно, чтобы зарядить средства связи вроде тех же раций или фонариков и для безопасной готовки. Брат умудрился где-то достать большие солнечные панели, в двух комплектах по пять штук, еще до этого бедлама, один из которых в итоге сумел за вечер установить на крышу, снабдив чехлом и возможностью быстро накрыть от грозы или еще какой гадости. Зарядить мобильный удалось сразу, но сети почти не было, а без правильной работы сотовых вышек, телефоны работали как рации на совсем небольшие расстояния. Но им нашли место, приспособив для дела, как и переносную радиостанцию, с которой теперь развлекался, прослушивая полицейские волны, Мэтт. В первую пару дней, пока еще работала сотовая связь, удалось связаться с папиным сводным братом, мистером Хершелом и сообщить, что мы в порядке и у брата. Дядя знал, о безумной идее Мэтью, как он её называл, и не верил в её исполнение. Но он все же порадовался за нас и попросил беречь себя, намекая, что заражение — это всего лишь болезнь. Переубеждать его мы не стали. У меня перед глазами стояли разорванные Пейшенсы, а у брата — рыбак-любитель с пирса, куда брат отправился за арендованной яхтой и топливом для неё. Правда в итоге вернулся лишь с одним маленьким катером, что на деле был моторной лодкой, с полным баком и парой резиновых лодок с веслами. И с потемневшим от впечатлений лицом — он сумел найти работающий радиоприемник на берегу озера и пощелкать по волнам. Люди начинали бежать из города — количество зараженных росло. По переговорам полиции стало ясно, что явились мародеры и полиция начала понемногу сдавать позиции. Стали появляться призывы прибыть в Атланту, где был обустроен настоящий лагерь для беженцев. Там ситуацией занялся центр по контролю заболеваний.       Я и брат, тем временем занялись тем, что он планировал — строили каркас для нового сегмента острова. Брат захотел создать плавучий город. Ради этого он снял со старых и сломанных яхт запасные цепи и якоря, тросы, оборвал и снял то, что можно было снять, а те, что были очень вместительны (всего две), перегнал к нам. И засел творить. Я ездила в Рочестер и Ниагара-Фоллс, по четыре раза. Искала и собирала баннеры, пластиковые обои, циновки, тенты, продукты и все, на чем можно было плыть и драться. Грабила, говоря честно. Правда пока только склады и брошенные магазинчики, совершенно не привлекая внимания. Ну как не привлекая — люди в панике начали вытворять разное, появились сведения о самоубийствах и актах вандализма. Полиция металась от одного места к другому, банально не успевая. А мы шли с братом в комплекте, оставив дом в покое на время. За то, что его могут занять — не боялись. Не до этого было. Да и нарушителей всегда можно было пристрелить, так как тайники с оружием на острове были, куда всё и спрятали. Как и большую часть припасов.       Забирались в магазин так: один вскрывал — другой быстро осматривал зал, а потом мы стаскивали необходимое и грузили в машину. Грубо говоря тащили всё, что попадалось на глаза и могло быть полезно. Поездок таких было много. Как мы распределяли вес после, по рукотворному острову — отдельная песня достойная строки в истории страны. После, к ближайшему берегу я плыла за землей, которую копала и складывала в мешки, а после высыпала на готовый каркас. Затем прыгала в воду и закрепляла очередные мешки с бутылками, выравнивая готовую платформу. И так несколько дней. А получился пятнадцатиметровый оладушек, который брат привел к основному острову и скрепил с ним тросами. Места соприкосновения мы раскопали, затянули баннерами, скрепили шнурами по месту проколов, засыпали землей и там Мэтью устроил очередные грядки. А я, уставшая как собака, на восьмой день работы, потребовала выходной. И банально проспала больше десяти часов. Правда проснувшись, осознала, что остров переместился. Поняла я это по тому, как поменялся окружающий пейзаж. Братец опять как-то смухлевал и на экспроприированном судне вытянул нас в ту часть озера, где до ближайших поселений был минимум два часа быстрой езды. Рядом, буквально в километре от нас начинался второй остров, раз примерно в двадцать больше нашего, к которому возможно мы будем причаливать на случай штормов, к тому же, ближе к центру там росли деревья. Жилых построек не было, только табличка с указанием, что этот остров является частью какого-то наследия. Животных не было, берег был высокий и скалистый, подобраться и попасть на остров было сложно. Немного, но хоть что-то. Плюс расположение и то, что это всё-таки была земля, что внушало уверенность. Теперь по обе стороны островов, второй я тоже приписала к нашему имуществу, до берега было не меньше тридцати километров расстояния, что весьма успокаивало. У нашего же острова прибавилось несколько деревянных лодок качающихся рядом, а Мэтью, с довольной улыбкой сушил волосы рядом с веточкой, на которую была нанизана свежая рыбешка. Удочка была тут же, закрепленная о борт острова. На мой удивленный взгляд, брат пожал плечами и поморщился, попросив: — Разомнешь мне спину? Я кажется потянул мышцы.       Киваю и когда брат собирает удочку, подбираю рыбу и иду с ним к домику. А там, смазав руки прогревающей мазью, медленно и основательно проминаю Мэтью спину. Он забавно урчит, когда хрустят натруженные суставы и бормочет что-то неразборчивое, когда щелкает между лопатками. Когда я заканчиваю, он порывается было встать, но набросив на него полотенце, я прошу: — Полежи, пожалуйста. Я сварю ужин сама. И он подчиняется.       На месте отведенном под кухню, я разламываю топориком ветки на мелкие, с ладошку, куски и складываю в глиняный горшок, привезенный мне подругой из Китая. Ту самую жаровню, одну из двух привезенных мной на остров. Следом идут мелкий сухой мусор вроде стружки и пара небольших угольков из мешка, а после я запаливаю лучинку и терпеливо жду пока затлеют веточки. А когда те вспыхивают и начинают весело трещать, закидываю сверху несколько щепок потолще и ставлю на зубцы этой глиняной жаровни котелок. Плита работает с перебоями, в ней разбирается брат, а уже привыкшая к огню я, совершенно не тороплю его. Зачем, когда есть возможность приготовить еду и без этого? В двухлитровый котелок льется вода, ссыпаются сухие травы, пара мелких нарезанных картофелин и соль. А я сажусь и начинаю чистить рыбу. В руки удобно ложится любимый нож отца. Его он подарил мне перед отъездом, а я купила к нему точильные принадлежности и отдала в профессиональную заточку. Чему прямо сейчас я очень рада. Острое лезвие не встречает препятствий. Нужно только быть осторожными.       Внутренности и чешуя летят в ведро, а рыба промывается под водой из озера и отправляется в котелок. Котелок я оставляю на зубцы горшка, протирая мокрой тряпкой место где он стоит и облегченное пластиковое окно, заменяющее более традиционное двухслойное. И сажусь рядом. В руках все тот же нож и пара веточек. Я буду вытачивать себе спицы или крючок. Запасные. А все потому, что в молле, я умудрилась прихватить из раздела для хобби не только удочку и снасти, со всяким барахлом, но еще и четыре мешка пряжи, по двадцать больших упаковок в каждом. До сих пор не понимаю, как умудрилась тогда закрыть прицеп, со всем барахлом внутри. Хотя, теперь дверь немножко сломана. Ведь в свои следующие поездки я повторила этот подвиг, притащив еще пряжи с инструментами и запчастями для швейных инструментов. И я стащила небольшую машинку с оверлоком. Как же брат тогда на меня смотрел… Но я исправилась в его глазах, когда поделилась тем, что обнесла следующим. Я ограбила начавшую пустеть больницу на окраине в Рочестере, на целый ящик барахла из операционных и шкафчика с препаратами там же, обошла и украла большую часть препаратов из подсобок. Дефибриллятор найденный в такой подсобке, тоже забрала, пусть и было неприятно. Думаю, своими действиями я очень подпортила себе карму на следующую жизнь. Хотя вряд ли им они понадобятся, учитывая начавшуюся эвакуацию. Капельницы и пакеты для переливания я тоже забрала, как и микроскоп, хотя мне лично он нафиг не был нужен. Вот большие бутыли с йодом, обеззараживающим раствором и промышленные упаковки с бинтами и перчатками, я, рискуя быть посаженной за решетку, унесла. Совершенно беспалевно. Ну почти, попалась лишь раз, но медсестра махнула на меня рукой, собирая свой неприкосновенный запас и при мне отдавая его девочке похожей на себя. Правда портативный обеззараживатель я бы просто не унесла, так как он был большим, но та медсестра морщась от моей наглости, посоветовала мне ультрафиолетовую лампу из магазинов бытовой техники, ту, что для работы с маникюром. Стыдно стало, правда ненадолго, потому как пришлось экстренно возвращаться к машине и увозить всё с собой на уборочной платформе в ведрах для уборки так, чтобы не заметили любопытные. Удалось, но впечатления свои я не забуду долго, в том числе и ту беспринципную наглость, в состоянии которой я как безумная плевала на мораль и всё остальное. Женщине той, я кстати единственной, сказала, что на островах будет относительно безопасно и она меня поняла. Ну да ладно, пора возвращаться к работе. Буду стресс снимать. Как умею.       Вкусно пахнет рыбой и я забрасываю горсть риса, помешивая будущий супчик. Все сыпучие продукты вроде круп расфасованы мной по бутылкам с крышками, чтобы не было отсыревания и порчи их. Макароны удалось ссыпать в два ведра с плотными крышками, а третье, заняла раскрошенная почти в кашу лапша быстрого приготовления. Её еще брат закупал, для своей робинзонады, а картофельное разводное пюре тоже купленное им тогда же, расфасовал в семи пятилитровых канистрах из-под воды. Брат основательно готовился, просто как оказалось не к тому. Снова возвращаюсь к лучине в руках. Решила выточить крючок, но получились спицы, так что махнув рукой на них, вытащила крючок из пакета, куда побросала рыболовные снасти, днём ранее. Осторожно проковыряла дырочку в пластике шилом и продела толстую нить, связав на конце. Теперь при работе можно надевать на руку — не потеряется. Открыла котелок и помешала варящийся суп, после снова вернулась к спицам. Вязать прямо сейчас желания не было, но потом оно может и появится. Поэтому откладываю мою прелесть в отдельный мешок и туго завязываю, чтобы не попала вода. И убрав его в соседнюю комнату, под лёгкую, плетеную из ивовой лозы кровать, возвращаюсь на кухню. Через полчаса приходит брат и сходу огорошивает меня последним сообщением от дяди, переданным через смс, пока ещё действовала нормальная связь. Его жена и наша тётя, была укушена.       Мы не были особо близки, но я долго реву на груди Мэтью, понимая, что дядя ещё на что-то надеется. А ей уже ничем не помочь. Брат утешает меня, заставляя после ещё и поесть суп, который уже просто не лезет в горло. Однако, Мэтт упрямый и явно уже имеет опыт по прекращению истерик. Я успокаиваюсь и он заставляет меня выпить чашку чая с сахаром. А после, не позволяет мне уйти в соседнюю комнату и спать одной. Как в детстве мы сидим приткнувшись к стене и друг другу, и я реву.       Утром брата не оказывается рядом, а я с трудом встаю на ноги. Тело затекло и онемела отсиженная задница. С трудом выползла за порог дома и поняла, что отсутствует моторная лодка Мэтью. Размялась, сделав короткую зарядку и вернулась в дом. Подключила рацию к разъёму аккумулятора и стала готовить оружие на будущее. А точнее, начала затачивать колья и мастерить ловушки, плюс забор, который бы сделал остров немного похожим на кучу мусора издали. С весом правда проблемы, но запас бутылок есть — можно будет использовать их, если что. Но тут нужен брат.       Только где-то в два часа, а я проснулась в девять утра кстати, заработала рация. Мэтью предупредил, что задержится и попросил возвести вокруг дома маскировочный забор. Я даже подумала, что он читает мои мысли, а потом вспомнила, что мы просто учились у одних учителей. И я просто продолжила заниматься подготовкой веток. Учитывая опасность возгорания, их придется периодически осматривать.       Заодно наконец смогла полностью осмотреть дом, когда лазила проверяя уязвимые места. Дом подвергся тотальной переделке за те три месяца, что я не приезжала сюда. Раньше это был небольшой, одноэтажный домик где-то на 80-100 квадратных метров, с непривычно высокими потолками и окнами под самой крышей. Теперь же, чуть выше ста девяноста сантиметров (я замерила рулеткой), шел своеобразный второй этаж в обеих комнатах. В обеих комнатах туда ушел большой матрас-кровать с отдельно валяющимися подушками для сидения и даже несколькими полками, где лежали книги и какие-то полезные мелочи, вроде фонарей. Они там как раз заряжались от солнца, светящего в окна. Вся эта отдельная зона, была отгороженной невысоким заборчиком, с небольшой лестницей ведущей вверх. Ступеньки этой лестницы были одновременно полками для инструментов, с выдвижными ящиками. Рядом с лестницей прятался небольшой диван в первой комнате, соединенной с кухней, а во второй узкий письменный стол, где стояли рации и одолженный у меня ноутбук, еще кстати не оплаченный до конца. Ирония.       В первой комнате кровать была над входной дверью, что было весьма удобно, так как места было мало, а свободные ниши внизу заняли высокие, под самую кровать узкие стеллажи на колесиках, куда убирались банки и бутылки с продуктовыми запасами, чтобы не занимать места. Во второй комнате, кровать была над небольшим окном, а под ней была вторая, поменьше площадью, расположившаяся на подиуме, из которого выдвигались полки. В изголовье тоже были плетеные и облегченные полки, забитые книгами, какими-то коробками с проводами и прочими расходниками брата. Свободные стены занимали шкафы, выдвижные полки и прочие вещи, где можно было что-то хранить. И таким был весь дом. Сплошные ящики и коробки, потайные ниши и дополнительные способы использования, вроде того же двойного назначения лестниц. Или кухонной зоны, из пары тумб которой выдвигался обеденный столик, а складные стулья висели у входной двери, на крючьях. Или тех же ящиков под кроватями, куда мы уже спрятали одежду или в случае с единственной односпальной койкой, с широким ящиком — мои запасы пряжи. Домик был небольшим, но максимально использовался каждый метр, что мне очень нравилось. Кроме одного момента — для навешивания штор, на окнах «первого» этажа не было никаких удобных палок. Про гардины и говорить было смешно — их не было. Пришлось искать замену. Благо были прихвачены несколько палаток, металлические трубки от их каркаса и пошли вместо гардин. Благо гвозди брат уже прибил над окнами, видимо сам понял, что нужно. А мест таких было много.       Кусок брезента пошёл вместо занавески перед дверью в доме, чтобы не выпускать свет из комнат, при открытии двери, благо был небольшой полуметровый коридорчик. Окна я тоже закрыла, только уже парусиной и не поленилась проверить, насколько свет выбивается из окон. Нанизала обрывки ткани на палаточные каркасные трубки и развесила получившиеся шторы на смотровые окошки. Обошла весь остров и повтыкала ветки в зазоры между бортами и землёй. Сплавала за следующей партией веток и случайно обратила на себя внимание одиноко бредущего трупа. И осторожненько так, уронила на него свою кладь, размозжив упавшему мертвецу голову большим камнем. Обшарила карманы и выдернула ремень, а после, подумав, ещё и стащила жилетку со шляпой. И уже отходя, заметила у трупа на ноге, крепления. И стаскивая их, едва удержала присвистывание. Мачете, самый настоящий, с клеймом изготовителя! Любоваться мне не дали. Вдали раздался шум взлетающих птиц и подхватив хворост, обвязанный веревкой, я бросилась к лодке. Бросив вязанку в лодку и вылетев на борт, я оттолкнулась от берега веслом и заполошно начала грести. Причём, в сторону от острова. На всякий случай.       Догребя пару километров от берега, поняла, что выдохлась. И что сделала правильно. На берег выползли ещё двое мертвецов, а следом за ними ещё несколько. Эта толпа медленно побрела в сторону водопада, а я с трудом выдохнула, понимая, что успела. И что больше безоружной я за пределы острова ни ногой. Жизнь дороже.       Остров встретил меня пустотой и тишиной. Мэтью ещё не было. Так что я привязала лодку и начала стаскивать части будущей маскировки на остров. Выгрузив и раскидав кучками по разным сторонам, дабы не было перегруза, я повалилась на спину и выдохнула, глядя на темнеющее небо. Снова заработала рация и я бросившаяся к ней, услышала на общей волне голос брата. «Сообщаю всем, кто еще ничего не понимает. По улицам бродят люди, зараженные опасной болезнью. Есть ли лекарство, пока неясно, однако прошу всех, кто еще может соображать — не ходите поодиночке и безоружными. Болезнь передается через укус и превращает зараженного в безумную тварь, которая питается мясом. Любым, не брезгуя человечиной. Эти твари ориентируются на свет, звук и запах. Убиваются ударом тяжело повреждающим череп. Никого не помнят и не узнают. Помогут ли военные, я не знаю, но я собираюсь ехать в Атланту, в крупнейший центр по контролю заболеваний в штате. Слышит ли меня моя сестра, я не знаю, но передаю тебе. Сэм, я жив, здоров и со мной соседские дети. Мы будем ехать в Атланту. Следуй туда. Путь может быть несвободен. Конец связи.»       Голос брата исчез, а сквозь начавшиеся помехи стали пробиваться голоса других людей и паника. А я, убавив звук на радиостанции, села на пол подтягивая колени к груди. Мэтью вляпался в какую-то дрянь, раз обратился на полицейской волне, которую сейчас наверняка ловят многие. До Атланты три дня пути если без остановок, с детьми этот путь увеличивается вдвое, а если дороги будут забиты, то и втрое. Однако, он здоров и полон планов, значит остается только ждать и готовиться к его приезду. А пока, стоит закончить работу с маскировкой.       Дом понемногу превращается в заросли бурелома, нанесенные волнами или бобровую хатку. Учитывая, что в пятнадцати километрах ниже другой островок, в три раза больше нашего, когда-то созданный усилиями одного мецената, желавшего сделать второй причал, но неожиданно разорившегося и бросившего строительство, мы не будем выделяться. Только рыболовецкими судами, но они на вид — мечта переплавочного завода, хотя внутри — нормальные. Да контейнер, но он невысокий и в принципе полностью скрывается за домом. Но издали мы от островка неотличимы. Тот островок давно превратился в помойку благодаря ветровалу и тому, что нанесло на него озеро. И второй, который был от нас на расстоянии всего в километр, где Мэтт предложил построить небольшое укрепление, но решили сделать это попозже, когда сумеем разобраться с нашим барахлом. Кстати, а ведь первоначально брат хотел использовать именно тот остров, но его выкупило государство и разрешение стоило бы очень много. А против задумки брата почему-то не были против. Хотя быть может тот просто договорился. США как оказалось, тоже не прочь влезть в дела со взятками и прочим. Главное, чтобы были верно оформлены бумаги и платились налоги. А с этим у братишки проблем не было уходила половина зарплаты на одни налоги…       А ведь надо бы проверить тот островок, что дальше от нас по течению — он теперь довольно близко от нас и может стать неприятным сюрпризом. И пристанищем трупов. Но это — утром.       И да, утром и днём соответственно, тот остров я всё-таки очистила от древесины, перевезя новообразованные запасы к себе, оставив там пятачок земли на которой росли свои деревья. Длинные и прямые жерди, очищенные от веток, закинула на второй остров, цивилизованно убрав подальше от берега. Дотащила с трудом, да, но дотащила. И не только их так как что-то я разошлась в процессе, перетаскав в наш дом очень много дерева, настолько, что два примыкающих судна стали полны нарубленных и уложенных ровными штабелями запасов древесины. И когда я говорю наполнены — я имею ввиду наполнены с верхом. Благо оставалось еще десяток большущих баннеров, которыми пришлось прикрыть оставшиеся снаружи горы. Заодно додумалась собрать пару ведер глины с одного из откосов, а после чуть расширить стол под готовку, поставив в качестве подставки под жаровню последнюю плетеную из лозы этажерку.       На защиту от пожара я не пожалела куска парусины, обернув стену и подложив под горшок, перед этим вымазав глиной. Пока не просохло, пришлось еще пару раз поменять детали, добавить под парусину кусок вырезанной фанеры и еще пару мелочей. Но в итоге, кухню удалось немного переделать. К висящему на стене умывальнику из бутылки с дозатором и ведра, добавился кусок клеенки для защиты стены от брызг. Чемоданы, торжественно пережившие поездки, но не сумевшие пережить подготовку к апокалипсису, стали полками, укрепленными парой болтов и гибкими прутьями ивы, которую я заварила в кипятке. Эти полки я закрепила на кухне, сбоку от стола, выложив на них кучу кухонных инструментов. Под ведро для умывания, сколотила полочку из напиленных брусков используя всего пару гвоздей и рваные капроновые колготки вместо шнура. Еще раз промазала глиной уголок под эксперименты с огнем, выставила на этажерку жаровню, а наверх поставила самую большую кастрюлю с водой. Поняла, что вес не выдерживает. В итоге недолго думая, по размеру этажерки сколотила из бревнышек подставку, прикрепив сверху двойной слой фанеры. Вернула парусину в глине, повторила опыт с водой, добавила еще крепежа на ножки для устойчивости и пошла мастерить дальше. Полено потолще, расколола на относительно ровные доски, зачистила ножом и шкуркой, подрезала небольшие углубления по бокам и снизу, обвязала импровизированным капроновым шнуром, затянула скользящие узлы, чтобы можно было в дальнейшем снять веревку. Нашла пару двухлитровых бутылок и вырезав у них широкие полосы вдоль корпуса, засыпала внутрь остатками земли, посыпала семенами зелени, полила, воткнула на повешенные на кухне полки, полюбовалась и пошла творить дальше. Нашла в закромах кладовки куда Мэтью спихнул все запасы привезенных мной вещей много всего: десяток крупных пиал и столько же тарелок, металлический чайник с ручкой для подвеса над костром, небольшой коврик для прихожей и четыре каремата, швейный набор, маленькую швейную машинку на встроенном аккумуляторе с запчастями (её личную прелесть, которую она страстно обожала и которая занимала место всего как три средних толщины книги) две коробки со столовыми приборами, в основном ложками и ножами. Вилки обожал Мэтт, отчего у него везде был огромный запас оных — брат постоянно их терял в своём доме в Вашингтоне. Еще обычная веревка в двух десятках мотков, шнур паракорда в объемном мешке для обуви в неизвестном количестве и очень увесистый, пластиковые хомуты различных размеров, перчатки без пальцев из спортивного магазина… Попробовав залезть поглубже, я едва не уронила на себя огромную кучу всего, что с трудом удалось оставить за дверью, захлопнув её. Похихикав той куче барахла, что я успела вытащить, но совершенно не желая лезть обратно, я осторожно разобрала всё на две кучки и забрав посуду, ушла дообустраивать кухню. У брата, как тотального холостяка, на кухне было всего три тарелки, один поднос и сковорода с котелком. И кружка. Остальное расставила я, найдя заодно, что и где прячется. Потом, пошла в спальни. Заправила кровати, вытрясла на улице одеяла и пледы собранные в доме, очень легких на самом деле и явно синтетических, чтобы сохли быстро. Да, удобно в них спать. Другое дело, что будет продувать эту самую спину зимой, но может если проложить чем-то, то будет не так холодно? Впрочем, именно это можно и попозже решить. А у неё на очереди полив грядок и ловля рыбы.       Удочка справилась, ведро было заполнено, но в процессе я поняла, что у нас преступно мало соли… И холодильник очень мал, хоть на рыбу и будет место, еще ведра на три. Но вот со всем остальным…       Мэтью отсутствовал неделю. За это время я успела полностью обжить дом, срубить десяток молодых и тонких деревьев, с трудом дотащив их до острова, заполучив синяк из-за неосторожного подъема на скалистый берег. Перетаскала туда несколько баннеров и пару мотков веревки. Пыталась сделать типи, но только перенапрягла запястья. Пришлось три дня ходить с эластичными бинтами на оных. Каркас установить сумела, а вот закрепить баннеры — нет, поэтому решила дождаться брата, уже осознавая предстоящий законный нагоняй. А чтобы получить за дело, натаскала под эти баннеры запасы дров, собрав внушительную поленницу и накрыв этими самыми баннерами. И порадовавшись, что их вообще используют.       На восьмой день Мэтт вернулся с полной машиной всего, двумя оружейными кофрами и четырьмя тяжелыми коробками с патронами. А следом за ним на причал выехал очень знакомый полувоенный джип, из которого вышел мой несостоявшийся муж, его сестра и двое знакомых подростков. И из багажника они стали выгружать оружие и вещи.       Меня, нашедшую на берегу большую замаскированную моторную лодку брата и приведшую её к месту встречи, встретили ошалелыми взглядами и смачным поцелуем взасос от бывшего жениха. Машины освобожденные от всего, включая часть бензина, перелитую в канистры и сложенную в лодки, которые привели после первой ходки я и Мэтью, завели в гараж для официальных машин, где накрыли брезентом и завалили барахлом. А после, вместе отправились на наш самодельный остров.