My fucking life with fucking you

Вспарывая дорожное покрытие и высекая из-под корпуса яркий сноп искр, Audi неуправляемо летела на кабриолет - теперь казавшийся маленьким, беззащитно-игрушечным, обреченным. Я вдруг увидел его: абсолютно бескровное, точно в гриме, лицо, добела сжатые на руле пальцы, расширенные от ужаса, обмелевшие глаза и неестественная поза - обездвиженная, подвешенная на веревочках кукла, попавшая в ловушку безумного шарлатана, в ярмарочный день развлекающего охочую до острых ощущений толпу. По всем законам логики и здравого смысла я должен был сейчас бежать к нему, на ходу вытаскивая телефон, чтобы звонить в полицию, карабинерам, в Совет безопасности ООН и президенту США одновременно. Не помня себя, кричать в трубку, что этого не может быть, что это подло, жестоко и несправедливо; угрожать расправой и требовать, чтобы весь этот непостижимый, абсурдный ужас немедленно прекратился, чтобы тотчас, сию же секунду все стало, как было - кричать это или просто исторгать из себя на выдохе долгое, раскатистое “нет!”. Или реагировать по-другому, но столь же бурно. Или реагировать вообще хоть как-то. Но только реагировать я не мог. Реагировать означало признать реальность происходящего, а признать эту реальность - разворачивающийся у меня на глазах финальный акт, после которого не вспыхнут праздничным светом тяжелые потолочные люстры, по интеркому за сценой не прозвучит команда на поклон и гул восторженных аплодисментов не затопит зал до краев - акт, в конце которого занавес опустится глухой, холодной плитой, монолитом, тяжело и необратимо - признать такую реальность я не мог. Ту реальность, в которой его больше не существовало, - просто не мог. Скрежет и лязг доносились до уха словно издалека, как до утопленника голоса поисковой бригады. Я застыл у самой двери магазинчика, не в силах двинуться с места, не в состоянии отвести взгляд от того, как в искривленном, дрожащем, будто раскаленном пространстве уродливая куча металла, жадно скалясь, неотвратимо несется на него. Несется, мгновенно отдаляясь, чтобы нестись снова, и так по кругу, опять и опять - прямо на него. На него. На его вдруг поднятое ко мне лицо, на смеющиеся глаза, на руки, на длинное, гибкое тело. На маленькую жилку, стучащую над воротом клетчатой фланелевой рубашки. На его голову, грудь, сердце. На него. На то, что было мной, прямым продолжением меня, единым со мной целым. По всем законам логики и здравого смысла я должен был чувствовать ужас и панику. Слышать, как постепенно замедляется, а затем окончательно останавливается сердце, как затихает шуршание крови по венам, как с тонким свистом сдуваются легкие. Видеть, как внутри, словно в опустевшем здании театра, ночные уборщики выключают свет: помещение за помещением, гримерную за гримерной, кладовую за кладовой. Вероятно, именно так я должен был себя чувствовать. С другой стороны, как знать: программа учебных заведений средней ступени, принятая Министерством образования Норвегии, не предусматривает триместр подготовки по курсу “Как себя вести и что чувствовать, когда кто-то, кто составляет всю вашу жизнь, всю вселенную до последнего атома, умирает прямо на ваших глазах, пока вы, как последний баран, остолбенело пялитесь на вафельные рожки с тающим мороженым”. Не предусматривает - я проверял. Вас этому не учат - как в таких случаях правильно реагировать. Бежать ли, стоять недвижимо или вовсе принять позу эмбриона. Кричать, падать на колени или рыдать. Проклинать ли бога - грозить кулаком куда-то вверх и орать, разбрызгивая слюну, захлебываясь клокочущей яростью: “Чертов эгоистичный сукин сын!.. Тебя нет, ты не существуешь, я ненавижу тебя, злобный ты, мстительный карлик!.. Что он тебе сделал?! Что мы тебе сделали?! За что?! Чтоб ты провалился, жестокий и подлый лицемер!.. Тебя нет и никогда не было, я не верю в тебя!.. Не верю, но как же я тебя ненавижу!..” Или наоборот - исступленно торговаться, шептать мучительно сухими губами, просить и умолять. Чтобы простил, за все простил, ведь он же должен прощать, он обещал прощать!.. Но если никак не простить - пусть накажет. Пусть - меня, за все, это я во всем виноват, пусть накажет, если надо, если по-другому никак, я согласен, я все сделаю: все, что угодно, как угодно, сколько угодно, и если будет надо - свечи, до зубной боли скучные псалмы, “Верую в единого Бога Отца, Вседержителя”, скрипучие церковные скамьи и кукольный Иисус в яслях на рождество, и все - буквально все, что Он захочет, и даже “Он” с большой буквы, уважительно, как должно, как следует обращаться к Богу, - все, что угодно, только, Господи, пожалуйста… Только бы он там, только бы он… Только бы Он - с самыми синими глазами Он, с самой яркой улыбкой - только бы Он… только бы. Ничему такому не учат в школе. Семинаров не устраивают и практических занятий не проводят. А следовало бы. Потому что как правильно реагировать на известие о возникновении диплоидной клетки, возникшей в результате слияния яйцеклетки и сперматозоида и ласково именуемой гордыми родителями зиготой, понятно. Как реагировать на отмену последнего автобуса или внезапное подорожание на три кроны табуретов Икеа - ясно. Как реагировать на “Сандвик, меня не интересует твое мнение, на сцене будешь делать, как я сказал!” - в принципе, ясно тоже. А вот что касается “Акта третьего, на сцене те же и Смерть” - здесь у вас нет крепких теоретических данных. Да и практических пока тоже - ноль. Такому в школах не учат. Я должен был бежать к нему, но бежать я не мог. Ноги буквально вросли в землю, и все, что мне оставалось, это только стоять и смотреть, как в чудовищно растянутой бесконечности приближается момент столкновения. С колотящимся, как у попавшей в западню мыши, сердцем - стоять и смотреть. - Ну вот, - неожиданно раздалось совсем рядом. - Все и растаяло. Я повернул голову и, медленно поднимая взгляд, разглядел ноги в тяжелых армейских ботинках, смутно знакомый, когда-то белый, а теперь изрядно замызганный и растянутый по подолу то ли халат, то ли хитон, длинные пальцы с неровными желтоватыми ногтями, плохо выбритое лицо и венчающий это лицо неоновый нимб, горящий зеленым на удивление ярко и ровно, словно в нем только что поменяли батарейку. За спиной у ангела, как и положено, виднелись большие крылья с глянцевыми перьями, местами присыпанные бархатной дорожной пылью. - Что, простите? - Растаяло, говорю, все, - повторил ангел медленнее и громче, как для глухого. - Прямо у тебя в руках. Смотри-ка. Он кивнул подбородком, и я немедленно воззрился на свои руки: мороженое стекало по рожкам на пальцы, собиралось в крупные капли и падало вниз, густо шлепаясь прямо на кроссовки. С некоторой долей сочувствия сверхсоздание заметило: - Что же ты, расторопнее надо было. Или есть, или уж вообще не брать. Или - или. А сейчас-то что. - А я говорил, - с другой стороны послышался знакомый Голос. - А я говорил, а меня никто не слушал. - А ты помолчи, - строго осадил его ангел. - Тебя никто не спрашивал. На этот счет у Внутреннего Голоса явно имелись возражения. - Конечно: как отговаривать от всякой... Ангел щелкнул пальцами, и тут же стало тихо. Затем приподнял хитон, покопался в кармане брюк и вытащил начатую пачку сигарет. - Куришь? - Нет, - я помотал головой и перевел взгляд на дорогу: Audi по-прежнему тащило вперед. - Я не мама, - посланец небес безразлично пожал плечами, выбил сигарету щелчком и зажал между губами. Потом тронул кончик указательным пальцем - тот задымился. - Мне-то чего врать?.. Я снова помотал головой. - Ну что, молодец, - он оценивающе осмотрел меня с ног до головы и глубоко, со вкусом, затянулся. - Помрешь здоровым. Я вот тоже, знаешь… собирался на вейпер переходить… А потом подумал - сколько ее той жизни-то, да?.. И, довольный шуткой, хохотнул. Я не понял, что здесь смешного, но на всякий случай приподнял уголки губ - вдруг обидчивый. Ангел затянулся еще раз и глянул на часы - те же, что я видел раньше, только теперь стекло было изранено толстыми царапинами, словно кто-то с нажимом водил по поверхности гвоздем. - Ну ладно, - сказал он затем, щелчком отбрасывая сигарету в сторону. - Время - деньги. Давай-ка... - Сделайте что-нибудь, - я вдруг словно очнулся. - Пожалуйста, сделайте. Я… Все, что хотите, только сделайте что-нибудь... - Что сделать? - Остановите... Все, что угодно - только остановите! Ангел радостно хлопнул меня по плечу, отчего я непроизвольно качнулся вперед: ладонь у него была твердая и тяжелая, как каменная. - Так я поэтому и здесь! Не переживай, сейчас все устроим - в лучшем виде. Только документики подпишем… Невесть каким образом в руках у него вдруг оказалась папка - та самая, в мягкой обложке из кожзаменителя, однако теперь значительно увеличившаяся в объеме. Из-под обложки веселой стайкой выпорхнули разноцветные листочки, очень похожие на квитанции доставки из китайского ресторанчика рядом с моей старой квартирой. Я наклонился, чтобы их подобрать. - Оставь, - ангел махнул рукой. - Пусть валяются, они уже не нужны. Мы все в Облаке сохраняем. - Так ведь мусор... Он скептически на меня покосился, но, видимо, решил ни о чем не спрашивать, а скорее приступить к делу. Открыл папку и, бормоча под нос, стал перекладывать листы: - Так, это не то… Это тоже не то… А это что?.. Контракт… Что за контракт?.. Ах, да: с агентством, точно. Тоже можно уже выбросить… Вот тут еще надо не забыть поставить входящий… Ага! Вот! Наконец он нашел требуемый документ, выудил его на свет и с размаху шлепнул на обложку. - Вот тут - подпиши. На листе мелкой вязью горели и переливались неизвестные символы. - Что это? - Акт приемки-передачи. - Чего акт? - Приемки-передачи, - повторил ангел громче, подозрительно вглядываясь в мое лицо. - У тебя проблемы со слухом?.. Тут я, боюсь, ничем помочь не смогу - не тот профиль. Но если надо телефончик... Специалист хороший, проверенный, недорого берет. Ухогорлонос. Надо?.. Скажешь, что от меня - скидку сделает. Я отрицательно помотал головой и снова посмотрел на шоссе. Легковую в ореоле белых искр все так же тащило на кабриолет. - Нет - так нет, - сверхсоздание пожало плечами, тут же переходя на деловой тон. - Здесь подпиши. Ручка есть? Нет?.. На мою. Он порылся за пазухой и достал шариковую ручку в виде тонкого рыбьего остова с выходящим из головы стержнем. Я уставился на нее в каком-то безотчетном ужасе. - Нравится? - ангел проследил за моим взглядом. - Прикольная, да?.. Я в сувенирах купил, вот только что, в магазине - пять евро всего. У тебя есть пять евро? Я снова помотал головой, на что он вдруг разулыбался, придвинулся ближе и панибратски толкнул плечом в плечо. - Ладно, чего там... Я тебе эту отдам - на память. - Мне не надо, - с трудом разлепляя пересохшие губы, еле выговорил я, - ничего не надо, только… - Ну не надо - так не надо, - прервал ангел, не дослушав. - Подпиши тут. Подпиши, и все будет хорошо. - Все будет хорошо?.. Весь этот ужас закончится?! - Конечно. Все закончится, ни о чем не волнуйся. Я хотел взять ручку, но внезапно вспомнил про мороженое. Глянул вниз - и правда: липкая масса все текла и текла, капала без остановки, словно шарики, сколь ни тай, никогда не исчезли бы окончательно. Ангел покосился на мои ладони, переложил папку в левую руку и мягко щелкнул пальцами правой. Мороженое тут же исчезло, руки стали чистыми, я даже уловил легкий запах туалетного мыла. - Лосьон надо? - буднично поинтересовался посланник. Я только раскрыл рот, чтобы отказаться, как вдруг сбоку опять послышалось знакомое бубнение: - А я говорил, я предупреждал… А меня никто не слушал... - Да твою же мать! Сколько можно?! - воскликнул ангел и снова щелкнул. Бубнение немедленно прекратилось. - Ты понимаешь, экономим средства, - сверхсоздание досадливо поморщилось. - На одно движение несколько команд, чертовски неудобно. Я хотел сказать, что очень сочувствую - у нас тоже в театре экономия: на две постановки могут одни и те же декорации дать. Бывает, смотришь и не знаешь, какой спек… - Достаточно, - безапелляционно заявил ангел, прерывая поток моих размышлений. - Время кончилось: подписывай. От этой резкой определенности, от его вдруг сделавшегося приказным тона я похолодел. - Что подписывать? Вы можете объяснить толком?! Заметно теряя терпение, ангел схватил тонкий лист - бумага была коричневая, дешевая, из переработанного материала - нацепил на нос невесть откуда взявшиеся очки и зачитал: - Акт приемки-передачи. Я, Тарьяй Сандвик Му, именуемый в дальнейшем “Арендатор”, паспортные данные, и Господь Вседержитель, именуемый в дальнейшем “Арендодатель”, действующий на основании Положения о Сотворении Вселенных и Миров, Грядущих и Канувших, в частности пункта “Я есмь Альфа и Омега, начало и конец”... бла-бла-бла... “Первопричина Сущего”... и прочая-прочая… составили настоящий акт о том, что: Здесь небесный бюрократ сделал многозначительную паузу и с явным скептицизмом оглядел меня поверх очков, после чего продолжил, выделяя голосом особо важные места. - “Пункт 1. Арендатор передал, а Арендодатель принял объект по договору аренды № 1 от 10 сентября 2016 года со всеми принадлежностями и документами в количестве и качестве, ассортименте и комплекте, указанном в сопроводительных документах. Пункт 2. Стороны взаимных претензий и замечаний не имеют”. Не имеют?.. Он снова глянул на меня и, дождавшись, пока я помотаю головой, удовлетворенно кивнул: - Не имеют. Вот и хорошо. На, держи. Дата, подпись - вот тут. И впихнул бланк мне в ладони. - Ничего не понимаю, - я растерянно оглянулся, краем глаза отмечая все так же пропарывающую асфальт Audi. - О чем вообще речь? - Не понимаешь? - ангел вытянул шею, с преувеличенным участием заглядывая мне в глаза. - Нет. - Забыл, да?.. Не переживай, я тебе сейчас напомню… Снова покопавшись в папке, он вытащил очередную бумажку. На ней, в самом низу, за бледно-коричневыми пятнами неизвестного происхождения, я разглядел свою собственную нетвердую подпись. - Смотри: вот договор аренды № 1 от 10 сентября 2016 года… Твоя подпись? - Кажется, моя. - Кажется, - ласково отозвался волокитчик. - Ну, значит, тогда все правильно… кажется. Что тут у нас написано? “Договор аренды вступает в силу с момента подписания…” Это неинтересно, это можно пропустить… Срок окончания договора… Он поднес к глазам часы и, старательно щурясь, стал разглядывать дату за царапинами. - … а вот же: сегодня, 15 декабря 2018 года, в 17 часов 59 минут. Бла-бла-бла… Согласно сопроводительным документам… Накладная № 1А. На свет немедленно появился новый лист - таблица из трех столбцов. - Итак, что у нас имеется… Наименование: Хенрик Холм, одна единица - прописью. Составляющие элементы: глаза - голубые… - Синие, - машинально поправил я, наблюдая за дорогой. - Что? - Синие. - Исправим, - ангел кивнул, черкнул ручкой по бумаге и продолжил монотонно перечислять: - Глаза - 2 ед., синие. Улыбка - 1 ед. Вдруг замолчав посреди фразы, он поднял лист повыше, чтобы мне было лучше видно, и указал на какую-то из строчек. - Смотри: “Улыбка” - и твое имя стоит. Видишь? Я скосил глаза на документ, но так и не смог разобрать, куда он показывал. - Редко такое бывает, надо же, - ангел снова кивнул, на этот раз по-хорошему, одобрительно. - Ладно, что дальше… Губы, сердце, морщинки, кровь, блики, смех… дальше-дальше… руки, пальцы… Ну это так, это у всех есть… Рост, член, ноги, вены, прожилки, сухожилия, нервные окончания… Так-так… Ага - вот тут интересно: страхи, травмы, индекс одиночества. Хм, довольно высокий… Странно - при таких-то внешних данных… Перевернув лист, он продолжил читать с обратной стороны. - Комплексы, подверженность депрессиям - тоже… Могло быть и пониже. Личные потери - по пунктам, профессиональные достижения - тут как-то не очень… Самореализация - слабовато… Так-так... История необдуманных решений - средняя, в принципе, бывает и хуже. Решения без жизнеопределяющих последствий… Решения с жизнеопределяющими последствиями - тут указано “Исланд Медиа”, но это тебе закрыто, это только по спецдоступу. Раскаяние и переосмысление - здесь показатели хорошие… Доброта, отзывчивость, способность сопереживать - очень хорошо… Умение ставить чужие интересы выше своих... И наконе-е-ец… Ангел прищурился, разглядывая последние графы. - Потребность в любви. Да: в люб-ви. - Что там? - спросил я. - Где - там? - Там, - я прочистил горло и показал пальцем. - Там, в “потребности в любви” - что там? - А то ты не знаешь! - воскликнул он, делая круглые глаза. - Твой ведь объект - неужели не знаешь?! - Что там написано? Сверхсоздание раздраженно фыркнуло, а затем сунуло мне бумагу в лицо. - Написано “основополагающая”. Основополагающая - это значит, что без нее никак, ясно?.. Без основополагающей характеристики объект не функционирует, саморазрушается… Тотальный пиздец наступает в жизни объекта - так тебе понятнее?! Я коротко кивнул и опять, как по часам, посмотрел в направлении шоссе: кабриолет по-прежнему стоял на месте, все такой же маленький и хрупкий, похожий на бумажную фигурку оригами, а вздыбленная груда металла по-прежнему летела на него. - По поводу основополагающей характеристики имеется Приложение - тоже читать будем?.. - Да. - Конечно, - пробурчал ангел, поправляя очки. - Мне заняться-то больше нечем, только тебе вслух читать… Вот молодежь нынче пошла, никакого уважения к возрасту... Перекинув туда-сюда пару листов, он наконец нашел нужный. - Ну что тут у нас... Хм, любопытно… Некая Май Ву, пол женский, 20 лет, место рождения - г. Хошимин, нелегальная иммиграция, поддельные документы на имя Ким Хо… Место проживания - г. Копенгаген, Дания. Род занятий - горничная. - Кто это? - я непроизвольно нахмурился, имя было совершенно незнакомое. - Говорю же: горничная. - При чем тут горничная? - При том, - ангел снова сунул нос в бумагу, - что последние полгода горничная Май Ву, она же Ким Хо, с завидной регулярностью осуществляла банковские переводы на один и тот же счет, открытый на имя господина Данг Ву, место жительства г. Хошимин, степень родства - брат. Тут есть копии транзакций, хочешь посмотреть?.. Я помотал головой. - Ну если захочешь - у меня есть. Так вот: регулярные банковские переводы. Средства вносились наличными раз в неделю. - И что? Что это значит? При чем тут вьетнамская горничная?! Оттого, что он объяснял все так расплывчато, делая упор на странные и маловажные детали, мне вдруг подумалось, что это неспроста, что он намеренно отвлекает меня, запутывает, переключает внимание. Что-то стояло за этими мелочами - что-то важное, что-то, быть может, страшное, что-то… - При чем тут горничная?! - Может, и ни при чем, - он пробежал глазами до конца листа, а затем перевернул его, чтобы удостовериться, что на обратной стороне больше ничего нет. - Только ровно с такой же периодичностью ровно те же самые суммы снимались со счета небезызвестного нам... Не глядя, ангел вытянул руку по направлению дороги, и, как по сигналу, на меня навалилось тяжелое предчувствие, в ушах зашумела кровь, грудь словно сдавило изнутри. - Что вы имеете в виду?.. Что он платил ей? За что - за секс?! Это абсурд, он никогда не стал бы этого делать, я его знаю!.. - Да? - вкрадчиво поинтересовался ангел. - Ты уверен? Что вот так хорошо его знаешь - уверен?.. - Уверен! Да, я уверен - он не стал бы! - на секунду я запнулся, но почти сразу продолжил: - А даже если и так… Какая разница? Пусть так, пусть он… пусть так! Даже если он покупал секс за деньги - какая разница?! Я тоже много чего делал, что… Посланец небес поджал губы и насмешливо хмыкнул. - Ты-то - да. Ты-то - определенно да... Но - нет. Горничная Май Ву получала деньги совсем не за это. - А за что? - Он оплачивал ей работу сверхурочно, - ответил он на этот раз по памяти. - Три раза в неделю, ровно по тому тарифу, который указан в трудовом договоре с гостиницей. - За что?! - не сдержавшись, выкрикнул я. - Почему вы тянете, разве нельзя сразу сказать - за что?! - Она после смены смотрела с ним “Очень странные дела”. - В смысле?.. - Ты же знаешь, как бывает: в чужом городе, у всех… что там - дети, семьи, жены, собаки… все такое. Чем вы, люди, пространство вокруг себя заполняете… Я облизал пересохшие губы. - Подождите… А он что… Так ни с кем и не сошелся? Ангел снова открыл папку, перевернул пару страниц. Пожал плечами: - Похоже на то... Нет, особо не сошелся. Чтобы сериалы вечерами смотреть... Я же говорю: у всех семьи, друзья, клубы по интересам. Тут, видимо, с нашей стороны недоработка, бывает. - Но я не знал! Я совсем не знал… - Теперь знаешь. - По крайней мере, - в уголках глаз стало жечь, и, чтобы держать себя в руках, я попытался как-то смягчить картину этого ужасающего одиночества, о глубине которого и не подозревал, - по крайней мере, эта горничная… Эта Май Ву - хотя бы она составляла ему компанию… Они, наверное, подружились в итоге?.. Сериал обсуждали, я не знаю... Хоть что-то?! - Это вряд ли, - ангел снова поджал губы. - В каком смысле? - Май Ву плохо говорит по-датски - тут написано. Впервые за время этого абсурдного разговора мне вдруг захотелось улыбнуться: - Это ничего: он ведь тоже плохо. Делает вид только, но на самом деле… - Вот и Май Ву - тоже делает вид. - Это ничего, - повторил я. - Ничего: сериал-то американский. - И что? - ангел недоуменно нахмурился. - Ну, значит, хотя бы по-английски она понимает. Они могли говорить по-английски!.. - А, вот ты к чему… Нет, с английским у Май Ву еще хуже. Прямо совсем плохо. - Подождите, - я окончательно запутался. - При чем тут это все? Английский, датский, горничные - при чем?! - Согласно отчету службы наблюдения объект платил Май Ву по тарифу сверхурочной работы три раза в неделю за то, что она смотрела с ним сериал, не понимая ни слова. В правом виске уже не просто шумело - отчетливо пульсировало. Я потер его костяшкой пальца. - Это какой-то бред… - Господи-Исусе, - сверхсоздание раздраженно затрещало крыльями. - Что тут непонятного?! Она приходила, сидела с ним полтора часа - молча. Смеялась - если он смеялся, пугалась - если ему было страшно. Потом кланялась и уходила. - И все?! - Ну да. - И... за это он платил?! - Ну да, я тебе что пытаюсь втолковать уже битый час?! Вот тут, смотри: причина - основополагающая характеристика, уровень одиночества - макс. “Макс.” - ясно?! - И что, так было всегда? Не может быть, чтобы так было всегда, он же должен был там хоть с кем-то общаться?! - Нет, ну конечно, не всегда... Но за это время господин Данг Ву купил новый мопед, телевизор и починил крышу - если ты понимаешь. Вот квитанции. Я с силой надавил пальцами на веки - перед глазами тотчас заплясали круги. - Ну, хорошо… Хорошо. Это все? Или что-то еще? У самого уха снова зашелестела бумага. - Еще… Еще-еще... На самом деле тут похвастаться особо нечем: объем потребляемого никотина, депрессия… Профессиональная самореализация - добровольный отказ, количество единиц алкоголя за условную единицу времени - нда, многовато… Тут написано, что по результатам экстренного совещания к объекту приставлен сопровождающий. - Какой еще сопровождающий? - я отнял руки от лица и посмотрел на ангела, тот не преминул снова бросить на меня скептический взгляд поверх очков, в очередной раз поражаясь моей непонятливости. - Обычный сопровождающий. Сопровождал его - сопровождающий. В виде бездомного. От студии до гостиницы, вечером. Через парк. - Зачем? - Так ведь… Ты же сам просил… - Кто - я?! - А кто - я, что ли?! - он расширил глаза и высоко поднял брови. - Ты же сам просил, чтобы с ним было все хорошо, разве нет?.. Вот - у меня даты и время, целая распечатка. Чаще всего после полуночи почему-то - перед сном, что ли?.. Или вот с утра - тоже довольно часто. Пожалуйста: декабрь, январь, март, апрель, май и так далее. Просил?.. - Да, - отчего-то краснея, подтвердил я. - Просил. - Ну вот. Ты просил - мы выделили сопровождающего. А то, знаешь… Всякое бывает - в таком состоянии. И ночи холодные, со временем пришлось все скамейки убрать... - Почему - скамейки убрать?. - Ну… Спать дома надо, в кровати. А не на скамейках, - назидательно проговорил ангел. Я не знал что сказать, просто не находил слов. Лицо по-прежнему пылало, и пересыхало в горле, я бесконечно сглатывал, но это не приносило никакого облегчения. - … и мы докладывали. - Что, простите? - Я говорю, - терпеливо повторил он, - что Lypsyl мы ему докладывали - как ты хотел. - Да? - отчего-то это показалось мне немного забавным. - Правда? - Ну, - ангел кивнул, а потом фыркнул насмешливо: - Вот пристал с этим "Липсилом", надо оно тебе?.. - У него губы трескаются на ветру и сохнут, он их кусает все время, а потом сдирает, и становится только хуже… Сверхсущество подалось назад и осмотрело меня с ног до головы, теперь с каким-то веселым удивлением. - Какой ты все-таки зануда!.. Это просто поразительно! Прямо сверхспособность у тебя!.. Докладывали, докладывали… Ты не думай - мы свое дело знаем. Ты просил - мы делали. И за перчатками возвращали вовремя, и за очками - все, как надо. - Это хорошо, - машинально пробормотал я. - Перчатки - это хорошо, он их все время забывал… раньше. Спасибо. - Не на чем - работа такая, - ангел снова фыркнул. Я вдруг вспомнил, что уже какое-то время не смотрел на дорогу - удушливая, жаркая волна тут же прокатилась по всему телу, я бросился взглядом в сторону кабриолета… Но нет, все было в порядке: легковую все так же со скрежетом несло вперед, но точно так же и он все еще был в безопасности. - Это... все? - Более или менее. Вопросы есть? - Да, я хотел... - Конечно, - опять перебил ангел. - У тебя - и чтобы вопросов не было... Ну спрашивай, чего хотел. - Там было про профессиональную самореализацию… Добровольный отказ. - Было, - коротко подтвердил он. - Но почему? - Что почему? - Почему он отказался? - Что значит - почему?.. Ты и сам прекрасно знаешь. Я помотал головой. - Да неужели?.. Прямо совсем-совсем не подозреваешь?.. Определенно, для небесного создания и проводника божественной благодати существо было крайне ехидное и язвительное. - Нет?.. Ой-ой. Ну хорошо, посмотри сюда, непонятливый ты наш… Смотри: причина отказа - основополагающая потребность. Понимаешь, что это значит? - вопросил он вкрадчиво, почти мурлыкая, а потом неожиданно повысил голос и выкрикнул мне прямо в лицо: - В любви у него была основополагающая потребность!.. В тебе, бестолочь! Что тут непонятного?! Из-за тебя он все бросил, из-за тебя уехал!.. Из-за тебя по-прежнему так хреново говорит по-датски! Закончив эту тираду, ангел покачал головой, а потом стащил с носа очки и сложил дужки. - Так что вот. Надеюсь, теперь тебе все ясно. Теперь - все. Это короткое “все” мгновенно сдавило мне горло. - Подождите… Что значит все? - Все - значит, все. С чем взял, с тем и отдавай. - Нет, - я истошно замотал головой, каким-то образом понимая, что шутки кончились, и мы приближаемся к развязке. - Нет, я не отдам!.. Я не... - Это еще почему? - Мы только-только… понимаете? Мы только-только друг друга… С чистого листа, как в первый раз. Понимаете?! Только сейчас, после этого всего, только-только… Вы не можете забрать его, я не отдам… Не отдам. Нет! - Мальчик… Мягко и плавно, как-то по-змеиному изгибая шею, ангел приблизил ко мне лицо. Внутренне содрогаясь, я посмотрел ему в глаза и увидел, как, изначально бледно-голубые, за доли секунды они приобрели цвет красного золота и забурлили по радужке, а зрачки вытянулись в тонкие графитовые линии. - Мальчик, так дела не делаются. Есть договор: по нему он весь срок был в твоем распоряжении. В полнейшем твоем распоряжении… Как вы там, молодежь, говорите? “День за днем, минута за минутой”?.. Вот. Весь срок аренды, и уж как там арендатор распоряжается арендованным имуществом - то не наше дело. Может, на стол поставит и хороводы водить станет, задыхаясь от счастья. Может, в чулане запрет и ключ выкинет. А может и вовсе - отпустит на все четыре стороны. Скажет: “Иди и не возвращайся, не звони и не пиши”. Тут уж кто во что горазд - мы не вмешиваемся. Но теперь - все. Время вышло. - Нет. Нет, слышите?.. Нет! - Время вышло, - повторил он спокойно и твердо. - Раньше надо было. Подписывай бумаги. - Я не могу, - меня затрясло. - Я не могу его отдать, не могу… Я без него не могу! - Что значит - не можешь?.. Как же не можешь - мог же прекрасно? Вспомни: мог - и ничего, не умер никто. Ой, извини за каламбур, нечаянно вышло… Он фыркнул, но тут же снова принял серьезный вид. - Я не могу без него, не могу, - снова и снова повторял я, уже почти бездумно, на одной ноте, как заезженная пластинка. - Пожалуйста, я не могу… - Подожди, как же?.. - ангел снова открыл папку, покопался в ней. - Ты же сам... Вот, смотри: “Забудешь мой адрес и телефон”. Видишь - вот тут. - Это ерунда! Это глупости, это… - Никакие не глупости, - он постучал пальцем по листу. - Вот же, в протоколе: два раза вслух, сто тридцать пять раз про себя. У нас все зарегистрировано, хочешь - можешь проверить. - Я тогда не знал, понимаете?! Я не знал, и поэтому… Ангел нахмурился. - Чего это ты не знал?.. Как это - ты не знал? Все ты прекрасно знал! Вот, пожалуйста: “Мы попробовали - у нас не получилось, мы двигаемся дальше” - адрес, дата. “Я открыл новую страницу” - адрес, дата. “Мы все сказали друг другу”, “Я теперь с ним, а не с тобой”, “Мы едем вместе, и после этого наши пути расходятся”... Вот они и расходятся - как ты хотел. Подписывай, и я его забираю. - Я не этого хотел! Не этого! - я судорожно дернул рукой в сторону дороги. - А тебе какая разница? - он прищурился. - “Не видеть его и не слышать” - твои слова? Твои. Что там еще?.. Не прикасаться, не вдыхать, не смотреть, не ждать. Вот тебе, пожалуйста: все, что ты хотел. Ну?! - Но это же совсем другое! Смерть - это другое, это совсем… - А это не тебе решать. Умный выискался! Я тебе что в тот раз сказал?.. Не помнишь?.. “Забирай, это теперь твоя жизнь”. Давай, вспоминай! - Да, но… Пот тек со лба прямо в глаза, я то и дело вытирал его рукой, но жгучее ощущение не проходило, и чем больше я тер, тем больше горело и саднило под веками. - Вспоминай! Ну?! “Твоя жизнь”. Он - твоя жизнь. А ты что?! - Да, но я думал… - Ах, он думал!.. Он размышлял! - протянул ангел ехидно. - Тебе не думать надо было, дружочек… Не рассуждать, да на весах не перекладывать. А чувствовать и брать, что дают! А не это твое вечное “а что если”, “а вдруг”... Что, по линеечке захотел?! Как в сценарии написано?! Я молчал и только беспомощно переводил взгляд на дорогу и обратно, каждый раз проверяя, насколько Audi приблизилась к кабриолету. От ужаса меня бросало попеременно то в жар, то в холод, но при этом где-то на краю сознания тоненько билась далекая мысль, что пока я разговариваю с этим странным существом - наяву ли или, что гораздо более вероятно, только в воображении, - пока длится этот нелепый разговор, синеве не угрожает ничего непоправимого, и, с какой катастрофической скоростью ни лети на нее взбесившаяся груда металла, как оглушительно ни клацай она челюстями, невидимой силой ее всегда будет оттаскивать обратно. - Выбирать захотел? - снова послышался требовательный голос. - Мол, это я возьму, а это - посмотрю еще, надо ли мне… Ишь какой! Счастье, мол, возьму, а боль - увольте, себе оставьте. Умный нашелся... Я тебе что сказал? Он - твоя жизнь. А ты?! Тут он вдруг осекся и нахмурился. - Погоди-ка, а ты вообще меня слушал тогда? - Да, - с усилием выдавил я из себя, - конечно, я… То есть… - Так я и знал! - ангел досадливо цокнул языком. - Так и знал: надо было сначала договор зачитать, а потом уже, так сказать, товар лицом… То-то вид у тебя был такой, словно разум отшибло напрочь… Только стоял и на сцену таращился. Ну, хотя... Он опять фыркнул. - … хотя, чего уж… Было там, конечно, от чего таращиться… Видать, на хорошем ты счету у нас в отделе комплектования, уж не знаю, за какие заслуги. И, рассмеявшись, хитро подмигнул. Потом снова спохватился и продолжил серьезно: - “Твоя жизнь”. Не будет его - не будет и тебя. Исчезнет он - и твоя жизнь закончится. Будешь так, просто… Есть, спать, трахаться. Без всяких там... вроде синевы. И придумал же! Синеву какую-то. Такой ты прямо… чудной. Как не от мира своего. Надо тебе в следующий раз что-то попроще, чтобы не так… выполаскивало. Не до костей, не подчистую. Как-то поспокойнее, что ли - полегче. Ладно, не переживай, я это в рапорте отмечу на будущее. На сле-ду-ю-щий раз. На вдохе я заглотил воздух комом - таким большим, что отчетливо почувствовал давление в горле, - и совершенно деревянными губами забормотал: - Не надо следующий… Пожалуйста… Пожалуйста - все, что угодно… Мне не надо следующий, мне ничего не надо, только его… Только, пожалуйста, оставьте его… - Мы действуем сообразно человеческим желаниям, - ангел пожал плечами. - Ты желал - мы отреагировали. Время вышло. Подписывай. - Я не стану, я не могу… - Подписывай, - он протянул мне ручку. - У меня время не резиновое, дел невпроворот. Я не могу - как ты… Думать да передумывать по триста раз: “а надо ли?”, “а стоит ли?”, “а что если?” Давай, подписывай. Отказывайся от него - как ты уже сто раз отказывался - и подписывай, что нет претензий. - Я не могу! - Сможешь. Нечего комедию ломать, тут тебе не театр. Ты собирался новую жизнь начать?.. Вот, пожалуйста: твой шанс. Я мог бы забрать его и так - по окончанию срока аренды, но ты сам все усложнил. Сам просил досрочно, сам отказывался. Теперь мне нужна бумага - что добровольно, что претензий не имеешь. Так что или ты сейчас подписываешь... или я приму меры. Он вдруг глянул на меня тяжело, исподлобья, недобро сверкнув глазами, и я моментально почувствовал какой-то горячий кислый запах, похожий на вулкановый газ. Запах забил нос и тут же плотной, удушливой волной скользнул в легкие. Я закашлялся и захрипел, сгибаясь пополам и натужно выдавливая из себя бессвязное: - Я не могу, не могу… пожалуйста… я не... Видимо, понимая, что в таком состоянии многого от меня не добьешься, ангел подался вперед и неожиданно дунул мне в лицо. Дыхание у него было прохладным, с запахом сигаретного дыма и какой-то мятной карамели. Это помогло: я выдохнул, а потом длинно, со всхлипом, вобрал воздух, и тут же - будто внутри сорвало некий заслон - тут же слова полезли из груди неуправляемо и безостановочно, посыпались с губ сухим горохом. Я давился, сглатывал невпопад, до кровоподтеков царапая горло, стараясь вытолкнуть их наружу как можно скорее, чтобы успеть объяснить этому странному и ужасающему созданию - пока еще есть время, пока не стало слишком поздно, - что он не может его забрать. Просто не может, никак не может - не должен, не смеет, пожалуйста!.. От напряжения и ужаса я трясся, как лист на ветру, плечи и спину выворачивало, сжимало судорогой, мне отчаянно хотелось сесть на корточки, прикрыть голову руками и мычать что-нибудь нечленораздельное, бездумно раскачиваясь взад и вперед. Однако какая-то сила внутри снова и снова заставляла меня раскрывать рот, напрягать мышцы и голосовые связки, просить, говорить, объяснять - я и сам толком не зная, что именно. - Я думал, что смогу, что мне будет лучше без него, что ему будет лучше без меня, что вообще всем будет лучше, что я научусь, понимаете… Ангел слушал внимательно и серьезно, не прерывая, как хороший воспитатель слушает пятилетнего ребенка, сбивчиво излагающего рассуждения на неподвластные детскому уму темы. - Мне казалось, так будет лучше, понимаете?! Лучше отпустить сразу, потому что… если он снова уйдет… когда он снова уйдет... Мне казалось, он уйдет все равно, потому что зачем я ему, ну зачем?! Я не такой, как ему надо!.. Я старался, я делал все, что мог… как мог, понимаете?! Пока мы были вместе - я делал, что мог, но этого все равно оказалось мало. Мало! Я думал, он заслуживает лучшего… Лучшего, чем я, гораздо лучшего! Или просто другого… Ну зачем я ему?.. Вы только взгляните на него - он может получить любого, кого пожелает! Проще, я не знаю… Добрее, что ли… Кто будет лучше о нем заботиться, кто никогда не изменит, кто не будет требовать слишком много… Кто не станет требовать вообще!.. И он поймет это рано или поздно - снова поймет, понимаете?! Снова, и в этот раз окончательно - поймет, что ему без меня лучше, что у него своя жизнь… Что я привязываю его к себе, а его это тяготит, ему хочется свободы: делать что-то совсем свое, жить, как ему самому хочется, понимаете?.. Он поймет, а я… Мне казалось, я не выдержу снова, я просто не выдержу, я не смогу!.. - А теперь? Я вдруг почувствовал, как холодит мокрое лицо, и торопливо вытер рукой щеки и под носом. - Ну?! - нетерпеливо воскликнул ангел. - А теперь? - Что? - Теперь выдержишь? - Если он снова уйдет?.. - Да. - Я не… Я не знаю... - А ты подумай, - предложил он. - Только недолго. - В каком... - Быстрее, - он вдруг стал напирать, с каждой секундой повышая голос. - Ну?! Быстрее думай! Выдержишь?! Говори! - Не знаю… Откуда мне знать?! Вместо ответа ангел выбросил вперед руку, и секундная стрелка на поцарапанных часах оглушительно затикала. - Время! - Я... - Три!.. - Подождите!.. - Два! - Стойте! - Один! - Мне все равно! - закричал я, вырывая голос из груди с кровью, с мясом, так что потемнело в глазах. - Мне все равно! Мне все равно!.. - Что тебе все равно? Он сделал вращательное движение указательным пальцем, и вместе с ним вокруг собственной оси стала вращаться Audi - в каких-то долях секунды от столкновения. - Мне все равно, что со мной будет! Мне все равно, только пусть с ним все будет хорошо!.. Тело трясло крупной холодной дрожью, а сердце колотилось так высоко в горле, что, казалось, вот-вот выскочит в рот. Я едва стоял на ногах и, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть, исступленно твердил снова и снова: - Мне все равно, что со мной будет, мне все равно, все равно, все равно! - Уверен?.. Все, на что я был способен, это только кивнуть. Поэтому я кивнул. И в то же самое мгновение сквозь багровую пелену перед глазами, сквозь размывающую завесу, дробящую на пиксели и крылатый силуэт рядом, и заправку, и весь мир, я увидел, как оскалившаяся громадина, лязгающая зубами и издающая утробное рычание, остановилась. Остановилась. - Ну что же, - проговорил ангел неожиданно удовлетворенным тоном, - так и запишем. Пойдет в графу “самопожертвование” - может, когда пригодится. Перевесит… твое вот это “по кроватям”. Как думаешь?.. Потом он двинулся чуть ближе и потрепал меня по плечу - все такой же каменной ладонью. - Есть повод отпраздновать, а?.. Мороженое себе купи, оно у них тут хорошее - мороженое. Ах, да ты ведь уже… Погоди, сейчас. Вот - как было: страчателла и черная смородина. Уже абсолютно ничего не соображая, я глянул вниз: в обеих руках снова было по конусу, уже почти полностью пропитанному тающим мороженым. - Вот и ладненько, - подытожил ангел. - Ты все же в следующий раз побыстрее соображай... Что тебе главное в жизни, а чем можно и поступиться. Да?.. Вот и хорошо, молодец. Договор мы тогда продляем по умолчанию, пересмотр условий по желанию сторон. Он приподнял хитон, вытащил из кармана брюк маленькую круглую печать, дыхнул на нее и с размаху оттиснул штамп на бланке, после чего аккуратно спрятал его в папку. Снова оценивающе меня оглядел и поднял бровь: - Ну тогда… прощай, красотка*. - Спасибо, - просипел я единственное, что смог. - Спасибо. - Да на здоровье, - он щелкнул пальцами. - Увидимся еще. Сбоку тут же раздалось привычное бубнение: - … а я говорил, я предупреждал, а меня никто не слушал, а я…. - Да блять!.. Ангел закатил глаза, развернулся на пятках и зашагал прочь, что-то напевая под нос и волоча кончики крыльев по асфальту.