Любовь во время Зимы

      Варис стал появляться в башне десницы чаще, чем того могли потребовать вопросы государства. Он пытался тщательно замести следы, запутать или пустить пыль в глаза. Он боялся лишиться головы. Да только Мизинец всё равно знал о большинстве его передвижений. И даже о некоторых обрывках их разговоров.              Паук интересовался самочувствием Брана, расспрашивал в уме ли мальчишка. Хитро, учитывая, что он вполне понимал, что увидел ребёнок, и кто его сбросил с башни. Однако помимо участи сына десницы, ему было о чём ещё поговорить. К примеру, о том, что король обречён, если Нэд не спасёт его.              Спустя ровно месяц пребывания Старка в столице, Мастер над шептунами доверился ему настолько, чтобы поведать о Слезах Лисса – дорогом и редком снадобье. Безвкусном, как вода, и не оставляющем следов. Том же, что уничтожило и Джона Аррена. Варис зашёл слишком далеко, сказав, что яд прошлому деснице подмешал друг. Он балансировал на грани, указав на юношу, всем обязанного Лорду Аррену. За этот намёк Петир ещё отомстит Пауку. Но сейчас он затаится на какое-то время, и даст событиям случиться самим, запущенным цепной реакцией.                            Лучи послеобеденного солнца били в витраж за железным троном. Отражаясь в жёлтом, оранжевом и красном стекле, они искажали свет и создавали эффект пламени. В полутёмном пустынном тронном зале, прямо напротив престола стоял Лорд Бейлиш. Это были те редкие минуты, когда на его лице отсутствовала привычная маска дружелюбия. Ни тени улыбки не было на его губах, ни отсвета лукавства во взгляде серо-зелёных глаз, устремлённых на трон. Мысли его занимали неспешные размышления о том, что в игре действительно было уже больше двух игроков. Как и всегда, впрочем.              Но если кто-то ещё сомневался, дойдёт ли до войны, то он был готов сделать всё, чтобы волк и лев вцепились друг другу в глотки, а за ними и все остальные дома. Чем слабее они, тем сильнее тот, кого они не воспринимают всерьёз, не видя в нём противника.              Уловив едва слышные, скользящие над полом, шаги Паука, он настороженно замер, готовый к любого рода беседе. Подошедший мужчина не заставил долго ждать её начала, заговорив первым:              — Вы приходите первым и уходите последним, — высказал он свои наблюдения, приближаясь к Бейлишу. — Я восхищён вашим усердием.              Неторопливо разворачиваясь к нежданному собеседнику, тот привычно прижимал к себе учётную книгу. Смерив коллегу быстрым взглядом, он воспользовался тем же приёмом и сдержанно похвалил в ответ:              — А вы очень тихо ходите.              — У всех свои достоинства, — безлико прервал обмен любезностями Варис.              И Пересмешник не был бы самим собой, если бы не развил тему достоинств, начав подтрунивать над ним. Прекрасно зная, что евнух не поведётся на дружелюбную улыбку, он всё равно улыбался ему, едва заметно кривя уголок губ.              — У вас одинокий вид. Приходите вечером в мой бордель. Первый мальчик бесплатно.              — Боюсь, вы путаете дело с удовольствием, — сколько бы Варис ни делал вид, что его ни капли не задевают подобные подначки, на самом деле он, как минимум, раздражался из-за них.              — Правда? — с сомнением обронил Бейлиш. — А как же ваши пташки шептуны? Такие милые мальчики, — не скрывая иронии, он подошёл ближе и, вскинув бровь, опустил ладонь на плечо собеседника и чуть потрепал его. — Поверьте мне, мы потакаем любым наклонностям.              — Не сомневаюсь. Лорд Рэдвин любит совсем юных мальчиков.              — Мой товар – красота и свобода выбора, — заученная фраза, повторять которую приходилось не один раз, расхваливая своё заведение, легко сорвалась с губ. — Они одинаково важны.              — Хотя красота вещь субъективная. Правда? — стоило отдать евнуху должное, он не лез за словом в карман, бойко подхватывая всё на лету. — А правда, что сир Марлон из Тамблстона предпочитает калек?              — Человеку с тугим кошельком дозволено всё, — напомнил Мизинец.              — А ещё я слышал жуткий слух об одном Лорде со страстью к свежим трупам, — похоже, Варис вошёл во вкус, распалившись в этом небольшом соревновании остротами. Однако шокировать Мастера над монетой у него не вышло. Тот слушал внимательно и невозмутимо. — Должно быть, сложно удовлетворить такую склонность. Чего стоит найти прекрасный ещё не разложившийся труп.              Пересмешнику было интересно, каким образом и у кого Варис раскопал эту историю. Впрочем, он достаточно позаботился, чтобы она осталась всего лишь жутковатым слухом. Удовлетворяя подобные извращённые желания посетителей своих борделей, Бейлиш получал весомый компромат на них. Глупцы даже не представляли, что сами роют себе могилу. Он же всегда был предельно осторожен в подобных ситуациях.              — Строго говоря, такие вещи не дозволены королевскими законами, — смотря на Паука со снисходительностью, он получал невероятное наслаждение от того, как оппонент выходил из равновесия, не в силах задеть его.              — Строго говоря?!              Вспылив, Варис поспешил удалиться. Но Бейлиш не хотел отпускать его, когда счёт в их словесном поединке был почти равен. О нет, он хотел раздавить соперника преимуществом.              — Скажите, кто-то хранит ваши яйца где-нибудь в коробочке? — он просто обожал изводить его, проходясь по теме кастрации. Это было грязным приёмом, но Бейлиш не отказывал себе в удовольствии. Дождавшись, когда Варис остановится и обернётся, он невинно добавил: — мне всегда было любопытно.              — Знаете, я понятия не имею, где они. А ведь мы были так близки, — когда Паук вернулся обратно к собеседнику, стало ясно, что вызов принят. — Но хватит обо мне. Как вы поживали? Мы так давно не виделись.              — Вы не видели меня, или я не видел вас? — уточнил Петир, с утра и до этого часа насчитавший шесть пташек, наблюдавших за ним. Целых шесть для одной его скромной персоны. Впрочем, даже все они вместе взятые мало что узнают, если Пересмешник не захочет того.              — Последний раз я вас видел в обществе десницы.              — Собственными глазами? — вновь уточнил Мизинец.              — Моими глазами, — уклончиво ответил Варис.              — Дела совета, — скучающе парировал Пересмешник. — Нам есть что обсудить с Нэдом Старком.              — Всем известно о вашей давней симпатии к жене Нэда Старка. Если Ланнистеры устроили покушение на их сына, и станет известно, что вы помогли прийти Старкам к такому выводу. От мысли, что об этом узнает королева…              Право слово, Мастер над шептунами только за это и цеплялся? За давнюю любовь к Кейтилин Талли? Эта история была стара, как мир. Практически ни для кого она не была тайной, да и по сути своей давно устарела для сенсации. Слишком отчаянная попытка зацепить. К тому же, в тот раз Варис вместе с ним беседовал со Старками. Захоти он кому-нибудь поведать об этом, окажется под ударом сам. Так что, как ни крути, это было слабым ударом. Тем не менее, Петир подхватил конец фразы:              — Бросает в дрожь.              — Оу… — театрально поёжился евнух.              Глядя в оплывшее жиром лицо, Пересмешник вдруг чётко осознал, насколько ему надоел этот разговор.              — А знаете, похоже, я видел вас гораздо позже, чем вы меня.              — Неужели?              — Да, — едва уловимо кивнул он. — Сегодня утром я определённо видел вас в покоях Лорда Старка.              — Так это вы были под кроватью, — подняв лицо к высокому сводчатому потолку Главной залы, Варис вовсю веселился.              Но его смех замер, когда Бейлиш безжалостно продолжил. Улыбка евнуха сменилась испугом, чётко обозначившимся на круглом лице. Петир, в отличие от него, бил словами наотмашь. Запугивая и убеждая, что союз с ним – лучшее, что можно себе представить.              — И вскоре после этого вы провожали одного высокого заморского гостя. — Помолчав с пару секунд, он пытливо поинтересовался: — дела совета? — судя по молчанию и тому, как взволнованно замер Варис, он даже не рассчитывал, что Петиру могут быть известны его дела с Иллирио. — Конечно, у вас могут быть друзья за Узким морем. Вы ведь и сами оттуда, в конце концов, — загнав паука в банку, Бейлиш смягчился. — И мы друзья. Не так ли, Лорд Варис? — если евнух думал, что Пересмешник спустит с рук угрозу рассказать что-либо королеве, то он был полным глупцом. Бейлиш научился стоять за себя. И любую угрозу на своём пути он убирал с дороги. Но Паук был слишком удобной фигурой. Поэтому Мизинец пока что только предупреждал, не отрывая взгляда от заслезившихся глаз собеседника. — Хотелось бы так думать. Представьте, каково будет мне, если король начнёт вдруг сомневаться в моих друзьях. Каково стоять на перепутье между верностью друзьям и верностью короне.              — О, прошу вас, — пытаясь скрыть своё полнейшее поражение, тот поморщился, прикрыв глаза.              Но Бейлиш был неумолим.              — Находиться в положении, когда одно лишь слово королю…              Увы, торопливо сбегающий по лестнице Ренли не дал ему добить противника.              — И что вы тут замышляете? — приблизившись к Лордам, Баратеон не стал дожидаться ответа. Не останавливаясь, он посоветовал: — что бы там ни было, поторопитесь. Мой брат уже идёт.              — На заседание Малого совета? — с сомнением уточнил Мастер над монетой.              — Тревожные новости издалека, — тихо обронил Мастер над шептунами. Уже направляясь в зал малого совета, он обернулся к Петиру. Раздавленный, но всё ещё делающий вид, что знает больше Пересмешника. — Как, вы не слышали?