Любовь во время Зимы

      День был наполнен липкой суетой, в которой увязаешь, словно муха в меду. Звуки, голоса, действия – всё сливалось в мутную картинку, надоевшую до тошноты. Жара плавила мозги. Она раздражала и утомляла.              Он ненавидел площадь перед Великой септой Бейлора. Ненавидел светлые стены домов, бледно голубое небо, большие облака, плывущие по нему, толпу людей, шум, пыль, летящую в лицо, и то, что приходилось долго стоять под проклятым солнцем. А жители Королевской Гавани, словно муравьи, стекались к септе. Они предвкушали суд. Стадо, жаждущее зрелища. Безмозглые бараны. Лорды и Леди, ремесленники и попрошайки – все смешались, заполнив площадь. А кто-то ловкий даже забрался на статую Бейлора Благословенного. Бейлиш уловил это краем глаза за минуту до того, как под рёв толпы королевская стража вывела Эддарда Старка.               Хромающий, грязный и измотанный, он выглядел жалко. Словно затравленный волк, окруженный шакалами. Сколько дней он не видел света, сидя в каменном мешке на третьем ярусе королевской темницы? Как ему нравилось громкое «Предатель!», которым его окрестила толпа?              Не важно. Это уже не было так важно. И когда это случилось? Когда цель, к которой так стремился Бейлиш, стала незначительной? Когда он захотел куда как большего? Петир сам не заметил этого момента. Однако он всё равно наслаждался превосходством, когда Нэд поднял на него взгляд, прежде чем перевести его на дочь.              Гулко звонящий колокол вводил Пересмешника в подобие транса. На его фоне лживые признания и слова раскаяния Старка, притворная набожность Пицеля и пламенная речь юного Ланнистера казались не более чем белым шумом. До тех пор, пока Джоффри не заменил в приговоре ссылку в Ночной Дозор на казнь посредством обезглавливания.              Мир Бейлиша взорвался вместе с огласившим пространство рёвом толпы. Казалось, свет и звук хлынули в него разом. Всё стало реальным, как никогда. Чувства обострились до предела, а мозг начал лихорадочно просчитывать новые варианты. Крики Сансы, находившейся за его спиной, оглушали. Отчаяния в её звонком голосе было достаточно, чтобы разжалобить камень. Но только ублюдку было плевать на голос разума матери и на мольбы девчонки. Почувствовав себя любимцем народа, Ланнистер ни за что не изменит своего мнения. Хотел ли он выглядеть справедливым и суровым в чужих глазах? Скользнув по самодовольно улыбающемуся чудовищу с короной на голове, Петир осознал – тому нужна только кровь. Жестокость была его отличительной чертой.              Один отточенный удар стал решающим в кровавом представлении. Краем глаза увидев, как голова Эддарда упала на каменные плиты, Мизинец нахмурился. Для него такой исход событий не был сюрпризом. И всё же он полагал, что мальчишка может оказаться не настолько глуп и недальновиден. Он чётко осознавал, что теперь войны с Севером не избежать. Кейтилин не смирится с потерей мужа, пока не отомстит сполна. Её сын уже доказал, что достоин звания Короля Севера. Он неплохо управлял армией, а недостающие опыт и мудрость черпал у матери и своего окружения.              Размышления Бейлиша прервало падение лишившейся чувств Сансы. Он бросил короткий взгляд через плечо, увидел, что её подхватил с плит Меррин Трант, и отвернулся. Юная леди наивно полагала, что Джоффри сдержит слово и помилует отца. Невинное дитя. Ей следовало как можно скорее расстаться с детской верой в то, что все истории заканчиваются добром. Жизнь в Королевской Гавани, в которую она так стремилась – это далеко не сказка.                            Вечером этого же дня Пересмешник посетил королеву-мать. Она приняла его в своих комнатах, наслаждаясь прохладой сумерек, прекрасным дорнийским вином и слушая его отчет. Впрочем, её мало волновали цифры. Куда более важным, нежели растущий долг своей семьи перед Железным Банком, она считала заинтересованность стражи в верности ей. Что ж, ему это было только на руку. Пока королева не осознавала сумму долга, Мастер над Монетой снова и снова занимал деньги в Браавосе.              Захлопнув учётную книгу, Бейлиш бросил цепкий взгляд на расслабленную королеву. Он изобразил одну из своих лучших улыбок, обратившись к ней с вопросом о том, какая участь будет теперь ждать Сансу. Он понимал, что Серсея больше не видит девчонку своей невесткой, так как для политического брака первого жениха Вестероса она малоперспективна. Понимал, что она уже ищет, и наверняка вскоре найдет, способ избавиться от Старк, выдав её за кого-нибудь.              — Золотые плащи полностью окупают себя. Они верны вам настолько, насколько это вообще возможно, — начал он издалека. Но вскоре перешёл к сути. — Я рад, что смог оказаться вам полезным в волнительный момент.              — Я не могу припомнить того времени, когда вы были бы не полезны, Лорд Бейлиш, — усмехнулась Серсея, отпивая глоток вина.              Пользуясь моментом, в столь же непринуждённой манере он предложил:              — Отдайте мне руку Сансы Старк. — Пользуясь замешательством женщины, он выгнул бровь, глядя в её глаза. — Девчонка потеряла свою ценность вместе с тем, как голова её отца слетела с плеч. Кто из Лордов захочет взять на себя заботу о ней?              В серо-зелёных глазах проблеснуло опасное жадное пламя.              — Лорд Бейлиш, вы, должно быть, утомились, — снисходительно улыбнулась королева, когда вновь обрела дар речи. — Доброй ночи.              Коротко усмехнувшись, Петир поклонился ей.              — Приятых сновидений.              Покинув покои Серсеи, мужчина стёр с лица улыбку. Надеялся ли он, что королева согласится? Скорее нет, чем да. Он прекрасно понимал ход её мыслей. Санса, хоть и была дочерью изменника, оставалась наследницей Старка. Случись что с Робом, калека Бран вряд ли станет Хранителем Севера. Скорее именно старшую сестру нарекут Леди Винтерфелла. А что представлял из себя он? Сын нищего Лорда, владеющего небольшим клочком земли. Мастер над Монетой и только. Что ж, он никогда не любил простых задач. Если ради достижения цели придется постараться, так будет даже интереснее.