Любовь во время Зимы

      Закинув ногу на ногу и опустив на колено руки, унизанные перстнями, Бейлиш с самым смиренным видом сидел перед Лордами Долины в небольшой пустой комнате, выделенной для допроса. Бросить его в небесную камеру никто не посмел, тем более, что Лорд Бейлиш лично позаботился об отправке писем с горестной новостью всем вассалам Аррен. Он не пытался скрыться и не сопротивлялся, когда они велели не просто запереть его в покоях, но и вовсе переместить в это неприветливое и крайне неуютное пристанище.              Во время обучения в Чёрно-Белом доме ему приходилось жить в куда более плачевных условиях, борясь за свою жизнь. Однако об этом не нужно было никому знать.              Как и тогда, сейчас ему предстояло быть очень внимательным и острожным, иначе ничто бы не спасло его от полёта через Лунную Дверь.              — В вас есть иноземная кровь, не так ли, Бейлиш? — сурово начал Лорд Ройс.              Отрицать это было бы полным идиотизмом. Впрочем, Пересмешник никогда не стыдился своего происхождения, тем самым отнимая у насмешников возможность ткнуть его носом в ничто из которого поднялся.              — Мой прадед был из Браавоса, так что – да. — Ответив по существу, он позволил себе небольшую иронию: — смею предположить, что все наши предки изначально происходили из других мест.              — Наши предки поселились в Долине тысячи лет назад, — напыщенно заявил всё тот же Лорд Ройс. — С тех пор мы боремся с захватчиками.              Мысленно усмехнувшись, Бейлиш не ожидал ничего иного. Захватчик – вот кем они его видели. Стоило признать, он таковым и являлся, но в отличие от других действовал хитростью, проворачивая свои дела по возможности тихо и бескровно. Ну, или так, чтобы всё выглядело подобным. Руки всегда должны были оставаться чистыми. Этому правилу он следовал неукоснительно.              — Красота Долины сравнима лишь с величием её благородных семей, — мёдом пролилось в уши судей, замерших каменными статуями напротив.              Если они хотели, чтобы он признал их превосходство, он был готов сделать это. Сыграть на их слабости и в итоге остаться в выигрыше. Разобщить, подыскав для каждого нужный ключик. А после убедить, что он – именно тот, кто понимает их лучше других.              — Леди Аррен часто говорила мне, что вы – её скала, Лорд Ройс, — доверительно сообщил Мизинец.              — А о вас, Бейлиш, она мне ничего не говорила, — холодно парировал тот.              «Ещё бы!» – подумал про себя Пересмешник. Лиза презирала всех Лордов и Леди Долины, подчиняющихся Дому Арренов. Не доверяя им, она опасалась всего на свете, и уж точно не была предрасположена к разговорам по душам. Она считала их стервятниками, что только и ждут, чтобы она совершила ошибку. И хоть все они, безусловно, были заинтересованы в том, чтобы урвать побольше власти, странным образом им удавалось уживаться вместе, сбившись в стаю псин. Вот только собаки всегда оставались собаками. Кинь им кость пожирнее – поубивают друг друга.              — Но я итак слышал достаточно, — надменно добавил Бронзовый Джон. — Ростовщик и сводник, вы так долго лизали сапоги Лорда Тайвина, что ваш язык должен был почернеть.              — Милорд,… — миролюбиво начал было Петир, желая остановить этот поток грязи, но был перебит.              — А когда Лорд Аррен сделал вас мастером над монетой, никто не удивился. Почему бы не назначить на презренную должность презренного человека? — оскорблять Бейлиша для него, похоже, было настоящим наслаждением. — Но когда я узнал, что вы скрываетесь здесь, подлизываясь к Леди Аррен…              Мизинец мог бы многое рассказать о должности, которую Ройс по скудоумию своему назвал презренной. О том, как она открывает новые возможности, раздвигая горизонты. Но вместо этого он воспользовался сделанной Джоном паузой и веско заметил:              — Леди Аррен пригласила меня. Мы с детства были с ней близки.              — Да, — нехотя выдохнула Анья Уэйнвуд. — И все мы знаем насколько. — Подобие улыбки на её высохшем и морщинистом лице было лишено сарказма, таившегося в словах. Она всегда недолюбливала Лизу, но долг велел ей тщательно разобраться в случившемся. Поэтому, оставаясь сдержанной и непредвзятой, она с долей миролюбия улыбнулась и, прищурившись, заявила: — пристрастия Леди Аррен касались только её, но её смерть волнует всех.              — Конечно, — поторопился выразить своё искренне согласие Петир, — её самоубийство потрясло всех нас.              — Она была та ещё рыбка, — признание слетело с её губ с изрядной долей неприязни. — Об этом все знали. Но самоубийство! — с сомнением качнув головой, внимательно взглянула на Бейлиша. — Она обожала своего мальчика. Не верю, что она могла бросить его по своей воле, — уверенно заключила она.              — Странно, что всего через несколько дней после прибытия вы женились на Леди Аррен, а она выпала через Лунную Дверь, — сухо выразил недовольство и подозрения Ройс, несколько поубавивший пыл после слов Аньи.              — Она всегда была склонна к меланхолии, — пояснил Бейлиш, обосновывая свою версию всем известным фактом. — Миледи не была создана для такого жестокого мира.              — Там был свидетель – девушка, — припомнил Бронзовый Джон, устав от зашедшего в тупик разговора с Мизинцем.              — Кажется, ваша племянница, — подхватила его мысль Уэйнвуд.              С Сансой он не виделся с тех пор, как стражники поспешила на зов и, узнав о смерти Лизы, взяли его под наблюдение. Ей же запрещено было выходить куда-либо из башни, в которой располагались её покои. И уж тем более запрещено видеться с ним. Будь они в Королевской Гавани, Сансу бы обвинили сообщницей. Здесь же, её назвали свидетельницей. Это было куда лучше. До тех пор, пока его судьям не пришла в голову мысль допросить её.              Бейлиш полагал, что с Лордами и Леди Долины сможет справиться сам. Поэтому не стал даже пытаться подослать кого-нибудь к ней с запиской. Или самому ненароком увидеться с ней, подкупив кого-нибудь из стражи. Старк была настолько впечатлена смертью тётушки и всем, что та наговорила, прежде чем он отправил её полетать, что лишний раз носу не высовывала из своих покоев.              Стоит им надавить на неё, как вся его ложь развалится, подобно карточному домику. В том, что Санса всё испортит, он был уверен. Но сделает она это намерено или по глупости своей, он не знал. Да и знать не хотел.              — Она девушка не грамотная и рассеянная, — поморщился он, отзываясь о ней со снисходительностью и пренебрежением. — От неё мало толку.              — Мы желаем поговорить с ней, — непреклонно заявил Ройс.              Последним его шансом достойно выйти из сложившейся ситуации, было перехватить Пташку и напеть ей мотив песни, которую нужно исполнить перед Лордами и Леди Долины. Осознавая это, он услужливо произнёс, собираясь подняться:              — Я приведу её.              — Не стоит, — внезапно холодно оборвала его Анья. — Мы желаем выслушать её показания без вашего вмешательства.              Бейлиш едва успел выпрямиться и смириться с неизбежностью, как двери отворились. За ними, нервно переплетя пальцы, стояла Санса. Он понял, что ему конец, когда, прежде чем войти, она помедлила, устремив взгляд прямо на него, а после, опустив голову, переступила порог, уже не смотря на него. Старк выглядела так, словно не понимает, что делает в этой комнатке и этими людьми. Она предстала перед судьями, остановившись меду ними и им.              — Подойди ближе, дитя. Тебе не стоит бояться ни нас, ни его, — мягко обратилась к ней Анья, и Санса покорно сделала пару шагов к ней. — Лорд Бейлиш – твой дядя, не так ли?              Бледная и запуганная, она растерянно кивала, словно болванчик. К недовольству Ройса, поджавшего губы, она не торопилась что-либо говорить.              — Тебя зовут Алейна? — продолжила Уэйнвуд.              В ответ на это Санса, всё так же молча, закивала ещё чаще. Петир не видел её лица, но отчего-то ему казалось, что в воспалённых покрасневших глазах показались слёзы.              — Быть может, тебе будет легче, если Лорд Бейлиш выйдет? — предположила старуха.              Больше всего опасаясь оказаться за дверью, не узнать того, что скажет Старк, и не иметь возможности опровергнуть это, он решительно начал:              — Миледи…              И тут же был осажен строгим:              — Я не вас спрашиваю.              — Пусть останется, — едва слышно шепнула Пташка.              — Так говори, ты же не кухонная мышка! — в отличие от Уэйнвуд, которая была обходительна с девушкой, Ройс не скрывал своего грубоватого отношения к окружающим. Если только они не были выше его родом. — Расскажи нам, что видела.              Когда он повернулась к Петиру, он понял, что ему конец. За пару коротких мгновений он уловил всё: то, что в её глазах и правда блестели непролитые слёзы; что она нервно теребила пальцы, словно собираясь с силами; и то, что вся её фигура выражала испуг и покорность.              — Простите, Лорд Бейлиш, — покаянно произнесла она, — я должна сказать правду.              Подняв на неё взгляд, он с тоской подумал, что любовь к рыбкам Талли вновь сыграла с ним злую шутку. Возможно, он в последний раз смотрел в её глаза, ведь после всего услышанного от Лизы она могла желать его смерти. Более того, это было бы правильно. Он втравил её семью в противостояние с Ланнистерами, он предал её отца и убил её тетушку. Судьба вряд ли предоставила бы ей более удобный момент, дабы от него избавится, отомстив за всё. Стоил ли один поцелуй всего, к чему он шёл годами? Сейчас он не был в этом уверен.              А пока он размышлял, Старк повернулась к Лордам и Леди и испуганно прошептала:              — Я вам всё расскажу.              — Прошу тебя, Алейна, ничего не утаивай, — строго предупредила Анья.              Ещё пару секунд после этого Пташка копила в себе смелость, а потом одной фразой перечеркнула Бейлишу все пути отступления:              — Меня зовут не Алейна, — тихо начала она. — Я – Санса Старк. Старшая дочь Эддарда Старка. — Переведя взгляд на застывшего в изумлении старого болвана, она припомнила случай, который могла знать только настоящая дочь Нэда: — Лорд Ройс, мы с вами встречались в Винтерфелле. Вы сопровождали вашего сына на Стену.              Джон всмотрелся в неё повнимательнее и сокрушенно произнёс:              — Санса Старк? — потом, сдвинув брови, в гневе перевёл взгляд на Бейлиша. — Ты лгал мне в глаза, жалкий червяк!              Никто не представлял, каково ему было терпеть все эти оскорбления, унижения и угрозу для жизни. Некто другой в нём, тот, кто выжил после всех уроков Чёрно-Белого дома, готов был вырваться наружу. Он с лёгкостью свернул бы шею Анье и Гвену, у последнего позаимствовал бы меч и зарезал им Ройса и стражника у двери. Сансу он бы не тронул, оставив живой, дабы она видела, к чему приводят игры с ним.              Прежде чем он додумал, что с ней сделает, Пташка снова открыла рот:              — Лорд Бейлиш лгал множество раз, — тихо подтвердила она, вырывая ему могилу поглубже. А потом вдруг уверенно добавила: — чтобы защитить меня.              Удивлённые внезапным признанием, Лорды и Леди Долины затихли, напряжённо вглядываясь в неё. А она продолжила свой рассказ, погружаясь в воспоминания, причиняющие боль, которую в кой-то веки не пришлось скрывать:              — С тех пор, как моего отца казнили, я была заложницей в Королевской Гавани, — выплёскивала она на них все свои страдания. — Я была игрушкой, которую мучил Джоффри, и изводила королева Серсея. Они били меня, унижали и выдали замуж за Беса! — с жаром делясь накипевшим, она едва сдерживала злость и слёзы. — В королевской гавани у меня не было друзей, — в отчаянии выдохнула она. А после, чуть успокоившись, добавила: — кроме одного.              Несмело обернувшись к Петиру, она окинула его взглядом. По бледной щеке потекла одинокая слеза.              — Он спас меня, — доверчиво заявила она, — и вывез тайком, когда выпал шанс. — Продолжая рассказ, она отвернулась от него и села на скамью: — он знал, что я найду убежище в Гнезде у моей родной тёти Лизы. — Бледная тень улыбки мелькнула на её лице, при упоминании о тётушке так, словно она любила её. Но тут же она, словно опомнившись, загнанно признала: — у Ланнистеров есть друзья повсюду, даже в Долине.              Едва она намекнула на то, что и среди них мог быть предатель, болван Ройс впечатлённо сглотнул, слушая каждое слово. И она поведала:              — Он заставил меня поклясться, что я не раскрою своё имя.              Молчавший до этого Корбрей понимал серьёзность положения. Многозначительно оглядев остальных, он пообещал:              — Мы сохраним ваш секрет, миледи.              — Ваш отец вырос здесь, в этих залах, — охваченный воспоминаниями, рассказывал Ройс. — Мы много охотились вместе. Он был достойным человеком, — растрогано заключил он.              — Расскажи, что случилось с твоей тётей, Санса, — настойчиво потребовала Анья. В отличие от мужчин, она всё ещё помнила, зачем все собрались.              — Милорды, миледи, вы хорошо её знали, — с уважением обратившись к ним, она сыграла на их самолюбии. — У неё был беспокойный нрав, — тяжело признала она. — Она всегда любила Лорда Бейлиша. Она сама мне говорила. — Посмотрев на миг на застывшего каменным изваянием Петира, она робко улыбнулась, словно вспоминая слова Лизы, которых та, на самом деле, никогда не произносила: — с того момента, как он появился у врат Риверрана в восьмилетнем возрасте с небольшим узелком с пожитками. — Старуха Уэйнвуд была почти у неё в кармане, слушая с понимающей улыбкой на сморщенном лице. — Она призналась мне, что никогда не любила Лорда Аррена. Она лишь подчинилась воли отца, как и многие из нас, — её слова были весьма смелыми, но благодаря им теперь Анья точно была её. Да и не только она. Они все готовы были есть ложь из её рук, внимая с открытыми ртами. — Когда боги, наконец, позволили ей быть с Лордом Бейлишем, она была так счастлива! — голос её дрогнул: — увы, недолго. — Следующее признание далось ей тяжело: — моя тётя была ревнивицей. — После этих слов Бейлиш вдруг понял, к чему клонила Санса, и едва уловимо улыбнулся уголком губ. — Её ужасала мысль о том, что Лорд Бейлиш уже не любит её. Что он бросит её ради кого-то помоложе. — Словно не в состоянии продолжать, делая это явно через силу, она смущенно опустила глаза: — а затем однажды она увидела, как он целовал меня.              — Леди Санса! — поражённо выдохнул Бронзовый Джон.              — Это был лёгкий поцелуй в щёку, Лорд Ройс. Не более, — спокойно возразила она, давая понять, что не чувствует за собой вины, а значит, говорит правду. — Ведь Лорд Бейлиш теперь мой дядя. По жене. Он всегда был очень добр ко мне, — отметила она. А затем, в её глазах вновь заблестели слёзы. — Мне было так хорошо здесь, на свободе. И всё благодаря ему, — затронув сокровенное, она уже не могла остановиться, сдавшись напору чувств, захлестнувших её. — Но тётя набросилась на меня. Она проклинала меня, называла шлюхой. Угрожала выкинуть меня через Лунную Дверь. — Из пронзительно синих глаз текли слёзы, а она всё продолжала обрушивать на них свою правду: — когда Лорд Бейлиш пытался успокоить её, она ударила его. Сказала, что больше не желает жить. Она стояла на краю Лунной Двери. Он пытался её образумить, клялся, что всю жизнь любил только её, но… — зачастив, она самую малость переигрывала, но, кроме Петира, этого никто не замечал. — Она сделала шаг прямо туда, и…              Зайдясь в плаче, она подскочила на ноги. Её хрупкие плечи сотрясались от горя, льющегося из неё. Наблюдая это, впервые в жизни Бейлиш подумал, что не знал её такой. Он считал, то Пташка не способна на ложь, а сейчас, смотрел на её такие искренние слёзы и понимал, что они лживы. Когда она отвернулась от Лордов и Леди Долины, он понял, что ей тяжело давалась эта игра. Быть может, она чувствовала, что может ошибиться. А быть может не была уверена в натуральности своей печали.              Как бы там ни было, Анья тут же бросилась к ней.              — Тише, тише…. — обняла она Сансу и прижала к груди, — это не твоя вина, милое дитя. — Поглаживая по спине, она приговаривала: — ты ни в чём не виновата.              Пока старуха утешала её, она незаметно для всех, подняла на Петира взгляд. Взгляд, в котором не было ни капли смятения или любых других эмоций, что она выдавала всего лишь пару секунд назад. Синие глаза были пусты. Без единой эмоции она смотрела на него, и тем самым напоминала ему самого себя. Маленького мальчика, научившегося играть в игру лиц.              Она спасла его, тщательно перемешав правду, домыслы и ложь. И это было настолько великолепно проделано, что ему оставалось лишь гордиться ею. Вот только Петир не хотел, чтобы Пташка становилась его копией.