Любовь во время Зимы

      Когда-то давным-давно Санса верила, что надёжные стены Винтерфелла, сильный отец и молодые братья смогут защитить её от любой напасти. Тогда всё казалось простым и беззаботным. Если что-то случалось, она всегда бежала к матери и жаловалась ей. Та гладила её по волосам и находила нужные, правильные слова в любой ситуации. Теперь же та жизнь осталось далеко позади, а Санса уяснила одну простую истину – никто её не защитит. Никто никого не защитит.              В своих покоях, сев у окна, она долго всматривалась в чернильно-чёрную ночь за стеклом. Раньше она боялась темноты. Ей казалось, что в ней таятся невидимые чудовища, жаждущие не то её крови, не то её жизни. Юное воображение рождало множество устрашающих образов. Но сейчас она казалась самой себе куда хуже всех их. Ибо только монстр мог убить женщин и детей, только монстр мог вселиться в пса и клыками рвать человеческую плоть, чувствуя на губах привкус тёплой крови.              Не заметив, как по щекам потекли слёзы, Старк судорожно вздохнула и смахнула их, но из глаз тут же полились новые. Она была отвратительна самой себе. Отвратительна до такой степени, что даже думать о сделанном было тошно. Но не думать об этом было невозможно.              Она могла сколько угодно говорить себе, что сделала всё это ради мести и торжества справедливости. Вот только если справедливость достигалась такими методами, то разве она не обесценивалась? Сколько бы она не спрашивала пустоту, некому было ответить ни на этот вопрос, ни на какой-либо другой. Некому было провести её через тёмные, тяжёлые времена, взяв за руку. Некому было довериться. Единственный, кому она могла бы доверить свою жизнь, оказался лжецом и предателем. Нет, конечно, она знала об этом и раньше. Вот только наивно полагала, что раз она видит, как он играет с другими, с ней он так не поступит. Глупая девчонка. Она была просто безнадёжна. Только дурак мог полагаться на Мизинца. Это знали все в Семи Королевствах. Вот только сердце всё равно ныло каждый раз, когда она думала о нём.              Каждый раз, когда его образ болью отзывался в ней, Санса говорила себе, что это не любовь. Она называла эти чувства привязанностью, благодарностью, восхищением, интересом и опасениями. Но только не любовью. Наверное, потому что в глубине души понимала – это именно она. Это то чувство, которое разрушит её. То, из-за чего она потеряет всё, оступившись. А с Бейлишем было так легко это сделать.              Дрожащими пальцами развязывая туго стянутый корсет, она не могла вспомнить того дня, когда впервые посмотрела на него иначе, когда он стал для неё не изворотливым Мастером над Монетой, а мужчиной, в присутствии которого она затаивала дыхание и жадно ловила каждое слово, пытаясь разглядеть скрытое за ними. Было ли это на корабле, когда он спас её и тут же на её глазах отдал приказ убить человека, дабы у Серсеи даже шанса не осталось выяснить подробности побега? Или это было тогда, когда он на пристани пообещал увести её туда, где она будет в безопасности? А может для неё все началось в заснеженном саду Орлиного Гнезда? Тот его поцелуй она помнила так ясно, словно он был вчера. Тогда она смотрела на него, словно завороженная птичка, ловила каждое его слово, отзывающееся внутри хрустальным звоном. Его поцелуй породил в ней трепет, которого она раньше не знала.              Было ли всё это для него игрой? Забираясь под тёплые шкуры, Санса давала себе безжалостный ответ. Все они: лорды и леди, короли и простолюдины, мейстеры и шлюхи – были для него всего лишь фигурами на доске. И от осознания этого становилось ещё больнее.              Вслушиваясь в завывание ветра за окном, она с трудом, но заснула. А на утро, выйдя во двор замка, увидела, что всё вокруг замело первым снегом. Мир будто бы обновился, очистился от грязи. Вот только дерьмо и хлябь под этой сияющей серебром белизной никуда не делись. Так и она отныне скрывала под маской учтивой и очаровательной Леди Винтерфелла зверства, которые сотворила. Ужасную червоточину, от которой теперь не избавиться.              Поправляя на плечах тяжёлый плащ с нашитым на него чёрным лисьим мехом, от приблизившегося к ней с поклоном мейстера, она выслушала новость о белом вороне, прилетевшем из Цитадели, и длинно выдохнула. Зима настала. Что ж, отец всегда её предрекал.              Поблагодарив мейстера и отослав его, Санса приподняла лицо вверх и бездумно уставилась на хоровод снежинок, сливающихся с серым небом. Память услужливо подбросила ей воспоминание о том, как отец любил подолгу сидеть в заснеженной Богороще под Чардревом. Порой он молча смотрел на поверхность озера, а порой неспешно точил меч, лежащий на коленях. Обращался ли он в те моменты к своим богам? Она не знала. Однако когда сдвинулась с места, ноги сами понесли её в Богорощу. Священную землю, осквернённую ею.              Когда Старк ступила под густые кроны деревьев, ничего не нарушило тишину и покой в этом уголке Винтерфелла. Старые боги молчали. В этом они ни в чём не отличались от Новых. Вот только Сансе было всё равно. Когда-то она молилась днями и ночами о благополучии отца и брата. Обращалась к одним богам, потом вспоминала о других. Но все они остались глухи к отчаявшейся девчонке. И она перестала взывать к ним.              Глубоко погружённая в мрачные мысли, словно в дрёму, она не заметила Бейлиша, неслышно приближающегося к ней. Заведя руки за спину и сцепив их, он медленно ступал по снегу, оставляя за собой дорожку едва заметных следов. Идеально уложенные волосы, плащ из дорогой ткани, и руки, затянутые в элегантные кожаные перчатки – среди северян он выделялся, как лис среди медведей. Но это не мешало ему смотреть на них со снисходительностью сверху вниз, когда они этого не видели, конечно же. Север был ему чужд. Суровые пейзажи наводили тоску. Тем более сейчас, когда наступила зима, выносить их стало ещё тяжелее. Он бы давно покинул эти неприветливые земли, если бы не Санса. Отныне она стала для него якорем, который не давал сдвинуться с места. И если для того, чтобы быть с ней, нужно было терпеть холод и угрюмые лица неотёсанных мужланов, то так тому и быть.              Когда между ними осталось чуть меньше десяти метров, он остановился. Внимательный взгляд серо-зелёных глаз прошёлся по фигуре Старк, сидящей на корнях Чардрева с прикрытыми ресницами, и отметил её бледность и залёгшие под глазами тени. Последние дни трудно ей дались – это было ясно. Отчасти во всём случившемся была его вина, и он гадал, станет ли она мстить ему за это. Но даже опасность не могла заставить его отдалиться от Сансы. Даже то, что он увидел накануне собственными глазами у псарни, ничего не меняло.              Наверное, его бог смеялся над ним, приняв подношения Старк. А Пташка даже не знала, что чужими жизнями могла бы откупиться от Многоликого. Но, быть может, так было даже лучше.              — Простите, Миледи, — тихо позвал он, отчего Санса тут же распахнула глаза и обернулась. — Я не хотел помешать вам. Если вы молитесь…              — Я давно покончила с этим, — отрицательно качнула она головой. Подняв на него взгляд, устало выдохнула и отстранённо заговорила, выплёскивая скопившееся внутри: — в детстве я приходила сюда каждый день. Молилась о том, чтобы уехать отсюда. — Найдя в его лице внимательно слушателя, горько усмехнулась, вспоминая былую себя: — тогда я думала о том, что хочу, а не о том, что имею. — Опустив взгляд на свои руки, она потерянно признала: — я была глупой девчонкой.              — Ты была ребёнком, — мягко отозвался Петир, подойдя к ней вплотную.              Его близость волновала Сансу, и ей это не нравилось, ибо она не желала повторить участь тётушки, готовой ради него на всё, слепо верящей каждому его слову, вплоть до того момента, когда он сбросил её в Лунную Дверь. Этот человек не умел любить. И, тем не менее, он вернулся за ней вразрез с чётко выверенными планами. Что его заставило это сделать?              Поднявшись на ноги, она отряхнула платье, поправила на плечах тяжёлый плащ, а потом вдруг пронзительно взглянула в его глаза.              — Чего вы хотите? — вопрос сорвался с губ помимо воли.              — Ты всегда знала, чего я хотел, — вкрадчивый шёпот отозвался дрожью по нервам.              Глупо было думать, что Бейлиш ответит. Столько раз он ходил вокруг да около, умалчивая, кормя ложью и плетя интриги, так с чего она вдруг решила, что именно сейчас он будет искренним?              — Я ошибалась, — легко выдохнула она признание, и уже хотела было уйти, как Петир заслонил ей дорогу.              — Нет, — негромко, но твёрдо возразил мужчина, отрицательно качнув головой. — Вовсе нет. — Его глаза отливали серебром, и Санса вдруг поняла, что так бывало, когда он становился пугающе серьёзным. Когда в опасных словах правды становилось больше, чем во всех Семи Королевствах. И, иногда, когда его глазами на неё, будто, смотрел кто-то другой. — Принимая решения, я всегда закрывал глаза и представлял себе одну картину, — откровение Бейлиша заставило её настороженно замереть, жадно ловя каждое слово. — Когда нужно было действовать, я спрашивал себя: «Поможет ли тот шаг воплотить картину в реальность? Перенести её из моего разума в наш мир». — Преодолев последнее разделяющее их расстояние, он оказался так близко, что она едва сдержалась от того, чтобы не отшатнуться. А он всё продолжал неотрывно смотреть в её глаза, не давая отвести взгляда, вынуждая свыкнуться с его правдой, которой она так долго хотела. — И я действовал, когда ответ был: «Да». — Он перешёл на шёпот, когда настало время опасного признания, того, из-за которого они оба могли бы лишиться головы: — я представлял себя на Железном Троне. — Глядя на то, как снежинки ложатся на её красно-рыжие локоны, он помедлил лишь ради того, чтобы она прониклась его стремлением, а после уверенно добавил: — и тебя рядом с собой.              Поражённая, Санса неверяще нахмурилась. Пытаясь выискать в его взгляде ложь, она судорожно выдохнула, когда поняла, что её попросту не было. Правда обрушилась на неё со всей своей чудовищной силой, а у Старк не оказалось мужества её вынести. Она не знала, что могла ответь на это Бейлишу. Не знала, стоило ли вообще на это отвечать. И он решил всё за двоих.              Подавшись вперёд, он накрыл её губы поцелуем и обнял за талию, прижимая чуть ближе. Она могла отстраниться, могла остановить его. Но вместо этого, робко приоткрыла их, будто бы поощряя. Ощущая, как он углубляет поцелуй, дразняще касаясь её языка кончиком своего, Санса задыхалась от жара, охватившего её. Казалось, будто земля уходит из-под ног. Но он крепко сжимал её в объятиях.              Этот поцелуй не был похож ни на один из тех, что у них были. В нём не было ни трепетности, ни сумасшествия, ни осторожности. Он словно отпустил себя, наконец-то, открыв все карты. И Старк оказалась опьянена этим. Обвив его шею рукой, тонкими пальцами другой она зарылась в седые волосы у виска, и, чувствуя, как он прижал её к стволу белоснежного Чардрева, прихватила зубами его нижнюю губу и чуть потянула. Судорожный вздох, в котором чувствовался аромат мяты, стал для неё лучшей наградой. Распалённая, тяжело дышащая, она прикусила плоть чуть сильнее и, услышав его тихое шипение, улыбнулась.              Ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы его руки скользнули ниже талии, чтобы он сильнее вжал её в своё тело. Дрожь предвкушения огнём прокатилась по венам. А в следующий миг, она упёрлась ладонью в грудь Петира и оттолкнула его.              — Красивая картина, — чуть охрипшим голосом признала она, глядя на его губы и, словно дразня, облизала свои. А потом по ним зазмеилась усмешка. — Но я полагала, что вам куда привычнее было бы посадить на трон свою куклу и управлять ею из тени, — медленно продвигаясь взглядом по его лицу вверх, она остановилась на глазах, в которых горело опасное пламя. — Дёргать за ниточки. Оставаться неузнанным.              — Раньше так и было, — кивнул он.              — Что же изменилось? — не сумев скрыть насмешку, поинтересовалась она.              Петиру хотелось ответить: «Ты», – но он молчал. Слова были излишни, когда они оба понимали, в чём тут дело. А Санса всё прекрасно улавливала. Вот только не верила больше.              Отстранившись от Бейлиша, она едва уловимо склонила голову к плечу, заметив:              — В любом случае, престола вам не видать, пока жива Таргариен. А три взрослых дракона – не та армия, с которой вы можете тягаться.              — Быть может, ты права, — усмехнулся Петир, — и мне придётся довольствоваться малым. — Нехотя выпустив её из объятий, он сделал шаг в сторону и лукаво улыбнулся. — Я не глупец, чтобы затевать войну с той, кто толпами сжигает кхалов и приказывает вырезать сотни господ за Узким Морем. — Помолчав, он будто бы раздумывал, стоит ли говорить Сансе о своих предположениях. После, позволив ухмылке изогнуть уголок губ, он обронил нейтральное: — но, что-то подсказывает мне, что всё разрешится благополучно для нас.              Старк хотелось сказать, что не было никаких "нас". Что был отдельно он и отдельно она. По прищуренному взгляду потемневших глаз она понимала, что Бейлиш что-то задумал. И ей не нравилась его готовность рискнуть всем в игре с Дейенерис.              — Времена, когда я хотела сидеть рядом с королём в Тронном зале Красного замка, минули, — с горечью призналась она. А после продолжила уже куда более твёрдо: — теперь я снова дома. И я не брошу его ради сомнительно счастья от нахождения в столице.              Подхватив затронутую ею тему, Петир напомнил:              — Вести о том, что ты вернула себе Винтерфелл быстро разнесут по Семи Королевствам. Я поддержал Дом Старков во всеуслышание.              Санса понимала, как он рисковал, посылая в пекло свои хитроумные планы. Вот только она не верила, что у него не было сотни других в запасе. Что бы ни случилось, он был к этому готов. Поэтому она с усмешкой отрицательно покачала головой, глядя ему в глаза.              — Вы поддерживали и другие Дома, Лорд Бейлиш. Это не мешало вам служить самому себе.              — Прошлого не воротишь, — признал он, со всей серьёзностью встретив её упрёк. — Можно сидеть и горевать о нём, или готовиться к будущему. — Протянув руку, он поначалу осторожно коснулся её запястья кончиками затянутых в перчатку пальцев, а после взял её за руку. — Ты, любовь моя, будущее Дома Старков.              Опустив взгляд, Санса смотрела на их переплетённые пальцы. Она не могла понять, смеётся ли он над ней, произнося подобное, ведь все знали единственно верный расклад.              — У Дома есть будущее, — тихо и очень мрачно начала она, — если есть наследники мужского пола. А я, — запнувшись, она криво усмехнулась, — несостоявшаяся Ланнистер и Болтон. — Посмотрев, наконец, в его глаза, она едко спросила: — что я могу им дать?              — Ты можешь сделать их едиными, — ни капли не раздумывая, с горячестью отозвался Бейлиш. — Можешь возродить Север. Вместе с Долиной и Речными землями, вы будете несокрушимы, — в его глазах зажглись лукавые огоньки, когда он обрисовывал грядущие перспективы. Но тон оставался серьёзным, даже когда на губах промелькнула усмешка. — К тому же Хайгарден и Дорн теперь являются нашими надёжными союзниками.              — Союзниками? — невесело рассмеялась Санса. — Эти люди сначала клянутся тебе в верности, а потом предают, — жёстко отрезала она. — Без раздумий и сожалений. Совсем как вы. — Хлестанув Петира словами, словно пощёчиной, она высвободила руку из его хватки и, прищурившись, ядовито протянула: — думаете, я не помню, как они хотели выдать меня за Лораса и получить Север, а когда ветер переменился, выставили отравительницей короля?              — Санса…, — отрицательно мотнул головой он, но Старк не позволила ему утонуть во лжи.              — Довольно, Лорд Бейлиш, — не пойми откуда взявшееся раздражение взяло своё. — Не хочу этого слушать.              Торопливо покинув Богорощу, она оставила Бейлиша один на один с его хитроумными планами. В то время как он задумывался о том, как перекроить под себя Семь Королевств, она должна была взять под контроль Север и помочь своим людям пережить Зиму, которой напророчили стать самой длинной. И это было для неё куда важнее грызни за престол.