Мачеха

      В течение следующих двух недель Рамси продолжал своё детективное расследование. Каждый вечер отец беседовал с кем-то по телефону в своём кабинете, иногда он уезжал или задерживался после работы. Из всех этих разговоров Рамси почерпнул совсем немного. Даже не узнал, как зовут эту «дорогую», возможно, отец и упоминал её имя, да он не расслышал. Его шпионская позиция оказалась не очень удобной. Лёжа на полу в коридоре немногое удавалось уловить. А если уж отец закрывал толстые дубовые двери кабинета, то Рамси и вовсе огорчённо вздыхал и уходил. По крайней мере, он ни разу не был замечен, а это уже большая удача.       Этим вечером Рамси уже по привычке притормозил возле кабинета. Замер словно статуя и изо всех сил напряг слух. И не зря! В этот раз информация оказалась действительно ценной: отец назначил свидание своей пассии в ресторане. Рамси едва не подпрыгнул на месте от восторга — это же уникальный шанс посмотреть на «дорогую»! Метнулся к лестнице, повторяя беззвучно название ресторана. Рамси мигом взбежал по ступенькам, а оказавшись в своей комнате, схватил попавшуюся под руку тетрадь по математике и синий карандаш из россыпи, что громоздилась радужной горкой на столе. Это он вчера разрисовывал раскраску с динозаврами. Так торопился, что острые буквы прорвали бумагу, зато слово чётко впечаталось в память. Рамси включил компьютер и забил название в поиск, отыскал в интернете адрес и успел даже придумать план действий. Хотел приехать пораньше и проследить за отцом, поглядеть на его «дорогую». В конце концов, его это тоже касается, ведь она, возможно, будет жить с ними.       Рамси снова посвятил фарфорового Джима в детали своего расследования, и, закусив карандаш, с серьёзным видом наклонился к статуэтке. Раньше его лучшим другом был плюшевый мишка, но он уже четыре года как «спал» в земле.       Однажды отец очень разозлился из-за его низких баллов по математике. Не то чтобы совсем плохих, а всего лишь удовлетворительных отметок. Сказал, что Рамси занимается ерундой вместо учёбы и разорвал мишку на части, пообещав, что если он и дальше будет валять дурака, то все остальные игрушки тоже отправятся на помойку. Рамси пытался починить мишку, но ничего не вышло. Тогда он сам собрал плюшевые останки и сложил в коробку из-под обуви, закопал во дворе и отбил похоронный марш на пластиковом ведре. Мишка ведь был для него как живой, а значит и попрощаться с ним надо было как с настоящим. Поначалу Рамси сильно горевал, тем более игрушка была подарком от соседки по старой квартире, ещё с тех давних времён, когда он жил с матерью. Но постепенно привык к тому, что отец всегда отбирает самое дорогое.       Рамси погладил статуэтку и поглядел в окно на тёмный двор. Стало тревожно от предстоящей встречи и как-то волнительно, он гадал какой окажется «дорогая» и надеялся, что она добрая. Конечно, боялся, что отец его заметит, но как всегда любопытство пересилило страх. Рамси отбросил сомнения и стал продумывать маршрут поездки.       Неизвестно, чем бы закончилось его детективное расследование, ведь следующий день разрушил все планы. И не только его, но и планы отца. После школы Рамси собирался немного потренироваться с цепью. Он ведь добыл её у дракона и теперь желал во что бы то ни стало, поквитаться со своими обидчиками. А для этого требовалась немалая сноровка, потому как хулиганы старше и сильнее него.       Рамси притащил из подвала различный хлам, который мог пригодиться для сооружения тренировочного манекена. Две пустые канистры, поставленные друг на друга и перемотанные изоляционной лентой, и бледно-зелёное пластиковое ведро, на котором он фосфорными красками нарисовал жуткую рожу. Старое отцовское пальто и серая фетровая шляпа, так же найденные в недрах подвала, довершали образ монстра.       Когда манекен был готов, Рамси отступил на пару шагов и невольно залюбовался своим творением.       «О-о-о, да ты просто Джек-потрошитель!» — радостно воскликнул Рамси. Затем его лицо приняло серьёзное выражение, шершавые, чуть заржавевшие железные звенья холодили руку, и он представлял, что это поистине волшебное оружие, а сам он храбрый защитник больных и слабых. «Готовься к бою, демон!» Рамси вообразил, что орк-злодей хрипло зарычал в ответ и ринулся в бой. Реальность потускнела, а сказка ожила на глазах, словно раскраска, разрисованная цветными карандашами.       Волшебная цепь, скованная из настоящей драконьей чешуи (ведь всем известно, что драконы, как и змеи способны сбрасывать шкуру раз в десятилетие), выбрасывала бело-голубые искры в воздух, сталкиваясь с тяжёлой дубиной орка. Ужасный монстр оказался повержен и готов был преклонить колено и молить о пощаде. Маленький бард торжествовал, но внезапно сказка померкла, исказилась помехами как картинка в телевизоре с плохим сигналом. Ворота распахнулись, и на подъездной дорожке появилась отцовская машина.       Цепь выскользнула из вспотевшей ладони и со свистом совершила кульбит в воздухе, клюнула в левую руку, словно злая гадюка. Рамси прикусил губу и прижал ладонь к животу. Боль пришла не сразу, сначала было лишь недоумение и испуг, злость на такое подлое оружие. Рамси по инерции отступил назад, а после опустился на крыльцо. И только тогда заметил, что с ладони закапало красным, как будто мелкие зёрна граната затерялись в траве и рассыпались по карамельно-кремовой плитке. Примерно в этот момент он и ощутил во всей красе обжигающий след удара. Зажмурился и всхлипнул, но долго горевать не пришлось.       — Что это ты тут устроил, дурачок? — отец стремительным шагом приблизился и поглядел на сооружённого им монстра. Наверное, он видел в нём лишь груду старого хлама, а никак ни сказочное чудовище.       — Я играл просто, — Рамси поднял голову и глянул из-под мокрых тёмных ресниц на отца.       Отец скользнул беглым взглядом по брошенной в траве цепи, а после наклонился к нему.       — Что за дебильные игры?! — сурово качнул головой, а затем схватил его за шиворот. — Пойдём, покажешь, что ты там натворил.       Рамси повиновался и встал с крыльца.       — Иди на кухню, а не шляйся по коврам, — отец подтолкнул его в спину, а сам повесил пальто на вешалку отправился в ванную.       Рамси, понурившись, последовал приказу, сел на стул и уставился в пол. Когда отец вернулся, то принялся потрошить аптечку в поисках нужных медикаментов. Рамси, глотая слёзы, наблюдал за ним. Было тревожно от всех этих манипуляций. Звякнули какие-то склянки, и мерзкий запах антисептика поплыл по комнате. Рамси дёрнулся на своём стуле и вперился взглядом в столешницу. Отец не стал церемониться и схватил его за руку, прижал к столу.       Нервы были на пределе, и Рамси завопил, что есть мочи, скорее даже не от боли в покалеченной руке, а от страха.       Отец моментально отреагировал на это едким замечанием и поучительной историей. Он всегда умел успокаивать.       — Что ты орёшь, как резаный — я к тебе даже не притронулся ещё! Моему товарищу на войне ногу оторвало, так он и то не вопил так, как ты, — заявил отец, приступая к обработке раны.       — Конечно, его кишки на дерево намотали-и-и-ись, он уже и не мо-о-о-ог… — всхлипнул Рамси и замолчал. Эту историю отец рассказывал не один раз, а также другие — похожие. Первое время он слушал, а только потом научился отключаться и сбегать в свой сказочный мир.       Тем временем, отец забинтовал ему руку и рассержено цокнул, поглядев на его опухшее запястье.       — Придётся в больницу ехать, может быть перелом. Весь отдых мне испоганил, уродец! — похоже, был раздосадован тем, что свидание придётся отменить.       Впрочем, Рамси казалось порой, что отец всегда чем-то недоволен. Или, наверное, он приносит ему сплошные разочарования.       В больницу вовсе не хотелось. Рамси ненавидел всей душой любые медицинские учреждения и людей в белых халатах. Сколько раз он там не бывал — всегда его истязали и мучили. Ужасно испугался, на самом деле просто ударился в панику и умолял отца никуда не ехать. Глупо было надеяться, что он послушает.       — Не скули! Вымой морду, и пойдём, — коротко бросил отец.       — Нет! — сквозь жидкое стекло слёз лицо отца казалось размытым. Наверное, он был зол, а может быть, даже в ярости. Рамси мотнул головой, хотел убежать к себе в комнату, но отец стоял на выходе из кухни, преграждая путь к отступлению.       Тогда Рамси вцепился в ручку двери здоровой рукой, крепко, так, что пальцы побелели, и замер, склонив голову. Поникший, но не сломленный.       Отец мелко кивнул, уголки губ дрогнули, и рот стал прямой чертой. Это была его гримаса крайнего недовольства.       — В машину. Живо! — железным тоном приказал он, даже не повышая голоса.       Рамси вздрогнул, но не отступил. Так сложно выбирать между тем, чего он боялся больше: врачей или отца.       — Пожалуйста! — звонким от слёз голосом, взмолился он.       — Я не намерен возиться с тобой весь вечер, отцепись и шагай в машину, — отец угрожающе навис над ним.       Рамси лишь зажмурился и вновь покачал головой.       — Не… — едва слышно выдавил он, как последний акт неповиновения.        И действительно, последний. Полковник Болтон терпеть не мог, когда игнорируют его приказы.       — Что-то ты слишком упрямый стал. Давно не получал, видно, — сделал вывод отец.       В ход пошёл ремень от военной формы. Рамси отпустил дверь и закрылся руками крест накрест.       — Прости! Я поеду, поеду!       — Поздно уже, уродец — вывел меня, — сообщил отец между ударами.       Конечно, куртка и джинсы смягчали удары, но всё равно отец его не жалел — лупил по чему попало. Верно, Рамси его сильно разгневал своим неповиновением. Отец терпеть не мог, когда ему перечат. В этот раз Рамси не смог победить всех монстров.       Когда экзекуция закончилась, Рамси просто опустился на пол и лёг, уткнувшись лбом в холодный кафель, глотал горько-солёные слёзы. Едва мог дышать от страха и просто мечтал о том, чтобы его оставили в покое. Отец был не намерен отступать от своих планов. Поднял его за шиворот и как следует встряхнул.       — Заткнись. Получил то, что заслужил! — подвёл к раковине и умыл холодной водой, вытер ему лицо полотенцем и усадил на стул.       Рамси, правда, так и не мог успокоиться. Вцепился обеими руками в столешницу и мотал головой, его сильно трясло и он продолжал всхлипывать. Отец раздражённо вздохнул и вновь принялся перебирать аптечку. Наверняка посчитал, что у него проблемы с нервами. Наконец отыскал нужное лекарство и накапал в стакан с водой, то и дело оценивающе поглядывая на Рамси.       — Пей, — подтолкнул к нему по столу.       — Мне н-не нравится. Оно горькое, — заикаясь, вымолвил Рамси, не глядя на отца.       — Горькое? — наиграно удивился он. Приблизился и прижал Рамси к себе, насильно влил ему в рот лекарство. — То есть, по-хорошему ты ничего делать не хочешь? Значит, будет по-плохому, но будет так, как я сказал.       Рамси кашлял и отплевывался, но всё равно проглотил успокоительное. Отец довершил процедуру подзатыльником и поволок его к машине.       — Не хватало ещё, чтобы ты мне всю дорогу ныл и действовал на нервы, — распахнув дверь и втолкнув его внутрь, добавил отец уже в салоне. — И так мне весь вечер испортил, уродец.       Рамси знал, что когда отец его так называет — это значит, что он очень зол. В обычное время он использовал более мягкую, но не менее обидную кличку «дурачок». Иногда Рамси думал о том, что он просто забывает как его зовут. Хотя вряд ли, ведь на людях отец называл его по имени.       Пока они ехали в машине, подействовало успокоительное. Кажется, отец слегка переборщил, потому что Рамси едва не уснул, несмотря на боль от ударов и опухшую левую руку, которая также доставляла существенный дискомфорт. Похоже, доктор тоже удивился и спросил, почему он такой вялый. Отец ответил, что Рамси просто укачало в машине.       Рамси плохо запомнил визит к врачу, потому что его очень сильно клонило в сон. После того как сделали рентген, выяснилось, что перелома нет, доктор выписал мазь от ушиба и какие-то обезболивающие таблетки. Наконец они вернулись домой, и Рамси, разувшись, побрёл в свою комнату. Он чувствовал себя усталым и разбитым. Отец сам к нему поднялся пару минут спустя. В этот раз Рамси даже не сопротивлялся, когда он втирал мазь и бинтовал повреждённую руку, безропотно проглотил таблетки. Это помогло, и боль ушла. Однако обида и горечь остались.       Засыпая Рамси вновь воображал свой сказочный мир. Все тревоги отошли на второй план, и реальность вновь поблёкла. В далёкой-далёкой стране, в стылом царстве вечной зимы правил жестокий и злой король. Он был так же холоден, как и лёд, окружающий стеной его владения. Он никого никогда не любил, а умел лишь презирать и ненавидеть. Мучить, пытать, разрушать — вот что являлось отрадой для проклятой души. Он знал, как воевать и убивать, а больше ничего не умел. Его боялись и враги, и подданные. Никто не был счастлив в этом холодном мире при его правлении. Но однажды в забытую страну прилетел дракон из далёкого солнечного края. Он сжёг злого короля, и все стали жить счастливо.        «Нет. Так не годится», — Рамси перевернулся набок и положил руку под подушку, поглядел на мерцающий в темноте ночник, который рассыпал звёзды по потолку.        Однажды в царстве вечного льда появилась принцесса. Она была родом из страны бесконечного лета и вместе со своим другом драконом путешествовала по миру. Она оказалась доброй и красивой. Принцесса смогла растопить сердце ледяного короля, и они полюбили друг друга, и вот она стала королевой. Король совсем изменился: стал добрым и милосердным. Он научился прощать и заботиться о других. А потом все жили долго и счастливо.       «Вот так! Такой конец куда лучше». Может быть, завтра с утра Рамси запишет свою сказку, если не забудет. А пока он засыпал, и ему снились сказочный снежный замок и принцесса из страны бесконечного лета.