***
В машине было душно, из кузова тянуло сырым мясом, которое то и дело привлекало шатающихся вдоль дороги ходячих. Рик старался ехать быстро, но одуревшие от запаха крови мертвецы всё равно пытались броситься на пикап. Сидевший сзади Карл подумал о том, как это странно, что состав крови одинаков у всех живых существ, и что туши четырёх больших свиней, которые им подарил Изекииль, не многим отличаются от умерщвлённой человеческой плоти. Представив сырое розовое мясо перед собой на тарелке, Карл едва сдержал рвотный порыв. Даже если стейки из подаренной свинины будут очень вкусными, он не собирался их есть — почему-то сейчас даже мысль о мясе казалась ему кощунственной. — Как думаешь, на складе есть сигареты? — обратился Карл к Аарону, временно исполнявшему обязанности завхоза Александрии. — Есть, насколько я помню, — ответил тот почти не задумываясь, но тут же перевёл на Карла внимательный, настороженный взгляд, — а я и не знал, что ты куришь. — Это не для меня, — он угрюмо насупился, — но тот человек просил, чтобы всё осталось между нами. — Ясно, — Арон кивнул, понизив голос почти до шёпота, — дам тебе пару штук, когда приедем, но на месте родителей этого человека я бы точно не хотел оказаться. — У него нет родителей. — Карл отвернулся к окну. Представить, что у Нигана когда-то были отец и мать, заботливые и любящие, он не мог, как ни старался. Если бы кто-то сказал Карлу, что на самом деле Нигана ещё младенцем нашли в мусорном баке, а потом отдали в какую-нибудь богадельню со строгими монашками и обилием телесных наказаний, он бы совсем не удивился. В Нигане не было ничего домашнего или семейного — если воспринимать людей как собак, Карл назвал бы его умной дворнягой, привыкшей лишь выживать и драться за пропитание. Отца Карл относил скорее к овчаркам, да и себя тоже. Мысли о том, на каких собак похожи знакомые ему люди, немного отвлекли Карла от тревожных раздумий по поводу состоявшегося собрания. Люди Королевства проголосовали за казнь почти единогласно — это было ожидаемо, теперь их попросту больше, да и подготовка бойцов у Изекииля, благодаря перешедшему к ним Моргану, была хорошая. Даже если несогласных александрийцев убедить так и не удастся, численно жителей Королевства больше, а значит, расстрел состоится почти наверняка. Ещё несколько дней назад Рик говорил, что не готов выкручивать руки своим людям, заставляя подчиниться решению большинства, сегодня же, после разговора с Ниганом, резко поменял своё мнение. Карл понимал, что косвенно виноват в этой перемене, и ужасно нервничал. Он всё ещё не был готов предать отца и остальных. Выпустить Нигана означало бы подвергнуть опасности жизни многих людей, и Карл, прекрасно осознавая это, ломал голову над тем, как отсрочить приговор, пока не найдётся решение, которое устраивало бы всех. Сейчас Нигана спасло бы разве что появление некой третьей силы — опасного, жестокого общего врага, но взять его было неоткуда. На ум пришли только Мусорщики — он почти забыл о них, но однажды они уже обманули Рика, и даже намерение натравить Мусорщиков на своё же поселение попахивало предательством. Карл мучительно думал, но никак не мог найти ответ. Петляя среди трупов на шоссе, Рик всю дорогу молчал, Аарон и Иисус тоже. Все находившиеся в пикапе понимали — тяжёлое решение уже принято, и хода назад не будет. Когда они вернулись в Александрию, на город уже спустились сумерки. Жара, о которой Карл успел было забыть, снова обволокла окрестности, точно невидимое вязкое облако, и это как-то по-особому изматывало нервы. Бросив пикап в грязной луже недалеко от ворот, Рик сразу направился к Дэрилу. Иисус пошёл вместе с ним, а Аарон и Карл — прямиком на продовольственный склад. Оба молчали, потому что говорить никому не хотелось, да и тем для беседы у них особо не находилось. Карл мало что знал об Аароне: он был другом и помощником отца, раньше с ним вместе жил Эрик, которого во время войны застрелили Спасители. На сём знания об этом высоченном парне с лицом доброго плюшевого медведя у Карла заканчивались. — На вот, держи, — Аарон протянул ему мятую пачку, в которой лежали три тонкие сигареты, — ментоловые, правда, ну, выбирать твоему другу особо не из чего. Карл представил физиономию Нигана, когда он притащит ему эти явно дамские сигареты, и невольно хмыкнул. — Ему сгодится, — он быстро сунул пачку в карман, — спасибо, Аарон. — А лично тебе ничего не нужно? — он слегка улыбнулся. — Раз уж мы здесь, я подумал… — Слушай, — Карла неожиданно посетила довольно рискованная мысль, — я хотел врезать замок в своей комнате, ну, я ведь уже не маленький, тут случайно ничего похожего нет? Аарон смерил его явно не вполне понимающим взглядом. В Александрии замки не были предметом первой необходимости, но новые поселенцы иногда просили поменять их, занимая пустующие дома — так людям психологически было спокойнее. — А чем тебя не устраивает задвижка? — спросил Аарон, отходя к одному из стеллажей. — Даже не знаю, — Карл якобы рассеянно почесал в затылке, — как-то это по-детски. Отец запирает кабинет на ключ, когда уходит куда-то. У меня от него тоже могут быть секреты. Доставая с полки большую коробку с железками, Аарон усмехнулся. — Вообще-то это вполне резонно, — он достал несколько старых замков и большую связку ключей, — выбирай пока, а я схожу, проверю, сколько у нас осталось масла для генератора. — Класс, спасибо! — провожая его взглядом, Карл широко улыбнулся. Когда Аарон скрылся за стеллажами, Карл схватил ключи и стал быстро перебирать в поисках похожего на тот, который он видел в связке отца. Ключей было много, но по форме и цвету на нужный походил только один. Карл подумал, что не особо внимательный Рик в жизни не отличит подмены, а так как с Ниганом чаще всего имеет дело Мишонн, то и понять, что ключ не тот, отец сможет далеко не сразу. Быстро отцепив нужный, Карл спрятал его в карман и принялся с деланным любопытством изучать извлечённые из коробки замки. — Как успехи, — спросил вернувшийся Аарон, — что-нибудь подобрал? — Да, вот этот вроде неплохой, — Карл взвесил замок в руке, — ржавчину можно очистить, потом я его смажу и будет как новенький. Хотя… Он сделал паузу, точно вспомнив о чём-то важном. — Знаешь, нет, я его не возьму. — Карл поспешно сложил всё обратно в коробку. — Вдруг кто-то ещё захочет переехать в Александрию, а у нас всего два замка осталось. Обойдусь пока задвижкой, не так-то и много у меня тайн. Аарон промолчал, но понимающе кивнул в ответ, а Карл пошёл на выход.***
Когда он вернулся домой, там никого не оказалось. Мишонн написала записку, что оставила Джудит у Ронды, а сама ушла к Дэрилу узнать последние новости о собрании. Карл был даже рад её отсутствию — никого из своих видеть ему сейчас не хотелось. Медленно спускаясь в подвал, он ощущал досаду и злость — чувства, которые так или иначе грызли его всю обратную дорогу. Карл не понимал, зачем стащил у Аарона чёртов ключ, если выпускать Нигана всё равно не собирался. Однако сам факт, что ключ есть, почему-то немного успокаивал. Оказавшись в подвале, Карл первым делом подошёл к клетке и, проигнорировав насмешливое приветствие Нигана, сунул ему сигареты. Вопреки ожиданиям, на то, что они явно женские, Ниган отреагировал весьма сдержанно. Он даже не стал острить, спрашивая, не украл ли их Карл у своей подружки. Когда Ниган взял сигарету в рот и чиркнул спичкой, Карл уселся на ящик и зачем-то спросил, внимательно разглядывая его лицо: — Научишь меня курить? — Только курить, ковбой? — он холодно хмыкнул, едва взглянув на Карла. — А чего сразу не целоваться? Вообще-то, это намного интереснее. Ниган явно намекал на их последнюю встречу и то, что в конце Карл повёл себя как полный дебил. Это бесило, но кроме себя винить Карлу было некого. — Ладно, я согласен. — Он встал и вплотную приблизился к клетке. — А я нет, Карл, и тут у нас возникает чёртова проблема. — Ниган выпустил дым, спокойно выдержав его взгляд. — Зачем тогда предложил? — Карл с вызовом вскинул подбородок. — Это был вопрос, а не предложение, мальчик, — поднеся сигарету ко рту, он глубоко затянулся. — Ладно, давай, выкладывай уже, что там стряслось. Не могу видеть твою унылую мордашку. Словно невзначай коснувшись его лица, Ниган слабо улыбнулся. — Она не унылая, — Карл сердито отвёл взгляд, чувствуя, как по шее опять пробежала предательская дрожь. — Ну разумеется, — он иронично хмыкнул, — ты же у нас просто родился с лицом грёбаной рыбы-капли. Карл попытался изобразить ответную улыбку, но получилось с трудом. — Сегодня было собрание в Королевстве, — он замолчал, почему-то старательно подбирая слова, — и они там… короче, люди наконец пришли к общему решению. Карл снова опустился на ящик. Он не знал, какой будет реакция Нигана, но заметно нервничал, понимая, что являлся его единственной надеждой на спасение, которая, скорее всего, не оправдается. — Серьёзно? — плевком затушив окурок, Ниган сверкнул очаровательной улыбкой. — Дай-ка я угадаю: семеро за повешение, двенадцать за расстрел, а все остальные за то, чтобы сварить меня живьём и скормить мясо свиньям Королевства, — он тихо хохотнул. — Кстати, ковбой, а за что голосовал ты? — За свиней, — его желание обратить всё в шутку Карла отчего-то разозлило. — Правильно, убийца, никакое добро не должно пропадать, — он лукаво подмигнул. — Потом будешь смотреть на хрюшек, думая, что в каждой из них есть хоть и небольшая, но частичка меня. Он отошёл от прутьев, чтобы с явным удовольствием растянуться на матрасе, закинув руки за голову. — Это не смешно, Ниган. — Карл опять зачем-то поднялся. Он искренне недоумевал, почему, находясь на пороге смерти и, вероятнее всего, догадавшись, что никто не станет его спасать, Ниган оставался таким спокойным и расслабленным. — Нет. Я бы даже сказал, что это печально, — его голос звучал скорее насмешливо. — Но, Карл, когда я умру, ты же не будешь плакать? Карл вновь подошёл к решётке и устало упёрся лбом в холодные металлические прутья. — Ты бы надо мной точно не стал, — он вдруг почувствовал странное опустошение, словно где-то внутри образовалась воронка, вытягивающая из него все силы разом. — Прилюдно — нет, — опять улыбнулся Ниган, развернувшись к нему лицом. — Отлично, — Карл недовольно пожал плечами, — значит, и я не буду. — Хороший мальчик, — он поскрёб сильно заросший подбородок, — и когда там моя казнь? — Думаю, где-то через три дня. Нужно, чтобы проголосовали наши и Хиллтоп, но это уже формальность. На казни будут присутствовать все желающие из трёх городов. — Что ж, в отношении желающих это справедливо. Посмотреть на то, как Нигана пристрелят, словно бешеного пса, наверняка набежит немало народу. Карл прекрасно это понимал. Сам он вовсе не желал участвовать в расправе, но то, что Ниган просил Карла стать своим палачом, буквально связывало ему руки. «Если кто-то должен нажать на курок, то это буду только я», — мысль, вдруг пришедшая Карлу в голову, показалась жуткой и правильной одновременно. «Кроме меня у него никого здесь нет, мой выстрел станет чем-то вроде подарка на прощание». Представив труп Нигана, лежащий у своих ног, Карл зажмурился, мучительно борясь с вовсе не к месту подступившими слезами. Он вдруг понял, что ни с кем в мире не мог говорить так же открыто, не пытаясь играть или соответствовать ожиданиям, и то, что, возможно, возникло между ними, совсем скоро закончится, так толком и не начавшись. Видимо, верно оценив состояние Карла, Ниган встал и, подойдя к решётке, участливо и вполне искренне сжал его плечо. Сейчас Карлу больше всего хотелось прижаться лицом к его пропахшей бензином и табаком косухе и от души разреветься, точно сопливая девчонка, не сдерживаясь и ничего не стыдясь. — Тебе ведь страшно, просто признай! — Карл зачем-то грубо оттолкнул его руку, и Ниган послушно убрал её без своих обычных кривляний и издевательских смешков. — В моём страхе, мальчик, нет никакого смысла, — он спокойно перевёл дух. — Смерть в любом случае неотвратима, и потом, как по мне, она куда лучше старости. С другой стороны, после твоего выстрела на жизнь и всё вот это, — Ниган обвёл пальцем вокруг себя, — мне будет глубоко насрать. Мир устроен так, Карл, что как только ты сыграешь в ящик, боль и грустные воспоминания достанутся кому-то другому. Тебя это дерьмо уже никогда не коснётся, да и вообще ничто. — Так ты научишь меня курить? — страшно расстроенный Карл хотел сказать совсем другое, но почему-то ляпнул именно это. — Тут нечему учить, ковбой. — Ниган вытащил из кармана пачку и протянул Карлу с каким-то холодным равнодушием, — просто подожги сигарету и затянись покрепче. — Сначала ты, — стараясь не смотреть ему в глаза, Карл упрямо мотнул головой. Ниган не спеша закурил и, выпустив дым едва ли не в лицо Карла, молча передал сигарету ему. Карл быстро сунул её в рот и, понимая, что между ними опять творится какая-то непонятная ерунда, жадно и порывисто затянулся. В первую секунду он ощутил резкое удушье, которого никак не ожидал. Вернув сигарету назад, Карл мучительно закашлялся и почувствовал сильное головокружение. — Как оно, ковбой? — всё это время Ниган безучастно наблюдал. — Жить буду, — буркнул Карл, с трудом разворачиваясь к выходу. Он хотел уйти и теперь уже точно никогда не возвращаться. Карл понимал, что во всех их разговорах больше нет, да и никогда не было никакого смысла. Отец и Мишонн, безусловно, оказались правы — спустившись тогда в подвал, Карл разворошил то, что вовсе не следовало, а теперь страдал так, как, видимо, никогда в своей жизни. Наверняка отлично понимая, что Карл уходит, Ниган молча стоял у решётки, даже не пытаясь его удержать. Если он действительно понимал, что всё-таки проиграл Рику, Ниган, к удивлению Карла, ничем не выдал своей злости или разочарования. — Ты что, правда хотел воспитать из меня серийного убийцу?! — дерзкий вопрос вырвался у него точно сам собой. — Я вас подслушал, так что особо не удивляйся. — Конечно, — Ниган спокойно кивнул, — и у меня бы получилось. — То есть, — Карл вновь приблизился, — в твоём лице я потерял офигенно крутого наставника? — Не совсем, — рука Нигана плавно и невесомо скользнула по его нижней скуле, задержавшись на подбородке. — Скажем так, ты много кого потерял в моём лице, мальчик. Ощутив прикосновение, Карл замер и тут же закрыл глаз, словно уже давно ожидая этого условного сигнала. Поцелуй получился долгим и жадным, но Карлу всё равно хотелось большего — теперь он мечтал, чтобы это никогда не заканчивалось, и чтобы завтра или хотя бы «через несколько минут» никогда больше не наступало.