Арес

31. Боль и чувство вины угнетали. Арес еще долго не мог прийти в себя. Почему, почему он не успел тогда, в выставочном центре, добраться до своих?! Может, он смог бы спасти Люмиэля или Диониса... И тут же приходила горькая мысль: вряд ли. Он вспоминал, как дрался с наемниками Каспар - с какой ловкостью разил боевой тростью, изящно уходил от ударов, и главное, легко, не думая, отнимал чужие жизни. Для него враг был не более чем мишенью, которую нужно уничтожить и двигаться дальше. "А я так не умею... даже если бы я смог и защитил своих, всё равно корил бы себя". Он поделился своими сомнениями с отцом. Пауль утешал его: - Ты ни в чем не виноват, Арес. Никто не виноват... как бы ни старалась охрана, предотвратить подобные случаи в Мидасе тяжело, а в тот раз преступники умело замаскировались. - Но я... я не умею воевать, мне от этого страшно и мерзко, я хотел бы сделать всё, чтобы предотвратить войну, и знаю, что вряд ли это получится... - шептал юноша. Даже родной дом, где он мог посидеть с отцом в тишине спальни, не казался ему таким безопасным местом, как прежде. - Каждому свое. Я это тебе раньше говорил, говорю и сейчас. Может, ты успеешь сделать то, на что у меня не хватало времени и сил, - спокойно убеждал отец. - А для войны есть военное ведомство и армия... конечно, Робер очень сильно уступает отцу, Гилберт был в своем деле гением, а Роби просто умен и старателен. Но с опытом всё придет. Притом команда у него хорошая. - Но, пап... ты бы видел, как Каспар справился с наемниками! Я так не сумею никогда, и не в тренировках дело. Пауль ухмыльнулся. - Я видел, в записи с камер. Жаль, Мать не одобрит радикальных изменений в Синдикате, война подошла бы этому парню больше, чем вся эта бюрократия в министерстве образования. Хотя махать оружием не самый главный в мире талант. Полезный, не спорю... но не главный. - Если б я мог спасти Люмиэля... - горько продолжал сожалеть Арес. - Он мог вернуться живым. Мог, но предпочел остаться и спасать беззащитных людей. Он погиб не от рук наемников, а когда закрыл собой какую-то женщину из Федерации. Почему благородство бывает таким глупым?! - зло процедил Пауль сквозь зубы. - Миэль спас эту с*ку, а она только обрадовалась, что одним блонди меньше стало... От этого становилось еще страшнее. На миг Арес подумал, что хотел бы быть таким, как отец, или Рафаэль Дин, или Каспар - легко относиться к жизни и смерти, смотреть как на живые существа только на союзников, а во врагах видеть лишь препятствие, которое устранил, и всё. Но он никогда таким не станет... 32. На прощальной церемонии Каспар не присутствовал. Медики говорили, что он должен еще ненадолго остаться в клинике: всё-таки он не из военной линии, на его здоровье поединок и стресс могли сильно сказаться. А едва-едва придя в норму, улетел в командировку. "Когда он мне необходим, его всегда нет рядом!" - с горечью думал Арес. Каспар ускользал от него, как змея. Будто не нуждался в его привязанности и внимании. Но ведь были же, были дни, когда они тянулись друг к другу, защищая, поддерживая... Только такие дни слишком быстро растворялись в потоке времени и теперь казались не более чем иллюзией. Казалось даже, что продолжать любить - просто безумие. Сейчас Каспара интересовало только одно. Золото. На многих аукционах драгоценностей Арес видел любимого в первых рядах, среди тех, кто оживленнее всего торговался. Тонкий профиль, изящный и в то же время хищный. Золотые серьги в ушах, каждый раз разные. Узкая рука с пальцами, украшенными кольцами. Металл. Броня, сквозь которую не пробиться. И в то же время яркий золотой блеск в слякотную, тоскливую зиму, больше похожую на позднюю осень, напоминал о светлых, солнечных днях. * Весна пришла нежданно рано - или, может, просто в Эос было так легко забыть о течении времени, погрузившись в дела. В последнее время Арес всё больше дел и встреч брал в свои руки: отец быстрее уставал, часто жаловался на мигрень, хотел побыть в одиночестве. Уже и в волосах седина начала появляться, и движения стали не такими быстрыми... Замечать все эти признаки увядания было больно. Особенно в пору, когда всё вокруг наоборот, возрождалось для новой жизни. А слова Раймона Эма в недавнем разговоре и вовсе звучали, как приговор: "Я понимаю, Арес, ты переживаешь за отца, хочешь, чтобы он побыл с тобой подольше. Но медицина не всесильна. Последние несколько лет и так подорвали его силы. Он единственный, кто еще остался жив из прежнего Синдиката. Многих его ровесников из цветной элиты уже нет на свете. Пытаться искусственно продлить его жизнь значит удерживать его силой". Горькая правда... признавать ее не хотелось. Притом, тогда, когда призрак войны в очередной раз напомнил о себе. В Федерации прошли выборы, новый президент вновь стал обещать населению, что "уничтожит гнездо разврата" и Амой снова превратится в захолустную колонию. Агенты разведки сообщали, что в нескольких штатах уже начали работать секретные заводы, изготавливающие продукцию для военного сектора. Когда это обсуждали на заседании Синдиката, Рафаэль Дин сказал: "У нас финансов больше. Я заработал деньги и готов внести сумму из личных побочных доходов на потребности нашего министерства обороны". От озвученной суммы Арес даже не знал, радоваться наличию таких ресурсов или хорошенько встряхнуть Лиса - такие деньги безупречно чистыми не бывают. Дин делал невинное лицо патриота, думающего только о благе родины. И деваться было некуда. К этому решению, видимо, самостоятельно приходил каждый новый блонди линии Минк: изображать доверие в том случае, когда Дин изображает, что честно заработал. Ведь одними честными деньгами и честными методами Федерацию не победить.