Арес

34. Еще несколько дней после признания, в ответ на которое он услышал такие жестокие - как ему казалось, несправедливые! - слова, Арес места себе не находил. Бывало, проходя мимо зеркала дома или в Эос, присматривался: выглядит ли он, как прежде, или уже по его виду все вокруг поймут, какую неудачу он пережил. "Я и правда выглядел нелепо, недостойно блонди и будущего консула. Мне лучше было бы остановиться сразу, когда Каспар сказал, что не хочет ничего слышать о любви! А я... я просил о том, что он не может мне дать". Но никто ничего не заметил. Во время перерывов в работе и на светских вечеринках элита обсуждала что угодно - очередной скандал в высшем свете Федерации, гладиаторские бои на Ортее, украшения эльфийской работы, конфликт Робера Бома с каким-то особенно упрямым элитником из отцовской "старой гвардии"... о Каспаре не говорили ни слова. И Арес ни разу не почувствовал, чтобы как-то по-другому стали относиться к нему. Выходит, как бы Каспара ни возмутило его признание, он сохранил всё в тайне. И то хорошо. Только отец как-то раз, будто невзначай, обмолвился: "Хорошо, что ты больше не ездишь к Саласу. Парень талантливый, но уж лучше любоваться его творениями издалека...". Да Эмиль в очередном письме спросил: "Ты так надолго пропал - ничего не случилось?". * По сути, о произошедшем можно было и так сказать: "ничего не случилось". Ведь жизнь продолжалась. Всё шло своим чередом. И от этих размеренных будней, от этой неизменности, Аресу иногда становилось невыносимо тоскливо. Он до сих пор не знал, что делать со своей жизнью, с волнением и чувством гнетущей неопределенности - а дела были одни и те же, разговоры одни и те же. Федералы притихли, ни в официальных, ни в желтых изданиях за несколько месяцев не прозвучало ни слова об Амой. Скандалы на биржах, несколько блестящих карьер, разрушенных из-за пустяка вроде неосторожного слова или появления подающего надежды чиновника на публике с неподобающей спутницей... Ничего особенного. Ничего такого, чего можно было опасаться. * Рафаэль Дин сидел на диване в консульском кабинете, закинув ногу на ногу и чуть заметно покачивая узкой ступней в элегантном ботинке. - Арес, ты сегодня снова один? Папа не явится? - Пауль дома. Ему что-то с самого утра нездоровится, я уговорил его отдыхать целый день, - грустно ответил Арес. - Печально, да. Ты не будешь возражать, если я закурю? - Лис потянулся за изящным портсигаром, выглядывавшим из кармана лилового с искоркой сьюта. - Есть одна тема. - Хорошо, я не против. Рассказывай. Дин ухмыльнулся. - У меня тут информация, из надежных и почти легальных источников. Наши дражайшие соседи молчат не просто так... это, милый мой друг, затишье перед бурей. Арес продолжал листать текущую почту. - Хм. Об этом я и без информаторов подозревал. Догадываюсь, ты узнал что-то еще? - О! Сразу видно делового блонди! - оживился Рафаэль. - То, что они готовят нам подставу, это предсказуемо. А вот какую - пока знаем только мы с тобой. Господа из Нью-Вашингтона прячут нехилый такой козырь в рукаве. Талантливого спеца по военным технологиям. Причем парень одарен настолько, что его даже защищают от излишнего интереса религиозных деятелей. А это у таких любителей опиума для народа - редкость. - Как ты узнал?!.. - пораженно воскликнул Арес. Ни о чем подобном пока не сообщали ни дипломаты, ни разведчики, хоть и те, и другие следили за всеми сколько-нибудь значимыми кадрами у противников. - Ловкость рук. Нет такого языка, который нельзя развязать! - Рафаэль засмеялся. - Хотя, признаюсь тебе, я вычислил всё чисто случайно, когда всего лишь хотел немного развлечься и потрясти пару денежных мешков. Оцени, кстати - правда, прекрасные туфли? Снял стресс на несколько тысяч долларов Федерации. - Что будем делать со специалистом? - Арес тут же перевел разговор на прежнюю тему, ведь лекция о моде могла растянуться на час, а то и все полтора. - Попробуем переманить. Заставим работать на нас. Откажется - уберем, но так, чтобы никто не заподозрил. В общем, постараемся извлечь море пользы и удовольствия! - Я за то, чтобы переманить. Сделай всё возможное. Поддержку кадрами обеспечу. Арес нарочно старался говорить сухо. Нельзя, чтобы кто-то вроде Рафаэля понял, как страшно ему рисковать чужими жизнями - даже вражескими - попусту. 35. Материалы о специалисте по вооружению передали в разработку разведчикам и в СБ. Арес особенно настаивал на том, что Стивена Уилера следует завербовать на службу Амой. Парень молодой, талантливый... судя по известным о нем данным - так увлечен наукой, что даже не задумывается, для каких целей его на самом деле используют. Людей вроде него интересуют технические решения сложных задач, а вот кто и ради чего воспользуется знаниями, волнует меньше. Таким приходится трудно... Арес увлеченно следил за невероятно трудной работой, но всё оборвалось в один момент. Из разведки сообщили, что Уилер вербовке не поддавался, незыблемо веря в "вечные ценности", которые якобы защищало правительство. Какие глупости! Да всякому здравомыслящему человеку ясно, что служители церкви никогда просто так не дадут ученому воплотить в жизнь все замыслы. Если уж они уступают - то лишь в своих интересах. Во всяком случае, в Федерации так было всегда. Ценности... блонди вспоминал те командировки, в которых бывал с отцом, встречи с самыми разными людьми и гуманоидами. Пожалуй, только теперь, когда речь зашла о деле, сложном не только с точки зрения политики, а и с точки зрения морали, Арес по-новому осмысливал всё услышанное и увиденное раньше. Насколько относительны понятия добра и зла, блага общего и частного. И насколько трудно, почти невозможно, быть политиком и сохранить чистые руки. Даже он, как бы ни был против убийств исподтишка и применения медленнодействующих ядов, вынужден был одобрить предложение разведчиков устранить ученого. Пусть человек просто попал в чужие сети... его разработки слишком опасны, и потому жалеть его нельзя. И Арес во время встречи с сильвером, ответственным за "сопровождение Уилера" отдал приказ: любыми средствами уничтожить и ученого, и все его разработки, до которых получится добраться. Такую потерю Федерация восполнит не скоро. А значит, можно будет прожить несколько лет, не опасаясь новой войны. ...В вечер после того разговора и принятого решения Арес не поехал в особняк в Апатии, а переночевал в квартире в Эос. Ему хотелось отложить на завтра разговор с отцом, побыть в одиночестве, смириться с тем, что это только первое такое решение, а следующие, наверное, будут приниматься намного проще и легче. Холод панелей. Металлический блеск обслуживающих автоматов. Бледно-голубые и темно-серые тона. В эосской квартире вкус отца проявлялся ярче всего, это была именно крепость Железного консула. Удивительно, но этот холод успокаивал. Арес открыл мини-бар, долго выбирал напитки, в конце концов остановившись на легком белом вине, которое на одном из эльфийских языков звалось "слезой". Подходящее название!.. Сев у окна с бокалом, блонди вглядывался в темноту. По-другому поступить было невозможно... он пошел на всего одну жертву, даже не особенно значимую в масштабах большой политики. Это ведь не то, что приговорить к смерти кого-то близкого или отказаться ради государства от собственного чувства! Но Арес не мог себе простить, что хоть в чем-то поступил как отец, как поступали многие блонди прежде. * Когда он увиделся с отцом на следующий день, Пауль расспросил о текущих делах, о том, что предприняла разведка - но, казалось, слушал без особого интереса. Только спросил: - Значит, ты уверен, что войны еще долго не будет? Арес спокойно сказал: - Похоже, да. Насколько можно быть в чем-то уверенным, когда речь идет о Федерации. Пауль прошелся по кабинету, то и дело задерживая взгляд на привычных, давно знакомых мелочах, затем снова сел за свой стол. И устало вздохнул: - Хорошо... мне будет легче уйти, зная, что тебе не придется воевать хотя бы несколько лет. Мать приняла решение... она назначила эвтаназию на следующую неделю. - Папа! - в отчаянии воскликнул Арес. - Почему?.. Она недовольна тобой?.. я не хочу... я буду просить об аудиенции... попрошу отменить приказ... Консул покачал головой. - Я сам решился. Мы с ней всё обсудили и решили, так будет лучше всего. Прости меня, Арес... я устал. Знаешь, остаться последним из своих ровесников-блонди - невыносимо трудно и больно. Арес подошел к нему, обнял, с силой прижимая к себе, будто пытаясь удержать. - Папочка... но ведь я так старался, чтобы тебе легче жилось... неужели я что-то сделал не так?.. - Дело не в тебе. Понимаешь... даже у блонди есть свой порог выносливости... свои переживания, жить с которыми каждый день становится просто невыносимо. Я не могу рассказать тебе всё, это слишком личное... просто поверь на слово, хорошо? - П-постараюсь... - ответил Арес, но не смог удержаться и всё же заплакал.