Дай нам днесь

Собрания лейтенантов Омаэда не пропускает никогда. Не то чтобы он был большим любителем выпить, но это весело — собираться всей дружной толпой и говорить обо всем на свете. Омаэда скучал по своей большой семье, он привык к скоплению людей — вот и приходил на каждую попойку. Тем более, во Втором отряде Маречиё неуютно. Капитан смотрит на него волком, как бы он ни старался заслужить ее одобрение — одни затрещины да ругань. Омаэда знает, что ему крепко попадет за то, что он отправился пить, нарушив приказ Фонг быть в отряде — и поэтому пьет без меры. Пьяному ему будет не так больно, а потом капитан остынет. Он сидит рядом с Абараи и тоскливо смотрит на пиалку с саке в руке. Выдыхает и осушает оную одним глотком. — Эй, Маречиё, а повезло тебе с капитаном! — мечтательно говорит Абараи, который до этого жаловался, что никак не может превзойти Кучики-тайчо, — Фонг-тайчо такая… красивая. Омаэда согласен. Он считает, что его капитан — лучшая девушка на свете. Но ему не нравится, что кто-то еще так думает, и то, каким сальным тоном говорит Ренджи. — Красивая, — печально отвечает Омаэда, выпивая еще одну пиалку. — Тебе-то что? Ренджи на миг осекается. — Ты не переживай, — он треплет Маречиё по плечу, — я Рукию люблю. С детства еще. Вот только она… Омаэда думает, что может понять Абараи. Может понять, как это — любить без надежды на взаимность. Но он выпил уже слишком много. — Да что ты понимаешь, Ренджи, — развязывается язык у лейтенанта, — вы с Кучики хотя бы друзья! А я… а меня капитан терпеть не может! Не она меня выбирала! Я думал — потом понравлюсь ей, но что бы я ни делал — все не так… Абараи сочувственно хлопает товарища по спине. — Да-а, влюбиться в Фонг-тайчо — это жестоко. Она страшная женщина. Я бы и на шаг подойти не решился… Ничего обидного для капитана Второго отряда, по сути, Абараи не говорит, однако захмелевшему Омаэде кажется, что он посмел оскорбить Сой Фонг. — Чо сказал?! С диким воплем Омаэда хватает Ренджи за грудки и с силой трясет. Абараи стучит зубами от активной тряски и ответить не может — и тогда Омаэда бьет. Их разнимает Юмичика, как самый трезвый из присутствующих. У Ренджи сломан нос. У Маречиё подбит глаз — Абараи не позволил просто себя избивать. — Твою мать, Омаэда, — хрипит Ренджи, трогая лицо, — ты совсем уже помешался… От боли в глазу хмель немного улетучивается и появляется скромная мечта-видение о том, как капитан бережно прикладывает к его глазу холодную примочку. Но нет, скорее она ему второй фингал поставит, чтобы симметрично было… С невеселыми мыслями Омаэда ковыляет в свой отряд. Возвращаться страшно, но нужно — и он старается идти как можно тише. Надеется, что Фонг его не заметит. Что она уже ушла спать. Заглянув в свой кабинет, Маречиё замирает на пороге — за столом, уронив голову на руки, спит сама Сой Фонг. Сердце Омаэды заходится от нежности. Взяв с кушетки плед, лейтенант накрывает им плечи своего капитана — на самом деле он хотел бы просто взять ее на руки и отнести в постель — в ее постель! — но он боится нарушить чуткий сон Фонг и получить на этот раз совершенно заслуженную выволочку. Пусть, думает Омаэда. Пусть она его терпеть не может. Пусть сколько угодно убегает от него на всей своей скорости. Пусть ругается, пусть бьет, пусть ни во что не ставит… А он будет ее любить. Может, ей нужно именно это?