Дай нам днесь

С самого назначения на пост лейтенанта Второго отряда Омаэда не оставляет Сой в одиночестве — таскается за ней, как преданная собака, точно так же терпеливо ждет, когда она вернется с собрания капитанов и так же виновато смотрит, когда провинился. Обычно виноватых собак хозяева жалеют и не бьют, но Сой его вид ничуть не трогает, даже еще больше раздражает. Не должен солдат быть таким — особенно глава разведывательного подразделения отряда тайных операций. Особенно ее, Фонг, лейтенант — второе лицо в отряде после нее. Однако человек — существо, которое ко всему привыкает, и вскоре Сой замечает за собой, что, когда хочет позвать Омаэду, всегда оборачивается направо — туда, где он должен стоять. И он стоит там — за ее правым плечом — верно ожидая ее приказаний, и даже не пытается увернуться от ударов, хотя, наверное, иногда, когда тайчо била в треть силы, смог бы. Видя Омаэду и Сой вместе — всегда вместе — капитаны загадочно улыбаются и переглядываются, будто знают о них двоих что-то важное. Фонг это бесит, но не может же она каждому объяснять, что между ними нет ничего такого. Да между ними вообще ничего нет и быть не может!

***

На очередной тайной операции, куда они отправились за преступником, призвавшим Пустых, Сой не рассчитала силу. Недооценила количество окруживших ее тварей — и пасть чудовища уже неслась к ней, как вдруг капитана толкнула в сторону чья-то сильная рука. Омаэда?! От неожиданного толчка Сой садится на землю и смотрит, как ее лейтенант, неповоротливый, трусливый, глупый Омаэда кое-как толкает Пустого лезвием меча. А она думала, что он не сможет ее защитить. Спустя секунду до Сой доходит. Она понимает, что теряет ценное время; входит в шунпо, оказывается позади Пустого и убивает его одним ударом. Она не спрашивает, как Омаэда. Уговаривает себя, что ей без разницы, наплевать, какое ей дело. Он сам виноват — Сой его ни о чем не просила. Наоборот, учила лейтенанта тому, что, для того, чтобы выполнить задание, можно даже воспользоваться смертью товарища. А потом небо распадается на куски и появляются меносы гранде. Так много, что времени думать о чем-то еще не остается.

***

В Сейретей Сой возвращается в бессознательном состоянии на руках Омаэды. Маречиё выглядит не лучше израненной и обескровленной капитана, но шагает из последних сил, уже не используя шунпо. Он осторожно прижимает к груди хрупкое тело Сой и боится, что она не выживет. Вспоминает, что она не позволяла ему сражаться с самыми опасными Пустыми. Что сама убила того, кто был их целью. Она взяла всю операцию на себя — такая маленькая и хрупкая. И если она не выживет — это будет его вина. Бесполезный и тупой — правильно капитан говорила… Омаэда вовремя доносит Сой до Йонбантая, где ими обоими занимается Унохана.

***

Боль тупо и тянуще пульсирует где-то в затылке, которым Сой, помнится, хорошенько приложилась о камень. Она с трудом разлепляет глаза и ее окутывает белизна больничной палаты. Значит, пришла подмога? Но ведь Сой помнила, как самостоятельно убила преступника за два удара, как убивала всегда… вот только меносы гранде, черт бы их побрал… И Омаэда… Где Омаэда? Внутри капитана поднимается холодная и липкая волна страха. — Омаэда, — зовет она хриплым голосом, — Омаэда… твою ж мать… Она ведь, в конце концов, за него отвечает — убеждает себя Фонг. Она — его капитан. Она должна беспокоиться о подчиненных. А если он…? Сой не хочет думать, что этот вечно что-то жующий и раздражающий тип мог погибнуть. Сой не хочет думать, что в таком случае грустила бы по нему. Услышав всплеск ее реяцу, в палату заходит как всегда улыбающаяся Унохана. В ее руках — лекарство, которое Фонг обязательно должна выпить, и она послушно пьет, а потом спрашивает: — Как я сюда попала? Она хочет спросить главное: где Омаэда, но решает, что не стоит. Запихивает все то хорошее, что в ней есть, в самые дальние закоулки души. Если этот придурок сдох, то это только его вина. — Вас принес сюда ваш лейтенант, — отвечает Рецу. Этого еще не хватало! Какой же жалкой, наверное, выглядела Сой, когда лежала, истекая кровью, у него на руках! — А… он? — одними губами спрашивает Фонг. — В соседней палате, идет на поправку. Не волнуйтесь. Сой, конечно же, абсолютно не волнуется. Но все же ей становится легче — идиот Омаэда жив, и он дальше будет злить ее, нарываться на ее кулак и неизменно стоять за ее правым плечом.