Дай нам днесь

С самого утра, ни на секунду не переставая, льет дождь. То, что дождь — весенний, Омаэду ничуть не радует: все равно холодный, мокрый и приставучий. Спрятаться бы сейчас в отряде, включить отопление, полежать на диване перед телевизором с чашкой горячего какао в руках и тарелкой печенья… Ага, размечтался. Капитан сказала — задержание, значит — задержание. И вот как ей не лень в такую погоду прочесывать Руконгай? Ишь, летит впереди всех в своем самом быстром в Обществе Душ шунпо, ну совсем как оса — такая же быстрая, маленькая и кусачая. Омаэда не завидует сбежавшему из Улья преступнику. Никто не завидует сбежавшему из Улья преступнику — особенно когда отряд Тайных операций его наконец настигает, и Сой Фонг парой метких и сильных ударов вырубает мужчину в два раза больше нее. Предоставив младшим офицерам тащить бесчувственное тело обратно в тюрьму, капитан оборачивается к Омаэде — и вдруг громко чихает, удивленно успевая прикрыть лицо рукой. — Будьте здоровы, — вежливо говорит Омаэда. — Возвращаемся, — вместо благодарности командует Сой. — Мне холодно.

***

Дождь не прекращается и тогда, когда они возвращаются в казармы — наоборот, только усиливается, стучится каплями в оконные стекла, а тучи затягивают небо, и, чтобы видеть текст отчетов, нужно включить свет. Омаэда сидит в кабинете Сой Фонг — с некоторых пор она его оттуда не выгоняет. И не зовет, конечно, но главное, что терпит. Сама капитан пытается работать с документами, но Омаэда видит, что ей явно нездоровится — Сой то и дело шмыгает носом и ежится, как от холода, хотя в помещении включен обогреватель. — Фонг-тайчо, Вы в порядке? — спрашивает Омаэда. — Да, конечно, — рассеянно отвечает Сой и снова чихает. — Ох, черт, — жалуется она, утирая нос салфеткой. — Омаэда, мне… паршиво, если честно. Лейтенант ушам своим не верит: впервые на его памяти капитан не стесняется проявлять при нем свою слабость и демонстрировать то, что она — тоже живой человек, а не машина для убийств. Сразу же после удивления наступает сильное беспокойство. — Вы простудились, наверное, Фонг-тайчо, — говорит Омаэда, поднимаясь с дивана и подходя к капитанскому столу. Без разрешения протягивает руку, трогает лоб Сой — и понимает, что у тайчо жар. Ну конечно. Бегала под дождем в своей открытой форме, даже без хаори, вот и заболела. А он, Омаэда, недосмотрел. Но, с другой стороны — за такой попробуй уследить! Не гоняться же за ней с теплой одеждой — все равно никогда не догонишь. — Вы бы прилегли, Фонг-тайчо, — взволнованно говорит Маречиё. — У Вас температура высокая. — Кто за меня работу сделает? — фыркает Сой. — Ты, что ли? — А хотя бы и я, — бесстрашно заявляет Омаэда. — Вот уж нет, — возражает капитан. — Я уже однажды тебе доверила документы, потом так стыдно было их в Первый сдавать — всё кетчупом заляпал и жирными пальцами захватал! Позорище! Омаэда вздыхает и идет ва-банк — сгребает Сой в охапку, чтобы отнести в постель. При этом, конечно, очень рискует, и ожидает, что тайчо свернет ему шею — и ведь за дело свернет! — но тайчо, как ни странно, не вырывается, только цыкает сквозь зубы для приличия. Лежит на руках Маречиё спокойно. Омаэду это пугает — лучше бы дралась. Если капитан не дерется — значит, с ней что-то не так. Омаэда относит притихшую Сой в ее комнату и посылает адскую бабочку в Четвертый отряд. Вскоре появляется Исане, осматривает капитана и говорит, что это обычная простуда — нужен отдых, постельный режим и горячее питье. Заодно оставляет микстуру от боли в горле и капли для заложенного носа. Сой внимательно слушает Исане, но Омаэда знает, что тайчо просто делает вид, чтобы поддерживать свой имидж железной леди, и запоминает все сам. Исане уходит. Сой зябко кутается в одеяло. Омаэда приносит ей чашку горячего чаю с лимоном и имбирем, и тоже собирается уйти — обещал же писать отчеты — но тут капитан вдруг просит: — Омаэда… Посиди со мной. Преодолев изумление, лейтенант послушно садится рядом, тут же наплевав на все на свете бумажки. Кровать Сой значительно прогибается под его весом, и жалобно скрипит. Дождь все так же колотится в окно. — Расскажи мне что-то, — снова просит Сой, и сейчас на удивление напоминает ребенка. Омаэда припоминает все сказки, которые рассказывали ему в детстве и которые он потом сам рассказывал Мареё, и вдохновенно начинает: — В некотором царстве, в некотором государстве жила-была прекрасная принцесса… Сой толкает его ногой под зад. — Что за ересь? Я разве сказку просила? Я простудилась, а не сошла с ума! И тогда Маречиё рассказывает капитану о своей семье. О братьях, о сестрах, о родителях и бабушках с дедушками — вспоминает смешные истории из жизни, и, когда ведет речь о том, как дедушка искал свою вставную челюсть, которая была у него во рту, Сой тихо смеется. Омаэда списывает ее смех на высокую температуру, потому что на его памяти капитан смеялась лишь однажды. А потом Сой засыпает под шум дождя. Некоторое время Омаэда сидит все так же рядом с ней, любуясь ее красивым лицом. После воровато озирается по сторонам, осторожно наклоняется и целует тайчо в лоб — нет, не целует, конечно, а проверяет температуру. Лоб Сой холодный и немного влажный. Омаэда успокаивается и идет таки доделывать бумажную работу.