Часть 2
28 октября 2017 г. в 22:43
Брок всегда любил порядок действий. Четкое выполнение поставленной задачи этап за этапом. Принять душ, подготовить задницу, приступить к перепиху. Беты всегда отличались своей исполнительностью. Даже воплощение мечты осуществлялось скрупулёзно и расчетливо, с холодной головой.
Брок умел не думать о том, что могло выбить его из колеи. Например, о том, что альфа в гоне скорее навредит, чем доставит удовольствие пусть и пришедшему в отличную форму, но отвыкшему от регулярной сексуальной активности телу. Или что этот самый альфа не захочет его совсем. Ведь существовала же причина, по которой Барнс выписывал такие странные кренделя каждый месяц.
Броку бы поостеречься, разузнать о ситуевине, в которую он так резво ринулся, не щадя седалища своего, даже прикусив не ко времени длинный язык, не послав Кэпа коротко и емко, хорошенько напомнив — что лично он никого ни о чем не просил, чтобы в должниках ходить. Все решила пищащая от радости мысль, что это Барнс. Пора избавиться от наваждения, и если его затрахают до смерти — так тому и быть.
Разглядывая себя в зеркале слишком светлой кэповской ванны, Брок думал о всякой ерунде: о вовремя побритом лице, об отсутствии седины в черной как смоль шевелюре, о том, что расстояние от ванны до спальни занимает не более десятка метров. Верный признак перенапряжения. Выданная Кэпом смазка делала свое дело — в заднице приятно пекло. Кто бы мог подумать, что для него расщедрятся не на абы что, а на специальное для бет средство. И откуда только знает, ледышка столетняя.
Затянув полотенце потуже на бедрах, как был босой Рамлоу дошлепал до спальни, послушал тишину за дверью и аккуратно потянул за ручку. Барнс сидел на самом краю постели: голый, поблескивающий от пота и подрагивающий от возбуждения. Красивый, что шедевр сраной живописи. Брок залюбовался большим и горячим, твердым как скала альфой. Тот поднял голову и посмотрел прямо ему в глаза. Черный от беснующегося желания взгляд прошил насквозь. Захотелось опуститься перед ним на колени и в то же время броситься прочь из комнаты. Брок знал, что выберет первый вариант, и никакое чувство самосохранения не перебьет близость желанного альфы.
Судорожно сглотнув, он сделал шаг вперед и еще, и еще. Барнс следил за ним тяжелым пристальным взглядом, но не шевелился, похожий на затаившегося хищника. И только пальцы его сминали простыни, едва сдерживая звериную силу. Брок медленно, не желая провоцировать, опустился на колени между расставленных ног альфы, непроизвольно положив руки на его бедра. Их тут же сжали почти до боли, словно опасаясь, что он передумает. От этой демонстрации силы Рамлоу повело моментально. Он потянулся к паху Барнса жадным раскрытым ртом и всосал член сразу насколько смог. С непривычки челюсть заныла от напряжения, но язык и губы помнили и делали свое дело. Над головой раздался хриплый рык. Брок скосил глаза на лицо любовника и оторопел — из-под пухлой верхней губы выглядывали кончики острых белых клыков. Атавизм, твою мать, во всей красе. Недовольный заминкой, сержант толкнулся сам Броку в глотку, втиснувшись так глубоко, что Рамлоу задохнулся, сжался на члене, захлебываясь спермой, но удержал себя и не отпрянул, а Барнс все кончал и кончал, пульсируя между распухшими губами.
Брок отстранился, глотая воздух, закашлялся, готовый сипеть маты, но в нос ударил терпкий горьковатый запах альфы, на корню убивая мозговую активность в его голове. Такой сильный, вытесняющий нелепый безобидный яблоневый аромат. Брока скрутило как в лихорадке, он беспомощно прижался к чужому колену взмокшим лбом.
Его подхватили на руки и раскатали по постели, накрыв сверху тяжелым телом. Брок отчаянно глухо застонал, попробовал было пошевелить бедрами — в заднице полыхало огнем — но, придавленный мощным телом альфы, не сумел сдвинуться ни на дюйм. Жесткие ладони заскользили по бокам, затем колено напористо толкнулось между бедер. Барнс за спиной довольно заворчал, притираясь членом к влажной расщелине. На вход надавила крупная головка, Брок рвано выдохнул и тут же позорно перешел на крик — в его тело одновременно вошли член и клыки. Плечо отозвалось куда большей болью, чем собственный зад. Привыкнуть к ней он не успел — огненная волна наслаждения захлестнула его с головой от первого движения члена в заднице. Сержант брал его безжалостно, почти грубо толкаясь внутрь на всю длину. Брок сжимал зубы, упирался лбом в скомканные простыни, прогибаясь в пояснице сильнее, раскрываясь навстречу сотрясающим тело толчкам. Горели легкие, кожа, внутренности. Было невыносимо хорошо. Барнс прижимал его к себе намертво и безостановочно работал бедрами, стонал в загривок, впивался пальцами в сведенные судорогой мышцы. Гладкий металл его левой руки коснулся изнывающего от болезненного напряжения члена, и Рамлоу не стало.
Из темноты и тишины он выбирался медленно, немного несмело. Разлепив тяжелые веки, Брок встретился с жадными блестящими глазами. Сам он лежал на спине с широко раскинутыми ногами, между которыми обосновался ненасытный альфа. Его возбужденную плоть Брок ощущал всей своей наполненной семенем задницей. Рамлоу не был уверен, дотянет ли до конца, но Барнс, обхватив металлическими пальцами его горло, очень нежно коснулся мягкими губами приоткрытого рта Брока, и разом стало наплевать, чем все это кончится, лишь бы его и дальше целовали так влюбленно.