1. Поступить на Слизерин. И только на Слизерин. 2.Не нарушать школьные правила и учиться прилежно. 3.Быть лучшим во всем. 4. Не якшаться с грязнокровками, любыми из Уизли или Поттеров. Вступать в контакт можно лишь в крайнем случае.
И Драко, твердо решившийся следовать каждому пункту, чтобы заслужить похвалу родителей, был вполне согласен со всем, кроме одного единственного, к чему(или к кому) Люциус за годы и годы перетирания костей так и не сумел привить презрение. Но ведь Драко никогда не сомневался в правильности суждений отца и во всём старался следовать его примеру, так что ослушаться его хотя бы в чём-то, пусть даже и в крохотном пунктике списка требований, было по-настоящему сложным шагом, означающим для мальчика, что он на верном пути к тому, чтобы вырасти, обрести своё мнение относительно вещей и отказаться наконец от принятия на веру всего, что говорит ему отец. На платформе девять и три четверти толпилась целая куча учеников разных возрастов и их провожающих. Среди всех них белокурый мальчик пытался высмотреть чёрную макушку и зеленые глаза, выглядывающие из-под очков. Она обязательно должна быть здесь, потому что они с ней, он помнил совершенно точно, ровесники. Изменилась ли она с их последней встречи? Помнит ли о нем? – До встречи, Драко, – Нарцисса коснулась щеки сына. – Помни о правилах, – просто напомнил отец. И вот Драко оказался в поезде, предоставленный самому себе, впервые в жизни чувствуя свободу. Скоро разыскав своих приятелей в самом первом вагоне, он вальяжно развалился на мягком сидении. Крэбб и Гойл, здоровенные мальчишки, по габаритам раза в два больше самого Драко, в течение долгого времени наперебой обсуждали последнюю квиддичную игру, на которую им удалось попасть с родителями. И дело чуть было не дошло до драки, когда Гойл заявил, что выигравшая команда мухлевала и вообще нечестно вела игру. Крэбб насупился и покраснел, сжав кулаки, тогда-то Драко и вмешался, приказывая обоим заткнуться. Видевшие в хрупком мальчонке своего лидера, увальни послушно стихли. Дверь купе вдруг распахнулась, и на пороге предстал круглолицый мальчик, по черной мантии без нашитого герба факультета которого запросто можно было определить, что он из первокурсников. – П-простите, – начал он, робея под строгими взглядами будущих, без сомнения, слизеринцев, – вы жабу не видели? «Дорога ему в Хаффлпафф», – мысленно усмехнулся Драко, вид мальчишки показался ему ужасно забавным. – Видим одну прямо сейчас, – пытаясь говорить, копируя манеру отца, вкрадчиво и медленно ответил Драко. Крэбб и Гойл загоготали, а круглолицый, теперь вдобавок и краснощекий, скрылся. Но только Драко достал популярный чародейский журнал, просто чтобы убить в дороге время, был прерван вновь отворившейся дверью купе. На этот раз предметом беспокойства оказалась девочка с взорвавшимися на голове каштановыми волосами. – Никто не видел жабу? Невилл ее потерял, я помогаю ему искать. Видели или нет? – надменно выпалила она. – Конечно, видели только что одну жабу, – раздражаясь, ответил Драко, – и эта жаба спрашивала о другой жабе, которую теперь ищешь и ты. Девочка хмыкнула. – А вам бы поучиться хорошим манерам, – заметила она, и, прежде чем она захлопнула дверь, Драко успел расслышать звонкие громкие голоса, проходящих мимо студенток, в разговоре которых ясно прозвучало имя Гарриет Поттер. – Крэбб, Гойл, идёмте. Не общаться с Поттер? Ну нет уж. В крайнем случае, это тот самый крайний случай.***
– Вау, шрам, и правда, похож на молнию, – рыжий мальчик по имени Рональд Уизли не сводил с Гарри восхищенных глаз. Целое детство ему рассказывали о девочке, которая выстояла против убивающего проклятья и будучи крохой уничтожила тёмного волшебника. «Вот с такой девчонкой дружить по-настоящему круто», – думал Рон. Гарри лишь тихонько и несколько смущенно посмеивалась. Ещё никогда в жизни её не окружало столько волшебников, и ведь каждый, если узнавал ее – а случалось это достаточно часто, пока девочка не смекнула получше за челкой спрятать шрам – непременно тыкал в нее пальцем, шептался, а то и вовсе подходил и начинал надоедать. Взращенной практически в комнатных условиях Гарри это совсем не нравилось, но, по крайней мере, это в определенной степени до определенного времени забавляло ее. И все же единственным, кто постучался к ней в купе, был Рон, и вот они без умолку трещали всю дорогу. Уизли пересказывал все байки, услышанные от старших братьев о Хогвартсе, и Гарри, всего лишь около часа назад льющей крокодильи слезы, мысль о школе больше не казалась ужасной. – А мы с папой позавчера были в Гринготсе, и, представляешь, там был великан Хагрид, лесничий в школе, и он пожал мне руку. А у него в кармане была самая настоящая мышка, беленькая такая, очень красивая, – восхищенно рассказывала Гарри, но ее вдруг отвлек появившийся из-за двери круглолицый мальчик. Он что-то спрашивал о потерянном питомце и ушел расстроенным, так как ни о ком таком ни Гарри, ни Рон слыхом не слыхивали. – Кстати о мышках, – загадочно потёр ладошками рыжий. – Мои братья научили меня одному заклинанию. Показать? Гарри возбужденно закивала, и Рон достал старую, потертого вида палочку, как вдруг их снова отвлекли. На этот раз это была разыскивающая жабу(«Так вот о ком спрашивал тот мальчик»), похожая на начальницу девочка, которая, увидев попытку поколдовать, изъявила желание тоже посмотреть. Смущенный новой зрительницей Рон произнес заклинание над своей бурого цвета мышью по имени Люси, которая, по идее, должна была поменять цвет. Но ничегошеньки не произошло. Девочка, представившаяся Гермионой Грейнджер, заявила, что заклинание ненастоящее. – Так и знал, что Фред и Джордж подшутили надо мной, – расстроился Рон. – А меня крестный тоже научил кое-чему, показать? – попыталась разрядить обстановку Гарри. И тут-то на пороге появилось четвертое лицо, а за ним пятое и шестое. «Нет, ну прямо проходной двор», – подумала Гарри, но сразу же узнала того мальчика, что был в центре. Ведь это был тот самый Драко Малфой, про которого она Сириусу все уши прожужжала. – Так это правда? – с порога начал блондин, набравшись смелости и решив произвести феерическое впечатление на всех присутствующих. – В этом купе едет Гарриет Поттер? Гарри нахмурилась: неужели он не узнал ее? – Да, – с вызовом вытянув подбородок, ответила она. – Это Крэбб и Гойл, – кивнул Драко на напоминающих охранников крупных мальчуганов, стоящих по левую и правую сторону от него. – А я Малфой, Драко Малфой. Гарри нахмурилась еще больше. Рон закашлялся, видимо, пряча смех и тем самым привлекая внимание Малфоя. – А ты у нас кто? Постой, не отвечай, я попробую догадаться. Достаточно взглянуть на цвет волос, веснушки и потертую мантию, чтобы понять, что ты из семьи Уизли. – А знаете, с чем рифмуется Малфой? – усмехаясь, спросил Рон, пытаясь полностью проигнорировать выпад Драко. – И с чем же? – заинтересованно спросила Гермиона. – С идиотом! – О, очень остроумно, – протянул Драко. – По крайней мере, моя фамилия может позаботиться обо мне, и я не из той семьи, в которой на двух детей приходится только одна волшебная палочка, – довольный своей шуткой он повернулся к Гарри, совсем не замечая, какое именно впечатление на нее произвел. – Ты ведь в курсе, Поттер, что в нашем мире подобные должны общаться с подобными? Поэтому всё очень просто. Драко, мысленно торжествуя, протянул руку Гарри, абсолютно уверенный, что та, оценив его остроумие от всей души, тут же её пожмет и под аплодисменты уйдет с ним в его купе. Но всё пошло наперекосяк, потому что больше всего на свете девочка не любила задир и задавак, которые принижают других. – Знаешь, Драко Малфой, – вкладывая особый смысл, не понятный большинству, Гарри сделала особый упор на имени Драко, демонстративно поднимаясь с места и скрещивая руки на груди, – я вот считаю, что в мире всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Смысл слов не сразу дошел до белокурого, но, когда это произошло, он опустил руку, силясь не сжать кулаки, и сощурил глаза. Ему хотелось сказать нечто обидное, но он лишь прошипел сквозь зубы: – Пусть будет по-твоему(что скорее означало «ты еще пожалеешь»), – и, неприятно ухмыльнувшись, поспешил покинуть купе. Любопытство – страшная сила, а любопытство, подкрепляемое непониманием и того хуже, поэтому Гарри уже через секунду выбежала вслед за Драко. Она, конечно, не слышала, как Гермиона пробубнила что-то наподобие того, что нынче ни у кого нет манер, как Рон отпустил красочное «вот придурок несчастный» и как получил от девочки целую лекцию на тему «Почему не надо обращать внимание на забияк». – Эй, Малфой! – крикнула Гарри. Драко повернул голову. – Ты что-то хотела? – не дожидаясь ответа, он кивнул Крэббу и Гойлу, чтобы они ушли, и почти вплотную подошел к Поттер, смотря на нее сверху вниз. Когда верзилы отдалились на приличное расстояние, весьма спокойно Гарри спросила: – Почему ты сделал вид, будто не знаешь меня? «Шутки ради», – подумал Драко, не сказав вслух. Он был расстроен и зол, ведь только что эта нахальная девчонка пренебрегла его дружбой, явно отдавая предпочтение рыжему троллю, и она ещё смеет что-то там спрашивать у него. – А что, знаменитую Гарриет Поттер каждый должен в лицо знать? – засовывая руки в карманы мантии, с долей ехидства поинтересовался Драко. – Мы ведь уже встречались, – сквозь зубы проскрипела Гарри. – Да ну? Я тебя раньше не видел, поэтому и заглянул посмотреть, как выглядит та самая Поттер. – И что же? Посмотрел? К сожалению, Драко обладал одной очень мешающей ему чертой характера: если он был обижен, ему страсть как нужно было на ком-то отыграться, а потому он начинал поливать помоями любого, подвернувшегося на пути. А в данном случае причиной обиды и тем самым любым, подвернувшимся на пути, стала Гарри в одном лице. Так что остановиться Драко уже не мог. – Да, и я во всех смыслах разочарован. – Это почему же? – не сбавляла оборотов девочка. – Ни капли женственности или харизмы. Газеты слишком преувеличивали на твой счет. Вот, скажем, если бы они напечатали твое фото, мне бы и время тратить не пришлось, – гаденько улыбнулся Малфой и поспешил удалиться. – А я не думала, что ты такой индюк напыщенный, – крикнула ему Гарри вслед, тяжело вздохнула, смахнула мелкие слезы и вернулась в купе. Всего лишь одного небольшого недоразумения, всего лишь одной пары не так понятых фраз иногда с лихвой хватает не только для ссоры, но и для того, чтобы завести неприятеля или даже развязать войну.